– А если серьезно, то мне совершенно непонятно, зачем такой очаровательной, уверенной в себе молодой женщине может понадобиться… как вы это называете?.. гуру.
Краем уха Анна услышала собственный смех. Нет, мартини точно когда-нибудь погубит ее! Ну и черт с ним!
Плюнув на все, она вновь пододвинула свой стакан к Дейву и небрежно ответила:
– Видите ли, дело в том, что я слишком много пью на подобных вечеринках: никак не могу окончательно снять напряжение. Кроме того, я вообще не уверена, что смогу играть. Работа модели – это совсем другое. Но я же ничего не смыслю в актерской игре… Черт побери, я, кажется, несу полную околесицу! Простите меня.
Брайтман внимательно слушал, и, казалось, его совсем не смущала некоторая бессвязность ее речи. Как он мил, подумала Анна, и ей захотелось потрепать его по руке.
– То, что вы чувствуете, – совершенно нормально. Но если вам кажется, что лучше…
– Анна! Наконец-то! Я тебя повсюду искал. Привет, Гал. Рад, что вы уже познакомились, – Гаррис принес с собой неприятную суету. Стоило ей устроиться поуютнее, как он тут же захотел ее куда-то увести, с кем-то познакомить…
– А мы тут так мило болтали, – пыталась она хоть немного оттянуть время. – Доктор Брайтман собирается научить меня расслабляться. Правда, доктор?
– Обязательно! Если вы действительно думаете, что это вам необходимо.
– Я в этом абсолютно уверена!
Брайтман улыбнулся, с сожалением глядя им вслед. А Гаррис уже уводил Анну к очередной группе гостей.
Глава 24
Съемки должны были начаться только через несколько дней, но Ив Плейдел предложил опередить график и снять пару эпизодов.
– Это займет людей и развлечет наших гостей, – объяснял он извиняющимся тоном, как всегда, оживленно жестикулируя. – Кроме того, ma petite Анна, для тебя это будет небольшой разминкой, oui? Снимем несколько сцен с Глорией и ее мачехой. Они очень несложные, и там совсем мало слов. Помни, что здесь ты играешь юную, застенчивую и наивную девушку: "Да, мадам", "Нет, мадам" и тому подобное. Это не театр, поэтому не нужно никакого поставленного голоса. Пусть он будет тихим и нерешительным, поняла? La belle Сара поможет тебе. Это замечательная актриса и добрейший человек. Нам повезло, что она согласилась сниматься в нашем фильме.
Анне пришлось признать, что съемки внесут в ее жизнь приятное разнообразие. За последние два дня она почти не видела Гарриса. Он полностью вошел в роль продюсера и проводил большую часть времени, уединившись с Руфусом Рэндаллом, Петракисом и дядей Карима. "Дела", – улыбаясь, объяснял он. Слава Богу, ей хоть не приходилось развлекать остальных гостей – они и без этого прекрасно себя чувствовали, разгуливая по острову и выезжая в город. Карим тоже больше не докучал ей, но при каждой встрече она ловила на себе его подстерегающий взгляд – он ждал, как и обещал. За это время она довольно близко сошлась с Сарой Веспер и доктором Брайтманом и успела оценить его метод релаксации.
Когда за обедом Ив внес предложение о преждевременном начале съемок, Анна горячо поддержала его. Ей необходимо было чем-то заняться. Кроме того, она не могла избавиться от мысли о том, что первые пробы и ошибки лучше делать сейчас, пока не приехал Уэбб и некому поколебать ее уверенность в себе.
Кое-кто из ожидаемых гостей еще не приехал. Например, Сал Эспиноза и Анна-Мария – обладательница волшебных рук и высокомерного голоса, о котором Анна до сих пор не могла вспомнить без досады. Не было еще и Джины Бенедикт – певицы, которая должна была играть эпизодическую роль. Интересно, приедет ли Джимми Маркхем? Анна вспомнила, как они с Кэрол смотрели друг на друга, когда она видела их в последний раз.
У Гарриса поистине были самые разные друзья в самых разных кругах. "А я совсем не создана для роли хозяйки великосветского приема", – тоскливо подумала Анна. Раньше ей всегда казалось, что уже в самом процессе съемок есть что-то завораживающее. И что же оказалось? Достаточно взглянуть на нее: она возбуждена и напугана, сама себе напоминает ребенка, который мечтает о том, что когда-нибудь вырастет и станет кинозвездой.
– Это будет совсем недолго и очень просто, – успокаивал ее Ив. – Сара поможет тебе. Внимательно наблюдай за ней – она будет подавать нужные реплики. Тебе почти ничего не нужно говорить. Постарайся войти в образ молодой женщины, которую ты играешь. Она юна, безрассудна и невинна одновременно. Всю жизнь ее опекали, и окружающий мир для нее – загадка, которую хочется разгадать. Может быть, тебе знакомо это чувство? Постарайся забыть о камерах, свете и о том, что все, включая меня, на тебя смотрят. Итак, теперь ты – девушка по имени Глори, и ты впервые встречаешься со своей мачехой. Ты не знаешь эту женщину, но она тебе сразу понравилась. Она очень мила и, кроме того, ненамного старше тебя. Манеры – на твое усмотрение. Веди себя так, как, по-твоему, вела бы себя хорошо воспитанная молодая девушка в аналогичной ситуации. Можешь потупить глаза, нервно теребить юбку – как тебе будет угодно. Забудь об Анне Мэллори, ее больше не существует. Сейчас ты – юная Глори, застенчивая, скромная, немного неловкая… Чудесно! Это именно то, что нужно!
Эпизод снимался в помещении, и в качестве павильона они использовали одну из свободных спален. Анна пыталась представить себе, что она по-прежнему манекенщица, и это – лишь съемки очередной коллекции. Ее уже одели (булавки повсюду впивались в тело) и загримировали; Ив придирчиво осмотрел ее через видоискатель, который болтался у него на шее, и Анна невольно почувствовала себя каким-то невиданным насекомым под микроскопом.
Но как только съемочная площадка была полностью готова к работе, Ив вновь стал добрым, терпеливым и внимательным. Сара тоже ободряюще прошептала:
– Помни, дорогая, что все мы когда-то начинали. И все были так же неопытны, как и ты!
Анне оставалось только представить себе, что Ив – очередной фотограф, который говорит, как ей стоять или сидеть и какое у нее должно быть выражение лица. "Улыбнись, Анна! А теперь резко повернись – так, чтобы юбка на мгновение приоткрыла ноги. Давай еще раз – ты можешь сделать это лучше. Постарайся казаться мечтательной… задумчивой…" Ее абсолютно не смущала окружающая толпа. Работая манекенщицей, она привыкла ко всему. Например, к съемкам на Трафальгарской площади или на краю фонтана в центре Пикадилли.
"Да, мадам" и "Нет, мадам". А если ее голос и звучал слишком тихо и нерешительно, то ведь есть звукооператоры, чтобы разбираться с этой проблемой.
Это действительно оказалось совсем несложно; по окончании Ив поцеловал ей руку, а в его голосе слышалось неприкрытое ликование:
– Видишь? Я никогда не ошибаюсь в своих предсказаниях. Всего два дубля – для новичка просто уникальный результат! Ты станешь совершенно потрясающей актрисой, ma cherie. И завтра обязательно посмотри, как работают другие. Это придаст тебе еще больше уверенности.
Сара Веспер тоже поцеловала ее:
– Ты была просто замечательна, Анна. А теперь, когда все позади, нам обеим не помешало бы немного выпить, как ты считаешь?
Гаррис лишь торопливо обнял ее и снова удалился вместе со своими друзьями. Создавалось впечатление, что они приехали сюда по какому-то неотложному делу, а вовсе не для отдыха. Анна решила присоединиться к Саре и доктору Брайтману: во-первых, для того, чтобы "сбросить напряжение", как это называла Сара, а во-вторых, чтобы наконец избавиться от Карима, который вновь начал ходить за ней как тень, не переставая с многозначительным видом повторять, что он никак не может дождаться их сцен.
Утро было пасмурным, но теперь погода наладилась, и ярко светило солнце. Брайтман привел их к большой скале, с плоской вершины которой был виден океан.
Повернувшись к нему спиной, Анна с легкой завистью наблюдала за изящной фигуркой Сары Веспер, которая без всяких видимых усилий сидела в позе лотоса. С откинутой назад головой и узлом волос на затылке она напоминала статую Будды – образцовый пример концентрации. Причем для того, чтобы впасть в это состояние, ей было достаточно всего нескольких слов Брайтмана и легкого прикосновения его рук. И почти сразу ее глаза закрывались, а все морщинки на лице разглаживались так, что она выглядела совсем юной.
– А сколько обычно это занимает времени? Ведь, наверное, не может со всеми быть так легко, как с Сарой?
Со дня их первой встречи здесь Анне впервые представилась возможность поговорить с доктором наедине. Сара, погруженная в транс, казалось, не замечала ничего вокруг.
Немного поколебавшись, Брайтман ответил:
– Здесь все полностью зависит от человека. От того, насколько он способен довериться мне и внушению.
– Но…
Он мягко перебил ее:
– Я смогу помочь тебе, Анна. Но только в том случае, если ты действительно этого захочешь. Понимаешь, к каждому человеку необходим сугубо индивидуальный подход. В твоем случае нам придется вернуться в прошлое.
– В прошлое? И как далеко?
– Вчера ты говорила что-то про повторяющийся ночной кошмар. Такие сны обычно очень важны. Тебе снится, что ты тонешь. Это место, где мы находимся, угнетает тебя. Но ведь ты выросла здесь, а значит, у тебя много и счастливых воспоминаний, связанных с этим домом, разве не так? – с этими словами он наклонился к Анне, и голос его стал еще более серьезным. – Когда я говорю, что нужно вернуться в прошлое, я имею в виду, что ты должна вспомнить все. Возможно, для этого придется применить гипноз. Лишь после того как мы выясним и проанализируем причины психической травмы, которые, я уверен, коренятся в детстве, можно будет понять, что происходит с твоим взрослым "я". Мы полностью освободим твое подсознание, и ты сможешь сама контролировать своё настоящее и будущее. Ты будешь гораздо лучше знать и понимать себя. Заниматься медитацией совсем не просто. Это требует силы воли и большой концентрации. Если же в подсознании существуют какие-то преграды, то…
– Ничего, если я присоединюсь к вам? Я только что приехала, и мне сказали, что вы здесь. Переезды всегда ужасно действуют мне на нервы.
Перед ними возникла молоденькая девушка. Ее густые черные волосы развевались по ветру. Линялые джинсы были обтрепаны и не слишком чисты. Они плотно облегали худенькие бедра.
– Я – Джина Бенедикт, – представилась она и, не дожидаясь ответа доктора Брайтмана, привычным движением села в позу лотоса. – Одно время я довольно долго занималась йогой. Наверное, именно это помогло мне не сойти с ума. – Она расправила плечи, и неразвитая грудь более четко обрисовалась под тонкой тканью рубашки. – Они предложили мне эту эпизодическую роль, а я абсолютно не представляю, как мне удастся сыграть что бы то ни было. Я боюсь до смерти.
Как разобраться в чьих-то чужих чувствах, если я всю жизнь не могу разобраться в своих собственных? Может быть, вы знаете? Я – нет!
Отбросив с лица развевающиеся пряди, она улыбнулась Анне. На загорелом лице сверкнули белые зубы.
– Привет! Кажется, у вас те же проблемы? Вы под каким знаком родились? Весов?
Анне было неприятно такое несвоевременное вторжение в их разговор с Брайтманом, но последняя реплика поразила ее. Как она догадалась?
Улыбка Джины Бенедикт стала еще шире:
– Я права? Я обычно всегда угадываю, под каким знаком родился человек. Сама я – Стрелец. По идее, мы должны подружиться.
Внезапно Сара Веспер, которая до сих пор сидела, напоминая статуэтку из слоновой кости, пришла в себя и ласково улыбнулась Джине:
– Здравствуйте! Мне очень приятно с вами познакомиться. Я одна из ваших горячих поклонниц. Вы собираетесь присоединиться к нашей компании?
Джина перевела взгляд с Анны на Сару и пожала плечами.
– Еще не решила. Я уже говорила доктору, что увлекаюсь йогой, но это требует времени и уединения, а как раз последнего мне почти всегда не хватает! Я бы хотела побольше узнать о ваших занятиях, прежде чем присоединиться.
Продолжая разглядывать Сару, она кивнула в сторону Гала Брайтмана.
Анна не запомнила подробностей последовавшего за этим разговора, но заметила, что направлял его все-таки Брайтман, хотя и старался делать это незаметно и ненавязчиво. Сама она почти все время молчала, думая о том, что ей говорил доктор до прихода Джины. Возвращение в прошлое… неужели это поможет?
Начался прилив, и шум волн, разбивающихся о скалы внизу, внезапно стал неприятным и угнетающим. Не поворачивая головы, Анна живо себе представляла, как прибывающая вода заполняет нижние пещеры. Как длинные алчные языки волн углубляются в них лишь для того, чтобы с угрюмым вздохом разочарования отхлынуть обратно в океан. На этот раз они не добрались до очередной жертвы…
– Мне так хочется спуститься на пляж, – сказала Джина Бенедикт, когда они шли обратно к дому, – вы знаете дорогу?
Анна едва сдержала слова, которые уже готовы были сорваться с ее губ. Хотелось закричать, что это опасно. Что можно поскользнуться, сорваться с утеса, сломать ногу и остаться там навсегда. Что в пещерах может кто-то подстерегать. Но откуда у нее возникли эти мысли? Как будто вспышка света на мгновение осветила мертвую зону ее памяти. Она увидела длинную тень… нет, две тени… но тут же все исчезло; это было лишь частью Сна.
На узкой тропинке Сара и Джина, оживленно беседуя, ушли вперед. А может быть, это доктор Брайтман намеренно отстал?
– Ты и в самом деле боишься океана, да? – раздался рядом с ней тихий голос.
– Да, – на этот раз Анна была откровенна и, повернув голову, прямо посмотрела в задумчивые голубые глаза.
– У этого есть какая-то причина? Я заметил, как ты напряглась, когда начался прилив. Но что первично? Является ли страх порождением твоего сна или, наоборот, этот сон – порождение застарелого страха? – Теперь он очень осторожно начал зондировать ее подсознание. И Анна сама не заметила того, как заговорила.
– Я не знаю, в чем причина… но мне снится всегда одно и то же. Я тону, и меня затягивает, как…
– Как твою мать? – по какой-то непонятной причине его спокойные, сухие вопросы почти не шокировали ее. Сжав ее руку, Брайтман продолжал:
– Конечно, гибель матери – ужасная травма для семилетнего ребенка. Но, Анна, если бы нам удалось добраться до истинных, глубинных причин твоего сна, то…
Анна резко остановилась. Она чувствовала, что не в силах пошевелиться и лишь ошарашенно смотрела на доктора.
– Но откуда вы?..
Увидев выражение ее лица, Брайтман поспешил продолжить:
– Я читал об этом в газетах. Трагедия поместья Мэллори. Поместье Мэллори – Анна Мэллори. Сопоставить несложно. Дело в том, что большую часть детства я тоже провел в этих краях. В Монтерее. Мой отец был армейским полковником и служил в форте Орд. Среднюю школу я тоже закончил здесь и даже проучился год в монтерейском двухгодичном колледже. Все лето я проводил на побережье: занимался серфингом, нырял за раковинами. Все-таки в этих местах есть нечто такое, что остается в крови на всю жизнь.
Глава 25
Эмир, дядя Карима, неторопливо прогуливался по внутреннему дворику, с интересом оглядываясь по сторонам. Кроме телохранителей, которые держались на почтительном расстоянии, его сопровождали Руфус Рэндалл и Петракис.
– Весьма впечатляюще! – по-английски он говорил с едва заметным акцентом. – Здесь и без декораций все готово к съемкам. Нашему общему другу Фелпсу удалось подобрать просто идеальное место. Мне нравится его гостеприимство. Жаль, что приходится так быстро уезжать, но я слишком долго отсутствовал дома, – он вопросительно взглянул на Петракиса: – Как скоро вы собираетесь приехать ко мне?
Широкоплечий коренастый человек улыбнулся:
– Сразу после того, как съезжу домой и все подготовлю. Но я уверен, что Гаррис и Руфус позаботятся об остальном. Они же все время будут здесь.
Спереди весь пиджак Рэндалла был усыпан пеплом с его неизменной сигары. Рэндалл относился к тому типу людей, которым совершенно безразлично, как они одеты. По крайней мере, до тех пор, пока одежда не причиняет им неудобств. Небрежно отряхнув пиджак, он заговорил:
– Пока все находится под контролем. Мы владеем ситуацией и готовы практически к любым неожиданностям. Жаль, что Маркхем еще не приехал, но он очень занят по работе. Говорит, что сможет вырваться в ближайшие две недели, чтобы поиграть в гольф в Монтерее.
– Со своим закадычным другом Парментером из ЦРУ?
– Естественно. Парментер будет с ним. Если бы Маркхем уехал без него, это могло бы показаться подозрительным. Но Парментер не доставит нам неприятностей. Он ожидает повышения, а, как вам известно, отношения между ЦРУ и Организацией далеки от идеальных.
Эмир задумался.
– Надеюсь, вы верно оцениваете этого человека? Я имею в виду Риардона. И как быть с актером, который будет играть главную роль? Ведь он раньше работал на Риардона? Если они доберутся до него…
И вновь заговорил Рэндалл:
– Вряд ли. Судя по тому, что я слышал, Уэбб Карнаган ушел из Организации уже давно. И у него имеются очень веские причины, чтобы ненавидеть Риардона.
– Да и что он смог бы узнать? – быстро добавил Петракис. – Абсолютно ничего. Лишь считанные люди в курсе дела. Остальные приехали сюда только для того, чтобы снимать фильм. Да и наш друг Фелпс наверняка позаботится о том, чтобы ни одно движение Карнагана не укрылось от мониторов.
Он резко рассмеялся.
– Ох уж эти скрытые камеры! Было очень предусмотрительно со стороны Дэнни Феррано установить их!
Рэндалл тоже засмеялся, и даже эмир позволил себе слегка улыбнуться:
– Я отдаю должное такту нашего друга, который отключил камеры в наших комнатах. Мои люди убедились в этом. Хотя я был бы совсем не против иметь запись того представления, которое мне устроила вчера эта молоденькая итальянка. Даже для столь пресыщенного человека, как я, это – нечто.
Петракис, который никогда не был обременен предрассудками, ухмыльнулся:
– А я вчера был у Сары. Интересно будет взглянуть, что записалось.
– А мне бы хотелось посмотреть, как ведет себя в постели эта светловолосая модель. Если, конечно, мужчина способен завести ее. Моего племянника она встретила не слишком благосклонно. Хотя надо признать, что Карим иногда бывает слишком импульсивным, – эмир многозначительно посмотрел на Рэндалла. – Его необходимо держать под присмотром и, если понадобится, сдерживать.
Рэндалл слегка наклонил голову в знак согласия, и трое мужчин направились обратно в дом. Разговор перешел на другие темы.