Быть может, приди это письмо чуть позже, Кристина и ответила бы. Естественно, не удержалась бы от упрека, но она хотя бы задала бы мучающий ее неизвестностью вопрос: за что, почему?! Но пришло оно именно в тот момент, когда ее нервы не выдержали издевательств коллег по цеху. Ведь даже жить не хотелось, об одном жалела - что нет у нее знакомых, кто жил бы в высотном для Владивостока шестнадцатиэтажном доме. Потому что тогда все было бы очень даже просто: пришла бы в гости и "ненароком", "совершенно случайно" выпала с балкона. А выбрасываться из окна третьего этажа глупо - может, повезет, и убьешься сразу, а может, выживешь. Да только выживешь инвалидом. Нет уж, нет, это не выход. И Кристина просто разодрала письмо на мелкие кусочки. А вот остальные выбросить не решилась. Как лежали в коробочке пронумерованные, так и остались там на долгие-долгие годы. Вот только телеграммы там не было. Ее, как и последнее письмо, Кристина разодрала в клочья…
Одна только Наташка Конакова была рядом. Маленькая, юркая, как мышка. Самая лучшая, самая верная подруга. Правда, даже ей, самой надежной, Кристина не смогла поведать страшную тайну: буквально язык не поворачивался озвучить жестокую Валеркину телеграмму. Однако же сарафанное радио работало отменно, и Наташка обо всем узнала от "благожелателей". Сочувствующе цокала языком, удивляясь бесконечной подлости натуры Чернышева, успокаивала нарочито бодрым голосом:
- Ничего-ничего, он у нас еще пожалеет. Мы ему еще устроим. Да и что он вообще о себе возомнил?! Артист погорелого театра, ёлки зеленые! Подумаешь, поступил в "Щуку"! Да просто комиссия не доглядела, сразил их бронзовым загаром да горой мышц, а сам-то ровным счетом ничегошеньки из себя не представляет! Ничего, Криска, мы тебе получше жениха найдем, не переживай. Ишь, падлюка какая! "Последний шанс"! Нет, ну надо какая сволочь?!
Да только вместо того, чтобы успокоить, такие речи Кристину только доводили до слез. Так становилось жалко себя, как никогда ранее. Оказалось, что чужая жалость воспринимается куда тяжелее, чем своя собственная. Даже если исходит из уст самой лучшей подруги. И Кристина уже не пыталась сдержать слезы, не плакала даже - рыдала. От жалости к себе, от обиды на несправедливость судьбы, от ненависти к Валерке и от любви, теперь уже, увы, безответной к нему же, подлому. Наташка терпела Кристинины истерики, жалела, пыталась успокаивать, да в результате рыдания становились лишь еще громче. И однажды Конакова не выдержала:
- Так, всё, баста. Финита ля комедия. Так ты, подруга, до пенсии прорыдаешь. И что? Думаешь, у Чернышева от твоих слез совесть проснется и он возьмет свои слова обратно? Фигушки! Ты должна сделать так, чтобы он обо всем пожалел. Чтобы он плакал, а не ты. Поняла? Чтобы он сожалел о потере, а не ты. Чтобы он, а не ты, разочаровался в жизни и думал о самоубийстве! А ты будешь взирать на него с высоты своего счастья!
Кристина притихла. Наташкины слова бальзамом легли на сердце. И правда, как было бы замечательно! Чтобы она радовалась жизни, а Валерка сожалел о своей дурости. Это было бы просто идеальным выходом! И тогда, наконец, заткнутся многочисленные "благожелатели", у острословов за чужой счет больше не будет повода подшучивать над нею. Да, да, Наташка, все правильно, молодец! Отличный выход!
- Но только как это реализовать? - растерянно спросила Кристина.
- Как-как? - Наташка потерла подбородок. - "Как" - это уже второй вопрос. Главное, чтобы ты была морально готова ему отомстить. Вот ты, например, готова?
Кристина задумалась. А и правда, готова ли она? Это ведь смотря на что. Стать успешной женщиной - да, безусловно! Хоть сейчас! А вот…
- Ой, Наташка, я не знаю, - с сомнением в голосе произнесла Кристина. - Я как-то за последние два с половиной года отвыкла. Ты же знаешь, у меня кроме него никого и не было… Я ведь так не умею: чтобы один на первую половину недели, второй - на вторую…
- Ничего, научишься, - быстро, чтобы подруга не успела отказаться от заманчивой идеи, успокоила ее Наташка. - Дурное дело не хитрое. Ничего сложного. Раз получалось с одним, то и с другими получится не хуже. За последнюю тысячу лет человечество новых способов не придумало. И разучиться этому нельзя. Это как умение дышать. Один раз вдохнула после рождения - а потом всю жизнь даже не замечаешь, все происходит само по себе. И там так же. Просто отпусти себя на волю, ни о чем не думай. И все очень даже отличненько получится. А дабы ты не особо зацикливалась на этой мысли, беру командование парадом на себя. Давай, подруга, собирайся. Пошли в кабачок. Быстренько давай, быстренько. А то придем к шапочному разбору, ни одного путевого мужика не останется. А непутевые нам и на хрен не нужны. Давай, подруга, шевели клешнями. Быстренько морду лица в порядок приведи, и почапаем по лужам.
- Сейчас?! - оторопела Кристина. - Сдурела? Куда сейчас-то? Я ж собираться буду два часа. Давай лучше завтра. А еще лучше - в субботу. Я морально подготовлюсь, приведу себя в порядок, и…
- И пролетишь, как трусы над баней, - закончила за нее Наташка. - Когда долго собираешься, как правило, ничего хорошего из этого не выходит. Зато когда все происходит неожиданно, что называется "нежданно-негаданно", вот тогда и достигается максимальный результат. Так что давай-ка, подруга, в ритме вальса. Ой, нет, в ритме вальса ты будешь собираться как раз до субботы. Лучше в ритме брейка.
- Да ну, Наташ, хреновая идея. Ну куда мне с таким лицом, сама подумай! Неее. Давай лучше завтра?
Однако Наташка - на то и Наташка, чтобы не слезть со своего конька. Уж коль в ее очаровательную головку пришла какая-то идея, то внедрять ее в жизнь нужно было немедленно. Иначе Наташка просто не умела. Человек крайностей: или всё, или ничего. Или сейчас, или никогда. Поэтому, естественно, "сейчас".
Пошли, как обычно, в "Утес". Или в "Глыбу", как его еще иногда называли завсегдатаи. Конечно, не самый изысканный и модный ресторан в городе. Это еще мягко говоря. Зато самый близкий к дому из более-менее приличных. Был, правда, еще ближе, "Прибой", да вот он только именовался рестораном, а на самом деле был, скорее, вечерней столовой, незнамо каким образом раздобывшей разрешение на торговлю спиртным. А "Утес", хоть и не перворазрядное заведение, но таки действительно ресторан. Правда, публика там собиралась в основном чуркинская, да и подруги наши ведь тоже девчонки простые, с Чуркина. Как Владивосток - государство в государстве, так и Чуркин в некотором роде тоже самостоятельная территориальная единица. Увы - далеко не центральная.
В "Утесе" публика собиралась разношерстная. Бывали тут представители разных профессий, но обычно львиную долю посетителей составляли таксисты и мореплавающие, как называли в городе моряков всевозможных флотов. Объяснялся сей факт очень просто: близостью заведения к таксопарку и так называемым "Пескам", своеобразному отстойнику кораблей, потому что причалом или хотя бы пирсом это назвать язык не поворачивался - корабли стояли, буквально уткнувшись носом в берег, в песок. Отсюда и название "Пески", словно пустыня Сахара, а на самом деле самый берег залива "Золотой рог", делящего город почти на две части. Когда-то году этак в восемьдесят первом, а может, в восемьдесят втором - Кристина точно не помнила - именно здесь, на "Песках", затонул пароход "Обухов". Вот такая досадная доля у корабля и жертв катастрофы - затонуть практически на берегу, в самом буквальном смысле этого слова. Ведь от земли корабль отделял разве что трап. А ночью, когда все спали, произошел крен судна и оно просто легло на бок. Вот такая трагическая история. Потом этот "Обухов" несколько месяцев так и лежал на боку, все больше погружаясь в ил и безжалостно ржавея. А любопытная публика, проплывая мимо, непременно собиралась на одном борту катера, морского трамвайчика, чтобы лишний раз поглазеть на погибший корабль, рискуя тем самым перевернуть плавсредство и самим пойти на корм рыбам.
Впрочем, отвлечемся от грустного и вернемся в "Утес". Подруги бывали здесь не сказать, что часто, но тем не менее и не настолько редко, чтобы не заиметь знакомых. Это, кстати, было еще одной причиной предпочтения "Утеса" всем остальным ресторанам. Потому что в плане безопасности всегда выгоднее знакомое место со знакомыми людьми. Да и цены тут заоблачными не были, что тоже было весьма немаловажно для подруг. И все-таки безопасность была на первом месте - как ни крути, а преступность в городе, к сожалению, довольно высокая. А тут кругом - знакомые всё лица, было к кому обратиться за помощью в случае чего.
Хватало знакомых и в этот вечер. Но самой большой неожиданностью оказалась встреча с Сережей Бессмертным. Не сказать, чтобы очень радостной, но в самом деле неожиданной. Потому что не только в "Утесе" подруги его раньше не встречали, а вообще не виделись уже несколько лет, хоть и жили почти рядом.
Сергея Бессмертного знала вся школа номер пятьдесят. Мальчишки знали, потому что завидовали его яркой внешности и успеху у девчонок. А девчонки завидовали не ему самому, а лишь его подружкам. Еще бы, Сереженька Бессмертный был своеобразным красным знаменем школы, если хотите, переходящим вымпелом. О, какие страсти раздирали девичью половину учащихся! Какие козни строили друг другу старшеклассницы, дыба завоевать его драгоценнейшее внимание!
Правда, Кристина с Наташкой были лишь наслышаны обо всех тех кознях и страстях, потому что сами по возрасту не могли войти в группу интересов Бессмертного. Три года разницы в школе воспринимаются бездонной пропастью. И если бы не Наташкин брат, учившийся вместе с Бессмертным, тот и не подозревал бы о существовании таких мелких букашек. Однако периодически сталкивался с маленькими девчонками или у Алешки Конакова дома, или же в школе на переменке, когда те караулили брата у кабинета. На самом деле они, конечно же, всего лишь пытались лишний раз попасться на глаза Бессмертному, потому как общения с братом Наташке с лихвой хватало дома. И цели они в некотором роде своими уловками добились. В том плане, что их скромные мордашки были Бессмертному хорошо знакомы. Однако это вовсе не означало его интереса к мелюзге.
После того, как Бессмертный окончил школу, о нем довольно быстро забыли. Жил хоть и неподалеку от школы, но поступил в ДВВИМУ (Дальневосточное высшее инженерно-морское училище), и практически не показывался на родном Чуркине, даже жить почему-то перебрался в общежитие. А после окончания училища, хоть и жил уже дома, но встретить его опять же можно было очень редко, так как львиную долю времени, как едва ли не половина взрослого мужского населения города, проводил в рейсах. В этот же день, видимо, шумно отмечал очередное возвращение в родной порт. По крайней мере, за их обычным столиком, рассчитанным на четверых, сидело человек восемь, а то и все десять. Картина, в общем-то, обычная для Владивостока, да, впрочем, и для остальных портовых городов. Сколько раз Кристине приходилось наблюдать, как огромною толпою в "Утесе" радостно встречают вернувшегося моряка, как несколько дней кряду прогуливают то, что с таким, наверное, трудом заработал человек, а потом, существенно ощипав "жертву", компания как-то незаметно распадалась. Бывали даже случаи, когда неразумная жертва так называемого гостеприимства, погуляв на широкую ногу, попоив многочисленных "друзей" шампанским пару месяцев, в результате оказывалась на конкретной финансовой мели, и никому из тех "друзей" не приходило в голову просто накормить неразумного моряка. Вот и сейчас вокруг Бессмертного вилась целая стая таких "прилипал", и Кристина даже скривилась: фи, ну неужели он сам, дурачок, не понимает, что его в буквальном смысле "доят" береговые крысы?
Из былого красавца, разбившего немало девичьих сердец в ранней юности, Бессмертный превратился в обыкновенного, в общем-то, парня. Черты лица остались вроде и прежними, но в общем и целом не было в нем ровным счетом ничего необычного, если не считать уж очень высокого роста. В школе-то он таким высоченным не был, зато румяные щечки и какой-то задорный блеск в глазах делали его совершенно неотразимым мальчиком. Теперь же не было не только румянца, теперь даже от его пухлых некогда щек ничего не осталось - щеки несколько ввалились, и у зрителя, помнящего его по тому времени, создавалось стойкое ощущение, что Сергей весь ушел в рост. На лице выделялись одни глаза - большие, темные, уже не задорные, как когда-то, а скорее грустные, или просто уставшие. Раньше они не воспринимались такими большими, терялись среди пухлых щек и губ. В общем, Бессмертный очень сильно изменился. Не настолько, чтобы его невозможно было узнать - как раз узнать-то его можно было без труда. Однако изменился человек конкретно. Вместе с тем нельзя сказать, будто бы изменился он в худшую сторону. Вовсе нет. Хоть и перестал быть ярким красавцем, однако осталось в нем нечто, по прежнему притягивающее женские взгляды. Кто-то назвал бы это мужской красотой, кто-то - повышенной сексуальностью. Но по мнению автора, это явление стоило бы назвать обыкновенным магнетизмом.
И Кристина, и Наташка узнали его сразу. Узнали, несколько удивились и отвернулись. Не затем они сюда пришли, чтобы встречаться со старыми знакомыми. За тем, чтобы найти новых. Таких новых, чтобы напрочь вышибить из памяти старых, как клин клином. А для этого нужны новые ощущения. Совсем новые. Да и не настолько хорошо они были знакомы с Бессмертным, чтобы радоваться встрече. Ну Сергей, ну Бессмертный, ну вернулся - подумаешь, эка невидаль!
Однако и Бессмертный их тоже узнал. И почему-то не ограничился нейтральным кивком издалека, посчитал необходимым подойти. И даже подсел к их столику. Тут же повел себя, как барин: щелчком пальцев подозвал официантку (о, те были в этот день на стрёме - еще бы, богатенький буратинка пришел из рейса, тут пахло щедрыми чаевыми!), заказал шампанского, икры, крабов. Кристина скривилась - аттракцион неслыханной щедрости! Как она не любила такие понты! И вообще, как у них, у мужиков, все бестолково: несколько месяцев болтаются в океане, можно сказать, света белого не видят, потом и кровью зарабатывают деньги - ведь не за голой же романтикой в моря ходят! А потом так бестолково спускают все заработанное. На баб, на "друзей", именно тех, которые в кавычках, на так называемую красивую жизнь. И почему-то считают, что раз они платят, то и музыку заказывают тоже они. Фи, придурки!
Именно так, как не любила Кристина, и вел себя Бессмертный. Швырялся деньгами направо и налево, образно говоря, поливал всех шампанским, раз за разом кидал купюры музыкантам, заказывая то, что они и так бы сыграли, потому что репертуар имели довольно скромный. И почему-то одаривал усиленным вниманием именно Кристину. А та только злилась на него - как же, пришли с Наташкой за новыми кавалерами, а тут какой-то старый то ли друг, то ли приятель, то ли просто знакомый отбивает у потенциальных кавалеров охоту знакомиться с двумя очаровательными посетительницами. Еще бы - разве смог бы кто-нибудь другой в этот вечер соревноваться с Бессмертным в швырянии деньгами?
Кристина, конечно, от шампанского не отказывалась. Как не отказывалась и танцевать с Бессмертным. Но и радости особой от встречи не испытывала. Скорее, одно сплошное разочарование. Только безмерно удивлялась: и чего это в него были влюблены все девчонки? Что в нем такого особенного?!
Особенного, может, и не было, а вот танцевать с Сергеем было довольно приятно. Во-первых, женщине всегда приятно находиться в объятиях высокого мужчины. Может быть, это отзвук очень давних времен, когда женщине необходима была защита сильного мужчины? Так или иначе, а сила всегда притягательна. Бессмертный, хоть и не был таким накачанным, как Чернышев, казался даже несколько худоватым, тем не менее был очень крепким, это чувствовалось сразу, буквально с первого прикосновения. Может быть, он только со стороны выглядел таким худым? Сугубо за счет ну очень уж высокого роста. Ведь Валерка, который и поныне оставался для Кристины эталоном настоящего мужчины, был чуть выше ста восьмидесяти. Бессмертный же, судя по всему, приближался и вовсе к двум метрам. Конечно же, Кристина не лазила вокруг него со складным метром, но определенно Сергей был значительно выше Чернышева.
А во-вторых… А во-вторых, приятно было с ним танцевать еще вот по какой причине. Наверное, в мужьях лучше иметь мужчину верного и порядочного. Но это в мужьях. Потому что во всех иных случаях женщине почему-то предпочтительнее другой тип. Нагловатый, самоуверенный, целеустремленный, инициативный. Еще какой инициативный! С одной стороны, наглость Бессмертного несколько коробила и даже злила, с другой - такой напор был почему-то приятен. Хотелось оттолкнуть от себя излишне требовательного партнера, буквально с первого такта, с первого движения в танце стремившегося словно бы слиться в экстазе, хотелось даже отхлестать по щекам наглеца, слишком откровенно прижавшего хрупкую партнершу к себе, так и норовящего загребущими своими руками обхватить ее существенно ниже талии. С другой стороны, его наглые прикосновения почему-то были безумно приятны. Даже нет, не столько приятны, сколько возбуждающи. Потому что умом в этот момент Кристина понимала, что слишком уж тесная манера танца явно выходит за рамки приличия. И в то же время ловила себя на мысли, что не может оттолкнуть наглеца, поставить его на место, как бы следовало поступить порядочной женщине. А может быть, виною всему - шампанское, выпитое в чрезмерных количествах? Быть может, именно из-за него и не хотелось выскальзывать из жадных объятий Бессмертного даже после окончания музыки, и они еще несколько нескончаемо долгих мгновений стояли посреди танцевальной площадки, прижимаясь друг к другу, словно в прощальном порыве?
Стоит ли говорить, что провожать Кристину пошел все тот же Бессмертный? Вернее, не совсем провожать, и уж вовсе не пошел, а поехал на такси. И привез почему-то не к дому Кристины, а к своему. Пусть не так и далеко, всего лишь на соседнюю с Олега Кошевого улицу Окатовую, но все-таки не к ней, а к себе. Думаете, Кристина не понимала, с какой целью? Понимала, всё она прекрасно понимала! Да и могло ли быть иначе? Кто девушку ужинает, тот ее впоследствии и танцует. Приятного в сем факте мало, определенно мало, но правило вполне закономерное. Успокаивало то, что не кто попало повез ее к себе домой, а знакомый, пусть и недостаточно хорошо, но все-таки. И Кристина тешила себя иллюзией, что в любой момент сможет уйти, благо до родительского дома минут семь ходьбы, не больше. Да и шампанское в голове играло на полную катушку, а потому как-то несерьезно все воспринималось, как будто она снова оказалась школьницей, и неожиданно сбылась ее мечта - завладеть драгоценным вниманием Сереженьки Бессмертного. Правда, мечтала Кристина о нем не особенно страстно и уж совсем недолго - так, обыкновенная девичья дурость, не более. И все-таки, как будто они вновь вернулись в детство. Они снова маленькие, а потому ничего страшного им не угрожает, тогда почему бы и не зайти в гости?
И Кристина вслед за Сергеем поднялась на пятый этаж хрущевки. Сама поднялась, так что не смогла бы впоследствии обвинять в этом Сергея. Никто ее силой не тащил, никто не заставлял. Сама, по доброй воле. Или по пьяной голове. Всё равно сама.