- Все ясно, Мишка! Раз так - через пару дней буду дома, и мы займемся этим, засучив рукава. Почти уверен, что без этого гада не обошлось, и мы с тобой его расколем! Передай это Пете и пусть не падает духом!
- Погоди, а как же ваш отпуск? Меня Наташа убьет!
- Не бери в голову! У нас все в порядке - так и передай Свете. Жить здесь нам осталось одну неделю, так что пропадет всего три дня. И с заменой авиабилетов проблем нет: самолеты в Москву летают ежедневно.
- Спасибо, Витек, иного я и не ожидал. Ждем!
Михаил прервал связь, и разговор с другом немного смягчил его горечь. "Теперь, с его приездом, мы обязательно распутаем это дело и выручим Петю из беды! - заряжаясь уверенностью в успехе, подумал он и дал волю гневу: - Ну, берегись Дмитрий Голенко! Если, и правда, ты такая гнусная мразь - по стене тебя размажу!"
* * *
Отдых четы Сальниковых в Шарм-эль-Шейхе - египетском курорте на побережье Красного моря был подобен сказке. Сначала просторный аэробус всего за четыре часа перенес их из московской зимней вьюги в жаркую аравийскую пустыню, и авиапассажиры еще в самолете стали переодеваться в безрукавки и шорты. Их курортный городок оказался искусственно созданным оазисом с пышной растительностью, роскошными пятизвездочными отелями и благоустроенными пляжами на скалистом коралловом берегу.
Комфортабельный автобус доставил их в один из этих отелей, и для Наташи с Виктором однообразно потекли дни непривычного для обоих безмятежного времяпрепровождения. Привыкшие к постоянным разъездам, он - в командировки, а она - на гастроли, они много работали и плохо питались. А тут кормили на редкость обильно и разнообразно, и весь день можно было загорать, купаться в теплом море и гулять по аллеям цветущего парка или по красивым улочкам Шарм-эль-Шейха в веселой толпе курортников и туристов.
После завтрака они сразу отправлялись к морю. В Афганистане Сальникову ампутировали стопу, купание для него было проблемой, и они заранее решили, что днем загорать будет по пояс, а окунаться только поздним вечером. Однако, кроме основного песчаного пляжа, среди скал было несколько маленьких, малолюдных, и эта проблема решилась сама собой. Сначала Виктор немного стеснялся, но влюбленной парочке, тоже облюбовавшей этот укромный уголок, было не до него, и он стал купаться вместе с женой.
Истосковавшись по близости за время длительной ссоры, они сначала и днем уединялись в номере, переживая второй медовый месяц. Но, утолив страсть, стали выезжать в живописный городок, чтобы побродить по многочисленным сувенирным лавкам и магазинам. Вот там и произошло чрезвычайное событие: случайно, а скорее - по Божьему промыслу, Сальников встретил Раечку! Да, ту самую "Джульетту", которую поклялся Олегу найти и безуспешно разыскивал который уже год по всей России.
* * *
А случилось это чудо в последний день перед отъездом. Наташа хотела найти крупную статуэтку египетской кошки из амбры - камня, похожего на янтарь, - для подарка Светлане. По местному поверью, кошки, олицетворявшие богов, приносили в дом благоденствие. Себе одну Сальниковы уже приобрели, но второй, такой же, найти нигде не могли. И вот, когда уже возвращались к автобусу, в витрине захудалой лавчонки увидели свою красавицу. Рядом стоял смуглый паренек, и Наташа, которая за время гастролей так и не овладела английским, ткнув пальцем в витрину, на ломаном языке попросила:
- Пли-из! Ай вонт зы-ис, - что должно было означать: "я хочу это".
Египтянин, отрицательно мотнул головой и что-то залопотал по-английски, но они лишь поняли, что продавать ее он не хочет, и Виктор с досады выругался:
- Едрена вошь! Наконец-то нашли и снова - непруха!
Но оказалось, что юный продавец понимал русскую речь, так как обрадованно воскликнул:
- О, ю - рашен! Ви русский!
Он нырнул внутрь лавчонки и вышел вместе с худенькой женщиной, по всей видимости, хозяйкой этого жалкого заведения.
- Здравствуйте! Вы наши гости из России? - приветливо улыбаясь, спросила она на чистейшем русском языке, и, опытный детектив, Сальников сразу заметил на ее усталом лице застарелые следы оспы. В ее чертах было что-то очень знакомое, и Виктор, забыв о покупке, стал задавать вопросы как следователь:
- Простите, вы ведь русская? Давно здесь проживаете? Мы раньше с вами нигде не встречались?
Женщина продолжала улыбаться, но ее глаза насторожились.
- Али сказал, что вы хотите купить эту кошку, - кивнула она на витрину. - Но я вижу, вас больше интересует моя персона, - улыбка сошла с ее лица, и она сухо ответила: - Так вот: эта кошка - витринный образец для привлечения покупателей и не продается. А на личные вопросы отвечу, если скажете, почему я вас интересую.
Сальников пристально всматривался в нее, пока она говорила, и его осенило. "Да ведь это та Раечка, которую мы с Хлебниковым разыскиваем! Ну, конечно, это она! Надо же, где очутилась - поэтому и найти не могли". И он решил, что лучшее - говорить напрямую.
- Вас ведь Раей зовут, не так ли? - глядя в упор, заявил он и по тому, как побледнело ее лицо, понял, что не ошибся. - И Олега Хлебникова, наверное, помните? Так знайте, он уже несколько лет вас упорно разыскивает, а я ему в этом помогаю.
- Но… зачем ему… это… через столько лет? - непонимающе глядя и запинаясь от охватившего ее волнения, произнесла Рая.
- Любит он вас очень и надеется, вернув, обрести счастье в жизни!
- А Олег… несчастен? Не могу… поверить… - тихо пролепетала Рая, но было видно, как в ее глазах зажглись огоньки надежды.
Минуту она молча переваривала услышанное, а потом, умоляюще на них глядя, предложила:
- Поблизости тут есть маленький ресторанчик. Давайте там обо всем поговорим! А кошку примите от меня в подарок - за такое известие.
Повернувшись к Али, Рая отдала распоряжение на его родном языке, и юный продавец стал бережно упаковывать дорогой сувенир.
- Но мы же тогда опоздаем на автобус нашего отеля, - взглянув на часы, обеспокоилась Наташа. - Не говоря уже об ужине.
- Ничего страшного, вернемся на такси, - принял решение Сальников. - Ради такого случая можно раскошелиться, - и, по-свойски, улыбнулся Рае. - Раз мы на этой кошке сэкономили валюту, надо ее потратить на удовольствие. Все равно завтра улетаем домой.
Таким образом они очутились в маленьком открытом ресторане, и вот, что очень коротко рассказала Рая, пока ели нечто, похожее на люля-кебаб, запивая ароматным чаем.
- После отъезда папаши Олега на работу в Африку по его рекомендации я попала в услужение к старику-египтянину, мелкому служащему посольства. Старый развратник сделал меня своей наложницей - с ним и оказалась потом в Шарм-эль-Шейхе. После его смерти очутилась на улице, но, поскольку удалось скопить немного денег, открыла эту лавочку. Богатства она не приносит, но прожить можно.
- Неужели не тянет вернуться на родину? - жалостливо глядя на ее усталое, рано постаревшее лицо, спросила Наташа.
- Еще как! Но не могу даже съездить повидать родню, - печально ответила Рая. - На это у меня нет денег.
- Ну, а как относятся египтяне? Не обижают? - поинтересовался Виктор.
- По-разному, особенно, когда жила со стариком, - Рая немного взгрустнула. - Но я еще с ним хорошо научилась говорить и на их языке, и по-английски, а как стала хозяйкой лавки - зауважали. В последние годы наших здесь стало много, говорят они только по-русски, и местные часто ко мне обращаются, - в ее голосе прозвучали гордые нотки, - как к посреднику.
Рая допила свой чай и с грустью заключила:
- Я здесь привыкла и деваться мне некуда. Так что передайте от меня привет родине и… - в ее глазах снова зажглись огоньки, - Олегу. Я… тоже его… помню!
* * *
Заседание Совета директоров в кабинете главы концерна проходило нервно и длилось уже больше двух часов. Говорили, в основном, члены Совета, а Петр молча их слушал, откинувшись на спинку своего высокого кресла и изредка подавая краткие реплики. Проводил заседание - по его просьбе - Казаков; он и подвел итоги прений.
- Итак, все согласны, что финансовое положение концерна - критическое, - заключил он, протирая стекла своих сильных очков. - Наши кредиторы уже обратились в суд и, если срочно не сумеем с ними полюбовно договориться, погасив часть долгов, нас могут отстранить от руководства и ввести внешнее управление.
- Говорите прямо - нам грозит полное банкротство! - не сдержавшись, выкрикнул еще молодой, но очень тучный и совершенно лысый член Совета - директор американского филиала. - Всем известно: внешнее управление - это гроб с музыкой! Чиновники последнее разворуют и пустят нас по ветру!
- Скажите лучше, где возьмем для этого средства? - вторил ему другой член Совета - тощий и длинный старик с козлиной бородкой - крупный акционер концерна. - Ведь, как выяснилось, финансовых резервов у нас нет.
Казаков уже собирался им ответить, но тут тонким пронзительным голосом, в котором слышались нотки отчаяния, возопил член Совета, директор главного предприятия концерна, завода "Цветмет".
- А почему молчит наш президент? Три часа заседаем, а я так и не понял: смогу выплатить людям зарплату или нет!
Но Юсупов и на это не откликнулся, а Казаков всем объяснил:
- Поверьте, господа, мы не сидим сложа руки, а делаем все возможное и невозможное, чтобы вернуть украденные и срочно изыскать дополнительные финансовые средства. В общем, предпринимаем все меры, чтобы удержать концерн "на плаву"!
- Но почему молчит наш президент? Он, что же, в это не верит? - не унимался директор завода.
- Просто Петру Михайловичу пока нечего вам сказать, - объяснил Казаков. - Ведь знаете, он не привык бросать слова на ветер!
- А с чего вы взялись быть его толмачем? - нервно взвизгнул молодой толстяк. - Пусть сам скажет, если хочет, чтоб мы ему и впредь доверяли!
- Да, Петр Михайлович, нельзя отмалчиваться, когда решается судьба наших денег, - с упреком обратился к нему козлобородый старик. - Ведь не только вы, но и мы вложили в концерн все свои средства.
Его слова возымели действие. Словно очнувшись, Петр выпрямился в своем кресле, и в кабинете сразу наступила тишина.
- Мне и правда нечего вам сказать. Положение крайне тяжелое, - с горечью признал он. - На счетах у нас пусто, украденного быстро не вернешь, и хуже всего, что бедственное положение концерна всем уже известно, цена акций резко упала, а значит, и доверие к нему банков и наших кредиторов.
Он перевел дыхание и открыл горькую правду:
- Как ни бьюсь, что ни предлагаю в залог - никто не дает нам столько денег, чтобы мы могли выйти из критического положения.
- Так на какие шиши мы сможем полюбовно договориться с кредиторами - о чем нам сказал Казаков? - выкрикнул молодой толстяк. - Выходит, нам хана?
Петр неприязненно на него посмотрел, но сдержался и лишь отрицательно покачал головой:
- Положение тяжелое, но паниковать рано! Деньги для самых нетерпеливых кредиторов найдем и, думаю, пока не допустим рассмотрения их претензий в арбитражном суде.
- Но хотелось бы конкретней знать, на какие средства вы рассчитываете, - настойчиво потребовал бородатый старец, - чтобы заткнуть пасть заимодавцам и не останавливать производство?!
Желая получить ответ, он даже встал со своего места, но Петр не хотел посвящать акционеров в детали финансовых переговоров и устало ответил:
- Переговоры ведутся, но результатов пока нет: за кредиты запрашивают грабительские проценты. Могу вас заверить лишь в одном: я все отдам, чтобы не допустить банкротства, - он ободряюще взглянул на директора завода, - и люди получили свою зарплату.
Петр сделал паузу и твердо добавил:
- Если потребуется - продам свой контрольный пакет и сложу с себя все полномочия в пользу нового хозяина концерна!
Глава 11
Падение
Поскольку они не разговаривали, Петр приходил домой поздно и спал в своем кабинете на диване, где Даша заранее стелила ему постель. И убирая там, она заметила то, чего раньше не было - батарею бутылок из-под виски и коньяка. "Неужели он стал пить, и так много? Этого еще не доставало! - расстроенно подумала она, собирая пустую посуду. - Но когда же? Ночью? У него что же, бессонница? Так и заболеть не долго!" Ей казалось, что причина этого ясна: он переживает их разлад - как и она, а может быть еще сильнее. Сердце Даши забило тревогу, и она решила действовать.
- Надо срочно сказать об этом родным Пети! - как бы приказывая себе, произнесла она вслух. - Только они могут научить меня, что делать и как воздействовать на него в сложившейся обстановке.
Сначала она хотела, первым делом, посоветоваться с Верой Петровной и Степаном Алексеевичем, ученым-педагогом, который относился к ней лучше всех, но резонно решив, что Петр, скорее, послушается матери, позвонила Светлане. Дома никто не подошел к телефону, и Даша дозвонилась до нее по мобильному в театр, когда свекровь готовилась к очередной репетиции.
- Не может быть! - ужаснулась Светлана, выслушав ее взволнованное сообщение. - Я немедленно с ним поговорю! Тут надо рубить с плеча! И вообще пора положить конец вашей размолвке. Но и ты крепко подумай! Петя ведь разумный и раз дошел до этого, значит, есть и твоя вина. Нельзя диктовать свою волю мужу, нужно быть уступчивей!
Она тут же позвонила сыну и, когда их соединили, тоном, не допускающим возражений, заявила:
- Знаю, что ты всегда занят, но отложи дела и приезжай ко мне в театр, или я сама сейчас возьму такси и явлюсь к тебе на работу!
В голосе матери была твердая решимость, и Петр предпочел с ней не спорить. Он даже не стал выяснять в чем дело, а просто ответил:
- Хорошо, не волнуйся! Ты в театре? Минут через сорок буду.
Распорядившись подать машину, он отпустил юриста, с которым изучал очередные исковые заявления, и лишь усаживаясь в лимузин, коротко посетовал услужливо распахнувшему дверцу Дмитрию:
- Мало мне всех неприятностей, так еще и у матери что-то стряслось!
Голенко несколько раз за дорогу задавал вопросы, стараясь узнать, чем он так обеспокоен, но Петр угрюмо молчал, да и движение было столь плотным, что ему пришлось быть предельно внимательным, чтобы избежать аварии. Так больше ничего ему не сказав до самого театра, Петр поднялся по служебной лестнице и застал мать в гримуборной, перед зеркалом. Она тут же пересела на диван и, указав на место рядом с собой, строго сказала:
- Присаживайся, сын! Разговор у нас будет очень серьезный!
- Я это понял - потому и приехал, - Петр сел, но не на диван, а в рядом стоящее кресло. - Говори, чем могу вам помочь, хотя сейчас мне не до этого! Только не надо меня воспитывать! - попросил он. - С Дашей я сам разберусь.
- Как же тебя не воспитывать, когда ты спиваешься? - взорвалась Светлана. - По-твоему, мы, все кто тебя любит, должны лишь наблюдать, как ты губишь себя и ведешь так, будто не дорожишь семьей?
- А откуда ты знаешь? Это Даша на меня тебе настучала? - потупясь, мрачно бросил Петр. - Какой же может у нас быть мир?
Светлана горестно всплеснула руками:
- Да что с тобой, сынок? Разве не понимаешь, что ты ей дорог? К кому же еще ей обращаться? Она же тебя любит и хочет одного: чтобы ты был таким, как прежде! Это ты все портишь! Она что, сказала неправду?
- Не спеши судить меня, мама! - Петр еще ниже опустил голову. - Ты не все знаешь. Мне есть за что осуждать Дашу… и вообще… очень тяжело!
В его словах было столько горечи, что чуткое сердце Светланы наполнилось состраданием к сыну, и она испуганно прошептала:
- Чего же… я не знаю? Открой… что тебя… мучит! Ты ведь, Петенька, никогда… ничего не скрывал от мамы…
Петр еще минуту посидел с поникшей головой, но потом, сделав над собой усилие, выпрямился и, не глядя ей в глаза, признался:
- И с Дашей у меня очень плохо, мама, и вообще… Потому и сошел с рельсов - иначе загнусь! Но, клянусь тебе, я с собой справлюсь!
Светлана поняла, что сын и сам жаждет облегчить душу, открыв ей свои беды и, сочувственно глядя, промолчала, а он продолжал:
- Даша и раньше всегда поступала по-своему. Ты знаешь: однажды из-за этого мы уже расставались. И сейчас опять то же, но она, мама, совсем перестала со мной считаться! Я не могу ей этого спустить!
- Даша - умница. Что же она сделала, раз ты встал на дыбы? - недоуменно подняла брови Светлана. - Ты не преувеличиваешь, сын?
- Нисколько, - мрачно подтвердил он и, вскипев, выпалил: - Представляешь, мамочка, она посмела, не спросясь, заложить наши фамильные драгоценности!
У Светланы от ужаса расширились глаза - такого от невестки не ожидала! Она на миг представила, каким ударом это будет для любимого мужа, и сердце ее облилось кровью.
- Не может… быть! Что же… ее вынудило… к этому? - запинаясь, пролепетала она, сразу становясь на сторону сына. - Хотя, все равно, непростительно!
- Дашиной фирмочке грозило банкротство, я отказался оплатить ее долги - вот она и заложила драгоценности, - мрачно объяснил Петр. - Наверное, считает их своими. Но ведь они ей переданы временно, разве не так, мама?
- Так, Петенька! Потому, что у вас есть сын, и фамильные драгоценности должны перейти к его будущей жене. Но самое плохое, - Светлана нахмурила брови, - что она сделала это тайком от нас. Ей известна семейная традиция!
Она удрученно задумалась и спросила:
- А почему ты не оплатил ее долги? Для тебя же это - мелочь.