Нам незачем так цепляться друг за друга, как это делают люди на площадке. – Его пальцы легли чуть повыше моего бедра, примяв белую ткань платья. – А теперь повторяйте мои движения.
Мы медленно двинулись в такт полной соблазна мелодии. Соло определенно знал, как следует двигаться, несмотря на все его протесты. Моя рука постепенно обмякла в его руке. Я чувствовала каждое движение его пальцев на моей талии и постаралась сосредоточить все свое внимание на воротнике его синей рубашки.
Внезапно из-за какой-то неровности на песке я пошатнулась и наступила ему на ногу.
– Эй, леди, – сухо сказал он, – я не каменный, так что поосторожнее.
Я не удержалась и рассмеялась. Соло притянул меня к себе, и я не стала сопротивляться. Его дыхание коснулось моего лица, я вдохнула чистый мужской запах его кожи, и мне вдруг стало удивительно спокойно. Мы забыли обо всем, глядя друг другу в глаза, чуть покачиваясь в такт балладе.
* * *
Как только мы подъехали к дому на пляже, автоматически включилось наружное освещение, заливая стоянку ярким светом. Я быстро поднялась по лестнице, но на крыльце споткнулась о маленькую картонную коробку. Соло услышал глухой стук и мгновенно оказался рядом со мной.
– Не дотрагивайтесь до нее! – приказал он.
Мой взгляд упал на золотой с белым логотип "Компании Хардигри". Мое имя и адрес были написаны знакомым элегантным почерком. Ниже отпечатанного типографским способом обратного адреса той же рукой были приписаны инициалы СХС. Сван Хардигри Сэмпле.
– Это от моей бабушки, из Северной Каролины, – устало пояснила я. – Я сомневаюсь, чтобы она прислала мне взрывчатку.
Соло поднял коробку. Пока он рассматривал ее, на его щеках заиграли мускулы.
– Вероятно, бабушка волнуется за вас. Я полагаю, вы ей уже позвонили? Или нет?
– Мы редко разговариваем по телефону, и дома я бываю нечасто.
– А я думал, вы близки с ней.
– Мы… неотделимы друг от друга, но близкими людьми нас не назовешь. – Холодок пробежал у меня по спине: Сван вмешалась, как будто почувствовала, что моя воля слабеет. – Моя бабушка не стала бы мне ничего присылать сюда, если бы не считала это важным. Я должна подняться наверх и открыть посылку.
В конце концов Соло сдался. Он настоял только на том, чтобы самому отнести посылку в дом. Словно она и в самом деле могла взорваться.
* * *
"Моя дорогая Дарл, – говорилось в приложенном письме, – я понимаю, что ты не нуждаешься ни в моем сочувствии, ни в моей поддержке. Но я следила за процессом, и меня все-таки волнует твое состояние. Я связалась с офисом "Группы Феникс" в Вашингтоне, и миссис Айрин Брэншоу сказала мне, что ты надеешься привезти прах мистера Марвина в Бернт-Стенд и здесь похоронить. Я взяла на себя смелость и оплатила место возле церкви. Посылаю тебе образец мрамора, который я выбрала для урны и для могильной плиты мистера Марвина. Если ты дашь свое согласие, то граверы немедленно приступят к работе. Я хочу, чтобы ты знала: я горжусь тобой и люблю тебя".
Потребовались двадцать пять лет и смерть еще одного человека, чтобы вырвать это признание у моей бабушки! Я села на кушетку и сняла обертку с присланного куска мрамора. Он был блестящим, с прожилками на нежном розовом фоне.
– Ваша бабушка прислала вам кусок мрамора, – констатировал Соло без всякого выражения.
Он прислонился к стене у раздвижных дверей, засунув руки в карманы. На лице его появилось мрачное выражение.
– Моей бабушке семьдесят семь лет, но ее по-прежнему невозможно сломить. И она никак не может отказаться от мысли, что наступит день и я вернусь, чтобы возглавить семейный бизнес.
Я положила ладонь на холодный камень и вдруг испытала странное ощущение. Сван прислала мне кусочек нашего мира, чтобы напомнить, что камень ломается в самом слабом своем месте.
Я встала, сжимая мрамор в руках.
– Я иду спать. Спокойной ночи.
Я прошла мимо Соло, собрав все силы, чтобы двигаться плавно, высоко держать голову, с прямой спиной, с безмятежным выражением лица. Сван воспитала меня на своем собственном примере отчаянной гордости, спрятанной за маской высокомерия. Я научилась окружать себя броней – так же, как это делала она. Мне никто не нужен, даже Соло. Так будет безопаснее.
Я уже подошла к двери спальни, когда глухой голос Соло остановил меня:
– Мне кажется, что ваша бабушка хочет, чтобы вы думали, будто сделаны из камня. Только вы можете доказать ей, что она ошибается.
– Я не могу, – ответила я и закрыла за собой дверь.
Глава 13
"Я выброшу этот кусок проклятого мрамора Хардигри в окно, пока он не отравил ее! И, черт побери, я должен наконец рассказать, кто я такой!"
На следующее утро Эли рассекал волны с какой-то сдержанной яростью, чувствуя, как его опутывает паутина проблем. Он должен немедленно вернуться в дом на берегу, принять душ, одеться, выпить кофе и продумать до мельчайших деталей все, что он скажет Дарл. И сделать это нужно до того, как она проснется. Все должно произойти быстро и четко, никаких неясностей. Теперь он знал, что Дарл не испытывает к нему ненависти из-за того, что Па причинил горе ее семье. Она столько рассказала ему о нем самом… Эли даже представить не мог, что она все это помнит. Он узнал то, что ему требовалось знать. И только это имело значение.
Эли ниже опустил голову в воду, его руки описывали ровные дуги, пронзая волны и взлетая вверх. Он по-прежнему не мог опровергнуть обвинения, выдвинутые против его отца, и не мог отвергать вероятность того, что отец их заслужил. Он по-прежнему не верил в то, что они найдут ответы на все вопросы, если начнут рыть землю и тревожить привидения в Бернт-Стенде. Но теперь Эли знал наверняка, как Дарл отнесется к> возможности открыть наконец истину. Она верила в справедливость. А значит, она даст его семье шанс доказать невиновность Па.
"Дарл даст шанс и мне тоже", – решил Эли.
Он повернул и поплыл к берегу. В тот самый момент, когда он уже встал на дно и собирался выходить из воды, на него накатила волна и что-то ткнулось ему в руку чуть пониже локтя. Богатый опыт подсказал ему единственно верную реакцию. Эли тут же резко поднял руку.
Его укусила мелкая акула – вероятно, из тех, которые охотятся на рыбу на мелководье. Кровь текла из глубокой раны в форме полумесяца немного ниже локтя. Эли рывком выскочил на берег, держа руку на отлете. Кровь капала на белый песок. Он посмотрел на рану и негромко выругался, сообразив, насколько она опасна. Но тут на него накатила тошнота, голова закружилась.
"Не повезло, – успел подумать он. – Мне просто не хватило времени".
Момент истины пришлось отложить.
* * *
– Ты меня спас, парень! – рявкнул кто-то у него над ухом.
Это был здоровый, крепкий лысый грузчик по имени Джерниган. Они работали на автомобильную компанию, и Эли только что оттолкнул Джернигана в сторону от автопогрузчика. Эли смотрел на сломанный указательный палец на правой руке. Торчала кость, кровь лила рекой. Стоял январь, было страшно холодно, и от его крови шел пар. К горлу подступила тошнота. Ему было всего четырнадцать, он прибавил себе возраст, чтобы получить работу. Теперь его выгонят, и он останется без денег. Мама работала в бакалейной лавочке, но ей платили гроши. Они нуждались в каждом пенни.
Кровь, кровь Па. Ужас и стыд. Он смотрел на свою руку, а видел лежащего на земле Па. У него задрожали колени. Джерниган успел схватить его за воротник пропитанной кровью куртки, его несвежее дыхание обожгло лицо Эли.
– Не вздумай мне тут в обморок грохнуться, парень! Ты – мой любимый новичок за весь этот долбаный месяц. – И Джерниган, громадный суровый работяга из Теннесси, бригадир грузчиков, поволок его в медпункт.
Два дня спустя, когда Эли вернулся на работу с гипсом на пальце и распухшей рукой, напоминавшей жирную перчатку, Джерниган не отрекся от своей странной симпатии к нему.
– Подойди-ка сюда, доходяга! – с нежностью позвал он и повел Эли в темное помещение склада недалеко от главного дока.
Эли взглянул на грязный деревянный стол и мужчин, сидящих за ним. Центр стола покрывали колоды карт, покерные фишки и доллары.
– Этот юный джентльмен имеет свой подход к цифрам, – с грубым смехом объявил Джерниган. – Я не хочу, чтобы он оставался тупым грузчиком до конца своих дней. Давайте научим парнишку кое-чему.
Он подвинул стул, и Эли присоединился к игрокам за покерным столом.
– Ты не возражаешь против того, чтобы играть с цветным? – поинтересовался Джерниган, указывая пожелтевшим от табака пальцем на громилу-негра в рабочем комбинезоне. На Эли смотрели холодные, черные глаза.
– Нет, сэр, я не возражаю, – ответил Эли, обращаясь к негру, а не к Джернигану.
Грузчик кивнул.
– Тогда глотни, белый паренек. – Он толкнул к Эли пинту джина.
Эли сделал глоток, и его чуть не вырвало. Но он сумел сохранить невозмутимое выражение лица. Другой игрок собрал карты, несколько раз перемешал их и кинул колоду Эли.
– Учись тасовать карты, – сказал он.
Эли неловко мешал карты, его лицо горело от смущения, раненую руку дергало, но постепенно в нем росла уверенность. Пятьдесят две карты, четыре масти – запомнить легко. Он посмотрел на свои руки и увидел, что его неуклюжие попытки перемешать колоду ни к чему хорошему не привели – из едва зажившей ссадины на ладони показалась кровь. У него снова закружилась голова, и он едва не потерял сознание. Но Эли крепко держался за карты, за свое будущее, за облегчающий душу счет. Никто не сможет этого отнять у него!
Он уже чувствовал, что победит.
* * *
"Просто считай карты. Считай их мысленно", – приказал себе Эли, стараясь не упасть в обморок. Он стоял на кухне в доме на пляже и держал руку над раковиной, прижимая к ране наполненное льдом полотенце, стараясь не смотреть, как его собственная кровь уходит в сток. Услышав, как открылась дверь спальни Дарл, он тяжело привалился к раковине. В голове у него было пусто, на лбу выступила испарина. Эли ненавидел свое тело за то, что оно так реагирует на вид и запах крови, но никак не мог с этим справиться. Каждый раз, снова и снова, он видел, как умирает его отец. Дарл прошла через гостиную, звук ее шагов раздавался все ближе. Как только она переступила порог кухни, Эли опустил кровоточащую руку пониже. Дарл выглядела строгой и элегантной в шикарном бежевом брючном костюме. Великолепные темные волосы она убрала в строгий пучок, солнечные очки скрывали ее глаза. Семейную подвеску Хардигри оттеняла белоснежная блузка. Дарл снова надела доспехи. И она несла свои чемоданы!
Эли покрепче вцепился в край раковины. Черт побери, он все неверно рассчитал. Она собралась уезжать.
Дарл остановилась и нахмурилась.
– Что с вами? Вы побледнели как полотно…
– Не могли бы вы достать аптечку? Она в шкафчике над микроволновкой.
Дарл посмотрела на белые плитки пола и застыла. Бурые пятна крови образовали цепочку от раздвижных дверей до раковины, у которой стоял Соло.
– Что произошло? Вы… – Она обошла стол, увидела его руку и замерла на месте.
– Ничего страшного, – ответил он. – Меня укусила маленькая акула, когда я…
Дарл сорвала очки, схватила чистое полотенце и перевязала его рану. Пока она затягивала узел, кровь испачкала ей руки и обшлага пиджака, но это, казалось, не произвело на нее никакого впечатления. Эли покачнулся, и Дарл обхватила его свободной рукой за талию. Он заскрипел зубами.
– Черт побери! Я не умею танцевать и едва не падаю в обморок при виде собственной крови.
Дарл подняла на него глаза, и на какое-то мгновение он увидел искреннюю симпатию и тревогу на ее холодном лице.
– У вас две левых ноги и слабый желудок, – насмешливо констатировала Дарл. – И из-за вас я определенно опоздаю на самолет, который вылетает из Таллахасси.
Эли подсчитал свои козыри и решил, что она блефует.
– Вот и отлично, – сказал он.
* * *
– Вы жена или подруга? – спросила Дарл медсестра в маленьком госпитале.
– Я его адвокат, – ответила она без намека на шутку.
У Эли достаточно прояснилось в голове, чтобы оценить это. Ему каким-то чудом удалось заполнить документы в приемном покое так, чтобы Дарл не прочитала его настоящего имени. И теперь он был рад, что Дарл настояла на том, чтобы сопровождать его в маленький, отгороженный занавеской отсек, где врач наложил ему несколько десятков швов. Она сидела рядом с Эли на металлическом табурете, молчала и зорко следила за действиями врача. Болтливый молодой доктор рассказал им, что он сын ловца креветок и поступил на медицинский факультет, только бы не вытаскивать сети на берегу бухты Аппалачикола. Он то и дело косился на Дарл – редкий мужчина не посмотрел бы на нее, – но она не сводила глаз с руки Эли.
– Вы могли истечь кровью, – неожиданно сказала она.
– Едва ли, – вмешался врач.
Дарл подняла голову и буквально пронзила его ледяным взглядом.
– Я с вами не согласна. И не пытайтесь успокоить меня пустыми обещаниями.
Доктор потерял дар речи и покраснел. Эли вдруг осознал, что она бледна как мел, между бровями пролегла вертикальная складка, на лбу выступила испарина. Он схватил ее за руку и нащупал бившийся с бешеной скоростью пульс.
– Док знает, что говорит. Ради бога, успокойтесь. Вы выглядите так, словно только что вырвались из лап вампира. Сначала я чуть не упал в обморок, а сейчас вы готовы потерять сознание. Если бы мы выступали на ринге, из нас получилась бы отличная парочка.
– Вам следовало позвать меня сразу же, как только вы переступили порог дома весь в крови!
– Послушайте, я, возможно, и слабак, но я, во всяком случае, пытаюсь не падать кверху лапками перед женщинами. И потом, все не так плохо.
– Нет, плохо! – вдруг закричала Дарл. – Все очень плохо!
На ее скулах загорелись красные пятна. "Она ничуть не лучше переносит вид крови, чем я", – с тревогой подумал Эли. Люди в соседних отсеках начали коситься в их сторону. Молодой врач посмотрел на Дарл и покраснел еще гуще. Появилась полная медсестра в розовой униформе.
– У вас проблемы, леди? Дарл встала:
– Да, у нас проблемы! И нечего тут стоять, как сержант из розового мрамора и разговаривать со мной таким тоном. – Она снова повернулась к Эли: – Этому человеку пришлось ждать двадцать минут, прежде чем ему начали обрабатывать рану. Одному богу известно, сколько еще крови он потерял за это время! Так что не стойте передо мной в этом вашем розовом мраморном наряде и не разговаривайте со мной так, будто это я создаю проблемы.
– В мраморном наряде?! – Сестра смерила Дарл убийственным взглядом. – О чем это вы, мэм?
Дарл вздохнула, услышав ее ответ, и моментально пришла в себя. Эли уже стоял на ногах; доктор кричал что-то нечленораздельное, от него к Эли тянулась нить, которой он зашивал рану. Эли здоровой рукой обнял Дарл за плечи и обратился к сестре:
– Простите ее, мэм. Все в порядке. Она уже успокоилась.
Медсестра удалилась. Эли сел и подтолкнул Дарл к металлическому табурету. Она закрыла глаза рукой и задрожала. Эли и самого трясло.
– Прошу прощения, – прошептала Дарл.
Но Эли лишь крепче прижал ее к себе. Она запротестовала было, но быстро сдалась и уткнулась лицом в его плечо. Врач смотрел на них во все глаза, явно недоумевая, почему Эли так возится с этой нервной женщиной. Но потом он, видимо, решил, что она, должно быть, совершенно неподражаема в постели.
– Доктор, давайте закончим с этим, – обратился к нему Эли.
Его тон заставил врача побыстрее взяться за иглу, а Эли погладил Дарл по голове. Ему так хотелось сказать ей: "Я понимаю тебя. Я знаю, о чем ты вспомнила".
* * *
У меня сводило скулы от унижения, я не отрываясь смотрела на небольшие рыболовецкие суда и яхты у побитого непогодой причала в бухте Аппалачикола. Весь старый город рыбаков казался каким-то театральным, словно сошедшим со страниц учебника истории, – и спокойным. Здесь не было ни площадок для мини-гольфа, ни аквапарков, ни роскошных ресторанов с дарами моря, ни высоких жилых домов, ни сувенирных лавок, которые испортили большую часть побережья Флориды.
Соло пил холодное пиво и по-ястребиному поглядывал на меня. Мы сидели рядом за столиком под ветхим навесом местного ресторана под названием "Дикая устрица". Вокруг нас рыбаки и туристы поглощали жареную рыбу либо сырые устрицы в коктейль-ном соусе. Люди с любопытством косились на нас. Мы представляли собой странную пару: я в бежевом шелковом деловом костюме, забрызганном кровью, и он – в испачканной кровью рубашке, плавках и мокасинах.
– Не представляю, что нашло на меня в больнице, – сказала я, не отводя глаз от бухты. – Я выставила себя полной дурой. Впрочем, последнее время я только этим и занимаюсь. Простите меня.
– Эй!
В его голосе слышался мягкий приказ. Я помедлила, потом все-таки неохотно повернулась и посмотрела на него.
– Вам абсолютно нечего стыдиться.
Я пожала плечами и кивком указала на белую повязку, покрывавшую его левую руку ниже локтя.
– Как вы себя чувствуете?
Он допил пиво одним глотком.
– Отлично. Болеутоляющее уже начало действовать.
– Хорошо. – Я посмотрела на небольшие катера, покачивающиеся на легких волнах. – Тогда давайте возьмем напрокат лодку и прокатимся по заливу. Пробежимся по волнам, вдохнем свежего ветра… Я все оплачу.
– Вам просто захотелось напугать акул моим видом.
– Ну, разумеется. Я ведь хороший адвокат. – В моем голосе звучал сарказм. Я нетерпеливо вскочила на ноги. – Ох, как мне хочется отправиться туда, где можно дышать!
– Согласен. – Соло встал и бросил на стол монеты. – Я зайду в контору и узнаю, сможет ли кто-нибудь выйти с нами в море. И я сам заплачу. Не спорьте.
Я внимательно посмотрела на него. На его лице появилось упрямое выражение, уже хорошо знакомое мне.
– Не спорить – это совершенно не в моем характере.
– Придется потерпеть.
– Но мне надо переодеться!
– Здесь? Сейчас?
Я растерянно огляделась и заметила на углу торговца, который продавал синие хлопковые футболки и короткие шорты с логотипом заведения и надписью: "Вылези из своей раковины в "Дикой устрице". Этот же девиз пылал оранжевыми неоновыми буквами над крышей.
– Так, я вижу, вам не терпится вылезти из своей раковины, – улыбнулся Соло, проследив за моим взглядом. – И сколько вам на это потребуется времени?
Я наградила его циничной усмешкой:
– Готова раздеться немедленно!
Бухта оказалась огромной, неглубокой и гладкой, как стекло. Вдалеке, у самого горизонта, сверкали на солнце, словно каменные острова, современные мосты и дамбы. Небольшая флотилия судов, с которых ловили креветок и устриц, летела по воде легко, словно чайка. Но ближе к материку, куда Эли направил большой катер, бухта принадлежала только ему и Дарл. Она сидела на лавочке, подогнув босые ноги и вцепившись руками в поручни. Эли смотрел на ее профиль и чувствовал, что она упивается видом сосновых лесов и песчаных отмелей.