1
Начало жизни святителя приходится на сороковые годы XIV века.
Это было страшное для нашей страны время.
В Золотой Орде тогда "розняли по суставам" князя восставшей Твери – святого Александра.
Возможно, эта печальная весть достигла Великого Устюга, стоявшего на краю Русской земли, как раз в тот год, когда в семье клирошанина Симеона Храпа, служителя соборной церкви Пресвятой Богородицы, родился будущий святитель.
Прекрасный, наполненный грозным светом мир православия с первых дней окружал Стефана.
В храме, где служил его отец Симеон Храп, хранилась чудотворная икона Благовещения Божией Матери, молясь перед которой праведный Прокопий Устюжский отвел каменную тучу от города.
Существует предание, что этот Прокопий и предсказал Марии, дочери устюжского кузнеца Ивана Секирина, великую будущность ее сына задолго до его рождения.
Марии было всего три года, когда он поклонился ей в церкви и произнес:
– Сие девица Мария грядет – матерь великого Стефана-епископа, учителя пермского!
Стефану было восемь лет, когда он научился читать церковные книги и смог участвовать в церковных службах, исполняя обязанности канонарха в соборной церкви, где служил отец.
Тогда же проявилась его необыкновенная способность к языкам…
Великий Устюг был русским городом, но вокруг него простирались бескрайние леса, населенные племенами зырян-пермяков, как раньше называли народ коми. Толпами приходили пермяки в Устюг, чтобы продать добытые меха.
Дивным было первобытное простодушие и доверчивость зырян.
Оставляя без присмотра свои товары, бродили они по городу, подолгу стояли перед храмами, восхищаясь необычностью и красотой строений, удивляясь неспешной торжественности церковных служб.
Редкие пермяки понимали по-русски, но отблики церковных свечей завораживающе вспыхивали в черных неподвижных глазах.
Никто не учил мальчика говорить по-пермски, никто не побуждал его изучать этот язык… Стефан и сам не заметил, как научился. Он заговорил с зырянами, и ему открылась простота сердец лесных жителей…
И как истинно православный человек ужаснулся мальчик горестной участи людей, не ведающих истинного пути к спасению своих душ, не знающих слова Христова…
Не только необходимых для богослужения слов, таких как "аллилуйя" или "аминь", не было в зырянском языке, отсутствовало там даже слово "грех", без которого невозможно исповедание православной веры – ибо в символе веры так и сказано "Исповедую едино крещение во оставление грехов"…
2
Мы мало знаем о жизни русских людей XIV века…
Мало сохранилось подробностей и о юности Стефана.
Известно только, что в 1365 году он поступил в Ростовский монастырь Святого Григория Богослова…
Что подтолкнуло молодого человека к уходу от мира?
В те годы пронеслась над Русской землей жестокая эпидемия моровой язвы. Один за другим пустели на ее пути русские города: Нижний Новгород, Кострома, Ярославль, Ростов, Торжок, Тверь…
"И опусте вся земля и порасте лесом!" – писал летописец.
Вероятно, захватила эпидемия и Великий Устюг, не пощадив семью устюжского клирошанина Симеона Храпа.
Разумеется, потеря семьи была лишь внешним толчком, приведшим Стефана в монастырь. Это решение уже давно зрело в нем.
Как свидетельствует Епифаний Премудрый, еще на заре своей юности осознал будущий святитель, что "аки речная быстрина, или аки травный цвет", маловременна и быстротечна земная жизнь…
Путь иночества, посвящения себя служению Богу был единственно возможным для Стефана. Подталкивало его на этот путь и стремление к знаниям, получить которые можно было только в монастыре.
3
Ростовский монастырь Святого Григория Богослова называли в городе "Братским затвором". Находился он в центре Ростова и от города отделялся не только стенами, но и строгостью устава.
Во время архиерейских служб братия "Затвора" стояла на левом клиросе и пела службу по-гречески, в то время как правый клирос пел по-славянски.
Обитель славилась богатой библиотекой.
С ревностью взялся Стефан за изучение книг. Многие из них были на греческом языке, но благодаря тому, что архиерейские службы в монастыре совершались одновременно на двух языках, уже вскоре инок Стефан научился читать и греческие книги отцов церкви…
Дни и годы проводили монахи в непрерывных молитвах и трудах, отказавшись от мирских радостей и забот.
И были такие, кому тяжелым казался монашеский обет, строгость монастырской жизни… Но для тех, кто правильно выбрал свой путь, никакая тяжесть на пути к Богу не кажется чрезмерной.
Так было и со Стефаном.
Принятый в число братии, он строгой подвижнической жизнью укреплял себя для великого дела, которое было назначено ему исполнить. Прежде всех являлся в церковь к богослужению, и после всех выходил из нее, дни и ночи проводя в посте и молитве…
Тринадцать лет провел Стефан в монастыре Святого Григория Богослова…
Интересно, что младшим товарищем Стефана в "Затворе" оказался будущий создатель его Жития – Епифаний. От Епифания и известно нам сколь упорным и сосредоточенным был будущий святитель при "поглощении" книг в стремлении понять и прочесть как можно больше.
Если видел Стефан человека "мудрого и книжного или старца разумного и духовного, то задавал ему вопросы, беседовал с ним, у него поселялся и ночевал, и утреневал, расспрашивая о том, что старался скорее понять".
Более того…
Стефан никогда не довольствовался "бедным учением". Если он встречал в книге какое-то непонятное место, то прерывал чтение иногда на дни, иногда на месяцы, пока до конца "по истине не уразумеет" смысл написанного.
Подобное сосредоточенное чтение укрепляло Стефана в вере, все ясней раскрывался перед иноком предназначенный ему путь.
Но разве меньше, чем книжная премудрость, влияло на Стефана живое непосредственное общение с подвижниками Церкви? Разве совершаемые на его глазах русскими святыми подвиги и чудеса имели меньшее значение для духовного формирования Стефана?
Время, когда мужал будущий святитель – время расцвета русской святости. Кажется, не было еще на Руси времен, когда являлось бы столько святых… Стефан возрастал, когда совершали свои духовные подвиги Феогност, митрополит Киевский, и Алексий, митрополит Московский; Моисей, архиепископ Новгородский, и Дионисий, архиепископ Суздальский; преподобный Кирилл Челмогорский и Лазарь Муромский; Авраамий Галичский и Варлаам Серпуховский; Сильвестр Обнорский и Антоний Краснохолмский; Павел Высоцкий и Димитрий Прилуцкий; Мефодий Пешношский и Арсений Коневский; Кирилл Белоезерский и святой блаженный Николай Кочанов, Христа ради юродивый; праведная Иулиания Новгородская и святая княгиня Васса Нижегородская…
Это перечисление можно вести и далее, но важнее постигнуть, что святость стала тогда на Руси явлением повсеместным…
Христос говорил своим ученикам, что если бы они имели веру хотя бы с горчичное зерно, то могли бы передвигать горы…
И разве не эта истинная вера руководила святым Сергием Радонежским, когда в год пострижения Стефана отправился в Нижний Новгород и, будучи вооруженным лишь посохом да Словом Божиим, предотвратил кровопролитную войну между нижегородскими князьями?
4
В Ростовском монастыре Святого Григория Богослова, подобно славянским просветителям Кириллу и Мефодию, и создает Стефан первую азбуку пермского языка.
Азбука…
Знаки, доносящие до каждого из нас слова, чувства и мысли наших предков… Знаки, закрепившие для бесконечных поколений людей Слово Божие, свидетельства евангелистов о земной жизни и учении Спасителя нашего Иисуса Христа…
Как создать алфавит для бесписьменного народа?
Нельзя же просто смешать по собственному усмотрению греческие, латинские и славянские буквы. Алфавит должен рождаться из самого языка, должен стать неотторжимой частью его.
Будущий святитель понимал это.
Он хотел, чтобы само начертание Слова Божия было родным для пермяков.
Но зыряне знали тогда лишь одну письменность – зарубки на деревьях, которые оставляли охотники, обозначая свои участки.
На эти знаки и были похожи Стефановы буквы.
Как зарубками на деревьях, дорогу в нехоженной тайге, записал Стефан этими буквами переводы святого Евангелия и других церковных книг, которые понадобятся ему в святительском служении.
Первоначально в пермской азбуке Стефана, как в греческом алфавите, было двадцать четыре буквы, потом пришлось ввести еще две.
Вот названия некоторых из них: "а", "бур", "гаи", "дои", "е", "жои", "джои", "зата", "дзита", "и", "коке", "леи", "мено", "нено", "во", "паи", "реи", "сии", "таи", "цю", "черы", "шюи"…
Забегая вперед, скажем, что алфавит, созданный Стефаном Великопермским, оказался достаточно простым и легким для обучения. Грамотность, привезенная святителем, быстро распространилась в лесных селениях.
Уже через четыре года после начала миссионерской деятельности Стефана, по свидетельству митрополита Макария, "священники служили обедни на пермском языке, пели вечерню и заутреню пермской речью; и канонархи возглашали каноны по пермским книгам, и чтецы читали пермской беседою, и певцы всякое пение совершали по-пермски".
Но это потом стало явно, насколько удачно придумал святой Стефан пермскую азбуку… Когда же он только приступил к ее созданию, даже среди монастырской братии нашлись у него противники. Многие ученые монахи указывали Стефану на неуместность этой затеи…
"Бессмысленно, – говорили они, – замышлять какую-то новую грамоту, если до конца света остается чуть больше ста лет".
И здесь нужно сказать, что ожиданием конца света была пронизана в те годы жизнь не только в средневековой Руси, но и по всей Европы. В 1492 году завершалось седьмое тысячелетие от Сотворения мира, и грядущего конца света ожидали повсеместно.
Вероятно, эсхатологические ощущения жили и в Стефане, но они только укрепляли его в верности избранного пути. Не так уж и много оставалось времени любимому им пермскому народу, чтобы узреть свет Истины и спастись для вечной жизни.
Азбука святителя Стефана – это не просто более или менее удачный алфавит, это кодекс нравственности. Впервые записанные буквами Стефана прозвучали многие слова, которых не было в языке коми.
5
Годы, проведенные Стефаном в монастыре, укрепили его духовную силу.
Гигантский труд создания пермской письменности был завершен в 1377 году. Стефан перевел на язык коми Евангелие и основные богослужебные книги.
Завершив свой труд, около года жил он в своем родном Великом Устюге. Встречаясь с пермяками, на них "испытывал" свои переводы и, чтобы сделать вразумительными для зырян святые истины православной веры, снова и снова переделывал непонятные места.
В 1378 году Стефан отправился в Москву, чтобы получить благословение Православной Церкви на предстоящий подвиг.
Митрополита Алексия он уже не застал, ибо тот 12 февраля 1378 года преставился. Благословение Стефану дал епископ коломенский Герасим.
– Хочу нести Евангельскую проповедь в Пермскую землю… – объявил ему о своем замысле Стефан. – Или зырян обратить в христианскую веру, или самому пострадать и положить свою голову за Спасителя нашего…
Герасим удивился "таковому ко Христу усердию и спасению душ человеческих желательству"…
"Чадо Стефан, во Святом Духе сын и сослужебник нашего смирения, – сказал он, – иди с миром и благодатию Божиею, да сопутствует тебе Сам Господь славы и даст ти глагол, благовествующему силою многою. Облекись по апостолу во всеоружие Божие, приими щит веры и шлем спасения, и меч духовный – глагол Божий; иди, и да будет слово твое солию растворено, живо и действенно, и Дух Святый да внушит тебе, когда и что говорить, да наставит, где как поступать, чтобы обратить к свету веры сердца неверных".
Посвятив Стефана в сан иеромонаха, епископ Герасим вручил будущему святителю антиминсы.
Было это в 1738 году…
В том самом году, когда Феофан Грек расписал фресками церковь Спаса на Ильине в Новгороде…
Между событиями этими нет никакой связи, кроме той, что оба они порождены единым православным мироощущением, оба они несли свет высочайшей духовности людям.
И когда смотришь на Вседержителя, изображенного на фреске Феофана Грека, понимаешь, что так же прямо в глаза Грозного Небесного Света смотрел и Стефан Великопермский, снаряжаясь в дальний путь.
"И нача яко овча посреде волков, посреде рода строптива и развращенна ходити и проповедовати Христа, истинного Бога, и учити христианской вере", – говорит Житие Святителя Стефана.
6
Там, где при впадении в Северную Двину Вычегды стоит сейчас город Котлас, раньше было зырянское селение Пырос.
Здесь и поставил Стефан первую на Пермской земле часовню во имя Николая Чудотворца. Здесь, в Пыросе, совершил святитель первый на Пермской земле обряд крещения.
Был сумрачный северный день.
Тускло поблескивала вода Вычегды. Ветер шумел в верхушках вековых сосен, словно бы цеплявшихся за тучи, низко обложившие все небо…
Наверное, так же шли в воду Днепра жители Киева, когда святой князь Владимир крестил Русь.
И так же, как в 989 году над Днепром, разнеслись над суровой северной рекой вечные слова:
– Крещается раб Божий… Во имя Отца и Сына и Святаго Духа…
Впервые прозвучали эти вечные слова на пермском языке, словно не из далекой земли были принесены они, а здесь и возникли из немолчного шума вековых сосен, из тусклого блеска холодной реки…
– Ниман тенид, Мезосо, ниман тенид!
А когда совершен был обряд миропомазания, когда прозвучали слова: "…печать Духа Святаго", вдруг раздвинулись тучи, и ясный небесный свет озарил лица первых христиан Пермской земли.
И наполнились светом их души…
И умерли они для прежней жизни, и получили благодать Святаго Духа, дарующего жизнь новую…
А Стефан, поставив в лодку икону Божией Матери, поплыл по Вычегде. Ловко управляясь шестом, заходил в притоки, проникая в самые глухие селения зырян.
Места были дикие, необжитые…
Однажды, причалив к берегу, святитель увидел перед собой огромного медведя. И надо было вернуться, запрыгнуть назад в лодку и уплыть, но Стефан не испугался. Сотворил крестное знамение, и медведь, рыча, убрел в чащу, освобождая путь святому.
На этой заросшей дремучими непроходимыми лесами земле, куда приплыл Стефан со словом Божьим, люди веровали в своих богов.
У пермяков был злой дух, живущий под землей. Звали его – Куль.
А низших духов, управляющих миром от имени великого духа, было такое множество, что ими наполнены были воды, леса, камни, огонь…
Зыряне повсюду ставили идолов, изображавших этих божков и, чтобы умилостивить, одаривали их мехами… Особенно же почитали пермяки Воипеля. Они считали, что этот дух защищает их землю.
Всего сто лет оставалось до конца времен…
Слишком мало времени, чтобы спастись для вечной жизни целому народу, и Стефан не желал терять времени, он действовал решительно и быстро.
Приближаясь к зырянским селениям, Стефан прежде всего искал кумирни, где стояли идолы. Он рубил их "обухом в лоб" и, расколов на мелкие щепки, сжигал вместе с мехами, принесенными в дар этим богам.
Думается, что предание о встрече Стефана с медведем вобрало в себя подлинные воспоминания свидетелей о бесстрашии святителя…
Ведь разрушение кумирен считалось у пермяков самым страшным преступлением. И, разрушая кумирни, Стефан никогда не действовал тайком, ни разу не пытался скрыться.
Разведя костер на месте бывшей кумирни, он молился Богу и ждал, когда сбегутся, заметив дым, вооруженные идолопоклонники. И только тогда, бесстрашно стоя перед разъяренной толпой, начинал проповедь.
И столь велика была нравственная сила и убежденность святителя в православной вере, что стихали враждебные выкрики, и слова об истинном Боге, о Спасителе нашем, западали в простые сердца лесных жителей.
И из селения, поставив здесь часовню или крест, уплывал Стефан, окруженный не врагами, а друзьями…
Откуда же бралась в Стефане эта необыкновенная сила, незримой стеной ограждавшая его от разъяренных язычников?
Мы знаем о мужестве и бесстрашии святителя, о таланте проповедника, которым он был наделен, о мудрости его… Но все же главное заключалось не только в личных качествах Стефана. Это не он бесстрашно противостоял древнепермской религии с ее многочисленными богами и божками, а учение Христа.
И не перед Стефаном, а перед светлым ликом Спасителя нашего стихала звериная ярость, и свет христианской любви впервые врывался в темные души. И сам святитель яснее других понимал, что это Божия сила сохраняет его, поэтому он и был святым…