А. Ботян: "От бандеровцев на западе Украины мы несли большие потери, чем от немцев. Если в Мухоедовских лесах мы ходили на задания группами по 5-7 человек, то здесь на операцию или в разведку выходило не менее тридцати.
Форсировали под непрерывными бомбежками Буг - со второго раза. Переправились около 400 человек. Еще 400 так и остались на другой стороне. А тут-головорезы из украинской дивизии СС "Галичина". Ну, этих мы здорово потрепали, многих взяли в плен.
Карассв, чтобы увести отряд из-под бомбежки, принял решение рассредоточиться, разделиться на три группы. Они должны были следовать друг за другом с интервалами в один-два дневных перехода. Командиром передовой группы назначил меня. Построил шодей и спросил: "Кто хочет идти с Ботяном?" Вызвались практически все, кто меня знал. Проблема отбора, поверьте, была нелегкой.
Наткнулись мы как-то на аковцев - отряд Армии Крайовой (Отечествешюй Армии, во главе которой стояли люди пилсудчиковской закалки. Подчинялись они указаниям из Лондона, куца сбежало польское правительство Миколайчика. -Примем. авт.). Очень недружелюбно они нас приняли. К советским относились враждебно. Пошли мы к ним на встречу. На переговоры выходили двое на двое. А позади каждой пары - по два пулемета. Их командир сначала удивился, услышав из моих уст польскую речь. Я по-польски говорил очень даже сносно. Так мой партнер по переговорам весь вскипел: "Ты естем поляк". Все не верил, что я белорус, все хотел выяснить, за сколько я Советам продался. А затем стал интересоваться, с какой целью мы прибыли. Огвечаю: помочь польскому народу освободиться от немцев. А в ответ: "Без вас освободимся. Вы нам здесь не нужны. Отправляйтесь туда, откуда пришли".
В конце концов удалось переломить конфронтационное развитие беседы и перевести ее в более спокойное русло. Дипломатия на войне в редких случаях может оказаться полезнее пулеметов. Разошлись мы довольно мирно. Аковцы с нами даже продовольствием поделились, сигарет дали. В общем, обошли мы их стороной без ненужных потерь. А вообще в некоторых отрядах АК у нас уже хорошая агентурная сеть была.
Натыкались мы и на отряды БХ - крестьянских Батальонов Хлопских. Эти уже относились к нам лояльнее. Не то чтобы друзья-товарищи, но все же. Вообще, если перечислять всех напгах противников или тех, кто просто терпел нас, может показаться, что немцы были для нас делом десятым. Только вы сами понимаете, что это не так.
К тому же помощников среди поляков у нас тоже было очень много. Самые лучшие отношения складывались с группами руководимой коммунистами Армии Людовой. Однажды они обратились к нам с просьбой..."
А ведь Алексею Ботяну при жизни поставили памятник. В Польше. В небольшом городке Илжа Радомского воеводства установили обелиск. На нем бронзовая табличка: "Отсюда в ночь с 14 на 15 мая 1944 года вышли в бой с немецко-фашистскими оккупантами отряды Армии Людовой и разведывательно-диверсионная группа лейтенанта (уже в ту пору офицера. - Примеч. авт.) А. Ботяна - Алеши". Конечно, обелиск посвящен не только ему. Но фамилия-то на бронзовой плите только одна...
В районе Илжи действовал небольшой отряд Армии Людовой - три группы по сто человек каждая. Их командование замыслило взять город. Первым делом следовало освободить сидевших в местной тюрьме подпольщиков. Во-вторых, нападение на немцев должно было произвести довольно сильное психологическое воздействие на население: Сопротивление действует! Но собственных сил партизанам могло бы и не хватить. И тогда они обратились к Алеше. Тот долго ломал голову. У него же задача выйти к Кракову. А вдруг потери? С него же шкуру снимут...
А. Ботян: "И все же с заместителем моим мы порешили: поможем. Провели разведку. Ближайший большой немецкий гарнизон располагался в 15 километрах от города. В самой Илже была полиция, верой и правдой служившая гитлеровцам. Самих же немцев оказалось не так уж и много. В общем, с наступлением ночи спустились мы с гор. Поляки показали нам немецкую казарму. Говорю своим ребятам: идите по углам. Пару очередей дайте. Станут выбегать - бейте. Но перепуганные немцы даже не высунулись.
Пока мои ребята блокировали казарму, польские партизаны вытаскивали своих товарищей из тюрьмы, громили почту, баше, опустошали немецкие склады. В общем, целую ночь город был в наших руках. Я даже позавтракать успел. Наутро мы "заглянули" в немецкую аптеку, запаслись медикаментами, перевязочным материалом и снялись с места, продолжив путь на юг, в сторону Кракова".
Сегодня, несмотря на не просто складывающиеся российско-польские отношения, Алексей Ботян - Алеша по-прежнему почетный гражданин города Илжа. А до Кракова он дошел первым - в начале лета 1944 года, когда никого из наших там еще не было.
... По Кракову он ходил довольно свободно. С правильно оформленным удостоверением личности - кеннкартой, выдававшейся полякам. Ходил не так, как Николай Кузнецов (с которым судьба свела его однажды в партизанском лесу) под Ровно, не в немецкой офицерской форме, а в гражданском платье. Группа Алеши готовила операцию по ликвидации гауляйтера Ганса Франка. Уже был подобран исполнитель акции возмездия - завербованный камердинер гауляйтера по имени Юзеф Путо. Через польского подпольщика ему уже были переданы пистолет с глушителем и английская мина со взрывателем химического действия.
Палача Польши "спасла" Красная Армия. Буквально накануне запланированного покушения ее части прорвали фронт. И Франк спешно бежал в Ченстохово. Возмездие было отсрочено.
Куда более неотложной задачей в изменившейся ситуации стало обеспечение беспрепятственного и быстрого продвижения к Кракову наступавших советских войск. Этому должны были воспрепятствовать ставшие известными планы гитлеровцев. Гарнизон, прикрывавший Краков с юго-востока, располагался в нескольких десятках километров в городе Новы-Сонч. Его командование намеревалось заминировать город и при отступлении взорвать. Велась подготовка к взрыву Куровского моста, перекинутого через реку Дунаец в семи километрах от города вниз по течению, а также Рожнавской плотины, запрудившей Дунаец еще на десять километров дальше к северу. Немцы уже завезли несколько вагонов взрывчатки в подвалы Ягеллонского замка, расположенного на северной окраине города. Старинную резиденцию польских королей, польскую святыню нацисты превратили в огромное вместилище смерти. Здесь они складировали снаряды, а в последнее время буквально завалили замок фаустпатронами, которыми надеялись остановить колонны советской бронетехники. Взрывчатки же хватило бы не только на Новы-Сонч, но, может быть, и на два Кракова.
Выбор у советской разведывательно-диверсионной группы был невелик. Либо, взорвав замок, спасти от превращения в руины целый город. Либо ценой разрушения города спасти историческую достопримечательность. Кто-то из разведчиков в ходе обсуждения заметил: "А вы думаете, немцы взорвут город, а замок сберегут для истории?"
Всем стало ясно, что выбора нет вообще. Но как проникнуть в замок, окруженный со всех сторон массивными каменными стенами и тщательно охраняемый? Попытка же пробраться в подвалы представлялась просто безумством, заранее обреченным на провал.
Группа Ботяна нашла относительно простое решение сложнейшей задачи. На Алешу уже давно работал гестаповец.
А. Ботян: "Как мы завербовали его? А решили как-то два сотрудника гестапо расслабиться и отправились на охоту. Но на эту парочку нашлись другие охотники - мои ребята. Приводят их. Разговаривать с нами они не пожелали. Для задушевных бесед не было времени. Время-то военное было. Говорю ребятам: одного в расход. Только вывели его за дверь - выстрел. Второй тут же обмяк. Пошел на сотрудничество. Через этого гестаповца, у которого были свои люди в Ягеллонском замке, мы и осуществили минирование склада взрывчатки. Жаль, конечно, замок. Все-таки национальное достояние польского народа. Но поляки, между прочим, зла на меня, по-моему, не держат. Ведь приглашали же меня на открытие нового памятника польским и советским партизанам именно в Новы-Сонч".
Я не хочу ввязываться в дискуссии о том, кто спас Краков: Алексей Ботян или майор "Вихрь", у которого, насколько мне известно, был реальный прототип. Не хочу умалять чьих-либо заслуг. Но давайте вспомним последние эпизоды книги Юлиана Семенова. "Вихрь" подрывает кабель, "в котором была смерть Кракова". Он держит оборону два часа, отбиваясь от наседающих эсэсовцев. Восстановить кабель после этого для немцев не было бы проблемой. "Но в это время эсэсовцы побежали-по шоссе неслись русские танки". Без Ботяна и его группы танки бы не успели... Я только не хочу, чтобы личность Алексея Ботяна в этом легком соприкосновении с литературной реальностью обрела черты человека-легенды. Алексей Ботян - это человек-быль.
Война для Алексея Николаевича в связи с некоторыми особыми обстоятельствами закончилась чуть позже Дня Победы. 20 мая 1945 года самолет унес его из-под Кракова в Москву. Месяц отпуска - и новое назначение. И тоже особое.
... Жив-здоров полковник Ботян. И это главное. Когда мы с ним по телефону договаривались о встрече, выбирая день, Алексей Николаевич предупредил, что по вторникам и субботам он занят - играет в волейбол. Сказал, что обычно уходит в 5 часов и возвращается около полуночи. Я, признаюсь, подумал, что это всего лишь шутка пожилого человека, которому тогда уже было 85. Но в пресс-бюро СВР мое недоумение вызвало только улыбки. Там сказали: "А вот когда Алексей Николаевич в 60 лет играл в волейбол с молодежью, его ставили только к сетке - как нападающего, умеющего к тому же прекрасно ставить блоки". Честно говоря, я ожидал, что при встрече увижу человека под два метра, да еще, может быть, с кепкой. А он оказался совсем не волейбольного роста. Заметив мой неподдельный интерес к его спортивным успехам, Алексей Николаевич пояснил: "Я всегда был очень прыгучим. Помню, в 40-м году на соревнованиях при росте 167 сантиметров на метр сорок в высоту прыгнул - в сапогах". - "Ну, волейбол - это хорошо, - говорю. - А как насчет тренажеров, которых сейчас масса?" Он приоткрывает дверь в одну из комнаток: "Вот, пожалуйста, велотренажер. А летом я на обычном велосипеде езжу". Не знаю, как насчет вело-волейбольных дел, но вот в завязывании на скорость шнурков на ботинках в положении "на корточках" с 85-летним полковником Ботяном могли бы успешно соревноваться разве что двадцатилетние. Я спасовал.
Завязав шнурки и надев спортивного покроя куртку, Алексей Николаевич вышел проводить меня до автобусной остановки и немного проветриться. А общественный транспорт тут как тут. Мой собеседник с каким-то мальчишеским азартом, словно бросая вызов моему малоподвижному образу жизни, ринулся за автобусом с такой прытью, будто это он сам на него опаздывал. Я, не выдержав темпа, сошел с дистанции.
Еще как жив-здоров Алексей Николаевич. И дай ему Бог здоровья. Живет он под счастливой звездой. Хоть и очень-очень далекой...
Но неужели все-таки такой недосягаемой?
* * *
Вот так заканчивался очерк об Алексее Ботяне, появившийся за моей подписью на развороте газеты "Трибуна" 20 декабря 2002 года. Прошедшие годы внесли в текст минимальные коррективы. Я лишь убрал из материала временные акценты встречи с разведчиком почти десятилетней давности, чтобы не усложнять читателю восприятие, не вырывать суть тогдашних бесед с Ботяном из контекста нынешнего дня. Есть только одно принципиальное различие между двумя публикациями. Оно - в подзаголовке. Тогда, в 2002-м, он звучал как вопрос: "Найдет ли Звезда Героя, представленного к ней дважды?". Вопрос был осторожным, но не робким. Потому как исторгнут он был перенапрягшимся, вскипевшим чувством справедливости. Вопрос был неизбежен. И я был рад, что публично поставил его в российской печати, несмотря на циничное замечание моего тогдашнего главного редактора перед публикацией: "Ну, напечатаем. Глядишь, и получит человек свою звезду. Шоколадную". Цинизм выглядел бы чудовищным, если бы не был напускным, происходившим от неверия или как минимум неуверенности, которая искала и находила себе оправдание в умудренности опытом. Я сам не первый десяток лет работал в прессе и не был дежурным бодрячком. Но все-таки без веры в то, что ты делаешь, журналиста - не-ст.
Многое из происходящего вокруг - порождение именно этой веры. Всего через несколько недель после публикации на пороге моей квартиры возник незнакомец с ксерокопией того самого газетного разворота. И показал оборотную сторону бумажной простыни, испещренную сверху донизу аккуратными столбцами автографов. Среди них - я обомлел - фамилии восемнадцати действующих и отставных генералов разведки, восьми Героев Советского Союза и России. Всего на тот момент более 200 подписей под петицией с призывом присвоить Ботяну звание Героя. Я убедился: и без него спаситель Кракова, реальный "майор Вихрь" среди коллег был знаменитостью.
Ну вот, началось, подумал я. Но третье восхождение Ботяна к его Звезде было тоже непростым и долгим. Ас разведки и диверсионного дела, он имеет на своем счету не один героический эпизод. Не знаю уж, за какой к 60-летию Победы решили наградить его орденом Мужества. Награда, между прочим, ох какая высокая. Но друзья Ботяна все-таки ждали другую. Мне довелось отмечать событие у него дома в почти семейном кругу. Скажу честно, я не знал, радоваться ли мне или, мягко говоря, удивляться. Нет, я радовался, радовался! Очень. Но водка, которой мы обмывали орден, все-таки была с горчинкой. Все понимали, что это - взамен...
Но справедливость свершилась. В мае 2007 года СМИ сообщили: полковнику Ботяну присвоено звание Героя России-"за мужество и героизм, проявленные в ходе операции по освобождению польского города Кракова и предотвращению уничтожения его немецко-фашистскими захватчиками". Позвонил Герою, чтобы осыпать его поздравлениями, а они застряли в горле. Главное из того, что удалось вымолвить: наконец-то!
Я уже сказал о знаменитости разведчика среди его коллег. Но теперь общественная значимость этой героической фигуры становится поистине всенародной. Выросла и продолжает расти востребованность его личности. Скажем, пару лет назад Первый канал в прайм-тайм предложил вниманию телезрителей только что отснятый к тому времени фильм "Счастье полковника Ботяна". Незадолго до этого я побывал на пресс-показе ленты, где среди участников съемочных работ присутствовал, извините за выражение, и прототип заглавного героя картины. Я смотрел фильм как-то уж придирчиво внимательно. Еще бы! Я знал о боевом пути Алексея Ботяна, быть может, больше, чем вся съемочная группа, вместе взятая. Не имея ни малейшего представления о сценарии, я мог предсказать, какой эпизод в фильме последует вслед за текущим, - во всех подробностях. Казалось, меня уже ничем не удивишь. Фильм, заявлеіпіьій для пресс-показа как художественно-публицистический, абсолютно ничего нового в подаче и трактовке материала не обещал. Слишком много голой публицистики в прозрачной художественной обертке мы насмотрелись.
Но после просмотра на меня оторопь нахлынула. Мучился, ломал голову над тем, как это телевизионщикам удалось обойти "на повороте" авторов печатных СМИ и сделать свою, куда более увлекательную версию. Как у режиссера Александра Иванкина получилось снять блестящий фильм, жанр которого в рамках общепринятой российской классификации вообще не поддается определению?
Хаотичным размышлизмам относительно жанра придал стройность ответ Александра Иванкина на мой вопрос по этому поводу. Режиссер обозначил фильм как "докудрама" - документальная драма. Жанр, изобретенный британской корпорацией Би-би-си, не очень обласканный нынешним российским ТВ и кинопродюсерами, но тем не менее завоевывающий симпатии зрителей.
Редчайший, если не вообще исключительный пример в истории кинематографа: в зале на премьере игрового фильма о разведчике, как ни в чем не бывало, присутствовал таг самый разведчик собственной персоной. Интересно было наблюдать за сложившимся на сцене после показа дуэтом Алексея Ботяна и Александра Олешко - популярного молодого актера, исполнителя главной роли. Ведь не для сравнения же их рядом посадили-мол, сличайте. А я своим неугомонным оком все сличал и сличал. Не "сиамские близнецы", но разделить их в тот момент мог, наверное, только Господь.
Александр Олешко еще до начала демонстрации фильма поделился со мной мыслями о своей новой работе.
- Вопрос о том, интересен или неинтересен драматургический материал, для меня даже не стоял. Для меня главенствующим было слово "надо". У меня это особая история. Ежегодно 9 Мая у меня ком к горлу подступает, слезы наворачиваются на глаза. И это при том, что никто из моих родственников не воевал на минувшей войне.
Я осознаю свой гражданский долг. Можно, конечно, спорить: в полной мере или нет. Другим, наверное, виднее. Вы знаете, у меня есть крестник-малыш. Я его в День Победы регулярно приноніу в сквер у Большого театра, чтобы ветераны подержали его на руках. Поймите, насколько это все для меня важно. А что касается таких людей, как Алексей Николаевич Ботян, то я бы только молился об их вечном присутствии в нашем мироздании. Они должны корректировать поступки людей с точки зрения нравственности. Они имеют на это право.
Естественно, я не мог не поговорить с Героем России полковником Ботяном. Кажется, уже тысячу раз беседовали, но тему, заявленную в названии фильма - "Счастье полковника Ботяна", - никогда не затрагивали. Что такое счастье, спросил я Алексея Николаевича.
- Знаешь, я и не думал, что у фильма будет такое название. Но ответ на твой вопрос - пусть и очень простой-у меня есть. Главное - что я в этом кровавом месиве выжил. Жив-здоров - что еще нужно разведчику? Поэтому я и не пеняю на судьбу.
А недавно художественный образ теперь уже знаменитого разведчика и диверсанта пополнил галерею работ народного художника СССР Александра Шилова. Чуть ли не целую неделю полковник Ботян, так непохожий на дряхлого старца, позировал портретисту. Остался доволен его работой. Александр Шилов: "Разведчики нечасто открывают публично свои лица. Я горд тем, что мне выпала честь запечатлеть образ Алексея Николаевича. Он из тех героев, которые прославили нашу Родину, и об этом должны знать современники".
А 10 февраля 2012 года человеку неброской профессии Алексею Николаевичу Ботяну исполнилось 95 лет. Официальные торжества прошли в штаб-квартире СВР, а дружеское застолье, на котором побывал и я, состоялось в одном из московских музеев после завершения его рабочего дня. Народу собралось, пожалуй, даже больше, чем в свое время на обмывании Звезды Героя. "Вот видишь, сколько у меня друзей, - сказал мне Алексей Николаевич, коща я подошел поздравить его с некруглой, но ой какой внушительной датой. - Спасибо тебе за то, что пришел. Я очень ценю все твои публикации обо мне. С тебя ведь все началось".