Не успела компания выйти на перрон, как подкатила электричка. Из-за того, что был будний день, да еще такой ненастный, пассажиров почти не было, и путники устроились на двух скамейках друг против друга: мальчики отдельно, девочки отдельно. Марина все поглядывала в сторону Володи, но тот больше внимания уделял Лариске. Да и неудивительно - та обладала гораздо более яркой внешностью, чем подруга. Полукровка, дочь русского и обрусевшей татарки, Ларочка была почти абсолютной брюнеткой. Кожа, как и положено отпрыску татарского племени, смуглая и гладкая, глаза чуть раскосые, носик маленький, самую малость вздернутый. Плюс ко всему - очень большая, просто-таки не девичья грудь. Пожалуй, именно на этот крючок чаще всего и покупались парни.
Марина же была попроще. Если в Лариске почти все было 'чересчур', то в ней - всего в меру. Ни блондинка, ни брюнетка - такая же русая, как и Андрюша, только, в отличие от него, Марина подкрашивала волосы, отчего они имели оттенок спелой пшеницы. Лицо светленькое, где-нигде побитое веснушками, что ее страшно нервировало. Обыкновенные зеленые глаза уж никак нельзя было назвать огромными или особо красивыми: глаза как глаза, вот только разве что удачно их подкрасить… А вот губы и в самом деле были хороши: чуть полноватые, как раз такие, которые называют чувственными. Впрочем, 'чувственными' они становились опять же после тщательного применения карандаша, помады и блеска для губ, а так, когда простенько-скоренько, не особо старательно, то и губы были самыми что ни на есть простецкими. Зато фигуру - ее не спрячешь. Правда, пышной грудью, как у Ларисы, Маринка не могла похвастать, скорее даже наоборот, но зато вся она была такая ладненькая, такая пропорциональная. В общем, если очень постараться и провести перед зеркалом пару-тройку часов, из Марины очень даже можно было сделать красавицу. Да вот только не любила она подолгу прихорашиваться.
Электричка стучала на стыках рельсов, спешила, рвалась стрелой сквозь туман и непогоду. Компания мило беседовала: то анекдотиками перекинутся, то шутками-прибаутками, то забавными историями из жизни. Лариска, как всегда, соврала, заявив, что обе они являются студентками второго курса: Ларочка - экономического факультета университета, Марина - там же, только на журфаке. Так-то оно так, да только студентками указанных факультетов они станут, если повезет, не раньше лета следующего года. А сейчас они пока еще школьницы, только-только закончившие десятый класс.
Ребята тоже представились студентами: Володя - автодорожного, Андрей - легкой промышленности. Уж как там оно обстояло на самом деле, неизвестно, но выглядели парни действительно постарше девушек.
Марина не сводила глаз с Володи, тот упорно не замечал ее заинтересованного взгляда. А Маринка, в свою очередь, не хотела замечать интереса со стороны Андрея. Именно не хотела замечать, потому что боковым зрением постоянно улавливала его взгляд. Сама же испытывала к нему некоторую неприязнь за излишнюю самоуверенность, за то, как смотрит на них с Ларочкой с нескрываемым снисхождением. Фу, какой отвратительный тип! Ну почему, почему Лариске всегда достаются лучшие парни?
Нельзя сказать, что Марина сильно понравилась Андрею. Вовсе нет. Вернее будет сказать, что ему сильно не понравилась Лариса. А потому вроде как вынужден был обратить взор в сторону Маринки. Да и то, как она старательно воротила от него нос, как почти влюбленно смотрела на Вовку, зацепило: как же так, такого парня не оценила! А я все равно своего добьюсь! Не только оценишь, но и заценишь, еще собачонкой виться будешь! Не было еще такого, чтобы Андрюша Потураев не добился цели. Не было еще на его счету отказов. И никогда не будет - слишком высоко себя ценил Андрюша, чтобы допускать проколы с женским полом. Слишком высоко.
Глава 3
Прокола не вышло. Все прошло без сучка, без задоринки.
Дача оказалась действительно совсем недалеко от города. Да и от станции была удалена ровно настолько, чтобы шум от железной дороги не нарушал наслаждение отдыхающих тишиной. Внушительных размеров двухэтажный дом не выделялся особым шиком на фоне соседских дачек. Скорее даже выглядел бедным родственником - без всяческих архитектурных излишеств и наворотов, деревянный, имитирующий обычную деревенскую избу сруб, простой с виду дом. Зато внутри ощущение простоты терялось. Может, для кого-то такие дачки и были нормой, но не для Марины. У ее тетки Шуры, маминой сестры, дача была как раз простая, рабоче-пролетарская - небольшая сараюшка, где можно было переночевать да переодеться. Зато та сараюшка гордо именовалась домом. И практически на всех соседних с тети-Шуриным участках были похожие строения. Да и участки-то находились в двух часах езды от города, плюс потом еще от станции шагать приходилось минут пятьдесят, волоча на себе и посадочный материал, и продукты. А тут - нате вам, и электричка рядышком, и даже город. Да и домина - ух, просто шикарный!
На первом этаже располагались кухня, довольно просторная уютная гостиная с камином и парочка подсобных помещений. На втором - три спальни. Самым странным для Марины было то, что обставлена была дача не старой рухлядью, непригодной в городе, а более чем приличной мебелью, которую далеко не каждый может позволить себе даже в городской квартире. Стены внутри дома не были ни окрашены, ни оклеены обоями - все те же голые бревна, что и снаружи. И в дизайне хозяева, видать, отталкивались именно от таких стен. Мало того что буфеты да горки были, естественно, деревянными, щедро украшенными мудреной резьбой, так еще и в вазах стояли какие-то невообразимые букеты из причудливо изогнутых веток, а вместо тумбочек по обе стороны от большого зеркала стояли самые настоящие пни с выкорчеванными корнями. По всей комнате были расставлены несколько кресел и парочка мини-диванчиков, все, естественно, в одном стиле и обтянутые грубой рогожевой тканью. При взгляде на эту гостиную создавалось впечатление дорогой простоты. Видимо, именно этого и добивались хозяева. Что ж, следовало признать, что задумка им полностью удалась.
Андрей ловко растопил камин. Володя в это время живенько накрывал 'поляну', словно фокусник, вытаскивая из сумки Андрея коньяк, ликер, сыр, колбасу, лимон, хлеб. По-хозяйски порылся в кухонных шкафчиках, и стол украсили консервированные крабы и печень трески, маринованные огурчики и болгарские помидоры в собственном соку. Андрей достал из буфета посуду.
Неловкость малознакомых людей исчезла после первой же рюмки. Мальчики пили коньяк, девочки - ликер. Лариска расщедрилась и простила хама Андрюшу. Тот в ответ лишь ухмыльнулся, ответил: 'Взаимно', и даже иногда стал обращаться к Ларисе. Хотя трудно было не заметить, как старательно ему приходится давить в себе неприязнь к пышногрудой девице.
В камине весело потрескивал огонь, в комнате стало тепло, а с учетом выпитого так даже и жарковато. Уже ничто не напоминало о том, что за столом сидят только что познакомившиеся люди. Со стороны могло показаться, что компания собралась в гостеприимном доме уж никак не первый раз. Андрей включил музыку, почему-то устаревшую уже 'АББА', но песни у них такие мелодичные, что, кажется, время над ними совершенно не властно, и молодежь, не обращая ни малейшего внимания на далеко не всегда медленный темп музыки, разбившись на парочки, танцевала самозабвенно.
К большому сожалению Марины, ей в кавалеры таки выпал Андрюша - как всегда, 'горячая штучка' Лариса увела наиболее интересного парня. Впрочем, Андрей был не менее симпатичен, чем Володя, да и выглядел более аристократичным и ухоженным. Но вот эта его самоуверенность, граничившая с наглостью… Марину аж передергивало, когда она ловила на себе его взгляд. Так обожравшийся сметаны кот смотрит на попавшуюся в его лапы мышку. И вроде не голоден, но и отпускать не намерен: того и гляди, скоро проголодается, а сметаны в любимой миске не окажется. Вот и играет с бедной жертвой, забавляется. Именно такой вот несчастной мышкой и чувствовала себя Марина в объятиях Андрея. А тот, бесконечно уверенный в собственной неотразимости, давно избалованный сверх всякой меры женским вниманием, то танцевал просто, вроде как по-дружески, категорически не замечая в партнерше женщину, то вдруг прижимал к себе со всею страстью и пылкостью, на которые был способен, и Марине, скромняге и простушке, все еще девушке в свои шестнадцать лет, от его чувственных объятий делалось плохо. И все реже Андрюша танцевал по-дружески, и все чаще прижимал крепко, словно пытаясь прямо в танце соединиться, срастись телами чуть пониже талии. Но Марина почему-то уже не чувствовала к нему такого отвращения. Вроде и приятны ей были его объятия, даже пугающе-приятны, аж сердце уходило в пятки, вернее, отправлялось в свободное плавание по всему телу. И в то же время кавалер чем-то неуловимо продолжал оставаться неприятен.
Дневная бессолнечная серость непогоды постепенно стала перерастать в вечерний сумрак. Марина хотела было сказать Лариске, что уже пора домой, ведь они даже не в городе, и неизвестно еще, когда придет электричка. И как-то совершенно неожиданно обнаружила, что ни Ларисы, ни Володи в гостиной нет.
- Ой, а куда Ларка с Володей подевались? - испуганно спросила она. - Нам уже домой пора, а она пропала куда-то.
- Ну что ты, детка, еще совсем рано, время детское, - проворковал Андрей, уткнувшись носом в Маринкины растрепанные волосы.
- Какое же рано, - возмутилась Марина, пытаясь сбросить с себя его тяжелые объятия. - Какое рано?! Ты посмотри за окно, уже почти темно! А нам же еще до города добираться!
Андрюша словно и не почувствовал ее попыток освободиться, все так же активно продолжал 'висеть' на жертве. Больше того, пробрался, паршивец, длинным своим носом под волосы и давай целовать девчонку, пощекатывая шею теплыми мягкими губами.
- Не волнуйся - до города всего пятнадцать минут езды, - успокоил он. - А электрички ходят до двенадцати…
Марина хотела было возмутиться, что толочься здесь до двенадцати часов, да в его настойчивых объятиях, ее совсем не устраивает, но Андрей, словно угадав ее намерения, закрыл ей рот поцелуем. Поцелуй его был так мягок и в то же время так настойчив, так горяч и требователен, что Марина помимо воли не смогла ему противиться. Лишь сделала малюсенькую попыточку вырваться из его цепких объятий, несмело стукнув его кулачком по спине, и тут же отдалась страстному поцелую, слегка откинувшись назад, на крепкие руки Андрея. Поцелуй был сладкий и долгий, и Марине почему-то уже совсем не хотелось, чтобы он закончился. Было так приятно находится в объятиях Андрея. От предчувствия чего-то запретного вверху бронхов образовался горячий шар, который все рос и рос и вдруг взорвался миллионом горячих искр почему-то аж в районе паха.
Нельзя сказать, что Марина была девушкой нецелованной. Еще как целованной! Но так ее не целовал никто и никогда. Еще ни одному из парней не удавалось вызвать в горле и там, где… в общем, там, такие брызги радости. Безумно хотелось продолжения, но Марина не была настолько пьяна, чтобы не соображать, какие последствия может иметь столь страстный поцелуй. Поэтому, лишь только Андрей разомкнул губы, Марина тут же вновь засобиралась домой:
- Куда они делись? Нам пора, нам нужно домой.
Андрей, опытный соблазнитель, нежным движением руки отвел ее волосы, поцеловал белую шейку в трепетную синюю жилку, прошелся по ней языком снизу вверх, отчего Марина вдруг почувствовала невероятную слабость в ногах и едва не упала, прижавшись к нему в страстном порыве. Андрей вновь поцеловал ее, теперь уже не так долго, но не менее сладко, подхватил на руки и понес на второй этаж без видимых усилий. Даже говорить при этом умудрялся:
- Нет, детка, нам нужно не домой, нам нужно сюда…
Пнул ногой дверь, войдя, ногою же ее захлопнул. Опустил Марину на кровать:
- Глупая, нам нужно сюда…
И вновь принялся осыпать ее поцелуями. Маринкина голова кружилась, в горле снова поселился горячий шар, не позволяя ей возражать против вероломного вторжения на свою территорию. Руки Андрея были так ласковы, так настойчивы и ловки, что Марина дико удивилась, ощутив, как нежно он целует ее грудь: о боже, и когда он успел расстегнуть блузку? Однако как приятны его ласки… Полутрезвым своим умом понимала, что это безобразие нужно немедленно прекратить, иначе его нежности могут зайти слишком далеко. Но так тяжело было отказаться от его ласковых поцелуев…
- Нет, Андрюша, нет, не надо, - таки нашла она силы сопротивляться. - Не надо! Нам действительно надо домой, уже так поздно…
- О да! Уже действительно поздно, - ухмыльнулся Андрей, ловким движением руки расстегивая Маринкины джинсы. Его длинные чувственные пальцы нагло влезли под трусики и начали прокладывать себе дорожку в неизведанное.
- Перестань! - взвизгнула Марина. - Прекрати, что ты делаешь?! Нам надо домой, отпусти меня!
- Кому 'нам'? - Андрей приподнялся над нею и самодовольно улыбнулся, взирая на распятую под собою жертву. Он даже прекратил на некоторое время 'внедрение в стан противника', однако руку так и не вытащил, нагло демонстрируя, кто здесь хозяин. - Кому 'нам'? Ты имеешь в виду Лариску? Так расслабься, твоей подруге сейчас нужно только одно. И, уверяю тебя, именно это она сейчас и получает в соседней комнате. И мы с тобой напрасно теряем время - нам уже давно следовало заняться тем же.
И он резким движением сорвал с Марины джинсы вместе с трусиками. Та заверещала что-то, пытаясь оттолкнуть нахала от себя. Но где ей-то, с ее 'метр шестьдесят в прыжке', да против его ста восьмидесяти восьми плюс девяносто пять килограммов веса?..
…Это не было грязным изнасилованием. Скорее, изнасилование - а это, без сомнения, было оно - было нежным и красивым, если такое возможно. Несмотря на все Маринкины возражения, не обращая ни малейшего внимания на ее взвизги и выбрыки, Андрей целенаправленно шел туда, куда его пускать не желали. Освободив Маринкино тело от тесных джинсов, снимать блузку не спешил. Андрей только ловко распахнул ее, оголив плечи и грудь Марины, при этом как-то хитро умудрившись обездвижить ее руки, тем самым ограничив сопротивление. А дабы несчастной жертве было уж совсем сложно освободиться, еще и скрутил их бюстгальтером. Таким образом, брыкаться Марина могла теперь только голенькими до безобразия, стройненькими ножками. Да только все ее взбрыки попадали прямехонько в воздух, так как хитрый Андрюша удобно устроился между ее хорошенькими ножками, и максимум, что ему грозило, это удары Маринкиными пятками по его мягкому месту.
Андрей не спешил к завершению процесса. Ему, казалось, игра была гораздо интереснее, чем, собственно, непосредственный половой контакт. Он со знанием дела ласкал распростертое Маринкино тело, при этом постепенно, опять же не спеша, избавлял от одежды самого себя. Ох и ловок же был, паршивец! И Маринка, испуганная и однозначно не желающая непосредственной близости, постепенно расслабилась под его ласками, поверила, что ничего страшного не произойдет, что в самый ответственный момент Андрей остановится, и она так и останется девушкой. Периодически она все еще возражала, все еще просила отпустить ее, но все чаще ее возражения высказывались непозволительно сладострастным голосом, так что даже самый законопослушный, самый скромный и нерешительный юноша не изменил бы своим первоначальным намерениям. Постепенно Марина даже позабыла, что является вроде как жертвой, даже начала тихонько постанывать под умелыми ласками Андрея. Совершенно расслабилась, от удовольствия даже закатила глаза, когда вдруг все ее тело разорвало что-то огромное и свирепо-огненное, вторглось в заветные девственные глубины наглое, совершенно беспардонное и даже враждебное инородное тело. Маринка вскрикнула:
- Нет, не надо! А-а-а-а! - и замолчала, понимая, что ее возражения теперь уже абсолютно бессмысленны.
Но так болезненны были вбивания 'кола', и так обидно было терять девственность вот так, за здорово живешь, что слезы моментально покатились из глаз, и Маринка, вздыхая и охая в такт наглых вторжений в сокровенные свои глубины, потихоньку начала всхлипывать и некрасиво шмыгать носом. Боль, резкая и какая-то промозглая, уступила место боли пекущей, неприятной. 'Инородное тело', ритмично вторгающееся в нее, казалось откровенно неподходящим по размеру, и Маринка, потихоньку подвывая от боли и обиды, попыталась вытолкнуть его из себя. И ей это даже удалось. Но тут обидчик, оскорбившись внезапной непокорностью жертвы, резко задрал ее ноги, забросив на свои плечи, и вновь ворвался немилосердным победителем, причинив еще большую, чем раньше, боль. Марина плакала, размазывая тушь по щекам. Но насильник не обращал на это ни малейшего внимания. Он лишь откинул голову назад, закрыл глаза и методично вгрызался в несчастную Маринкину плоть. И когда от боли она готова была взвыть во весь голос, не стесняясь уже быть услышанной Лариской и ее кавалером, Андрей вдруг зачастил, вбивая себя в нее еще глубже, чем раньше, еще больнее и грубее, закудахтал в такт движениям:
- О, маленькая, о, детка, о, о, о, моя сладкая…
Вдруг резко остановился, обмяк и, наконец, оставил в покое истерзанное Маринкино тело. Лицо его, еще несколько мгновений назад сосредоточенное на удовольствии, расплылось в блаженной улыбке:
- Ну вот, киска, а ты говорила 'Не надо', - гаденько произнес он. И в этот момент взгляд его упал на 'инструмент'. - Эт-то чё?
И тут же обнаружил растекшееся пятно крови под Маринкой.
- Твою-у-у-у мать! - разочарованно и с неприкрытой злостью протянул Андрей. - У тебя что, месячные? Ну и что я теперь буду делать с этим покрывалом?!
- Сволочь ты, Андрюша. И дурак. Нет у меня никаких месячных!
- А это что, - бесстыдно продемонстрировал Андрей еще 'несдувшийся' орган, щедро окрашенный потеками крови. - Или ты хочешь сказать, что это у меня месячные начались? Твою мать! Предупреждать надо! Теперь иди вот, отстирывай.
Марина ответила с неприкрытой злостью:
- Я тебе еще раз говорю - это не месячные!
- А что это, по-твоему? Сперма?!
- Да ты, Андрюша, не просто дурак. Ты еще и полный идиот. А вот следы моего позора уберешь сам.
- Чего? - возмутился было Андрей. - С какой стати я должен…
Наконец поняв-таки причину появления кровавых пятен, сменил тон на удивленный:
- То есть? Ты имеешь в виду… О, блин!
Сел на край кровати, по-прежнему не стесняясь наготы, удивленно и недоверчиво разглядывал кровь на своем теле:
- Что, правда, что ли? А какого ж хрена ты поехала? Ты что, совсем глупая, не понимаешь, для каких целей мальчики везут девочек на дачу? Романтики захотелось?! Блин, а мне что теперь делать с этим долбаным покрывалом?! Это ж родительская спальня!
- Уж что-нибудь придумаешь, ты, насколько я понимаю, парень предприимчивый, - холодно ответила Марина. - Покрывало - не девственность, можно восстановить.
- Ой, подумаешь, девственность, - возразил Андрей. - Да кому она сейчас вообще нужна, твоя девственность? Кто на нее внимание обращает? Но если ты хотела мужу непременно чистенькой достаться, то какого хрена сюда приперлась? Неужели сразу непонятно было, что вас снимают для определенных целей? Лариска твоя, вон, в момент смекнула, и, заметь, Вовке ее даже уламывать не пришлось, сама как миленькая в постельку поскакала! Только не говори мне, что и она была девственницей - вот уж вовек не поверю!
- А я и не говорю, - тихонько пробурчала Марина, слезая с кровати и стыдливо прикрываясь руками. - Где я могу помыться?