Если бы он не был мужчиной, чьи аппетиты слишком часто и слишком легко удовлетворялись большую часть его жизни, у него бы возникло искушение испытать ее так настойчиво декларируемую преданность Карло тем, что он принудил бы ее силой подчиниться себе… Он позволил своим глазам с открытой дерзостью задержаться на ее губах - частично он был вознагражден легкой краской на ее щеках. Но нет, подумал он, это было бы слишком легко. На самом деле ему хотелось, чтобы она сдалась без применения силы, а покоряясь требованиям своей собственной беспорядочной пылкой натуры. Нет, когда все будет позади, и он докажет свою точку зрения, она не сможет сказать Карло, что его старший брат изнасиловал ее.
Он хотел показать Карло, как легко покорить эту женщину, чье имя Дилайт означало "удовольствие". И это не займет много времени… у основания ее стройной шеи пульсировала маленькая жилка, что выдавало волнение, которое она пыталась скрыть. Хорошо! Дадим ей несколько дней поскучать - романтичные звездные ночи без мужчины, который смог бы удовлетворять ее сексуальную натуру… и она станет уступчивой.
Заходящее солнце отбрасывало кровавый свет на древние, выветрившиеся от непогоды камни. Сара вспомнила историю, которую рассказала ей Дилайт, о несчастной первой жене покойного герцога ди Кавальери - убитой, подобно Дездемоне, из-за того, что она, вероятно, слишком долго смотрела на другого мужчину. И теперь перед ней, развалясь на стуле и дерзко разглядывая ее, сидел сын того самого сардинца с черной душой. Мавританские предки, о которых он так гордо заявлял, проявлялись очень ясно в смуглости его кожи, черноте волос, губах, одновременно чувственных и жестоких под слегка раздувающимися ноздрями.
- Речь идет не о каком бы то ни было управлении, - сказала Сара резко, желая только прервать странное напряжение, закравшееся между ними. - Как быстро зашло солнце, и какой долгий, холодный полумрак последовал за закатом! Пожалуй, я немного устала. Пойду в дом и попытаюсь найти свою комнату.
Удивительно, но, словно тоже устав от словесного поединка с ней, он поднялся и вежливо помог ей встать со стула.
- Конечно, извините меня. И если вы не выйдете к обеду, я уверен, Серафина проследит за тем, чтобы вам принесли поесть.
16
Сара захлопнула ставни на больших окнах с решетками, которые она открыла прошлой ночью, когда темная комната стала действовать на нее слишком угнетающе. Утром ее разбудил солнечный свет, вынудивший ее открыть глаза.
Пока она окончательно не проснулась, у нее было странное чувство потери ориентации, когда она смутно удивлялась тому, куда она попала. Снилось ли это ей - была ли она все еще во сне? Все было незнакомым, от постели, на которой она лежала, до яркости солнца и резких криков птиц снаружи. О Господи! Она действительно в Сардинии, во дворце, который на самом деле был средневековым замком-крепостью, невольная пленница итальянского герцога, являющего собой пережиток мрачного средневековья.
Ну и ну! Вещи всегда выглядят лучше по утрам! Еще одна из любимых присказок Нэнни Стегс; но едва ли это утро будет таким! Сара выпрямилась, обнаружив, к своему облегчению, что она одна. Память быстро вернулась к ней, усиливая чувство нереальности, появившееся у нее после пробуждения. Она яростно заморгала и глубоко вдохнула чистый воздух, пахнувший морем, горами и смятыми травами.
Возьми себя в руки, приказала она себе, в то время как ее глаза скользили по комнате, знакомясь с обстановкой.
Комната была убрана в стиле Регентства, период, который ей всегда нравился. Стены отделаны парчой - богатой тканью, в которой золотые нити блестели рядом с бледно-зеленым, а нити цвета слоновой кости для контраста были переплетены с алыми. Канапе из слоновой кости, отделанное золотом, сочеталось по цвету с тяжелыми шторами, висевшими на окнах. Каждый предмет мебели был изысканным и стоил бы целое состояние на аукционе Сотбис. Восточные ковры были небрежно брошены на полированные полы. Из спальни дверь под аркой вела в гостиную, где обращала на себя внимание кушетка в стиле Директории. Над ней висел портрет прелестной темноволосой женщины, полулежавшей на той же самой кушетке; ее подбородок опирался на руку в кольцах, в то время как изящные белые пальцы другой руки играли с тяжелым золотым кулоном, висевшим на ее груди. Прошлой ночью все было тускло освещено. Сара устала и едва ли обладала энергией для того, чтобы изучить все, что ее окружало. Но сегодня солнце падало прямо на портрет, и, очарованная, она выбралась из постели и, босиком пройдя через мавританскую арку двери, встала перед портретом женщины, которая, должно быть, давно была мертва и все же казалась живой; ее слегка косящие карие глаза обещали смех и веселье. А кулон - безусловно, это близнец медальона, который носил герцог. Кто она? Платье изящными складками подчеркивало роскошные изгибы бедер и груди; судя по всему, у нее были длинные ноги. Длинные волосы слегка вились, один тяжелый локон падал на грудь. К разочарованию Сары, портрет не был подписан.
Сара не слышала, как кто-то вошел, и обернулась, презирая себя за то, что сердце сильно забилось. Кажется, она запирала свою дверь - ей что, не позволяют иметь личной жизни, подобно женщине в гареме? Она была готова резко оборвать вошедшего, но вошедший оказался смуглой девушкой, почти ребенком, которая явно нервничала.
- Я… - Сара нетерпеливо вздохнула. - Да, пожалуйста, мне хотелось бы сока. Апельсинового сока, если он у вас есть - или кофе, если сока нет. Имею я право выбирать?
Заметив изумленный взгляд девушки, она перешла на итальянский, хотя, возможно, девушка говорила на диалекте, - и при помощи жестов объяснилась с ней.
- Между прочим - кто это? Леди на портрете, она очень красивая.
Держась у двери, девушка выглядела очень испуганной, словно ей не хотелось отвечать. Наконец она произнесла, заикаясь:
- Это… первая жена отца герцога, синьорина. Мать герцога.
Его мать - убитая первая жена покойного герцога ди Кавальери. Сара уставилась на поспешно закрывшуюся дверь, озадаченная большим количеством не нашедших ответа вопросов. Затем она снова повернулась и стала изучать портрет с возрастающим интересом. Возможно ли, чтобы эта белокожая женщина с загадочной полуулыбкой была матерью мрачного Марко? Что с ней в действительности случилось, и почему? На портрете она казалась уверенной в себе и своей красоте, ее нежные пальцы беззаботно играли изображением золотого волка с изумрудными глазами. Возможно, она была слишком беззаботной и слишком уверенной в своих чарах - пока волк, которого она считала прирученным, дико не накинулся на нее, заставив замереть ее смех и погубив ее красоту? Как она умерла?
Молчаливая служанка пришла, чтобы приготовить ей ванну, и Сара с дрожью отвернулась от портрета, глаза которого, казалось, следили за ней, как бы предостерегая ее. О Боже, нельзя быть такой впечатлительной! В конце концов, она не замужем за смуглым сардинцем, в жилах которого течет свирепая, безжалостная кровь его предков-сарацин. Она даже не замужем за его братом, а просто играет в игру ради Дилайт и может ускользнуть от него в любое время, когда пожелает, сказав ему… Сказав, как одурачила его, издевалась она сама над собой, и мысль о его возможной реакции на ее слова заставила ее вздрогнуть. Ну, Сара, ты действительно впуталась на этот раз в веселенькую историю!
То, что она бранит себя, ей совсем не поможет. Она здесь, и ей лучше всего полагаться на собственную сообразительность, чтобы выпутаться из невероятной ситуации. Ее похитил герцог - кто бы этому поверил! Погрузившись в душистую воду, которая струей била из золотых кранов в мраморную ванну, достаточно большую для того, чтобы разыгрывать в ней оргии, Сара попыталась разумно обдумать свое положение - ответы, приходившие ей в голову, угнетали. Ухаживая за ней достаточно публично, чтобы сделать это предметом сплетен в Голливуде, он ловко подготовил сцену для их совместного исчезновения. Он даже вытащил ее со съемок фильма, где она была с Гароном, и ее отлет с богатым итальянским аристократом будет рассматриваться как одна из безумных, импульсивных выходок, которыми Дилайт Адамс была широко известна.
Потерев спину, Сара задумчиво посмотрела на свое затуманенное неясное отражение в зеркалах, вделанных в стены ее ванной. Можно сказать, что она попала в голливудский фильм, типичную мыльную оперу. Всего несколько месяцев назад она думала о том, какой скучной и стерильной казалась ее жизнь, в которой все было спланировано, включая и будущее подходящее замужество. Бедный папа, как он старался сделать так, чтобы она не последовала примеру своей матери или сводной сестры. Как заботливо он пытался оградить ее от общества и того, что считал дурным влиянием. Он хотел ей добра и любил ее в своей сдержанной манере, но в ней, должно быть, было больше материнских черт, чем они оба могли предположить.
Сара заколола волосы в узел на затылке, но короткие локоны выбились из него и упали ей на шею, покрытые румянцем щеки и виски. Ее волосы опять начали выпрямляться, и она почувствовала, что теперь больше похожа на саму себя и с большим мужеством может встретить неизвестное будущее. Все что ей надо помнить - нельзя оступаться и не слишком думать о том, что будет впереди.
Хотя она не слышала никакого звука, но внезапно появившееся странное чувство заставило Сару осознать, что она не одна. Инстинктивно она погрузилась в воду как можно глубже, ее зеленые глаза сверкали от возмущения.
- Итак, вот вы где прячетесь? Вы опаздываете к нашему теннисному матчу!
- Убирайтесь! Я принимаю ванну. Или мне не разрешается оставаться одной?
- Вы должны извинить меня, просто я удивлен тем, что вы демонстрируете такую скромность! В конце концов, как вы выразились в одном из интервью, которое я читал, у вас прекрасное тело - почему вы должны стыдиться, показывая его?
Он стоял под аркой, где, к несчастью, не было двери. На нем были облегающие брюки и высокие блестящие ботинки, как будто он оделся для верховой езды. Черные брови приподнялись, а рот искривила саркастическая гримаса, ни в коей мере не походившая на улыбку. Он был ей просто ненавистен.
- Не беспокойтесь о моем теле! Оно не имеет к вам ни малейшего отношения. Или вы забыли, что я невеста вашего брата?
Вероятно, Дилайт не стала бы сидеть по горло в воде - Дилайт бы не постеснялась своего тела, она бы, может быть, нарочно выставила его напоказ, с вызовом сообщив ему тот факт, что она принадлежит Карло. Но Сара были не Дилайт…
- Безусловно, я ничего не забыл, - протянул он медленно. А затем с раздражающим ее смехом добавил: - Вы думали, что я собираюсь изнасиловать невесту моего брата? Поверьте, я никогда не прибегал к насилию, чтобы получить то, что хотел от женщины. Зачем пытаться брать силой то, что свободно предлагается. По крайней мере, в эти дни и в этом веке!
Как он смеет говорить так покровительственно и так… так чертовски высокомерно! Ее возмущало и то, как он стоял, расставив обутые в ботинки ноги и глядя на нее сверху вниз.
Сара почувствовала, как в ней поднимается гнев, ослепляя ее и на какие-то мгновения лишая разума и сдержанности. Если бы у нее был пистолет, она бы выстрелила в него, если бы она имела обыкновение носить с собой маленький кинжал, чтобы охранять свою добродетель, подобно сардинским крестьянкам, она бы прыгнула на него, целясь прямо в его черное, жестокое сердце. Но, исходя из обстоятельств, она, не думая, поступила инстинктивно - зачерпнула воду в ладони и плеснула в него, как это мог бы сделать рассердившийся ребенок.
Темные пятна от воды покрыли его безупречно чистые льняные брюки, на его начищенных ботинках тоже блестели капли. И какое ей дело до того, что он о ней подумает? Почему только ей следует быть вежливой и цивилизованной?
- Но я, разумеется, ничего вам не предлагаю - и никогда не предлагала… так что у вас нет повода болтаться здесь тогда, когда я принимаю ванну! Я хочу, чтобы вы немедленно вышли вон!
Прошло несколько напряженных секунд, в течение которых Сара думала, что он, пожалуй, может прыгнуть в ванну и присоединиться к ней, чтобы наказать за дерзость. Его лицо потемнело, а слова, резко вырвавшиеся сквозь сжатые зубы, были, к счастью, произнесены по-итальянски, и они, конечно, не принадлежали к тем словам, которые она учила в школе.
- Это мне следует ругаться, - заявила она в негодовании. - Разве в этой части света нет никаких законов гостеприимства? Я полагала, что я ваша гостья!..
Конечно, он с удовольствием свернул бы ей шею, и его испепеляющий взгляд сказал ей об этом до того, как он удостоил ее слабого наклона головы. Его лицо стало абсолютно бесстрастным, оно выглядело, как маска, вырезанная из твердого дерева.
- Мои извинения. Я считал, что, поскольку видел все фильмы с вашим участием, то могу вести себя… свободно по отношению к вам. Разве в "Сущности любви" нет сцены в ванной, в которой вы совсем не так скромны, как пытаетесь выглядеть сейчас?
"Сущность любви"! Что за ужасающее название! Сара хотела поморщиться - но не перед ним же? Все еще держась под водой как можно глубже, она посмотрела на него, решив игнорировать хитрые косвенные намеки.
- Ну теперь-то я не на экране, не так ли? И я действительно предпочла бы, чтобы вы ушли, а я смогла бы выйти из воды и одеться. Я уверена, Карло не понравилось бы, что я болтаюсь перед вами обнаженной - он так вас уважает!
Ты его перехитрила, Сара. По крайней мере, на этот раз. Позже, сидя в туалетной комнате перед зеркалом и пытаясь решить, следует наложить какой-либо грим или нет, Сара старалась подготовиться к поединку воли и умов, который, безусловно, должен был последовать за их стычкой и его вынужденным вступлением.
Глядя на свое тройное отражение в зеркалах, она была снова поражена нереальностью своего неприятного положения. Действительно, "Сущность любви"! Как долго ей удастся выдавать себя за Дилайт? И хуже всего, что он сделает с ней, когда маскарад окончится?
Будь похожей на Скарлетт и подумай об этом завтра, сказала себе Сара. Она решила, что слишком бледна, и ей нужны румяна. Ему это не понравится, подумала она, касаясь щек кисточкой для румян; блеск сделал ее губы полными и манящими. Волосы тяжелыми волнами упали ей на плечи, и Сара нетерпеливо провела по ним пальцами. Все, что осталось от перманента, который она сделала, чтобы походить на Дилайт. Она надеялась, что Дилайт и Карло благополучно встретились друг с другом и теперь уже поженились. Что бы подумала Дилайт, если бы узнала о том, что происходит? Она, вероятно, смеялась бы до колик, напомнила себе Сара с кривой усмешкой. Она перевязала волосы шелковой лентой и, встав, покрутилась перед зеркалом в своем костюме для игры в теннис. Она улыбнулась себе, потому что знала, что хорошо выглядит. Кроме того, она предпочитала не думать.
- Извините меня, синьорина…
Покраснев, Сара обернулась и встретилась лицом к лицу с невозмутимой экономкой.
- Если вы готовы, то мне приказали проводить вас. Отсюда трудно найти дорогу с первого раза.
- Спасибо.
Что в действительности думала о ней эта худая женщина с неподвижным лицом? Как долго она пробыла здесь, служа семье герцога ди Кавальери? Сара импульсивно выпалила:
- Вы знаете Карло? Моего… жениха?
Голос женщины ничего не выражал, когда она сказала:
- С того времени, когда он был маленьким мальчиком. Вы следуете за мной, синьорина?
- Боже мой, да отсюда ужасно трудно выбраться. Как мило с вашей стороны было прийти, чтобы показать мне дорогу.
- Мне приказали… - повторила женщина натянуто, хотя непреклонность ее слегка ослабела.
- Приказал Марко? А его вы тоже знали еще мальчиком? Каким он тогда был?
Сара совсем не знала, почему она так настойчиво задает вопросы, торопливо шагая за одетой в черное экономкой, только на этот раз она была вознаграждена косым взглядом, который, казалось, оценивал ее.
- Я поступила в эту семью до того, как приехала вторая герцогиня… Герцог был тогда мальчиком лет семи. Пожалуйста, осторожнее на ступеньках, синьорина…
Она, вероятно, сама никогда бы не нашла дорогу в этом садке для кроликов, а не дворце! Комнаты вели в коридоры, которые, в свою очередь, вели в другие комнаты, а затем внезапно оказалось, что они попали в галерею, где висели портреты, в большинстве своем очень старые. Двойные мраморные лестницы вели вниз, в громадный сводчатый зал, в центре которого был плавательный бассейн, более похожий на римскую баню, со ступеньками, спускавшимися вниз в его самой мелкой части и парапетом, охватывавшим его с трех других сторон. Сам бассейн был выложен голубым кафелем, придававшим воде иллюзию миниатюрного моря.
- Как прелестно!
В глубокой части бассейна был сооружен искусственный водопад, вода, казалось, изливалась из стены, падая на отполированные камни.
- Вода сюда поступает из горного потока. Сначала она собирается в цистерне на крыше, где солнце нагревает ее. Если синьорина желает поплавать, вода всегда достаточно теплая.
- Нагревается солнцем - чудесно!
- Сюда, пожалуйста…
Солнечный свет почти ослепил ее после прохладного полумрака в доме. Сара прикрыла глаза ладонью, защищая их от яркого солнца.
С одной стороны теннисных кортов было сравнительно тенисто, там росли деревья, и громадные зонтики прикрывали своей тенью столы и стулья.
Марко, герцог ди Кавальери, встал на ноги с преувеличенной вежливостью.
- Как мило с вашей стороны присоединиться ко мне. Я вижу, вы оделись для тенниса - хорошо. Grazie, Серафина.
Женщина склонила голову и исчезла в доме, а Сара неохотно села на стул, который он ей подвинул. Намеревался ли он забыть о более ранней сегодняшней встрече? Вероятно, да! Она заметила, что он переоделся в короткие белые шорты, которые плотно прилегали к его телу. Бледно-голубая хлопчатобумажная рубашка была расстегнута почти до талии. С лицом корсара и суровыми черными глазами, которые сузились, когда остановились на ее лице, он выглядел потрясающе красивым, подумала Сара, а затем с чувством раздражения отбросила эту мысль. Она не должна забывать, что он враг!
- Вы хорошо спали?
Сара не могла оторвать глаз от волка на медальоне, который блестел на солнце, ослепляя ее и лишая здравого смысла.
- Да, спасибо. Я была очень утомлена.
Она придала холодность своему голосу, но ее пальцы нервно играли краем короткой плиссированной юбки.
- А теперь? Ванна освежила вас, я надеюсь?
В раздражающей грубости его голоса было напоминание о том, как он увидел ее сегодня утром погруженную в мраморную ванну с непокорными завитками волос, выбившимися из небрежно заколотого узла на шею и плечи - горячая вода лишь частично скрывала очертания крепких молодых грудей. В его черных глазах, которые умышленно задерживались на ее обнаженных руках и ногах, Сара чувствовала нетерпение зверя, который ждет, затаившись, достаточно уверенный в своей добыче, чтобы дать жертве побегать на воле еще немного.
Сможет ли она ускользнуть?