На Монмартре я побывала в тот четверг, когда нам пришлось выручать полоумного рок-певца из отеля "Жереми". Не самые волшебные воспоминания, прямо скажем.
- Ну? Могу я показать вам мой Париж?
Глаза Себастьяна сверкнули, когда он умоляюще заглянул в мои.
Я немного помедлила. А что мне, собственно, терять?
- Да, - медленно ответила я, - Звучит чудесно.
Так оно и оказалось.
После обеда - несмотря на мои возражения, расплатился Себастьян - мы не спеша поднялись по улице Лувра и прошли мимо знаменитого музея, от которого я не могла оторвать глаз. Он был огромный, прямо-таки бесконечный.
- Это самый большой музей в мире. - Себастьян, всерьез относившийся к роли гида, провел меня по второму и девятому округам, показывая все достопримечательности, а у подножия большого холма указал наверх. - Базилика Сакре-Кёр. Вы о ней что-нибудь знаете?
Я взглянула на сияющий белоснежный купол и покачала головой. Конечно, я слышала про базилику и не раз видела ее на фотографиях, но, к своему стыду, ничего о ней не знала.
- Ее начали строить ближе к концу XIX века, после войны с Пруссией, а освятили только после la Premiere Guerre Mondiale, Первой мировой. Она построена из шато-ландонского белого камня. Самое потрясающее, что этот камень выделяет… le calcium, кажется, по-английски будет так же. Он всегда белый.
День прошел чудесно. Себастьян взял меня за руку в фуникулере, когда мы поднимались на вершину Монмартра, и я не стала сопротивляться. У него были мяг кие ладони, а пальцы чуть-чуть шершавые. Мы посетили базилику, ели блинчики с сахаром, сидя на ступенях и глядя на город, затянутый легкой дымкой, сходили в музей Сальвадора Дали, а на площади Тертр, которая считается туристическим центром квартала, уличный художник нарисовал наш портрет.
Когда спустились сумерки, Себастьян повел меня ужинать в крошечный ресторан под названием "Ле рефюж де фондю" - ничего подобного я в жизни не видела. В узком зале помещалось только два длинных стола, поэтому все посетители ели вместе. Мы двадцать минут ждали у входа, после чего нас с Себастьяном отвели в угол зала, где неприветливый официант помог мне вскарабкаться на стол - прямо на глазах у остальных посетителей! - чтобы перелезть на другую сторону. Только мы сели, как нам подали маленькие бокалы с "Кир-роялем", а затем красное вино - в детских бутылочках!
- Детская бутылочка?! - изумленно спросила я Себастьяна, глядя на предмет, который мне дали. У нее была даже соска!
- Ага. Американцы очень любят этот ресторан! - крикнул Себастьян сквозь гвалт.
Мы болтали и смеялись, поглощая оливки, сыр, пряный картофель, колбасу saucisson и вино, а потом перед нами поставили самое огромное фондю, какое мне доводилось видеть. В большом горшке не переводился маслянистый белый сыр, и официант, похоже, непрерывно подкладывал нам хлеб. Когда я наелась до отвала, нам подали десерт: шербет, замороженный в половинках лимона, и два бокала сладкого эльзасского вина.
- Какой чудесный день! - воскликнула я, когда мы вышли из ресторана на извилистую мощеную улицу Труа Фрере, собираясь поймать такси.
- Рад, что тебе понравилось, - ответил Себастьян, ласково погладив мою щеку.
Мир слегка покачнулся - то ли от его прикосновения, то ли от вина. Себастьян меня поцеловал, и это было восхитительно.
Неужели именно этого мне не хватало в поцелуях Брета? Понятно, почему французский поцелуй так назвали. У Себастьяна были мягкие губы, и когда его язык нежно проник между моих губ, я вся задрожала от удовольствия.
- Ты пахнешь лимоном, - сказал Себастьян, отпустив меня.
- А ты вином, - с улыбкой ответила я, поморгав, чтобы восстановить равновесие.
- Ты очень красивая.
Я почувствовала, что краснею. Не помню, когда последний раз мне это говорили.
- Спасибо. Можно вопрос?
- Конечно, - очаровательно улыбнувшись, ответил Себастьян.
Он медленно провел пальцем по моему носу и губам, отчего я с головы до ног покрылась мурашками.
- Почему ты заговорил со мной в кафе? Почему решил бросить книгу и провести день со мной?
Себастьян посмотрел на меня долгим взглядом.
- Ты выглядела такой беззащитной, - наконец сказал он и тут же добавил: - И очень красивой. Я был бы дураком, если бы не пригласил тебя на прогулку.
Хотя его слова почему-то казались отрепетированными, они меня тронули. Я без конца улыбалась: давно со мной не разговаривали так романтично.
Через полчаса мы стояли у дома Поппи. Себастьян смотрел мне в глаза.
- Можно войти? - спросил он, убирая волосы, упавшие мне на лоб.
- Подруга дома, - ответила я с сожалением. - У нее крохотная квартирка.
- Так ты не пустишь меня переночевать?
Его вопрос меня ошарашил. Весь день Себастьян был настоящим джентльменом и позволил себе лишь взять меня за руку, когда мы гуляли, да поцеловал меня после ужина.
- Э-э, нет… - запинаясь, проговорила я. - У нас негде.
- Но ты же американка! - озадаченно сказал Себастьян.
Уверена, лицо у меня вытянулось. Я совершенно не понимала, куда он клонит.
- И что?!
- Американки обычно пускают парней на ночь.
- Что ты имеешь в виду? - грозно спросила я.
- Ничего, ничего! - залепетал Себастьян. - Может, в другой раз? Когда твоей подруги не будет дома?
Он наклонился поближе и погладил мою нижнюю губу.
Я не знала, что и ответить.
- Ну, может быть.
В конце концов, поцелуй был замечательный, пусть Себастьян и оказался чересчур напористым.
- Тогда дашь мне свой номер? - попросил он.
И я почти согласилась. А потом подумала: чего я, собственно, ожидаю от Себастьяна? Мы отлично провели день, но мне не нужны отношения, верно? Я вспомнила наставления Поппи: это нормально - сходить с мужчиной на свидание и не влюбиться в него по уши.
- Лучше дай мне свой, - нашлась я.
Себастьян явно оторопел, потом кивнул и нацарапал номер на клочке бумаги.
- Ты позвонишь? - неуверенно спросил он, - Обязательно звони.
- Может быть.
Я почувствовала себя подлой, но в то же время этот уклончивый ответ наполнил меня сознанием собственной власти. Наверное, приятно ложиться спать со спокойным сердцем, не думая, позвонит тебе парень или нет.
- Спасибо за чудесный день, Эмма, - вежливо сказал Себастьян и снова поцеловал меня, на этот раз долго и испытующе.
Я поняла, что он хочет меня переубедить. У меня подкосятся ноги, и я приглашу Себастьяна домой, несмотря на свой первый отказ. Надо признать, я была к этому близка. Вот что творит идеальный французский поцелуй!
Но это еще ничего не значило.
Глава 9
- А, так ты познакомилась с Себастьяном? - удивленно спросила меня Поппи на следующее утро.
Я не ожидала такого вопроса. Вчера Поппи уже спала, когда я вернулась, и меня так и подмывало рассказать ей про свое неожиданное свидание. Может, она и права: французы - прелесть.
- В смысле? Ты его знаешь? Невероятно!
Как она могла знать человека, которого я случайно встретила в миллионном городе?
- Дай угадаю, - сухо проговорила она. - Высокий, в очках, сидел один в кафе. Читал роман. Сказал, что каждую неделю выбирает новый ресторанчик.
Я опешила. Моя подруга - ясновидящая?!
- Откуда…
- Я встретила его, когда жила в Париже вторую неделю, - ответила Поппи и попыталась спрятать улыбку, которая заиграла на ее губах. - Я гуляла возле Нотр-Дама, начался дождь, и я забежала в "Кафе Марго". Он читал роман Жерара де Нерваля и как только узнал, что я англичанка, сразу подошел. У меня пересохло во рту.
- Что?
- Видимо, таковы его привычки. Я не понимала этого, пока не рассказала о нем своей подруге из Америки, Дорен. С ней он вел себя точно так же: угостил обедом, показал Монмартр, напоил в том классном ресторанчике, где подают фондю. С тобой было то же самое?
- Да… - ошарашенно выдохнула я.
- И со мной. А потом проводил тебя до дома и попросился в гости?
Я молча кивнула.
- Что ж, по крайней мере, тебе хватило ума отказаться. А мне не хватило. Он провел здесь ночь.
- Ты шутишь, - выдавила я.
- Ни капельки! - Поппи широко улыбнулась - Ничего не было, но представляешь, какой дурой я себя почувствовала, узнав, что с Лорен случилось то же самое.
- Очень хорошо представляю. Какая же я идиотка…
- Не кори себя! - ободряюще сказала Поппи - Такие у французов игры. Они умеют ухаживать. А когда добиваются своего, тут же берут штурмом следующую крепость. Это только доказывает мою теорию: надо бежать с корабля, пока он не пошел ко дну.
Мне стало тошно.
- И что, все французы такие? - с ужасом спросила я. Поппи рассмеялась.
- Полагаю, Себастьян - редкий случай. Тем не менее, наглядный пример того, почему мужчинам нельзя верить. Никогда. Все мужчины лгут - американцы, англичане и французы. Это универсальное мужское свойство. По крайней мере, так пишет Дженис Кларк-Мейерс в книге "Другая страна, те же мужчины".
Я внимательно на нее посмотрела.
- Очень горькое наблюдение. Видимо, Даррен причинил тебе много боли.
Поппи отвернулась.
- Нет, я просто реалистка.
В воскресенье Поппи отправилась на свидание с каким-то парнем, а я наконец-то распаковала свои огромные чемоданы, развесила одежду в крошечном шкафу а белье, футболки и ночные сорочки убрала в ящики под кроватью.
Когда я раздумывала, спрятать туфли под кровать или купить небольшую полку для обуви, неожиданно зазвонил телефон.
- Эмма, я соскучился, - раздался в трубке знакомый голос Брета. Я оцепенела. Мы не виделись пять недель, и его голос уже звучал для меня непривычно. - Твоя сестра дала мне номер телефона. Без тебя здесь все изменилось…
Я выдохнула в трубку. И что мне ответить?! Он словно догадался, что вчера ночью я впервые за пять недель уснула, не вспомнив о нем! Я начала привыкать к одинокой жизни.
- Эмма? Ты меня слышишь?
- Брет, - наконец-то вымолвила я, стараясь унять дрожь в голосе, - зачем ты позвонил?
- Я скучаю, - ответил он уязвленным голосом. - А ты?
- Нет.
В трубке воцарилось молчание, и я почувствовала себя виноватой - не только потому, что обидела Брета, но и потому, что солгала. Я скучала. Но это ведь глупо, так?
- Я сожалею о том, что сделал, - наконец произнес Брет. - Я был дураком и совершил ошибку. Прости меня.
Я молчала, не зная, что сказать.
- А как же Аманда?
Брет тяжело вздохнул.
- Ты все узнала? Я не потрудилась ответить.
- О, Эмма, прости меня, ради бога! - сбивчиво затараторил он. - Эмма, пожалуйста! Слышишь? Прости! Мне очень, очень жаль. Я совершил ошибку, огромную ошибку! Я пытался тебя забыть.
- Интересный способ, надо иметь в виду, - пробормотала я, - Если не вышло с невестой, трахни ее лучшую подругу!
Брет вздохнул и продолжал:
- Эмма. Умоляю. Прости меня. Не знаю, какими словами выразить мое сожаление. Но я люблю тебя. Я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой. Я просто испугался, вот и все.
Пять недель назад я мечтала услышать эти слова. А теперь они совершенно меня не тронули. Я чувствовала себя опустошенной и растерянной.
- Эмма, ты вернешься? - спросил Брет. - Прошу, дай мне последний шанс!
Я пошла в гостиную и села на диван лицом к окну. Снаружи, буквально в нескольких ярдах от меня, возвышалась Эйфелева башня - символ того, что мне только предстояло пережить в этом городе.
- Нет, - твердо ответила я. - Теперь мой дом здесь. Прежде чем Брет успел возразить, я повесила трубку.
- Поделом ему! - сказала Поппи на следующее утро, потянувшись за маркером на другом конце стола.
Мы пришли на работу пораньше, чтобы обсудить кет буклета, который мы будем раздавать журналистам на лондонской презентации. Камнем преткновения стала фотография: я выбрала ту, где Гийом обнимал гитару и улыбался, а Поппи хотела видеть на обложке его обворожительный хмурый взгляд.
- Думаешь? - спросила я, потягивая кофе и рассматривая снимки. - Может, ему нужно было время, чтобы осознать свою ошибку. Может, он действительно испугался.
- Ты встречалась с ним три года, - напомнила подруга. Она взяла со стола две фотографии и отложила в стопку забракованных. - Вы обручились почти год назад. И тут он бросает тебя и выгоняет из дома! Плевать, что он думает теперь; ты хочешь посвятить свою жизнь такому человеку?
- Наверное, нет, - пробормотала я.
Несколько минут мы молча разбирали фотографии. Я пыталась сосредоточиться на работе. Вечером сингл Гийома должен был впервые зазвучать в радиоэфире, так что нам предстоял трудный и важный день. "Думай о Гийоме, - говорила я себе. - Не о Брете".
- Кстати! - непринужденно воскликнула я, меняя тему. - Похоже, Габриель все-таки соврал нам насчет "Будда-бара". Гийом вчера ничего не устроил.
- Я же говорила, он лгун.
- Ты была права. А я, дура, ему поверила!
- Не дура, просто наивная. Учти, репортерам нельзя доверять.
- Подозреваю, о нас они говорят то же самое. Поппи улыбнулась.
- Да, и они правы.
Мы, наконец, выбрали фотографию: на ней Гийом был в кубинском военном кителе с разрезанными рукавами, открывающими его дивные мускулистые руки. Он обнимал красную гитару "Gibson Les Paul", изготовленную на заказ (Гийом назвал ее Люси в честь младшей сестренки), и сверлил камеру пылким взглядом, способным растопить сердце любого теплокровного существа женского пола.
- Ладно, мне пора в Лондон, на деловой обед, - сказала Поппи после того, как мы позвонили в типографию и добавили еще один снимок к тем, что уже были распечатаны. - Справишься без меня? Дел тут хватает.
На пятнадцать минут второго Поппи назначила встречу президенту Британской ассоциации музыкальных обозревателей, к которой готовилась несколько дней. В одиннадцать тридцать она должна была сесть на поезд "Евростар", чтобы поспеть в ресторанчик рядом с лондонским железнодорожным вокзалом. В три - обратный поезд, так что к ужину Поппи вернулась бы домой. Потрясающе, как быстро в наши дни можно перемещаться из одной столицы в другую.
- Конечно, справлюсь! - бодро ответила я. Здесь я была уже неделю, а за восемь лет в рекламном деле отлично усвоила, чем можно занять себя в офисе. Кроме того, меня не на шутку заинтересовала грядущая презентация Гийома. Я никогда не участвовала в таком крупном проекте и страшно гордилась тем, что мы с Поппи уже сделали. Днем мне предстояло обзвонить дюжину американских музыкальных критиков и обсудить некоторые вопросы с администрацией лондонского отеля, где меньше чем через три недели должна была состояться презентация.
- Вот и славно, - сказала Поппи, взяв сумочку - "Я за безупречную подделку "Келли". - Пожелай мне удачи. Если понадоблюсь, звони на мобильный.
Через полчаса я обзвонила уже пятерых обозревателей, и все шло как по маслу. Особенно меня порадовал разговор с лондонской журналисткой из "Роллинг стоун", которая обещала приехать на презентацию.
- Гийом Риш - такой лапочка! - воскликнула она. - А тот сингл, что вы мне прислали, просто потрясающий! У вас в руках настоящая звезда.
Я как раз нежилась в теплых лучах успеха, когда вновь затрезвонил телефон. Решив, что это британский критик, которого я просила перезвонить, я схватила трубку и весело представилась:
- Эмма Салливан, агентство "Миллар Пэ-эр"!
Низкий мужской голос в трубке быстро заговорил по-французски.
- Простите, - перебила я звонившего. Судя по голосу, он был чем-то расстроен. - Je ne parle pas franзais.
Меня уже тошнило от этой фразы.
- Кто говорит? Где Поппи-и?
- Она на встрече. С вами говорит ее новая коллега, Эмма. Мы вместе работаем над английским проектом Гийома Риша. Чем могу помочь?
В трубке воцарилась мертвая тишина.
- Да, - наконец произнес мой собеседник. - Эмма, вы должны торопиться. Это менеджер Гийома, Раф. Я в Дижоне, и мне нужна ваш помощь.
- Мне звонил Гийом, - затараторил Раф. - Он уснул в кладовке возле лифта-а на втором этаже Эйфелевой башни.
Я охнула.
- Что?!
- Да. Утром его нашли уборщики, и как вы понимаете, он в большой беде-е.
Я застонала.
- Кошмар! Что может быть хуже?!
Как оказалось, вопрос был не такой уж и риторический. Раф ненадолго замолчал, а потом со вздохом продолжил:
- Я забыл сказать. Девушка, с которой он бы-ыл, пошутила и забрала его одежду. Бою-юсь, уборщики нашли его голым.
- Что?
- Mais oui .
- Где он? - начиная паниковать, спросила я.
- В Эйфелевой башне, его допрашивает охрана-а, - измученным голосом ответил Раф. - А на улице много журналистов, тех же, что донимали его всю неделю. Вы должны поехать туда и разобраться.
Раф продиктовал мне мобильный Гийома и сообщил, что начальник охраны уже согласился поговорить с представителем прессы. Я должна позвонить начальнику, как только подъеду к башне, и меня проводят в кабинет.
- Эмма, есть одна-а хорошая новость, - добавил Раф - Охрана не вызвала полицию. Они знают Гийома и решили уладить все без шума. Так что вам, може-ет удастся все исправить.
- Хорошо. Спасибо.
Я повесила трубку и уронила голову на стол. Невероятно!
Мобильник Поппи не отвечал. Я набрала еще раз - бесполезно. Оставив ей отчаянное сообщение, я позвонила Вероник. Уж она-то - или кто-нибудь из пиарщиков компании - знает, что делать.
- Вам придется уладить все самим, - спокойно проговорила она, когда я рассказала ей про звонок Рафа.
Неужели французы никогда не паникуют?
- Нам?! - Я попыталась взять себя в руки. - Но я не могу дозвониться до Поппи!
- Если я не ошибаюсь, - ледяным тоном ответила Вероник, - вы являетесь пиар-агентом Гийома. Так что если вам с Поппи дорога работа, предлагаю немедленно поехать к Эйфелевой башне и решить нашу маленькую проблему, пока не поползли слухи. Или мне обратиться в более надежное пиар-агентство?
Я в ужасе умолкла, что-то пробормотала в ответ и, бросив трубку, вылетела из офиса.
- Эммочка, милая, прости, что не могу приехать! - прошептала Поппи в трубку, перезвонив мне через пятнадцать минут. Я как раз ехала к Эйфелевой башне. Меня прошиб ледяной пот. - Я уже в поезде, мы тронулись.
- Понимаю, - процедила я. - Ну а мне-то что делать?
- Не знаю… Врать?
- Да уж. - Я покачала головой. - С тобой я здорово наловчусь, верно?
- Слушай, я позвоню, как только доеду, - сказала Поп. - Прости, что не могу помочь… Я попросила водителя заехать в магазин "Селио" на улице Риволи. Он ждал в машине, пока я покупала Гийому рубашку, мешковатые штаны с большими карманами спереди и шлепки. Размер выбирала на глаз, решив, что Гийом будет благодарен за любую одежду, лишь бы не появляться перед толпой журналистов в чем мать родила.
Через десять минут такси остановилось перед Эйфелевой башней.
- Вам понравится! - с улыбкой сказал водитель, видно, приняв меня за туристку. - Это лучший достопримечательность Парижа. Обязательно поднимайтесь на сам верх.
- Ага, - ответила я, торопливо считая деньги дрожащими руками.