Джози утвердительно кивнула. Ее настроение было приподнятым сегодня: она действительно стала женой Мэтью. Но нельзя было оторвать взгляд от постоянно удаляющегося в сторону Руфуса. Сын смотрел на нее и выглядел неправдоподобно маленьким - гораздо младше восьми. Таким же маленьким мальчик казался в первый день, когда она отвела его в начальную школу, а он сказал "нет", глядя на игровую площадку, которую посещал довольно часто прошлым летом, чтобы привыкнуть к ней. "Руфус, - говорила мать, - это школа. Это то, к чему ты стремился. Ты полюбишь ее". Он высвободил свою руку и убрал за спину. "Нет", - сказал Руфус снова.
Теперь он не мог сказать "нет" столь же уверенно и упрямо, как в пять лет, зато мог посмотреть на нее точно так же. Все в нем говорило "нет" - манера сидеть, склонившись над тарелкой и ни на кого не глядя, манера шептать односложные слова. Джози видела, как Карен пытается поговорить с ним, и даже скорее почувствовала, чем увидела этот небольшой эпизод. Карен, развернувшись к ней вполоборота, закрывала обзор. Все закончилось тем, что Рори, сгорбившись и опустив голову, вышел из-за стола вслед за Руфусом.
Мэтью придвинулся ближе. Она почувствовала дыхание мужа возле уха:
- Не могу ждать больше.
- Мэт.
- Да?
- Мальчики ушли.
- Они потолкаются возле парковки. У детей замечательное настроение.
- А я вот не считаю, что у кого-то из них замечательное настроение.
- Да, это так, - сказал он, снова взяв ее за руку. - Пока они не в настроении, но все со временем придет. Сейчас все только начинается.
- Возможно, нам не следует уезжать.
- Дорогая, - сказал Мэтью, - мы собираемся уехать всего на три дня - только лишь. И поездка - для нас с тобой. Как сегодня. - Он окинул взглядом стол. - Посмотри: твоя мама, мой отец, наши дети, твоя лучшая подруга, моя сестра, мой лучший друг - все здесь собрались ради нас, ради нашего будущего, ради перемен в нашей жизни, - Он погладил ее руку. - Я люблю тебя.
- И я тоже, - ответила она. - Хотя скажу тебе: моя лучшая подруга считает, что мы сделали свадьбу недостаточно скромной. Она говорила, что нам следовало устроить ее глубокой ночью с парой свидетелей.
- Пусть она так считает, - сказал Мэтью. - Мы же не собираемся жениться на ней. Свадьба не у кого-то, а у нас.
- Мне не нравится, когда меня не одобряют, - проговорила Джози. - Тем более те, кого я прекрасно знаю. Например, Бет.
- Как мило, - сказал Мэтью. - Просто мило, что ты так думаешь. - Он внимательно посмотрел на нее, на ее глаза, губы, на ее улыбку, от которой у него всегда кружилась голова. - Надин просто наслаждалась бы жизнью.
На другом конце стола Бет Сэддлер, лучшая школьная подруга Джози со времен Уимблдона, спросила отца Мэтью, не возражает ли он, если она закурит.
- Почему бы и нет? - ответил он. - Клубы дыма уже повсюду, не так ли? Я бы присоединился к вам, но бросил курить и не хочу начинать заново.
Бет вынула пачку сигарет и зажигалку из сумки и положила их рядом со своей тарелкой.
- Я до смерти хочу курить уже не первый час.
- Мне знакома такая ситуация, - сказал отец Мэтью. - Они заставили вас поволноваться.
- Я была на первой свадьбе Джози. В церкви, все - в белом. Тогда она была беременна. А какой была первая свадьба у вашего сына?
- Никакой, - ответил он, выливая остатки содержимого из крайней бутылки в бокал. - Просто официальная регистрация и ленч с карри. - Отец Мэтью поморщился. - Я помню этот вкус до сих пор.
- Я не могу взять в толк этот разговор о свадьбах. Второй брак - это же не свадьба, это просто второй брак. Все должно быть тихо, скромно. А как относится к этому ваша жена?
Он осушил свой бокал.
- Об этом у меня самые смутные представления. Хотя мы знаем друг друга сорок пять лет.
Бет продолжала, словно он ничего и не сказал:
- Я имею в виду вопрос усыновления. Я знаю, это ужасно пошло и банально, но получить приемных родителей, наверное, очень неприятно для ребенка. Конечно, в том нет ничьей вины. Но факт остается фактом. Правда, мы сегодня надеемся, что все наладится - эта свадьба, этот брак, дети. Все так естественно…
Собеседник бросил на нее внимательный взгляд.
- Вы замужем?
- Нет, - ответила Бет, - но я жила семь лет в гражданском браке.
Он хмыкнул.
- Дети есть?
- Нет.
Отец жениха пригладил волосы.
- Сдается мне, - сказал он, - что в разговорах о плохих и хороших родителях, мачехах и отчимах сам черт ногу сломит. Хорошие родители - это просто счастье.
Бет взяла пачку сигарет и зажигалку, а потом снова осторожно и медленно положила их одну на другую.
- О, да, - согласилась она.
- Она курит, - проговорила Бекки.
Тед Холмс, который познакомился с Мэтью во время горного похода во Франции двадцать лет назад и с тех пор стал его другом, ответил:
- Ну и что?
- Я тоже собираюсь покурить, - сказала Бекки.
Тед посмотрел на нее. Она была высока для своего возраста, с уже сформировавшейся грудью и удивительно синими глазами, как у ее матери. Ее глаза казались светлыми и блестящими, как у прекрасных, но жутковатых созданий из новеллы Джона Уиндема.
- Кого ты собираешься этим расстроить?
Бекки пожала плечами:
- Никого.
- Или каждого?
- Да кто заметит?
- Твой отец. Твой дедушка.
Бекки ответила:
- Маме было все равно.
- Ее здесь нет, - сказал Тед.
Тед всегда считал Надин сплошным кошмаром. Мэтью познакомился с ней вскоре после первого горного похода, и его приятель пришел в ужас. "Дружище, послушай, - говорил он Мэтью, - не делай этого. Не делай! Она - хаос. Она сумасшедшая".
Мэтью ударил его тогда. Они устроили неуклюжую грубую потасовку на стоянке у паба. Скандал без труда прекратили собравшиеся прохожие, просто велев им остановиться. Мэтью пошел напролом и женился на Надин. А потом и Тед познакомился с девушкой в местном сквош-клубе и окунулся в затяжное и ничем не примечательное ухаживание. Иногда он думал, что нужно продолжать и дальше в том же духе, пока девушка не заявила, что бросит его, если он не женится. Ему нравилось положение женатого мужчины. Однажды он уже был женат. Пенни роль жены подошла лучше, чем роль подружки. После пяти лет жизни без крупных ссор она родила двойню. Двое мальчишек были сейчас дома - оба заболели корью. Поэтому Пенни осталась нянчиться с ними. Ее не оказалось вместе с Тедом здесь, в итальянском ресторане в Седжбери, чтобы поддержать старину Мэтью.
- Полагаю, - обратился Тед к Бекки, - что ты хочешь выкурить сигарету до того, как сядешь на поезд. Ты ведь собираешься вернуться в Херфорд сегодня вечером?
Бекки утвердительно кивнула.
- Мама тебя встретит?
- Если она заведет свою старую колымагу. Эта сплошная рухлядь - все, что отец оставил ей.
- Полегче, полегче.
- В той машине дырка в днище. Можно даже видеть дорогу.
- Твоя мать, - спросил Тед, бросив взгляд на пестрые ногти Бекки, - пошла на работу?
- Нет.
- Если бы у нее была работа, она бы могла купить себе машину получше.
- Почему у нее должна быть работа?
- Ну, мы же должны прилагать какие-то усилия, - сказал Тед. - Мы пытаемся сделать все возможное…
Бекки разгладила прядь волос из челки, стала рассматривать ее.
- Но иногда все так несправедливо…
- Несправедливо?
Бекки сказала, не глядя на Джози:
- Она получила новый дом, не так ли? И их машина почти новая.
- И по отношению к кому это несправедливо?
- По отношению к маме.
- Бекки, - проговорил Тед, уже не соблюдая никакой деликатности, - твоя мать не попала бы ни в какие неприятности, если бы сама не искала их повсюду.
Девочка уронила свою прядь и уставилась на него.
- Свинья, - сказала она.
Он пожал плечами:
- О-кей, - ответил Тед, - если тебе станет от этого легче.
У нее перехватило дыхание.
- Ничего подобного! - завизжала она. - Ничего подобного! И никогда!
После этого Бекки разразилась слезами и опустила лицо, глядя на холодную пиццу, к которой так и не притронулась…
- Тед извиняется… - сказал Мэтью.
Джози откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Она спросила, в чем дело.
- Он расстроил Бекки.
- Чем?
- Он вряд ли скажет мне, но это как-то связано с Надин. Без сомнения, что-нибудь неприятное. Он недолюбливал ее.
Джози испытала небольшой прилив симпатии к Теду Холмсу. Он согрел ее, прогнал холод, который завладел ею, несмотря на прежнее счастливое настроение в момент прощания с Руфусом. Мальчик собирался остаться у Элейн, матери Джози, на три дня. Он подставил ей щеку для поцелуя. У сына на лице не отразилось и тени радости, словно его целовал едва знакомый человек. Ведь Руфусу велели дать поцеловать себя.
- До свиданья, маленький.
- До свиданья, - ответил мальчик.
- Желаю приятно провести время, - сказала Элейн. - Не волнуйся и не тревожься о нем.
Джози взглянула на нее с благодарностью. Не за выбор, который сделала Элейн, а потому, что она попыталась - действительно попыталась - понять, что надо сделать в такой ситуации.
- Мама хорошо держалась, - сказала Джози, обращаясь к мужу.
Он дотянулся до ее руки.
- Да, - ответил Мэтью. - И отец был мил, и Карен была мила, а моя мать - просто чудовищна.
Джози повернулась так, чтобы можно было рассмотреть его профиль и линию подбородка, его лицо, которым она всегда восхищалась. Это был удивительный ракурс, и она полагала, что никогда еще не встречала мужчин с таким профилем.
- А дети?
- Джози, - проговорил Мэтью. Он убрал руку, снова взявшись за руль. - Мы провели вместе три ночи и два дня и за это время мы ни разу не задумывались о детях. - Он замолчал, а потом продолжил чуть более мягко:
- У нас для этого вся жизнь впереди.
Глава 2
Элизабет Браун стояла у окна на втором этаже дома, который недавно купила. Она смотрела на сад внизу. Перед ней раскинулась картина рукотворного мира. Сад так круто спускался вниз к маленькой улочке, что прежние хозяева разбили его террасами в виде гигантских ступеней, а между ними пустили змейкой дорожку. Поэтому можно было подойти к входной двери, избежав утомительного подъема в гору. Если бы Элизабет покинула спальню и прошла в соседнюю маленькую комнату, которую намеревалась переделать в ванную, то увидела бы, что склон поднимался почти так же круто позади дома, как и уходил вниз перед фасадом. "Горка" упиралась наверху в переулок и вторые ворота с гаражом. А еще были здания, расположенные выше ее дома. Все в целом, как сказал ее отец, когда пришел навестить Элизабет, похоже на остановку на полпути при подъеме по лестнице жизни.
- Я знаю, - сказала она. Элизабет любила своего отца и считалась с его мнением. - Я сошла с ума?
- Нет, раз тебе такое нравится.
Ей нравилось. Было весьма неразумно делать такой выбор, потому что дом оказался совершенно не тем, который она хотела купить прежде. Элизабет собиралась приобрести коттедж - дом, который стал бы абсолютной противоположностью той безупречной, но лишенной будущего лондонской квартире в многоэтажном доме, где она жила в течение рабочей недели. Когда умерла мать Элизабет, а ее отец решил продать свой магазинчик антикварных книг в Бате и переехать в квартиру, достаточно просторную, чтобы разместить там свои книги, бутылки виски и суповые консервы (это все, что ему требовалось для существования), он передал Элизабет деньги. Сумма оказалась достаточной, чтобы принять решение сменить образ жизни, отказаться от деятельной, упорядоченной, но скучной профессии. На ее средства можно было купить коттедж - дом и сад среди холмов, окружающих Бат.
- Тебе следует заняться садом, - сказал отец. - Кажется, это подходит женщинам: за чем-нибудь ухаживать и что-нибудь созидать. Поищи коттедж и сад.
Элизабет пересмотрела дюжину садов и коттеджей в придачу. Она даже пару раз делала попытку купить дом и чрезвычайно огорчалась, когда кто-то еще предлагал большую сумму и получал здание. Пришлось целое лето смотреть коттеджи и сады. Уезжая в пятницу вечером в Бат, она останавливалась у отца. Там ничто не создавало особого комфорта, кроме стопок книг. Она осматривала окрестности всю субботу, а иногда и все утро воскресенья, возвращаясь в Лондон под вечер, чтобы привести себя в порядок перед началом недели.
- Здесь нет идиллии, - говорил отец, глядя на нее. - Ты должна создать идиллию. Тебе дается шанс, Лиз. Следует рискнуть. Поставь на кон…
- Ты никогда…
- Нет, но это не значит, что я прав. Купи башню. Купи ветряную мельницу. Просто купи что-нибудь.
Так она и сделала. Теплым воскресным утром в сентябре она отменила просмотр коттеджа во Фрешфорде, а вместо этого отправилась гулять - вверх по крутым улочкам и аллеям, расположенным над домом ее отца. Все вокруг было очень привлекательным и приятным. Холмистые террасы наполнялись шумом жизни воскресного утра: семьи и парочки громко включили радио, звуки которого доносились через открытые окна. Элизабет смотрела на беспорядочные садовые участки, собак, пару детских колясок, белье на веревках… То тут, то там на всякий случай на заборах были вывешены таблички с надписью "Продается". Но Лиз не интересовал городской дом, потому не стоило присматриваться к табличкам. Правда, она думала про себя с тоской, что теперь все ее повседневные мысли связаны с покупкой дома. Едва ли можно осознать, как чудесно купить дом в городе возле школы и поселиться в нем со своей семьей. Как замечательно, когда тебе надо что-то делать, а не гулять с легким чувством растерянности. Это ощущение ее друзья громогласно и с завистью называют свободой, правом выбирать, что и как тебе делать.
Она остановилась перед воротами. Это были низкие железные ворота, и на них неуверенная рука вывела объявление, гласившее: "Осторожно, злая собака". А за забором к стволу молодой липы была прислонена табличка "Продается", - поблекшая, словно она провисела здесь какое-то время. Элизабет поглядела наверх. Сад казался разросшимся и запутанным, но хранил следы былой планировки, выполненной чьими-то заботливыми руками. Он поднимался до самого фасада маленького двухэтажного простого каменного дома в ряду десятка других. На подъезде дома красовалась черная решетка в стиле эпохи Регентства, а на крыше виднелась кирпичная труба. В саду сидела и что-то напевала маленькая девочка, забравшаяся в большую картонную коробку. Одета девочка была в розовые штанишки, ее головку венчала ведьмовская остроконечная шляпа.
Элизабет открыла калитку и поднялась по извилистой дорожке…
Теперь, три месяца спустя, дом принадлежал ей. На липе не осталось листьев, а сад впал в рыжевато-коричневое небытие. Но липа принадлежала Элизабет, а эти непривычные, "полуестественные" террасы, как сказал Том Карвер, скрывали большие перспективы.
Том Карвер был архитектором. Ее отец хорошо знал Карвера, потому что книги по архитектуре были ведущим направлением его книжной торговли. Как раз отец и предположил, что Том может быть полезен Элизабет:
- Милый человек. Хороший архитектор…
- Отлично, я специализируюсь как раз в этой области, - сказал Том, стоя в крошечной гостиной. - У меня большой опыт в создании пространств.
Элизабет признательно кивнула. Но кое-что привело ее в замешательство. Она посвящала все свое рабочее время искусному подведению людей к принятию решения, либо подчиняла их своей воле. А теперь Лиз чувствовала полную беспомощность в этом доме. Как будто бы он давал ей все возможности, а она сомневалась, что осилит их.
- Знаете, я не уверена, нужен ли мне вообще дом, - сказала Элизабет Тому Карверу.
- Вам нужен именно он.
- Похоже, нужен…
Вероятно, ему было около пятидесяти или немного за пятьдесят - плотный мужчина с копной прямых седеющих волос, подкупающей простотой общения и легкостью движений. Насколько Элизабет заметила, он носил любую одежду совершенно естественно. Лиз редко чувствовала что-то подобное. Если все сшито великолепно, то носить вещи - одно удовольствие. Одежда должна смотреться безукоризненно, надо хорошо выдержать цвет. Но умение держаться - вот в чем вся соль.
А Элизабет никогда за всю свою жизнь не могла просто и элегантно одеваться.
- Полагаю, нам следует расширить помещение справа, - сказал Том Карвер. - Мы дадим вам действительно много пространства для удобной жизни. Потом у вас появится в комнате свет - как с севера, так и с юга. А там вы заведете целую кучу кошек, - он постучал костяшками пальцев по стене другой комнаты. - Чем вы занимаетесь?
- Я - госслужащая.
- Министерство финансов?
Она смутилась и отрицательно покачала головой:
- Дела о наследстве. В основном - библиотеки.
- Почему вы смущаетесь? Библиотеки - это превосходно.
- В этом - вся проблема.
Том улыбнулся.
- Нам надо сделать этот дом богемным?
Элизабет рассмеялась и проговорила:
- От такого я бы пришла в ужас.
- Шучу, шучу - сказал мистер Карвер, - однако не повредит засучить рукава. Если мы развернем кухню на северную сторону от этой комнаты, то у вас появится возможность отдыхать на южной стороне.
- Мне не нужен отдых, - ответила она. - Нет, мне необходим сад.
"Я должна научиться работать в саду", - подумала она про себя, взглянув вниз. В безупречной квартире на Дрейкотт-авеню было не больше одного балконного ящика. Комнатные растения, подаренные друзьями, убедили Элизабет: она относится к тому типу женщин, которым друзья дарят комнатные растения, а не букеты цветов - охапки лилий или сирени. И эти растения почти всегда погибают - из-за ее же беспокойства по их поводу. Но сад - совсем другое дело. Сады сохраняет природа, а не какие-то инструкции на пластиковых мешочках. Природа щедро и неизменно делится с растениями своей чудотворной энергией, сменяя времена года. А значит, есть какие-то иные основы для ведения садоводства, чем простое следование готовому рецепту. "Полагаю, я достигла возраста для садоводства, - подумала Лиз. - Разве не на пороге сорока люди начинают этим заниматься? Как раз тогда они понимают, что это единственный шанс сделать свою жизнь созидательной и счастливой".
Машина остановилась внизу возле ворот, и Том Карвер вышел из нее. У него под мышкой оказался длинный рулон - чертежи. Он обещал преобразовать ее новое жилое пространство, новую ванную. Оригинальную спальню для гостей мистер Карвер планировал создать из старой ванной комнаты, а патио позади дома подлежал расширению за счет холма и украшению мебелью. Там, как пообещал ей архитектор, она будет завтракать в ранних лучах солнца.
Элизабет постучала по стеклу, когда он поднимался по тропинке, и мистер Карвер, взглянув наверх, помахал рукой. Она спустилась вниз в узкий холл, которому предстояло вскоре быть переделанным в жилое помещение, и впустила его внутрь.
- Страшно холодно, - сказал Том.
- Разве?
- Здесь наверху гораздо холоднее, чем внизу, где я живу. Как ваши дела?
- Чудесно, - ответила она.