Он снова покачал головой, на этот раз более выразительно, переложив свертки в другую руку. И когда он это делал, Пейдж заметила у него еще одну покупку – теперь уже из детского магазинчика, расположенного рядом.
"Женат? – размышляла она, – или, возможно, разведен, но с чувством долга".
Пейдж широко улыбнулась и решила попробовать, показывая сначала пальцем на него, затем на платье и знаками спрашивая его, не желает ли он приобрести для нее это платье?
После этого его улыбка стала еще шире, чем ее собственная. А она стояла, уперев руку в бедро и пристально глядя на него. К этому времени продавщица и несколько посетителей, стоявших вокруг, заметили, что происходит. Это было довольно любопытно. Никто не знал, знакомы они или нет, но все умирали от желания узнать, что будет дальше.
– Это ваш муж? – с любопытством спросила, наконец, продавщица, хотя уже и так каким-то образом догадалась, что это не так.
Пейдж только отрицательно покачала головой. Уровень адреналина в крови у нее явно поднимался.
– Ваш приятель?
– О, нет, нет. – Она сконцентрировалась на его главах, пытаясь понять, о чем он думает.
У него были карие глаза, круглые и интеллигентные, с глубокими морщинками вокруг. Ему было лет сорок или чуть больше. Богат ли он? Собирался ли он уйти или войти в магазин и добиваться ее расположения? Она чуть не потеряла сознание, когда он толкнул дверь плечом и вошел.
К этому моменту почти все покупатели в магазине настолько заинтересовались происходящим, что замерли на месте, наблюдая за ними, каждый в меру своей тактичности. Если несколько минут назад они казались пресыщенными, ломая голову над тем, какую из тысячедолларовых блузок купить, то теперь все выглядели иначе.
– Она берет платье, – сказал мужчина, уверенно шагая в их сторону.
Пейдж совершенно лишилась дара речи. Она часто представляла себе эти фантастические эпизоды, но они никогда не реализовывались в действительности. По ее сценарию, парень просто ушел бы. Еще вероятнее, не остановился бы у окна. Или, вернее, остановился бы на мгновение, улыбнулся и затем пошел дальше. Пейдж не знала, что сказать. Все стояли вокруг, как статуи, не уверенные, что он не шутит.
– В нем она выглядит потрясающе… – Отважилась, наконец, продавщица, которая чувствовала себя неловко от того, что вмешивалась, но была заинтересована продать платье.
Когда Пейдж почувствовала, как его рука легла на ее голое плечо, она задрожала. Восхитительная дрожь возникла в том месте, где он прикоснулся, и распространилась по всему телу. Неужели деньги и власть – самый грандиозный в мире стимулятор сексуальных чувств?
Пейдж, которая никогда не лезла за словом в карман, не могла придумать, что сказать. Это была роль, по ходу которой они постепенно переносились в его великолепное жилище, платье небрежно скользило на пол, и они вдвоем оказывались в постели.
Около столика из металла к стекла стояли два розовато-лиловых плюшевых кресла для оформляющих покупки клиентов, и она наблюдала, как мужчина, положив свои свертки на них, храбро повернулся к ней. На нем был модный летний серый с черным блейзер из твида, бледно-серые слаксы хорошего покроя, элегантная рубашка в серую крапинку и дорогой галстук, который все это объединял в единый ансамбль. На дорогих угольно-черных блестящих ботинках не было ни единого пятнышка. Ясно, что он пользовался услугами только дорогих магазинов. Единственное его украшение – золотые часы.
– Туфли мы тоже возьмем, – решил мужчина, еще несколько минут наслаждаясь состоянием неопределенности, которое создал. – В них удобно?
Он впервые обратился к Пейдж, и она неловко сглотнула, прочищая горло.
– Хммм. Очень, – умудрилась она выдавить из себя с удивительным хладнокровием, хотя внутри ее бушевала буря.
Кто этот мужчина? И почему он играл с ней в эту игру? Он был похож на привидение, созданное ею самой, которое случайно попало в ее реальность. Самым странным для нее было то, что все это видели и другие люди. Действие грез обычно происходило втайне, но это был сон наяву.
Осознав это, Пейдж улыбнулась своей самой обольстительной улыбкой и прошлась по комнате специально для него. Платье плотно облегало ее бедра и зад, и она поняла, что произвела должный эффект. Мужчина разглядывал мерцающую ткань платья, которая ниспадала красивыми складками на ее колени, ограничивая в какой-то мере шаг, даже несмотря на то, что спереди был довольно, длинный разрез. Красные лодочки с глубоким вырезом делали ее ноги невероятно сексуальными, когда она цокала каблучками по сланцево-черному полу.
– Как насчет сумочки? – спросил он, подмигивая Пейдж, и стал обходить магазинчик в поисках сумочки, которая могла бы его удовлетворить.
Несколько из них дополняли выставленные комплекты одежды. Мужчина подошел к одной, исключительно хорошенькой, по форме напоминавшей большое яйцо, украшенной горным хрусталем в красных тонах.
– Вот, лови… – сказал он Пейдж, замахиваясь, как для броска, драгоценной сумочкой и вызывая всеобщий испуганный вздох.
Пейдж рассмеялась. Она думала, что это самый странный и самый интригующий мужчина за всю ее жизнь.
"Пожалуйста, будь неженатым", – подумала она.
Отсутствие обручального кольца было хорошим знаком, но не окончательным.
Продавщицы обменялись красноречивыми взглядами, из которых стало понятно, что они привыкли к большому количеству сумасшедшей клиентуры, рок – и кинозвездам, эксцентричным сильным мира сего со всех концов планеты. Француженка, помогавшая Пейдж, поспешила деликатно забрать драгоценную сумочку, как будто это была бомба замедленного действия, готовая взорваться в любую минуту.
– Джудит Лейбер, – сказала она, называя художника этой сумочки, вероятно, в подтверждение несомненно высокой цены. – Мы только что ее получили.
– Эта тебе нравится или подберем другую? – спросил он Пейдж, напористо придвигаясь к ней настолько близко, что она почувствовала аромат его одеколона.
Его глаза были всего в нескольких дюймах от нее, и она почувствовала, что они изучающе скользнули вдоль ее шеи по направлению к провокационному вырезу платья и задержались на дерзко выставленной груди, вызывая у Пейдж волну мурашек.
Ощущая трепет возбуждения, она скривила губы и, стараясь, чтобы голос звучал безучастно, произнесла:
– Хорошо подходит к платью.
Он усмехнулся, пошел и снова взял сумочку, затем повесил ее золотой ремешок на плечо Пейдж, при этом украдкой коснувшись ее тела.
В голове у нее был туман. Под ее долгим взглядом, скорее игривым, чем сдерживающим, он с невинным видом убрал руку. Кто-то из них должен сделать следующий шаг. И, мысленно зажмурив глаза, она нырнула в холодную воду:
– Итак, куда мы идем? – спросила она бесцеремонно, глядя так, словно не пойти в какое-нибудь особо божественное место было бы преступлением.
Их взгляды снова скрестились, молодые дерзкие зеленые глаза встретились с карими, более опытными и сдержанными.
Она чуть не упала в обморок, наблюдая, как он не спеша залезает в карман брюк, достает элегантный бумажник из змеиной кожи и открывает его.
– Карнавальная ночь в особняке Ники Лумиса, – ответил он с такой же бесцеремонностью. – По моим понятиям, это главное событие Лос-Анджелеса.
Фью, пять с половиной тысяч долларов! Цена его игрушек резко поднималась. Глядя на тощую французскую девицу, он беспечно складывал остальные пункты. Поправка еще на двенадцать сотен за сумочку и плюс еще четыре сотни за туфли от Мод Фризон.
Черт возьми, эта сексуальная маленькая красотка в чудесном красном платье выглядит так, будто она этого стоит. На самом деле, ему было совсем не наплевать, сколько все это стоит – нельзя затронуть те деньги, которые постоянно выбивала жена на удовлетворение своих ненасытных потребностей в тряпках. У нее был целый шкаф размером с этот магазинчик, забитый до отказа.
Эта же малютка была для него, для его удовольствия, секс-игрушка в его частых деловых поездках в Лос-Анджелес. Его тесть сделал, наконец, изменения, расширив сферу влияния их операций, включив в нее Калифорнию. Прежде он никогда не говорил своим подружкам, что женат. Но теперь перестал скрывать семейное положение. Это не служило препятствием, так чего же суетиться и лгать? С существующей неравной пропорцией между одинокими мужчинами и женщинами казалось, что последние приобрели совершенно иной склад ума. Это была новая безжалостная порода, которая, когда дело касалось того, чтобы увести мужчину, либо теряла значительную часть своей совести, либо не имела ее вовсе. Он предлагал многим свободным женщинам если не серьезные отношения, то прекрасное времяпрепровождение, чудесный секс и великолепные подарки. Эта, как и все другие, возможно, будет думать, что она иная, особенная, и что, в конце концов, сможет заставить его влюбиться и уйти от жены. Казалось, такой метод встроен в женскую психику. Брак и дети. Следовало признать, что если бы деньги не достались ему вместе с женой, он, возможно, был бы более чувствительным и уязвимым. По сравнению с Алисией, эта молодая, стройная, тридцатилетняя представляла серьезный соблазн. Такое великолепное тело день за днем, в постели и вне ее, заставляло бы других мужчин терять разум от зависти.
Не то чтобы Стену Паркеру было на что жаловаться. Он и так в завидном положении. Его жена, Алисия, все еще достаточно привлекательна и интеллигентна. Она мало что требовала от него, и с богатством, полученным за ней в приданое, он получил соответствующие власть, престиж и жизнь, которые ему очень нравились.
Это было как раз одним из преимуществ его положения, думал он, читая на красивом лице Пейдж то впечатление, которое производил на нее, откидывая один счет за другим и рассказывая о большом ежегодном благотворительном вечере, на который ее пригласил.
Хозяин вечера, Ники Лумис, гордился тем, что устраивал "наиболее предвкушаемое" событие в Лос-Анджелесе. Выросший в бедной семье в Омахе, он сделал себя сам. Сначала как звезда Национальной футбольной лиги, затем, на четвертом десятке, возглавил пивную империю, а уж потом начал воплощать свои грандиозные планы. Владея далеко не последними спортивными командами и создавая из них еще более значительные, идя против течения и построив свою собственную спортивную арену, Ники Лумис стал чем-то вроде живой легенды в спортивном мире.
В прессе его называли "необузданным". На нем всегда висела пара девиц в мини-юбках, так как он был помешан на них. В высших кругах общества терпели его роскошный образ жизни только потому, что он так же много тратил на благотворительность. Он устраивал прием ежегодно в своем частном парке, в особняке, ставшем знаменитым много лет назад благодаря его первому владельцу – магнату отельного бизнеса. Это было событие, на котором собирались все звезды.
Воротилы кинобизнеса, политики, деятели, имеющие вес в спортивном мире, и владельцы команд. Здесь запросто можно было встретить Дональда Трампа и Джорджа Стейнбреннера, Джери Басса и даже Марвина Девиса. Публика стекалась отовсюду.
Так как Ники был "совой", то вечеринки затягивались до четырех или пяти часов утра, когда он устраивал большой завтрак. Он любил принимать гостей и, наверное, развлекался лучше всех. И действительно, черт побери, две тысячи долларов с человека, прекрасно проведенное время – и выручка шла на финансирование исследований, связанных с лечением рака.
"Печально, что большой загул уже был пару месяцев назад", – думал Стен Паркер, с сожалением рассматривая очаровательную женщину, глядевшую на него.
Печально, что через несколько часов он должен сесть в самолет и вернуться домой в Филадельфию, и не сможет вернуться в Лос-Анджелес раньше, чем к вечеринке у Ники.
Ее бесшабашные зеленые глаза заигрывали с ним из-под густого занавеса ресниц. У нее были чудные густые брови песочного цвета, такого же, как буйная грива волос, которая доходила почти до ягодиц, и великолепная медовая кожа, созданная для ласк.
Она определенно будет думать, что она не такая, как другие, особенная, более умная, имеющая больше шансов увести его от жены. Ну что ж, очень даже может быть. Когда Пейдж направилась в примерочную, Стен решил уйти до того как она появится снова, то есть до того как он сломается и останется на ночь, пропуская, таким образом, день рождения тестя. Он нацарапал короткую записку на обратной стороне визитной карточки с просьбой не занимать шестое августа.
"Господи, какая же замечательная у нее задница, – думал он, когда Пейдж грациозно скинула туфли и эффектно покачивая бедрами прошла в примерочную. – Замечательная задница и восхитительная походка. Старина Ник, возможно, попытается заграбастать ее себе, – она как раз в его вкусе: великолепная и ослепительная. Единственное, что отсутствует, так это мини-юбка с разрезом до "выше некуда"".
Хотя Ники был одинок, а Стен женат, он все же чувствовал, что ей будет лучше с ним. Ники был хорош только на одну ночь.
Следуя неожиданному порыву, он попросил продавщицу завернуть для него еще одну сумочку Джудит Лейбер. Он решил сделать подарок жене. А заодно пару маленьких шкатулочек Джудит Лейбер в форме зайчиков, усыпанных искусственными бриллиантами, для своей дочери.
ГЛАВА 8
"Тревис Уолтон сидит на унитазе со спущенными штанами, трусами, сползшими до щиколоток, и читает комиксы о Супермене. Резинка на трусах износилась до дыр и вывалилась наружу. Однако он в рубашке и галстуке и, уставившись в комикс с дурацкой улыбкой, выглядит законченным идиотом. На его галстуке – пятна от томатного соуса".
Такой карикатурный образ бывшего любовника хотя и слабо, но ободряюще действовал на Тори. Теперь она представляла его исключительно в нижнем белье, подметающим тротуар перед их домом в Атланте, а все соседи, высыпав наружу, наблюдают за ним, осыпая его насмешками. Свирепая маленькая собачонка с лаем бросается на него, а он, испуганный до безумия, отгоняет ее, защищаясь метлой от тявкающего создания, и взывает о помощи, когда оно, зайдя к нему с тыла, остервенело выдирает клок из его трусищ, болтающихся вокруг ягодиц.
"Смейтесь над своим любовником. Представляйте его в абсолютно глупой ситуации. Вообразите его сидящим на унитазе и читающим комиксы о Супермене или чистящим улицы в нижнем белье, и пусть целый мир смеется над ним при этом".
"Браво", – поздравила Тори сама себя, углубившись а книжку "Через разрыв – к свободе. 20 способов бросить вашего любовника", выбранную для нее Пейдж и Сьюзен. Это было руководство, помогающее выкинуть любовника из своего мировосприятия, написанное голливудским гипнотерапевтом, лечившим бесконечные случаи сердечных недугов. Автор полагал, что чувства заучиваются, и поэтому их можно забыть, используя конкретные методики изменения поведения, которые он разработал.
Целью раздела, посвященного смеху над любовником, было научить томящегося от любви видеть своего любовника в смешном и невыгодном свете, чтобы тем самым скинуть его с пьедестала.
Тори благоразумно прикрывала журналом обложку книги так, чтобы никто не мог видеть название. Она сидела в приемной компании "Беннеттон Девелопмент", ожидая, когда ее вызовут для предварительного собеседования. Она пришла на десять минут раньше назначенного срока и убивала время тем, что пыталась изгнать Тревиса из своего сердца.
Его "похороны" помогли только временно. Затем его призрак восстал из импровизированной могилы в Беверли Хиллз, чтобы являться, вторгаясь в ее душу воспоминаниями и вызывая в воображении все еще живые ощущения – его поцелуи, его объятия. Каждый раз, когда звонил телефон, она в необыкновенном возбуждении мчалась к нему со всех ног с ожившими надеждами, молясь, чтобы это был Тревис. Тори прокручивала в голове различные варианты разговора, предполагающие, что она скажет, какую позицию займет и что конкретно предложит. Эти запутанные сценарии, которые она изобретала, изменялись каждую минуту, потому что каждую минуту она о нем думала.
– "Играйте роль человека, который больше не любит своего любовника", – советовала книга.
"Я не могу, – обреченно думала Тори. – Я все равно его люблю".
"Образы лежат в основе многих методик терапии отношений. Вообразите, что вы разлюбили… Вы уже не влюблены. Вообразите это. Думайте так, как если бы это уже произошло. Притворяйтесь, что вы больше уже не любите этого человека. Образы имеют огромную силу. Именно образы первоначально заставили вас его полюбить. Мысли о том, как он прекрасен, как он подходит вам, как притягателен, как сексуален, как открыт и как внимателен… Смените ваши образы! Измените самого себя. Вы личность, которая больше не любит никого. Увидьте себя именно таким…"
Тори всем сердцем пыталась впитывать слова, пить их как лекарство и чувствовать себя исцеленной ясными проницательными мыслями, содержащимися в каждой строке.
Но, как говорила книга, это не случится за одну ночь.
– Тори Митчел?
Захваченная врасплох, Тори подняла глаза, смущенно захлопывая книгу.
– Вы нам подходите.
– Что? – Все еще погруженная в свои мысли, Тори смотрела на высокого, очень привлекательного мужчину с соломенными волосами, в беспорядке спадающими на воротничок розовой тенниски.
Он выглядел лет на тридцать, у него была могучая шея, волевой подбородок, приятный рот, маленький нос и сексуальные павлиньи голубые глаза, которые светились высокомерием. Все это дополнялось густым бронзовым загаром.
Не успев убрать книгу в портфель, Тори попыталась спрятать ее, но он уже наклонился, разглядывая, что она читает.
От смущения Тори растерялась. Мужчина же рассмеялся, показывая идеальные зубы и ужасные манеры.
Однако, оказалось, что он воспитан еще хуже, так как выхватил у нее книгу и начал пролистывать ее, выборочно зачитывая страницы, пока она суетилась вокруг, пытаясь вернуть свою собственность. Тори чувствовала, что покраснела, как свекла; ее щеки пылали раскаленными углями, а сердце бешено колотилось.
Он хихикал, с увлечением просматривая "научный труд".
– Вы не против, если я это заберу? – обиженно спросила она, обнаружив, что борется с ним – абсолютно незнакомым и полнейшим идиотом.
Сначала они стояли в коридоре, теперь же мужчина направился через приемную, мимо секретаря, в лабиринт кабинетов. Компания была большая, занимала целый этаж. Тори поспешила за ним, схватив свои вещи. Она поймала взгляд секретаря и задала себе вопрос, часто ли происходит подобное. Кто этот подонок?
Встречные почтительно кивали ему в знак приветствия, с любопытством разглядывая Тори.
– Между прочим, у вас замечательный акцент, – сказал нахал, улыбаясь ей и передразнивая южную протяжность ее речи.
Затем тряхнул великолепной гривой, выражая неодобрение.
– Он не стоит этого. Кто бы он ни был…
Тори немного успокоилась, осознав, что не вернет себе книгу, пока мужчина этого не захочет. Она улыбнулась одержанной и терпеливой улыбкой:
– Вы закончили?
– "Занимайтесь с ним любовью в самой неприятной для вас позе…" – громогласно рассмеялся он, его широкие, атлетически сложенные плечи заходили ходуном от смеха, и розовый трикотаж повторил его движения.
Он оглядел Тори сверху донизу и продолжил:
– Я догадываюсь, что у вас нет таких поз. – В его взгляде появилась похотливость. – "Вспомните все оскорбления…" Кучерявая штучка.