– Кать, ты не права, послушай! – горячо перебил ее Жора. – Ты ж ничего про Мишку не знаешь, а его знать надо! Представь, он только так и женился всегда – сразу! Первый раз – на студентке. Предложение сделал на третий день. От нее и дочка у него, племяшка моя Виктория. А второй раз – на аспирантке. Так и вовсе, в первый же день в ЗАГС позвал. Но там недолго получилось, лет пять всего прожили. У нее сын от первого брака. Мишка растил его, как своего. До сих пор парню помогает, хоть с Натальей и разбежались давно. А с тобой почти две недели тянул, все нормативы перекрыл.
– Поэтому ничего и не получалось у твоего Мишки. И не получится! – прервала его Катя. – Что за подростковая пылкость у взрослого мужчины? А женщины-то почему на такое шли? Тоже так сильно влюблялись? Или за кого угодно, лишь бы замуж?
– Про женщин не скажу, не знаю, но Мишка именно такой. И он был искренен с тобой, слово даю. Я все же лучше брата знаю. Будь спокойна, он не врет! Он действительно влюбился, и его предложение – самое настоящее, клянусь. Так что, подумай…
– О чем тут думать, Жорик? Что это за любовь, если каждый день у меня на глазах он дам, как перчатки, менял? О какой женитьбе речь? А как он ночью на пляже себя повел? Пожилой человек! Еще и братом назвался. Никакого повода так вести себя со мной я не подавала, и разрешения любоваться на меня, в чем мать родила, он не получал. Нет уж, ничего у него не выйдет! Гуляйте без меня, ребята!
Она все никак не могла успокоиться, но Жора остановил ее:
– Кать, если ты отказать ему решила, то очень тебя прошу, сделай это помягче как-нибудь, – он взял ее за руку. – И не в такой манере, как со мной сейчас говоришь. Мишка мужик ранимый, не слишком везучий в личном, немного романтик. Он ведь мечтает о тебе каждый вечер, планы строит, а баб этих всерьез не принимает. Только о тебе и трындит, когда мы вдвоем. Ты представить не можешь, как он обрадовался, когда Тася вдруг появилась и к вам позвала. Он не знал, как и подступиться к тебе. А тут вдруг помощь его потребовалась! Прям загорелся весь. Как увидел тебя в первый раз на нашем пляже, так сразу и сказал "Вот на этой бы я женился, не раздумывая".
Екатерина недоверчиво слушала, постепенно остывая. Кто их разберет, этих мужчин, как и почему они женятся? И о подобной скоропалительности приходилось слышать, но она никак не ожидала, что столкнется с ней в жизни, а не в женских байках. Неожиданная мысль вдруг вспыхнула в мозгу и поразила ее если бы это стремительное предложение поступило от Жоры, то вряд ли вызвали такую же брезгливо-презрительную реакцию. И там, на ночном пляже, она не чувствовала бы себя оскорбленной до глубины души, если бы не старший, а младший брат любовался звездными бликами на влажном теле… Вспышка эта длилась мгновенье, и не понравилась ей. Она отнесла ее к неизбежно постигающей здесь всех и каждого южной эйфории…
Аркаша на пляже отсутствовал. Знакомые встретили троицу с энтузиазмом. Интересовались, где они пропадали? Общительная прокурорша уже внесла ясность в инцидент с Аркашей. Кто-то жалел Екатерину, но многие и осуждали. Зато братья приобрели героический ореол в глазах и сердцах прекрасных дам и утопали в народной любви.
Над Катей посмеивались, когда заметили, что она и шага не делает без сопровождения телохранителей. Шла ли она окунуться в море, собиралась ли заглянуть в кафе или в спортивную зону, оба или один из братьев, чем и кем бы ни были заняты, безропотно поднимались и следовали за ней. Чаще Катю сопровождал накаченный Жорик. А Тарасович, казалось, и в самом деле вдыхал последние глотки холостяцкой свободы, флиртуя напропалую. Невзирая на лысину, рослый и складный, он пользовался не меньшим успехом у женщин, чем младший брат со всеми своими рельефами и мопассановской растительностью на лице. К Михаилу тяготели разновозрастные дамы с рациональным мышлением и серьезными взглядами на жизнь. Популярность Жоры отличалась контрастностью. Он привлекал романтичных особ, находящихся во вселенском поиске великой любви, или отчаянных искательниц приключений.
День прошел без происшествий. Аркаша на пляже не появился, а вечером родственники ужинали в кафе на набережной. Михаил был без дамы, но вскоре удалился, сославшись на неотложное дело. Провожать Екатерину вновь пришлось Жоре. Они медленно шли по улице.
– Ты давно развелся? – осторожно спросила она.
– Лет десять тому. Детей нет, пострадавших тоже…
– А жена не пострадавшая сторона?
– Не думаю, – вздохнул Жора. – По-моему, рада была отделаться. Достал я ее…
– Чем же? Изменял, наверное?
– Нет. Там другие дела.
– Ты еще любишь ее? – с интересом спросила она.
– Уже нет. Да и времени слишком много прошло. Виноват я перед ней. Жизнь испортил. Она ведь первой красавицей в городе считалась. Жила, горя не знала, пока меня не встретила.
– Так влюбилась?
– Не сказал бы. Скорее, я влюбился, как подорванный. Все вокруг нее разрушил – от мужа увел, с родней перессорил, друзей и поклонников разогнал. Никому к ней приблизиться не давал. Крушил все. И всех. Боялись меня. Кулаков моих и знаменитого удара. Можно сказать, в самом прямом смысле отбил ее у всего города. Ладно, Кать, расскажи-ка лучше о себе. Как так получилось, что ты с мужем разошлась? От таких женщин обычно не уходят.
– Не он, я ушла.
– Другого полюбила?
– Все того же, от кого сына родила. Вернулась, так сказать, на круги своя. История там не очень веселая, похвастаться нечем. Влюбилась еще на первом курсе в одного товарища, а когда узнала, что он женат, было уже поздно. Я уже жить без него, как мне казалось, не могла. А у него сын, дочка, жена больная…
– Где ж тебя угораздило познакомиться с таким набором?
– Случайно. Частника поймала. На экзамен опаздывала.
– Успела?
– Еще как. Все успела, как видишь. Даже сына родить.
– А родители куда смотрели? Есть родители-то?
– Есть. Мать и отец. Они старые у меня, я – поздний ребенок. Переживали, конечно. Но деваться некуда. Смирились, и во внуке души не чают.
– Зато папашу его ненавидят. Дочку соблазнил, умницу красавицу, и ребенка ей в восемнадцать лет заделал.
– Да нет, почему ненавидят? Напротив. Он хороший человек, добрый, ответственный, и сына любит.
– Ты сказала, казалось тебе, что ты жить без него не могла? И сейчас так кажется?
– Уже не кажется. Но он не верит. Роман-то у нас много лет тянется. Однажды решила все закончить и освободить его от себя. Исчезнуть из его жизни. Замуж вышла. Фамилию и работу поменяла, жить к мужу переехала. Но не получилось тогда. Через год встретились случайно в метро. Он и не пользовался им никогда. Он большой начальник, Жора, и на метро не ездит. А тут машину на ремонт поставил и спустился под землю вместе с народом. В вагоне и столкнулись нос к носу. И все началось по новой. Еще и сын у нас. Он папу любит и не забывал никогда. Скучал очень, хоть и к отчиму прекрасно относился. Мальчик он умный и добрый.
– А муж-то откуда взялся? Погуливала, что ли, от начальника?
– Вместе в институте учились, дружили.
– А ты любила мужа-то? Или просто забыться хотела?
– Любить не любила, но жили мы неплохо.
– И ты, значит, бросила его? Предала? – глаза Жоры недобро блеснули. – Кинула мужика из-за какой-то старой любви?
– Получается, так. Но он зла на меня не держит. Муж все знал про меня. Простил и понял. Мы и сейчас друзья.
– Друзья… – пробормотал Жора. – Могу себе представить, что в душе у мужика творится. А он-то любил тебя? Или тоже от кого-нибудь забыться хотел?
– С первого курса был влюблен.
– А сейчас затаился. В друзья записался, чтобы глаза отвести. А сам ждет не дождется, когда вновь переходящее знамя завоюет.
– Какое знамя, Жорик? Так, флажок, еле на ветру колышущийся. И никогда я к нему не вернусь. Да и нет его – на Север подался. Пишет, скоро свадьба. Не хочу больше экспериментов – "любит Платона, живет с Харитоном". Никого и ничего не хочу.
– Что ж так? Такая любовь до гроба к большому начальнику?
– Устала я от этой любви, Жорик. Хочу одна остаться. Но трудно, знаешь. Парню отец нужен, а он папа неплохой.
Много времени сыну уделяет – в театры с ним ходит, в кино, в музеи…
– А его дети одни с больной матерью сидят, пока он твоего по театрам водит?
– Ну, что ты. Там народу полно – сиделка, домработница, тетка незамужняя. Она в племянниках души не чает. Еще дедушка был, умер не так давно…
– Ого! Такую ораву содержать, прорва денег нужна. Тебе-то помогает парня поднимать?
– Конечно. Квартиру нам купил, обставил.
– А ты с ним и сейчас… того? Извини за интимный вопрос.
– Скоро год, как я закрыла эту тему. Пусть семьей своей занимается или другую любовницу найдет, а с меня довольно. Я хочу быть свободной! – тряхнула головой Екатерина.
– Свободной? А деньги его берешь? – усмехнулся Жора.
– Я на сына беру, мне ничего не надо. Я работаю, и на себя мне хватает. Может, еще диссертацию смогу защитить, пишу потихоньку.
– Свобода, милая Катя, это, прежде всего, экономическая свобода. И только потом все остальные – политические, идеологические, личные свободы. А ты зависима экономически. Сама говоришь – квартиру купил, мебель. Перестань пользоваться его деньгами и сына на себя возьми. Тогда и будет свобода, если действительно ее хочешь.
– Хочу. Действительно хочу, Жорик! И над словами твоими я подумаю. Мне бы еще скрыться от него, не видеть…
– Не уверена в себе? Боишься поддаться ему опять? – с интересом взглянул на нее Жора.
– Глупости! Уверена и ничего не боюсь. Сына только жалко.
– Ты же видеться им не запретишь? Или найди пацану другого отца. Некоторые неродные роднее родных бывают.
– Легко сказать – другого отца. С отцом-то этим спать придется. А я даже думать об этом не могу. Еще и Аркаша под ноги попался. Напугал надолго.
Незаметно дошли до корпуса. Кроме охраны, в холле никого не было. Они поднялись на лифте и остановились у номера.
– Ну, я пошел? – неуверенно спросил Жора. – Ты все же подумай над Мишкиным предложением. Тут тебе и город другой, вполне можешь скрыться от своего начальника, и материально все путем. И мужик он надежный. Не смотри на его здешние проделки – это он молодость решил вспомнить, покуролесить немного. И вообще, жила бы с ним, как за каменной стеной. Думаю, надо соглашаться. А к Мишке привыкнешь. У тебя же есть опыт, как с нелюбимым мужем жить? – съехидничал Жора. – Так чем брат хуже? Может, в сто раз лучше твоего бывшего. А я к вам в гости буду приезжать, племянников нянчить.
– Сам-то жениться не собираешься? Или не нагулялся еще? Не всех желающих охватил? – Кате тоже хотелось поддеть его. – Зачем тебе племянники? Своих бы родил и нянчил.
– Жениться? Я? На ком, Катерина? – хохотнул Жорик. – Всех достойных кандидатур уже расхватали. Вот и тебя, считай, просватали. Не сегодня-завтра и впрямь родственницей станешь. Не везет мне с невестами…
Глава 18. Нарушитель конвенции
Следующий день прошел так же спокойно, как и предыдущий. Аркаша исчез. Всезнающая прокурорша сообщила, что два последних дня его видели на "гадюшнике", – как называли городской пляж организованные отдыхающие. Он прохаживался там между спрессованными, как сельди в бочке, "дикарями", наступая на их полотенца и подстилки, и шарил глазами по загорающим женщинам. А Жора заверил Катю, что встреча с Аркашей ей вообще не грозит, ибо он вычислил алгоритм его поисков:
– Каждому объекту поиска псих посвящает пару дней – холл, лечебный пляж, "гадюшник", – заявил младший брат с видом бывалого сыщика. – В следующие два дня он будет прочесывать центральные улицы, потом заляжет на вокзале, если к тому времени не остынет.
В тот день Катя изъявила желание пообедать в санаторской столовой. Братья перекусили в кафе горячими чебуреками, а ей хотелось нормального супа. Жора вздремнул в сарайчике, а Михаил стойко отдежурил под печально знакомой пальмой.
– Жорик, Катюша, давайте сегодня прогуляемся по ботаническому саду, – предложил Михаил, когда они вернулись в домик. – Я много знаю о здешних растениях и проведу с вами экскурсию. А потом пройдемся по городу, поужинаем в приличном ресторане и потанцуем. Как вам мой план?
– Молодец, братан! – засмеялся Жора. – Только ботанический сад! Никаких танцулек! Надо приучать будущую жену к твоим увлечениям. Кать, он помешан на цветах и экзотических растениях. У него на даче такое цветет и плодоносит, крыша едет! Будешь там агрономить, не отвертишься.
– Тогда отведите меня в номер, – капризно сказала Катя. – Хочу привести себя в порядок, раз мы в ресторан собираемся. У меня есть новое красивое платье, я его еще ни разу не надевала.
– Может, на мой юбилей наденешь его, раз оно красивое такое и новое? – улыбнулся Тарасович.
– Для юбилея у меня настоящее вечернее платье имеется – длинное, с блестками и с декольте. Но сегодня я тоже хочу хорошо выглядеть. А то уезжать скоро, а я в пляжных туалетах с утра до вечера с вами разгуливаю. Еще подумаете, что я всегда такая замухрышка неухоженная.
Братья проводили ее в корпус, а сами решили искупаться. Когда через пару часов они зашли за ней, узнать Катю было нельзя. Она уложила каштановые локоны в модную прическу, накрасила ресницы, а прозрачность глаз подчеркнула голубоватыми тенями. На лицо нанесла тон в цвет загара и слегка подрумянилась. Розовая помада придала губам свежесть и блеск. Платье, о котором она сказала братьям, являлось произведением высокого портновского искусства. Его сшила уникальная мастерица, которую с трудом раздобыли для Кати приятельницы. В старых запасах матери обнаружился отрез шелкового полотна. Его сливочный цвет с золотистым оттенком очень понравился Кате и, понапрасну перерыв кучу модных журналов, она сама придумала фасон. Но он оказался слишком сложным технически, и никто не брался за его воплощение, кроме этой сказочно дорогой портнихи. До пояса платье просто запахивалось на груди, образуя низкий треугольный вырез, обе стороны которого украшало нежнейшее ришелье, изумительного узора и ювелирной работы. Узкий поясок с пряжкой из серебряной скани обнимал талию, а юбка скользила по бедрам, разлетаясь вокруг колен золотистой рябью мелкого гофре. Завершал туалет комплект из бежевой замши – элегантные туфли и сумочка на длинном ремешке. В таком полном параде видеть Екатерину братьям еще не доводилось. Они восхищенно застыли у входа.
– Ну, что же вы? Заходите! Как я вам? Ничего? – Катя повернулась, и шелковистая волна, чуть запаздывая, полетела вслед стройным ногам. – Не стыдно пройтись с такой сестренкой?
– Нет слов! Ты ослепительна! – восхищенно воскликнул Михаил. – Женюсь! Баста!
– А ты почему молчишь? – лукаво взглянула она на младшего брата.
– А что тут скажешь? – Он мрачно смотрел на нее исподлобья. – Не знал, что ты такая…
– Какая такая? – кокетливо улыбнулась Катя. – Теперь твоя очередь делать мне комплименты, мой верный страж и возможный будущий родственник. Красивая я?
– Если бы не моя вошедшая в легенды порядочность, отбил бы я тебя у Мишки, и всех дел, – невесело пошутил Жора.
– Ну-ну! Я тебе отобью! Даже не думай, – игриво улыбнулся Тарасович. – Не посмотрю, что брат, прирежу ночью, как цыпленка!
– Не ссорьтесь, мальчики. Я пока ничья и по-прежнему, ваша любимая сестренка из Козлодойска. – Кате было ужасно весело. – А ты, Михаил, не спеши братишку кончать. У меня еще есть время на раздумья. Брак дело серьезное семь раз примерь, и только один – надень!
Михаил Хорунжий оказался большим знатоком южных растений и экскурсию по ботаническому саду провел мастерски.
– Запоминай, Кать, – веселился Жорик, – а лучше – записывай! Он тебе после свадьбы житья не даст, если экзамен не сдашь! У него с этим строго! Учись, студент!
Южные сумерки уже опустились на город, когда они вышли из волшебного сада-леса. Перед продолжением программы вечерних развлечений Михаил завернул компанию на переговорный пункт. Кате звонить было некому – родители с Алешкой отдыхали на даче, но она решила переговорить с подругой, которой оставила ключи от квартиры. Раз в неделю Ленка обещала поливать цветы и заодно примечать – появляется ли там Евгений, иногда нуждающийся в смене обстановки для отдыха от своих многочисленных проблем. Катя понимала его и жалела, но не любила, когда кто-то хозяйничал в доме в ее отсутствие.
Жорик надумал позвонить сестре Валентине, живущей в Подмосковье. Респондент Михаила был неизвестен, но, видимо, важен. Тарасович нервничал, но старался скрыть это, а Жора шутливо допытывался – с кем это брат непременно должен созвониться этим августовским вечером?
Катя дозвонилась первой, узнав все, что хотела. Евгений не появлялся. Ни одна из обязательных примет его посещения не сработала. Не валялись в мусорном ведре небрежно смятые печатные листы, не стояла в раковине кружка с разбухшей заваркой, коврик у двери лежал строгим прямоугольником. Это означало, что ее суверенность не нарушена, и она вздохнула с облегчением.
Совсем стемнело. Она дошла до высоких кустов с цветущими кронами и достала сигарету. Вскоре из освещенного подъезда выскочил младший брат. Он остановился, вертя головой в поисках Екатерины. Она шагнула в полосу света и помахала ему. Жора заспешил к ней и остановился рядом.
– Дозвонилась?
– Ага. А ты?
– И я дозвонился. Порядок. – Он пытливо взглянул на нее. – Кому звонила-то? Секрет?
– Почему секрет? Подруге. Доверенному лицу.
– Всё ей доверяешь? – улыбнулся Жора.
– А что, не стоит?
– Дело твое. Женская дружба, говорят, не того… не очень-то бабам можно верить.
– Откуда такие познания о женской дружбе?
Жора смутился и замолчал. Неслышно подошедший сзади Михаил обнял обоих за плечи.
– Ребята, простите, придется еще подождать. У меня все время занято, а дозвониться надо.
Тарасович вновь убежал в переговорку. Катя рассматривала цветущую ветку, сильно и приятно пахнущую. Она притянула ее к себе и понюхала.
– Не знаешь случайно, как эта штука называется? – Она обернулась, едва не столкнувшись лбом с Жорой. Он стоял совсем близко, очевидно, потянувшись за веткой вслед за ней, но не отступил, продолжая стоять и почти касаясь ее. В густой тени выражения его глаз она не разглядела, но услышала прерывистое дыхание. Она тоже не отодвинулась, почувствовав что-то неуловимо знакомое в его близком присутствии. От Жоры исходило нежаркое тепло и аромат моря, не заглушающий запаха чистого и сильного мужского тела. Катя все-таки сделала шаг назад, но тонкий каблук подвернулся, и она покачнулась, на мгновение потеряв равновесие. Жора молниеносно подхватил ее, удержав на месте.
– Ты чего это, Кать? Поплохело?
Он не убрал рук с ее талии и все еще прижимал к себе, а она поймала себя на мысли, что сразу же умрет, если он отпустит ее.
– Поцелуй меня… – Она не поняла, кто произнес эти слова.
– Куда? – внезапно охрипнув, спросил Жора, быстро оглянувшись на освещенный подъезд.
Она представила, как его губы коснутся ее кожи, и прошептала:
– В шею…
Жора наклонился, и она вздрогнула, почувствовав его жар сквозь густые усы.
– Катя, Катя, что я делаю… – бормотал он, осыпая ее шею и подбородок жадными короткими поцелуями. – Я же нарушаю конвенцию, Катя…