- Здесь рядом, в Олтернане, никого нет, - сказала она, поколебавшись. - Да, ближайшим будет сквайр Бассат, там, в Норт-Хилле, а это, наверное, больше четырех миль отсюда - может, больше, может, меньше. Не могу сказать точно, потому что я там никогда не была. Но вы же не пойдете туда прямо сейчас?
- Я должна, - заявила Мэри, - мне больше ничего не остается. И я не могу терять времени. Простите меня за эту таинственность, но я в большой беде, и только ваш викарий или судья могут мне помочь. Скажите, а дорогу в Норт-Хилл трудно найти?
- Нет, это довольно просто. Вы пройдете две мили по Лонстонской дороге, потом свернете направо у заставы. Но негоже девушке вроде вас идти туда пешком, ночью! Сама бы я ни за что не пошла. Народ на пустоши иногда попадается грубый, им нельзя доверять. Мы теперь не осмеливаемся выходить из дома, ведь даже на большой дороге случаются грабеж и насилие.
- Спасибо за сочувствие, я вам очень благодарна, - сказала Мэри, - но я всю жизнь прожила в пустынных местах и не боюсь.
- Как хотите, - ответила женщина, - но лучше бы вам остаться здесь и подождать викария.
- Это невозможно, - сказала Мэри, - но когда он вернется, не могли бы вы передать ему, что… Хотя подождите: если у вас есть перо и бумага, я напишу викарию записку с объяснением; так будет лучше.
- Пойдемте ко мне в дом, и пишите что хотите. После вашего ухода я сразу же отнесу записку к нему в дом и оставлю на столе, так что викарий увидит ее, как только вернется.
Мэри вошла за женщиной в дом и с нетерпением ждала, пока та отыщет в кухне перо. Время стремительно таяло, и непредвиденное путешествие в Норт-Хилл нарушило все прежние расчеты.
Вряд ли она теперь сможет вернуться в трактир "Ямайка", повидав мистера Бассата, и при этом надеяться, что ее отсутствие осталось незамеченным. Дядя поймет, что значит ее бегство, и покинет трактир раньше намеченного времени. В таком случае ее поступок окажется напрасным… Наконец женщина вернулась с бумагой и гусиным пером, и Мэри в отчаянии стала писать, не останавливаясь и не выбирая слов:
"Я пришла сюда просить вас о помощи, а вас не было, - нацарапала она. - К этому времени вы наверняка уже слышали, как и все в округе, об ужасном кораблекрушении на берегу в канун Рождества.
Это сделал мой дядя, он и его компания из трактира "Ямайка", о чем вы, наверное, уже догадались. Он знает, что скоро всё откроется, и поэтому хочет уехать из трактира сегодня ночью и переправиться через Тамар в Девон. Поскольку вас нет, я сейчас как можно скорее отправлюсь к мистеру Бассату в Норт-Хилл, рассказать ему все и предупредить судью о побеге, чтобы он мог сразу послать в трактир "Ямайка", чтобы моего дядю схватили, пока не поздно. Я отдаю эту записку вашей экономке, которая обещала, что положит ее в такое место, где вы сразу ее увидите, когда вернетесь.
Я очень спешу.
Мэри Йеллан"
Мэри сложила послание и отдала стоявшей рядом женщине, поблагодарив ее и заверив, что она не боится дороги. Итак, она снова отправилась пешком за четыре с лишним мили в Норт-Хилл. Девушка покидала Олтернан с тяжелым сердцем, чувствуя ужасное одиночество.
Она так верила во Фрэнсиса Дейви, даже сейчас ей было трудно смириться; своим отсутствием он предал ее. Конечно, викарий не знал, что нужен ей, а даже если бы и знал, то, возможно, не стал бы менять свои планы; у него могут быть дела поважнее. Было горько оставлять позади огни Олтернана, так ничего и не добившись; это повергало ее в уныние. Может быть, как раз в эту минуту дядя ломится в дверь ее спальни и требует, чтобы Мэри ответила. Он подождет минуту, а потом высадит дверь. Он увидит, что племянницы нет, и разбитое окно подскажет ему, каким образом та ушла. Можно только гадать, разрушит ли это его планы и что он сделает дальше. Главной заботой Мэри была тетя Пейшенс, и мысль о том, как та отправляется в путь, словно дрожащая собака, привязанная к хозяину, заставила Мэри бежать по пустынной белой дороге, сжав кулаки и стиснув зубы.
Наконец она добралась до заставы и повернула вниз по узкому извилистому проселку, как и объяснила ей женщина из Олтернана. Высокие изгороди с обеих сторон заслоняли окрестность, и мрачная пустошь была скрыта от ее глаз. Тропинка извивалась и сворачивала, как дороги в Хелфорде, и эта смена пейзажа, столь контрастировавшая с открытой большой дорогой, опять вселила в девушку веру. Она подбадривала себя, мысленно рисуя семью Бассатов, таких же добрых и вежливых, как Вивианы в Трилуоррене, представляя, как они выслушают ее с сочувствием и пониманием. Она просто не видела сквайра на высоте положения; он нагрянул тогда в трактир "Ямайка" в наисквернейшем настроении, и теперь Мэри с сожалением думала о той роли, которую сыграла в обмане. Что же до его супруги, то теперь она, должно быть, уже знает, что конокрад на базарной площади в Лонстоне ее одурачил, и Мэри повезло, что ее не было рядом с Джемом, когда пони продали его же законному владельцу. Она продолжала фантазировать, идеализируя семью Бассатов, но невольно ей приходили на память все досадные мелочи, и в глубине души девушка с тревогой думала о предстоящем разговоре.
Контуры пейзажа опять изменились: вокруг поднялись холмы, лесистые и темные, и где-то вдалеке журчал и бился о камни ручей. Пустошь кончилась. Над верхушками дальних деревьев взошла луна, и теперь Мэри шла уверенно: лунный свет освещал ей путь и вел вниз, в долину, под сень дружелюбных деревьев. Наконец она подошла к сторожке у ворот в самом начале подъездной дороги; проселок уходил дальше, в деревню.
Должно быть, деревня - это Норт-Хилл, а здесь - имение и дом, принадлежащие сквайру. Мэри пошла по аллее к дому, а где-то вдалеке часы на колокольне пробили семь. Вот уже три часа, как она ушла из "Ямайки". Девушка снова разволновалась, обходя дом, большой и неприветливый в темноте: луна была еще невысоко и не могла осветить его своим ласковым светом. Мэри раскачала большой колокол, и на этот звук тут же отозвался яростный лай собак. Она ждала, и наконец услышала внутри шаги; слуга открыл дверь. Он прикрикнул на собак, которые, просунув в дверь носы, обнюхивали ноги Мэри. Она почувствовала себя маленькой и жалкой и застеснялась своего старого платья и шали. Слуга посмотрел на нее выжидательно.
- Я пришла к мистеру Бассату по неотложному делу, - сказала она. - Он не знает моего имени, но если бы он уделил мне несколько минут, я бы все объяснила. Это дело чрезвычайной важности, иначе я не стала бы беспокоить сквайра в такой час, да еще в воскресный вечер.
- Сегодня утром мистер Бассат уехал в Лонстон, - ответил слуга. - Его срочно вызвали, и он еще не вернулся.
На этот раз Мэри не выдержала, и у нее вырвался вопль отчаяния.
- Я проделала длинный путь, - сказала она отчаянно, как будто самим этим отчаянием могла привлечь сквайра на свою сторону. - Если я не увижу его в течение часа, случится нечто ужасное, и страшный преступник избежит правосудия. Вы смотрите на меня безучастно, но я говорю правду. Господи, что же мне делать…
- Миссис Бассат дома, - ответил слуга, охваченный любопытством. - Возможно, она вас примет, если у вас такое неотложное дело, как вы говорите. Пройдемте со мной в библиотеку Не бойтесь собак, они вас не тронут.
Мэри прошла через вестибюль, как в тумане, зная только, что ее план опять сорвался по чистой случайности, и что теперь она бессильна что-либо сделать.
Просторная библиотека с пылающим камином показалась ей какой-то нереальной, и, привыкнув к темноте, девушка зажмурилась, когда поток света ударил ей в глаза. Женщина, в которой она тут же узнала изящную даму с базарной площади в Лонстоне, сидела в кресле у камина, читая двоим детям вслух; она удивленно подняла глаза, когда в комнату привели Мэри.
Слуга начал свои объяснения несколько взволнованно.
- У этой молодой женщины очень плохая новость для сквайра, мадам, - сказал он. - Я подумал, что лучше всего провести ее прямо к вам.
Миссис Бассат тут же вскочила, уронив с колен книгу.
- Что-нибудь с лошадьми? - спросила она. - Ричардс говорил мне, что Соломон кашляет, а Бриллиант отказывается от пищи. При таком помощнике конюха все что угодно может случиться.
Мэри покачала головой.
- У вас дома все в порядке, - сказала она серьезно. - У меня новость иного рода. Если бы я могла поговорить с вами наедине…
Миссис Бассат явно испытала облегчение от того, что с ее лошадьми ничего не случилось, и быстро что-то сказала детям. Они выбежали из комнаты, за ними последовал слуга.
- Что я могу для вас сделать? - спросила хозяйка любезно. - Вы бледны и утомлены. Не хотите ли присесть?
Мэри нетерпеливо потрясла головой.
- Спасибо, но мне нужно знать, когда мистер Бассат вернется домой.
- Понятия не имею, - ответила его супруга. - Сегодня утром мужу пришлось уехать немедленно, и, говоря по правде, я серьезно обеспокоена. Если этот ужасный трактирщик окажет сопротивление, мистера Бассата могут ранить, несмотря на присутствие солдат.
- Что вы имеете в виду? - быстро спросила Мэри.
- Ну как же, сквайр отправился на крайне опасное дело. Ваше лицо мне незнакомо, значит, вы, скорее всего, не из Норт-Хилла, иначе вы знали бы о Мерлине, который держит трактир на Бодминской дороге. Мой муж уже некоторое время назад стал подозревать его в страшных преступлениях, но только сегодня утром получил неопровержимые доказательства. Он тут же отбыл в Лонстон за подмогой, и судя по тому, что сказал мне перед отъездом, он намеревается сегодня ночью окружить трактир и схватить его обитателей. Конечно, муж поедет туда хорошо вооруженный и с большим отрядом солдат, но я не успокоюсь, пока он не вернется.
Должно быть, что-то в лице Мэри насторожило миссис Бассат, потому что она вдруг сильно побледнела, попятилась к камину и потянулась к тяжелой сонетке, висевшей на стене.
- Вы та девушка, о которой муж мне рассказывал, - быстро сказала она, - племянница трактирщика. Стойте на месте, не двигайтесь, не то я позову слуг. Вы - та самая девушка. Я догадалась; он описал мне вас. Что вам от меня нужно?
Мэри протянула к ней руку; лицо ее было столь же бледно, как лицо женщины у камина.
- Я не причиню вам вреда, - сказала гостья. - Пожалуйста, не звоните. Позвольте мне все объяснить. Да, я девушка из трактира "Ямайка".
Миссис Бассат не доверяла ей. Она наблюдала за Мэри встревоженными глазами и держала руку на сонетке.
- У меня при себе нет денег, - сказала она. - Я ничем не могу вам помочь. Если вы пришли в Норт-Хилл просить за дядю, то уже слишком поздно.
- Вы меня неправильно поняли, - спокойно возразила Мэри. - И хозяин трактира "Ямайка" не приходится мне кровным родственником, он всего лишь муж моей тети. Почему я там жила, сейчас не важно, да и слишком долго рассказывать. Я боюсь и ненавижу Джосса Мерлина больше, чем вы или кто-либо другой в округе, и у меня есть на то причина. Я пришла сюда сегодня, чтобы предупредить мистера Бассата, что трактирщик намерен нынче ночью покинуть трактир и таким образом избежать правосудия. У меня есть бесспорные доказательства его вины; я не думала, что мистер Бассат ими обладает. Вы говорите, что он уже уехал, и может быть, как раз сейчас находится в трактире "Ямайка". Значит, я напрасно теряла время, когда бежала сюда.
Тут Мэри села, сложив руки на коленях, и тупо уставилась в огонь. Все ее силы кончились, и сейчас она не могла думать о том, что будет дальше. Усталый ум говорил ей только то, что все ее сегодняшние усилия оказались бесцельны и тщетны. Ей незачем было покидать свою комнату в трактире "Ямайка". Мистер Бассат явился бы все равно. А теперь, благодаря своему тайному вмешательству, она впала в ту самую ошибку, которой хотела избежать. Она отсутствовала слишком долго, и теперь ее дядя обо всем догадался и скорее всего благополучно удрал. Сквайр Бассат и его люди приедут в опустевший трактир.
Мэри снова подняла глаза на хозяйку дома.
- Я поступила очень неразумно, придя сюда, - сказала она безнадежно. - Я думала, что ловко придумала, а на самом деле только одурачила саму себя и всех остальных. Мой дядя увидит, что моя комната пуста, и сразу же догадается, что я его предала. Он покинет трактир "Ямайка" еще до того, как приедет мистер Бассат.
Супруга сквайра отпустила сонетку и подошла к девушке.
- Вы говорите искренне, и у вас честное лицо, - ласково сказала она. - Простите, если я сперва судила о вас неверно, но у трактира "Ямайка" ужасная слава, и я уверена, что всякий поступил бы так же, неожиданно столкнувшись с племянницей трактирщика. Вас поставили в ужасное положение, и по-моему, вы поступили очень смело, придя сюда сегодня, проделав в одиночку такой огромный путь, чтобы предупредить моего мужа. Я бы сошла с ума от страха. Скажите же: что я могу для вас сделать? Я жажду помочь вам, только объясните, как.
- Теперь уже ничего нельзя сделать, - ответила Мэри, качая головой. - Наверное, я должна ждать, когда вернется мистер Бассат. Он будет не слишком рад меня увидеть, когда узнает, что я натворила. Видит Бог, я заслужила все упреки…
- Я заступлюсь за вас, - пообещала миссис Бассат. - Вы не могли знать, что моему мужу уже обо всем сообщили, и я быстро его успокою, если понадобится. Слава Богу, что вы здесь, в безопасности.
- Как получилось, что сквайр вдруг внезапно узнал правду? - спросила Мэри.
- Понятия не имею; сегодня утром за ним совершенно неожиданно прибыл гонец, как я уже говорила, и он рассказал мне суть дела только в общих чертах, пока ему седлали лошадь. А теперь располагайтесь, отдохните и забудьте на время про весь этот ужас. Вы, должно быть, до смерти проголодались.
Хозяйка снова подошла к камину и на этот раз дернула за сонетку три или четыре раза. Несмотря на всю свою тревогу и усталость, Мэри не могла не заметить иронию этой ситуации. Ей оказывает гостеприимство хозяйка дома, которая минуту назад грозилась, что ее схватят те самые слуги, которые сейчас принесут ей еду. Мэри подумала также и о сцене на базарной площади, когда эта же дама, в бархатном плаще и шляпе с перьями, дорого заплатила за своего собственного пони. Интересно, раскрылась ли эта проделка? Если бы роль Мэри в этом обмане выплыла наружу, миссис Бассат вряд ли была бы так гостеприимна.
Тем временем появился слуга, держа по ветру любопытный нос, и хозяйка велела ему принести для Мэри ужин. Собаки, которые вслед за ним вошли в комнату, решили подружиться с незнакомкой, виляя хвостами и тычась мягкими носами гостье в ладони, признавая ее в этом доме своей. Девушке все еще не верилось, что она в помещичьем доме в Норт-Хилле, в безопасности, и Мэри, как ни старалась, не могла отбросить беспокойство и расслабиться. Она чувствовала, что не имеет права сидеть здесь, у пылающего очага, когда там, снаружи, в темноте, у трактира "Ямайка" идет схватка не на жизнь, а на смерть. Она ела машинально, заставляя себя глотать необходимую ей пишу и слыша рядом болтовню хозяйки, которая по доброте душевной была уверена, что непрестанный разговор ни о чем - это единственный способ заглушить тревогу. Она не понимала, что от болтовни тревога только возрастает, и когда Мэри, поужинав, опять сидела, сложив руки на коленях и глядя в огонь, миссис Бассат, думая, чем бы еще развлечь гостью, принесла альбом своих акварелей и стала любезно переворачивать страницы.
Когда часы на каминной полке пронзительно пробили восемь, терпение Мэри иссякло. Это тягучее бездействие было хуже опасности и погони.
- Простите меня, - сказала она, поднимаясь, - вы были так добры, и я вам бесконечно признательна; но я волнуюсь, отчаянно волнуюсь. Я не могу ни о чем думать, ведь моя бедная тетя сейчас, быть может, испытывает адские муки. Я должна знать, что происходит в трактире "Ямайка", должна немедленно пойти туда.
Миссис Бассат от огорчения уронила свой альбом.
- Конечно, вы волнуетесь. Я все время это видела и старалась отвлечь вас. Как это ужасно. Я переживаю за мужа не меньше вашего. Но вы же не можете пойти туда сейчас одна. Пока вы туда доберетесь, будет уже за полночь, и Бог знает, что может случиться с вами по пути. Я прикажу запрячь двуколку, и Ричардс поедет с вами. Он в высшей степени достойный доверия и надежный слуга; к тому же я могу дать ему пистолет. Если там идет сражение, вы это увидите и подождете у подножья холма, пока оно не кончится. Я бы и сама с вами поехала, но в настоящее время я не вполне здорова и…
- Конечно, вам незачем это делать, - быстро сказала Мэри. - Я привыкла к опасностям и путешествиям по ночным дорогам, а вы - нет. Я доставлю вам слишком много хлопот: придется запрягать вашу лошадь в такой час и будить вашего грума. Уверяю вас, я уже отдохнула и могу идти пешком.
Но миссис Бассат уже позвонила в колокольчик.
- Передайте Ричардсу, чтобы он немедленно заложил двуколку, - сказала она удивленному слуге. - Я дам ему дальнейшие приказания, когда он придет. Скажите, пусть поторопится.
Затем она снабдила Мэри плотным плащом с капюшоном, толстым ковриком и грелкой для ног, все время уверяя, что только состояние здоровья не позволяет ей тоже предпринять это путешествие, за что Мэри была ей бесконечно благодарна, ибо миссис Бассат вряд ли могла оказаться подходящей спутницей в такой непредсказуемой и опасной эскападе.
Через четверть часа двуколка подъехала к двери, управляемая Ричардсом, в котором Мэри тут же узнала слугу, который приезжал с мистером Бассатом в трактир "Ямайка". Его нежелание покинуть домашний очаг в воскресный вечер испарилось, едва только он узнал о своей миссии. С двумя заткнутыми за пояс большими пистолетами, получивший приказ стрелять в любого, кто будет угрожать двуколке, кучер сразу же приобрел вид свирепый и важный, до сих пор ему не свойственный. Мэри забралась в повозку рядом с ним, собаки хором пролаяли на прощанье, и только когда дорога повернула и дом скрылся из виду, Мэри поняла, что довольно безрассудно отправилась в опасную экспедицию.
За те пять часов, что она отсутствовала, в трактире "Ямайка" могло произойти все что угодно, и даже в двуколке трудно было надеяться попасть туда раньше половины одиннадцатого. Мэри не могла строить планы, придется ориентироваться на ходу. Луна теперь стояла высоко в небе, навстречу дул свежий ветер, и Мэри почувствовала, что сможет посмотреть в лицо несчастью, если оно случится. Что ни говори, но ехать к месту действия хоть и опасно, а все-таки лучше, чем беспомощно сидеть и слушать лепет миссис Бассат. Да и Ричардс вооружен, и она сама сумеет за себя постоять, если понадобится. Конечно, кучер сгорал от любопытства, но девушка коротко отвечала на его вопросы, давая понять, что не расположена к объяснениям.