Собиралась в ресторан, нарядилась как ретро-девушка - и что в итоге? Иду по лесной тропинке на цыпочках, чтобы не вляпаться каблуком в лужу из размокшей глины.
- Аглая, почему ты такая напряженная?
- Вовсе нет, - улыбнулась я, - только вот… Нам еще долго?
- Да почти пришли уже.
- Ты что-то хочешь мне показать?
- Я хочу показать тебе место, где я стал взрослым.
- Хочешь сказать, лишился девственности? - ужаснулась я.
- И не надейся, о сексе мы говорить не будем, - усмехнулся Данила, - просто я часто приходил сюда, когда был ребенком. Впервые пришел, когда мне было лет восемь. Тогда я представлял себя путешественником, пробирающимся сквозь опасные дебри, искателем романтики, чуть ли не пиратом. И потом, взрослея, продолжал приходить… Просто подумать, помечтать. Последний раз был в шестнадцать лет.
- Так давно?
- Да. Я пришел сюда и вдруг осознал, что реальный мир гораздо шире моего придуманного. И сам я изменился. Вырос из всего, о чем мечтал.
Данила привел меня к глиняному обрыву. Впереди простиралось поле, внизу умиротворяюще журчал ручей, по влажному берегу важно расхаживала ворона, слишком крупная для городской. Похожие на балерин ивы низко нависали над темной водой, пахло сырой землей и почему-то сиренью, которая по идее должна была давно отцвести. Невозможно было представить, что мы находимся в многомиллионном городе. Иллюзия полной оторванности и уединенности.
- Здесь ничего не изменилось. - Его голос дрогнул, и я с удивлением осознала, что Данила волнуется. - Ну, как тебе?
Пожав плечами, я глубоко вдохнула, удивляясь отсутствию вошедшей в привычку мелкой пыли.
- А еще - вот чудо - здесь есть чертовы пальцы!
- Что?
- Камни такие - чертовы пальцы! В детстве я любил их подбирать. У меня была целая коллекция. Хочешь, пойдем проверим? Вдруг остались еще.
- Туда? - Я с опаской посмотрела сначала вниз, а потом на свои лаковые туфли.
- Можешь подождать меня наверху, - немного разочарованно сказал Данила, - если что, я тебе принесу.
- Ладно уж. Раз приехала… - Я сделала осторожный шаг вперед и тут же поскользнулась на обманчиво устойчивой глине. Донецкий, как ни пытался, удержать меня не смог. И вот в своем платье "идеальный-наряд-для-городского-свидания", в самых лучших туфлях, в единственных целых колготках я кубарем покатилась вниз.
Так в считаные секунды арбатская принцесса из подвида "воздушных, к поцелуям зовущих" превратилась в разухабистую пэтэушницу, хорошо гульнувшую на деревенской дискотеке. Волосы растрепались, кокетливая вязаная шапочка съехала на бок, колготы продрались до дыр, под ногти забилась земля. Данила бежал за мной с испуганным лицом, однако сделать ничего не мог, разве что сочувственно хмуриться и, дождавшись моей остановки, вежливо подать руку.
- Глаша! С тобой все в порядке? Ноги целы?!
Я досадливо стряхнула его ладонь. Поднялась, покачиваясь на каблуках, обнаружила, что обе набойки оторвались и канули в неизвестном направлении. Да уж, хорошее свидание. Может быть, в моем неприятии романтики в ее демонстративных аспектах и правда есть здравый смысл. В моих прямолинейных свиданиях не было ни романтики, ни радостного замирания сердца, зато и все риски ограничивались призрачным шансом подцепить хламидиоз.
- Я куплю тебе новые туфли, можно? - перехватив мой взгляд, заюлил Донецкий. - И платье, и колготки, и шапочку. Хотя шапочки тебе не к лицу.
- Ничего мне не нужно, - мрачно сказала я, одергивая платье.
А он протянул руку и вытащил откуда-то из-за моего уха сухую соломинку с лукавой улыбкой фокусника. Было в его глазах что-то, подсказывающее: сейчас он меня поцелует. Не в располагающей темноте кинотеатра, не в отдельной кабинке ресторана, а именно сейчас, когда я перепачкана глиной, помята и зла на весь мир.
Странный все-таки народ эти мужчины. Иногда мне кажется, что они и правда прилетели с другой планеты. Только притворяются такими же, как мы, но все время, подобно героям комедийных космических опер с Лесли Нильсеном в главной роли, попадают впросак.
Его губы были совсем близко, и мне показалось, что пахнет от него, как и десять лет назад, мятной жвачкой.
В самый последний момент я прижала ладонь к его груди:
- Донецкий, не надо! Ну что ты творишь, не видишь, на кого я похожа?
- Ты похожа на девушку, которая мне нравится, - немного разочарованно сказал он, - но если ты настаиваешь…
- В другой раз. Ты меня извини, но… Может быть, отвезешь меня домой? Я промочила ноги и вся грязная. Это не располагает ни к романтике, ни к расслабленному созерцанию природы.
- Конечно-конечно, раз ты так хочешь, - преувеличенно бодро засуетился мой горе-ухажер. - Тогда позволь хотя бы подарить тебе вот это!
Он разжал ладонь, и я увидела какой-то небольшой продолговатый предмет, похожий на фигурку из бивня мамонта.
- Это чертов палец, - улыбнулся он, - все-таки они здесь еще остались. Успел подобрать, пока бежал за тобой.
- Знаешь, Донецкий, - я вздохнула, - ты на меня уж не обижайся, но, по-моему, ты всегда не в себе… Ладно, надо отсюда выбираться. Спасибо за великолепное свидание. - С этими словами я спрятала чертов палец в карман.
- Мне подарили булыжник! Огромный булыжник, представляешь? Если я буду все время носить его на правой руке, то она вытянется до колена, и я стану похожа на долбаную шимпанзе! - в телефонной трубке звенел счастливый голос Len'ы (crazy). - О-о-о, если бы ты его только видела!
Сонно повернув голову в сторону тумбочки, я констатировала, что булыжник, подаренный мне самой - идеально ровный чертов палец, - на месте. А значит, все это - тарахтящий мопед, влажный лес, безумец Данила, порванные колготки и испорченные лучшие туфли - мне не приснилось.
- Каратов пять, не меньше! Нет, шесть! Голову даю на отсечение, шесть. Сегодня собираюсь наведаться к оценщику, просто интересно, сколько такое может стоить. Представляешь, я проснулась утром в холодном поту. Сроду не встаю раньше полудня, а тут - шесть на часах, сна ни в одном глазу. Приснилось, что колечко стибрили.
- Успокойся, - усмехнулась я. - А с чего это Пупсик так расщедрился?
Истерическое щебетание резко прервалось, словно сел ее внутренний аккумулятор, но только для того, чтобы возобновиться с новой силой.
- До тебя что, и правда не доходит?! Я добилась, смогла, победила!!! Глашка, я замуж выхожу!
Я резко села на кровати. Полной душой сочувствуя Ленкиным надуманным проблемам, я, тем не менее, какой-то теневой толикой своего существа надеялась, что все это - лысый Пупсик с его гаремом, ежедневная шопинг-терапия в Петровском пассаже, мудреные витамины из аптеки Bosco, надменный взгляд свысока и Шахерезадины байки об олигархических праздниках жизни - есть временный каприз. И рано или поздно из холеной оболочки этой получужой женщины с эпилированными подмышками, нарощенными ресницами и ботоксом в переносице выскочит, как черт из коробочки, настоящая Ленка, живая, теплая - та, которая была мне привычна и любима. И вот что - я не верила в успех предприятия "женитьба Пупсика". Я была убеждена, что такие, как Пупсик, не женятся - они годами мурыжат своих терпеливых любовниц, умело придерживая их на грани "вот-вот - и все случится, милая", а потом приходит время, и они меняют слегка постаревших женщин на первосортный товар без шероховатостей, целлюлита и серьезных намерений. Мы с Мариной иногда об этом разговаривали. Вздыхая, признавались друг другу: как же нам жалко несчастную Ленку, которая тратит драгоценное время на такого урода. После таких разговоров становилось легче - наличие единомышленника как бы автоматически возводило предположение в статус абсолютной истины. Но мы как-то упустили из виду, что Len'a (crazy) не признавала нерешаемых задач и на компромиссы не разменивалась.
- Гланя? Ты мне даже ничего не скажешь? - бодро удивилась она. - Я знаю, что тебе бы не хотелось, чтобы я вышла замуж. Я знаю, что тебе было бы удобнее, чтобы я по-прежнему жила в подъезде, пила неразбавленный ром и спала с арбатскими алкоголиками. Но раз уж ты не чувствуешь радости, неужели хотя бы не можешь сделать вид?! Маринка вот сделала.
Я принялась горячо протестовать, зная, что смысл слов перечеркивается вялым тоном, которым они произносятся:
- Нет, что ты! Я правда за тебя рада… Не обращай внимания, я просто только что проснулась… Собственно, твой звонок меня и разбудил.
- Ладно уж, прощаю, - вздохнула Лена, - и даже приглашаю на свадьбу. Вы с Мариной подружками невесты будете.
- В смысле - свидетельницами?
- Никакой совковости! - отрезала она. - Никаких выкупов невесты, шампанского в ЗАГСе, битья бокалов на счастье и салата оливье! У нас будет свадьба европейского образца. Шикарное платье, одинаково одетые подружки, венский вальс и вместо торта - пятиэтажный фонтан из белого шоколада! - Она была так возбуждена, что даже подвизгивала на последних нотах.
- Я так за тебя рада… - уныло повторила я.
Маргинальные невесты похожи на перевернутые вазы с ванильным пломбиром. Меня всегда удивляло - ну почему дешевые свадебные наряды отличаются таким отменным дурновкусием? Синтетические подъюбники, которые трещат, как сухие дрова, и электризуют волосы, многоярусные оборки, банты на заднице, искусственные розы в декольте - ну почему малобюджетная невеста должна выглядеть как помесь китайской Барби и гулящей девушки из исторической мелодрамы?
У Len'ы (crazy) со вкусом было все в порядке. С финансами, впрочем, тоже - прогуливаясь по магазинам, она самодовольно напевала старую техно-песенку "No, no limit", намекая на то, что кредитка ее бездоннее марианской впадины. Она обещала стать одной из тех невест, которым журнал "Bride" отводит центральный материал с двумя разворотами.
У Len'ы (crazy) было своеобразное чувство юмора - на собственную свадьбу она решила нарядиться ангелом. Наверное, более порочного ангела сложно было бы себе представить. Девушка, для которой в былые времена участие в групповушке было реалией такой же естественной, как для иной красавицы сходить на свидание. Девушка, которая не помнила имен всех своих мужчин. Девушка, которая любила от скуки соблазнять других девушек - понаивнее и помоложе, чем она сама. Девушка, с семнадцати лет собирающая коллекцию фаллоимитаторов, причем каждый экспонат нес в первую очередь практическую, а не только эстетическую функцию.
И эта самая девушка примеряла ангельские крылышки и тоненький золотой нимб - настоящий китч. Наверное, церковь предала бы ее анафеме. Но костюм ее был завораживающе красив - с этим не поспоришь. Летящее белоснежное платье, состоящее из сотни прозрачных юбок и невесомых подъюбников, отороченное кружевом ручной работы, с корсетом, расшитым розовыми жемчужинами. И крылья весом восемь килограммов: отливающие розовым перламутром перышки, к каждому из которых приклеена крошечная жемчужинка.
Все было так умилительно до тех пор, пока Len'a (crazy) как бы между прочим не объявила:
- Я буду ангелом. Ну а подружки невесты будут изображать чертей.
Мы с Мариной слегка напряглись.
- Знаете, таких секси-чертиков в стиле садомазо, - невозмутимо продолжила наша ненормальная подруга, - микроскопические кожаные шортики, латекс, майки в крупную сетку, готический макияж.
- Ты это серьезно? - после паузы спросила Маринка.
- А что? - вытаращилась на нее невеста. - Тебя что-то смущает?
- Ну вообще-то… Лен, я думала, что это будет более традиционный вариант, - закашлялась Марина.
- Да ладно, тебе не привыкать! - расхохоталась невеста. - Сама же показывала мне свою фотосессию в стиле садомазо! Так вот, на моих костюмах по крайней мере не будет прорезей для сосков! Хотя…
У Марины вытянулось лицо.
- Девчонки, да что вы в самом деле? - начала злиться Лена, которая ох как не любила, когда ей перечили (между прочим, связавшись с Пупсиком, она стала еще более невыносимой в своей максималистской требовательности). - Взрослые девушки, а столько комплексов! Думаете, я сама это для вас придумала? Да мне все равно, в чем вы появитесь! Но сценарий свадьбы пишет известный режиссер, ему и решать.
Чтобы я появилась перед тремя сотнями гостей в шипастом ошейнике, маске с молнией вместо рта и латексных рогах? Залихватски пощелкивая кожаной плетью и сотрясая вываливающимся из мини-шортов целлюлитом?!
Сидим, курим…
На ступени гранитной лестницы, спускающейся к набережной Москва-реки, прижавшись друг к другу бедрами, молча, понуро глядя на мусор, который проносят мимо нас темные воды.
- Все-таки она изменилась, - говорит наконец Маринка, - а ведь так мало времени прошло.
- Скоро будет считать нас лохушками, - мрачно подхватила я, - или вообще перестанет иметь с нами дело.
- А ведь я с ней уже пять лет дружу, - вздохнула Марина. - С тех пор как приехала в Москву почти сразу же с Ленкой познакомилась. Уж не знаю, на какой почве мы спелись…
- Расслабься. Наверное, так часто бывает: девушка выгодно выходит замуж, и ей кажется, что бывшие подружки стали ей малы.
- Да, - серьезно кивнула Марина, - я так уже одну потеряла. Вроде нормальная девчонка была, сто раз снимались вместе. А потом… Нет, ее даже замуж не взяли, просто записали в любовницы, свозили пару раз на Кубу, сняли квартиру. И все - как отрезало. Я ей первое время пробовала звонить. Думала, что раз она выбилась вперед, то и меня за собой подтянет.
- Ага, - от Маринкиной наивности, не сопоставимой ни с городскими джунглями Москвы в целом, ни с ее профессией в частности, меня всегда пробирал смех с нотами легкой грустинки.
- В конце концов она мне так прямо сказала: я теперь, Мариночка, птица другого полета.
- Проститутского, - уточнила я.
- Глаш… А тебе Пупсик нравится?
- Издеваешься? - усмехнулась я. - Просто тащусь от его залысин и от трясущегося живота. Это так возбуждает.
Ее смех веселым не был.
- Ну ладно, прекрати. Ленка-то наша подруга, нельзя так. Но вот я тоже иногда думаю: неужели деньги так много для нее значат, что она с таким… Она ведь плевать всегда хотела на весь этот lifestyle! Ей было все равно, во что одеваться, что есть, где жить. Лишь бы было весело! Неужели - все? Неужели это навсегда? И все теперь будет по-другому? И однажды Ленка со своим идиотским смешком скажет, что нам в ее новой гламурной жизни больше места нет?
Сидим, курим…
Len'a (crazy) тарахтит без умолку, я не успеваю проследить за ходом ее хаотично рвущейся мысли.
А получилось так: из-за накопившихся домашних дел я решила не выходить на работу. Вымыть полы, собрать пакет в химчистку и пакет в ремонт обуви, протереть окна, приготовить что-нибудь, чтобы на целую неделю хватило, например гороховый суп.
Из намеченного я успела только замочить половую тряпку в ведре - неожиданно пропиликал домофон, и выяснилось, что внизу перетаптывается запыхавшаяся Len'a (crazy), которой вдруг приспичило со мною пообщаться.
Пришлось ее впустить.
Открыв дверь, я глазам своим не поверила - подруга выглядела ужасно. Я уже и забыла Лену старого образца. Привыкла к огламуренному варианту, который считал дурным тоном появиться на людях с облупившимся на мизинчике лаком. А тут…
Ее коротко подстриженные волосы торчали в разные стороны, как у тифозной вороны. Нос блестел, тушь размазалась, подводка на глазах лежала неровно. Одета она была кое-как - свитер в катышках и мятые велюровые спортивные штаны.
- Как хорошо, что ты оказалась дома! - вместо приветствия воскликнула она. - Если бы тебя не было, я бы умерла! Я и выпить с собой захватила. - Она помахала у меня перед носом полупустой бутылью с виски двенадцатилетней выдержки (наверняка украденной из Пупсиковых бездонных запасов).
Только в тот момент я заметила, что она в тапочках, которые еще несколько часов назад, видимо, были нежно-розовыми.
- Что случилось? - ужаснулась я, пропуская ее в комнату. - Тебя выгнал Пупсик?!
- Если бы, - Лена плюхнулась на диван и отпила виски прямо из горлышка, при этом даже не поморщившись. - Честное слово, мне было бы легче. Нет, все на мази, вчера выбирали лимузин. Пупсик хочет золотой. А таких в Москве нет. Что за скандал он устроил! Видимо, придется перекрашивать. Кстати, я вчера ему изменила.
Все это она выпалила на одном дыхании, так что я все еще осмысливала идею о перекрашивании лимузина, когда до меня вдруг дошел смысл последней фразы.
- Да ты что?! - Я метнулась к буфету за бокалом: - Плесни-ка и мне.
Лена послушно наклонила бутыль.
- Да, вот так, - кивнула она, - не могу больше.
- У вас что-то произошло? Или… Ты его разлюбила?
Она посмотрела на меня удивленно и даже, как мне показалось, слегка презрительно.
- Раз-лю-би-ла? - по слогам произнесла она. - Хочешь сказать, что я когда-нибудь была в него влюблена? Хочешь сказать, что в такого мужика вообще можно влюбиться?… Я никогда его не любила и больше так жить не могу. - Ее голос задрожал, а вместе с ним и нижняя губа.
Почувствовав приближение истерики, я решила ее отвлечь.
- Сначала расскажи, с кем изменила.
- Он музыкант, очень секси, - с готовностью откликнулась Len'a (crazy), - мы познакомились в баре, в каком уже не помню. Мне надо было убить время между маникюром и массажисткой, ну я и зашла в первый попавшийся бар выпить глинтвейна. Ты же знаешь, как я люблю глинтвейн.
- Можно сразу к делу перейти?
- Ну вот, зашла в бар, а там он. С длинными волосами. В джинсах и мотоциклетной куртке. Накачанный, все дела. Красивый. Причем никакой инициативы с моей стороны не было. Поверь, я бы просто полюбовалась, выпила свой глинтвейн и отчалила бы. Но он вдруг посмотрел на меня и улыбнулся. А потом написал на салфетке: "Поцелуемся?" - и передал через официанта. Я подумала - надо же, какой оригинальный. Подошла к нему и поцеловала.
Я поперхнулась виски. Все истории Len'ы (crazy) напоминают дурные пантомимы с закадровым смехом в самых несмешных местах.
- Скажи, а если бы он написал на салфетке - "Трахнемся?", ты бы тоже подумала, что он оригинальный, и поманила бы его в туалет?
- Собственно, в туалете мы в итоге и оказались, - невозмутимо продолжила Len'a (crazy), - ну а потом еще и в гардеробе. И это было… потрясающе!
Ох уж эта ее мордашка с округленными глазами, распахнутым ртом и разрумянившимися щеками - такая знакомая, но давно забытая. В последнее время Ленкино лицо все больше походило на маску - красивую с правильными чертами и безупречным макияжем.
- И что теперь? - рискнула спросить я.
И тогда Len'a (crazy) расплакалась. Внезапно и горько. Уронив растрепанную голову на чумазые руки.
Я пересела к ней на диван. Поколебавшись, похлопала ее по плечу, пробормотала что-то успокоительное.
- Что же мне делать? Что? - всхлипывала она. - Я живу не своей жизнью. Я перестала быть самой собой, понимаешь, Глашка? Когда я встретила этого музыканта, то вспомнила, какая я есть на самом деле! Помнишь, как мы с тобой зажигали?
Я сдержанно кивнула.