– Не волнуйся за нас. Нам с Бейроном будет очень хорошо в одной постели!
– Будет?! – Нико так и подскочил на месте и изумленно воззрился на Хлою. В его глазах заплясали зловещие искорки. – Ты хочешь сказать, что до сих пор не знаешь этого наверняка?!
Хлоя пренебрежительно фыркнула, но краска, залившая ее лицо, выдала ее с головой.
– Ты еще ни разу не занималась любовью с Бейроном, да, Хлоя? – спросил он. – Неужели ему приходится довольствоваться целомудренными поцелуями? Очнись, Хлоя! Я могу не знать твоего жениха, зато я знаю, чего именно мужчина ожидает от своей жены. Как ты думаешь, долго ли он будет мириться с супругой, которая просто делает вид, что любит его?
– Бог ты мой! – усмехнулась Хлоя. – Я и не представляла, что ты такой эксперт!
– Я на собственном опыте понял, что главное – это любовь. Когда она есть, все остальное можно так или иначе наладить. – Нико схватил руки Хлои в свои, наклонил голову и прижал губы сначала к одной ее ладони, затем к другой. – Любовь никуда не исчезает только из-за того, что тебе хочется, чтобы она умерла. Если это настоящее чувство, оно выдерживает испытание временем.
– Прекрати! – простонала Хлоя, делая слабое усилие вырваться.
Однако Нико не отпустил ее.
– На всем белом свете не найти было чувства сильнее нашей любви, Хлоя, – прошептал он. – Именно поэтому наши отношения казались просто волшебными.
– Но чудо продлилось недолго, Нико, – грустно прошептала Хлоя. – Смерть нашего сына погубила все чувства, которые мы питали друг к другу.
– Разве? Тогда почему я испытываю такое непреодолимое желание вновь держать тебя в своих объятиях? Отчего стремлюсь целовать тебя и видеть, как загорается огонь страсти в твоих прекрасных глазах? Ощущать в своих объятиях твое горячее тело? Перестань сопротивляться своему чувству. – Голос Нико словно обволакивал Хлою. – Разреши себе любить.
Подавляя в себе внутреннюю дрожь, Хлоя прошептала:
– Я не могу, Нико. Я боюсь.
– Не бойся. Поверь самой себе. Поверь мне.
"Поверь мне, – говорил ей Бейрон. – Знай, что я никогда не сделаю тебе больно".
– Я не могу, – всхлипнула она, до боли сильно желая его.
Он отпустил Хлою так внезапно, что она чуть не упала со скамейки.
– Ты не хочешь быть счастливой? Так ты наказываешь себя за смерть Лучано?
– Это не я настояла оставить нашего сына с няней той ночью. Если кто и заслуживает наказания, то это ты!
– Ну конечно, как же иначе, – с сарказмом согласился ее бывший муж и хлопнул себя по лбу ладонью. – Нико, как это ты не предположил, что именно в этот вечер на нас обрушится несчастье? Почему ты всего лишь человек, а не Бог?
– Если бы ты не был настолько одержим своей идеей пойти в ресторан, если бы разрешил мне остаться дома с сыном, как я хотела…
– Ты не смогла бы ничего сделать. Ты слышишь меня, Хлоя? Ничего! – Нико был в бешенстве.
– Ты не можешь знать наверняка! – резко возразила она. – Если бы я была там, я могла бы заметить, в какой момент Лучано перестал дышать, и помогла бы ему. Но нет, ты должен был сделать по-своему! Ты так жаждал порисоваться, пригласив меня в ресторан, который был нам не по карману, и потратить деньги, которых у нас не было, и зачем? Кого ты хотел поразить, когда наш сын лежал при смерти?!
– Тебя! – взревел Нико, его глаза метали молнии, челюсть воинственно выдвинулась вперед. – Тебя! Но ты была слишком погружена в мысли о нашем ребенке, чтобы это понять. Иногда я даже думаю, что Господь совершил благодеяние, забрав у нас малыша. Если бы Лучано был жив, ты бы избаловала его своей излишней нежностью. Он бы превратился в маменькиного сынка, вечно держащегося за твою юбку!
Они бросали друг в друга страшные слова, которые ранили и разрушали все их чувства. Наконец Хлоя и Нико осознали, что творят. Потрясенные, они замолчали, тяжело дыша.
Наконец Нико тихо произнес:
– Ты помнишь, когда мы в последний раз сидели бок о бок на каменной скамье? Кстати, это тоже было в августе.
– Да, в Вероне, в римском амфитеатре. Ты пригласил меня послушать оперу. Мы забыли принести с собой подушки, сидеть на которых было бы значительно удобнее.
– Но мы были слишком поглощены музыкой и друг другом.
– В то утро я обнаружила, что беременна.
– И ты сказала мне об этом как раз, когда начался третий акт. В итоге мы пропустил конец оперы. Ты была единственной, кого я мог видеть и о ком думать.
– Не совсем, – поправила его Хлоя. – Ты встал и объявил на весь театр, что мы ждем малыша. Ты наделал столько шума, что народ вокруг нас начал жаловаться. Они упрашивали тебя сесть на свое место и угомониться или отвести меня домой. Однако ты сказал, что я заслуживаю лучшего, нежели провести ночь в такой бедной тесной квартирке.
– Да, так оно и было, – сказал Нико с тенью улыбки на губах. – Вместо этого мы поехали за город, к реке. Там было так чудесно! Ты сидела позади меня, твои руки обвивались вокруг моей талии, и всем телом ты крепко прижималась ко мне.
– А еще всю дорогу ты громко пел. Просто чудо, что нас не арестовали за нарушение общественного порядка!
– Я пел серенаду своей беременной жене. Полицейские поняли бы меня. – Нико ощутил такую острую ностальгию по тем временам, что у него даже голос сел. – Какая волшебная ночь была у нас тогда на берегах Адидже! Только ты и я, трава и деревья… Ты помнишь это, Хлоя?
Помнила ли она? Хлоя как будто наяву ощутила свежий пряный аромат того лета и мускусный запах любви. Закрыв глаза, она видела тусклое мерцание лунного света на обнаженных телах, слышала пылкий шепот любимого и ее собственные вздохи в ответ. Однако Нико незачем было знать об этих воспоминаниях, и Хлоя солгала ему.
– Смутно. Насколько я припоминаю, мы проспали до восхода солнца.
– Мы занимались любовью всю ночь напролет. Мы отмечали твою беременность таким же образом, каким обрели ее, со страстью и нежностью. Мы лежали обнаженные в объятиях друг друга под звездным небом. Ты не могла забыть это.
О нет, Хлоя ничего не забыла!
– Я еще положил голову тебе на живот и шепотом разговаривал с нашим малышом.
Столько времени прошло с тех пор, как она последний раз держала своего малыша на руках и ощущала его дыхание, легкое, как дуновение летнего ветерка! Как давно Лучано тянулся к ее груди и неуклюже цеплялся за нее своими крошечными пальчиками… Сколько бы времени ни прошло, Хлоя никогда не смирится с этим беспощадным ударом судьбы. Смерть сына задела ее слишком глубоко. До сих пор Хлоя иногда чувствовала боль в груди, как будто у нее все еще могло появиться молоко. До сих пор она плакала по ночам.
– А теперь ты выходишь замуж за другого! – глухо произнес Нико.
– А в твоей жизни есть какая-нибудь женщина?
– В настоящий момент? – Он отрицательно покачал головой. – Нет.
– Но были другие, после меня?
– А что, ты ожидала, что я уйду в монастырь после развода?
– Конечно, нет.
– И все же ты не одобряешь мое поведение?
– Я не имею права одобрять или не одобрять, – бесстрастно ответила Хлоя. – Ты разведен и волен общаться, с кем тебе нравится.
На самом же деле, неожиданно для нее самой, она ощутила острую боль от подобной мысли. Почему-то после развода всякий раз, когда Хлоя думала о Нико, она представляла его одиноким. Однако стоило только опять увидеть своего бывшего мужа, как она осознала наивность такого предположения. Нико был красивым мужчиной, преуспевающим, уверенным в себе и опытным. Если уж Хлоя находила его неотразимым, когда он не имел ни гроша за душой, то что уж говорить о теперешнем Нико!
– Ты собираешься жениться еще раз?
– Конечно, когда найду подходящую женщину, которая будет готова сказать мне "да". – Он пожал плечами. – Мне, в конце концов, только тридцать четыре. Одиночество – это не для меня!
– А как поживают твои родные? – спросила Хлоя, поспешно перескакивая на другую тему. – Твои сестры, как они?
– У них все хорошо. У Кармины и Роджеро в прошлом году родился еще один ребенок, наконец-то девочка. Так что в их семье теперь четверо детей. Оно и к лучшему, а то Роджеро очень сильно переживал. У Эбри и Чиаро три дочери.
– А как там Белва? Она же была беременна, когда я уезжала из Вероны.
– У нее родился сын, Сабатино, ему сейчас четыре. И с тех пор у нее появилось еще двое мальчиков: Аугусто, которому на данный момент уже два, и Винченцо, ему только что исполнился годик.
– А Делия? У нее есть дети?
– Трое. Две дочери: Бланш, которой будет четыре в декабре, и полуторогодовалая Мелинда. А младший у нее – мальчик, Рикардо, ему только два месяца.
– Как это здорово! – воскликнула Хлоя, с трудом преодолевая горькое чувство зависти. Надо же, столько детей, и все они живы…
Безусловно, она вовсе не хотела, чтобы подобная трагедия произошла с кем-то из них. Менее всего Хлоя желала этого семье, которая приняла ее с таким теплом. Более того, скорбь родных Нико по поводу смерти Лучано была практически соизмерима с ее собственной.
– Si, – усмехнулся Нико, – только знаешь, какой поднимается шум, когда все они собираются вместе!
– Из тебя получился заботливый дядя, раз ты помнишь, сколько лет каждому племяннику и когда у кого день рождения.
– Я люблю их, – просто объяснил он. – Они же моя семья.
– Думаю, у твоей мамы прибавляется хлопот, когда они все собираются на воскресный ужин.
Тень пробежала по лицу Нико.
– Моя мама умерла в прошлом году.
– О, Нико, прости меня! Я не знала, – смутилась Хлоя. – Я часто вспоминаю о ней с большой теплотой. Твоя мама всегда чудесно относилась ко мне.
Он прокашлялся.
– Я не знаю, насколько ты хотела бы услышать это… Но перед смертью она сказала мне, чтобы ты не беспокоилась, теперь она присмотрит за Лучано, и он больше не будет одинок там.
Слезы потоком хлынули из глаз Хлои.
– Как это похоже на твою маму – думать о других в такой момент!
– Она любила тебя, саrа. Как и все мы.
– Я тоже любила вас всех.
И могла бы снова любить тебя, если бы только дала себе волю. Эта непрошеная мысль родилась в мозгу Хлои совершенно неожиданно и сильно потрясла ее.
– Скажи мне честно, ты счастлива? – спросил Нико спокойным тоном, но ей показалось, что этот вопрос обрушился на нее, как снежная лавина.
– А ты как думаешь? – поинтересовалась она, глядя куда-то в сторону.
– Я вижу перед собой самую грустную невесту из всех, кого встречал. Похоже, что у тебя пусто на душе. Ты чувствуешь себя загнанной в угол и не видишь выхода.
– Допустим, ты прав, Нико, – сказала она, теребя кольцо с бриллиантом на своем безымянном пальце. – Ну, и как же теперь быть? Что ты предлагаешь мне делать?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
25 августа, вторник
Жаклин позвонила Нико, когда он возвращался в свой офис после затянувшегося делового обеда.
– Я знаю, у тебя сегодня много дел, и мне не хотелось бы тебя затруднять…
– Но у вас возникла проблема, и нужна моя помощь, – закончил за нее бывший зять. – Что случилось, Жаклин? Только не говорите мне, что Хлоя сбежала с Бейроном!
– Нет, слава богу, не это! Он все еще в Вистлере со своими родителями. Все дело в том, что сегодня днем я собиралась отвезти мою машину в автосервис, а Хлоя хотела заглянуть к себе в офис и потом встретиться с ландшафтным дизайнером в ее новом доме. Я уговорила ее поехать вместе, якобы затем, чтобы не гонять оба автомобиля через весь город.
– Но на самом деле, как я понимаю, причина была не в этом?
– Все верно, Нико. Меня смущает, что в последнее время Хлоя с головой погрузилась в предсвадебные приготовления. Она так занята всякими покупками, материальной стороной дела, что просто потеряла чувство меры. И боюсь, в этом есть моя вина. Хлоя никогда не хотела грандиозной свадьбы, а я организовала торжество с размахом.
– Вы хотите, чтобы я все-таки отговорил ее от этой свадьбы? Поэтому и звоните?
– Нет-нет, я звоню тебе не поэтому. Проблема в том, что моя машина все еще находится в автосервисе и не будет готова примерно до полшестого – там что-то случилось с кондиционером, он не работает. И Хлоя оказалась в затруднительном положении. Она сейчас находится в ее новом доме и ждет, что я заберу ее оттуда где-то около четырех. Я не могу позвонить ей, потому что она случайно оставила свой мобильный телефон у меня в машине, а на новом месте связь еще не подключили.
– То есть, Жаклин, вы хотите, чтобы я заехал за Хлоей и привез ее домой, так?
– Да, Нико, если бы ты смог это сделать, было бы просто замечательно! Через десять минут я записана к парикмахеру, и еще у меня список других важных дел длиной с километр, а время ускользает с такой страшной скоростью! Хорошо, что в автосервисе мне на время предоставили бесплатную машину. Теперь я могла бы успеть переделать большинство из намеченного, если бы мне не пришлось ехать за дочерью.
– Будет сделано! – Нико выудил ручку из внутреннего кармана. – Какой адрес?
Проложив себе путь сквозь толпу в вестибюле, Нико поднялся на лифте на пятнадцатый этаж и уверенно зашагал по коридору к тяжелой стеклянной двери с логотипом "NМ-Internazionale". Даже теперь, спустя два года после основания фирмы, вид этой таблички все еще приводил Нико в священный трепет. Успех и деньги никогда не падали на него с неба.
Донна Мелино, его постоянный ванкуверский агент по морским грузоперевозкам, ожидала своего шефа прямо у входа, в приемной.
– Нико, у нас большие проблемы! – встретила она его, но это и так уже было понятно по выражению ее лица. Обычно невозмутимая, Донна была чем-то сильно взволнована.
– Пойдем в офис! – резко скомандовал он по-итальянски, заметив, что секретарь в приемной и ее ассистент уже навострили уши и широко раскрыли глаза от любопытства. – Что бы это ни было, нет необходимости оповещать об этом весь мир!
– Извини, пожалуйста, – сказала Донна, как только дверь за ними захлопнулась и они с Нико остались наедине. – Я не смогла сдержаться. Боюсь, я немного запаниковала.
– А то без твоих слов я бы ни за что об этом не догадался! – Он наполнил стакан ледяной водой из графина и вручил его девушке. – Ну, и что у нас случилось? Очередная путаница на причале? Или какой-нибудь груз прибывает не вовремя?
– Хуже. – Донна прижала холодный бок стакана к своей горящей щеке и прикрыла глаза. – То судно-контейнеровоз, которое ты покупаешь…
– Что с ним?
– Сделка сорвалась. Я только что узнала об этом от Боба Холмса, агента-продавца. Они ни при каких условиях не могут продать нам этот корабль!
– Проклятье, что ты хочешь этим сказать?! Как это "не могут"?! Да они обязаны, черт возьми! Они подписали контракт!
Донна вымученно посмотрела на шефа.
– Попытайся объяснить это мистеру Холмсу, Нико. Он скоро будет здесь.
Нико мерил шагами комнату, стараясь сдержать свой гнев. Дело в том, что корни этой ситуации лежали намного глубже конкретной сорвавшейся сделки. Да, Нико рисковал потерять деньги – довольно большую сумму. Однако, что гораздо более важно, этот случай мог испортить его репутацию, которую он зарабатывал долгим неустанным трудом.
Такая перспектива пробудила в Нико забытые качества уличного подростка, который любыми способами должен был бороться за свою честь. Этот мужчина выглядел как глава крупной корпорации, человек выдержанный и благоразумный, никогда не маравший своих рук. Однако в глубине души Нико все еще оставался мальчишкой, каким он был когда-то, и хорошо помнил, каково быть обманутым.
Ему было пятнадцать лет, когда это случилось с ним в первый раз. Нико зарабатывал доставкой бакалейных товаров и выполнял разнообразные поручения соседских лавочников. В течение долгих месяцев он откладывал деньги для того, чтобы купить фотоаппарат. Нико задумал фотографировать туристов и продавать им моментальные снимки их времяпрепровождения в Вероне. Даже в то время он уже имел задатки предпринимателя.
Две недели юноша наслаждался успехом, превзошедшим его самые смелые ожидания. А затем какой-то парень стащил его фотокамеру. Нико погнался за ним и поймал вора. Тому было лет семнадцать, он превышал Нико и ростом, и весом, но это не остановило нашего героя.
Схватка была недолгой, но ожесточенной. Нико вернул свое драгоценное имущество и оставил своего врага лежащим в крови в грязной канаве. К несчастью, наш герой не знал, что его противник входил в шайку из четверых ребят, которые промышляли разными мелкими преступлениями. Остальные трое нашли Нико в тот же вечер, и на этот раз драка продолжалась дольше и была более страшной. Он пришел домой с почерневшим глазом, кровоточащим носом и треснувшим ребром. Однако Нико не дал обидчикам спуску. Двоим он разбил губы, кое-кто недосчитался зубов, не говоря уже о многочисленных синяках и царапинах! Но главное, после этого пошла молва: "Не связывайтесь с Нико Моретти!"
Теперь подобный урок должен получить агент Холмс.
– Когда он приедет, Донна, позаботься, чтобы нас не беспокоили, – распорядился Нико. – И вообще, почему бы тебе и всем остальным служащим не уйти с работы пораньше хоть разок? Сходите в Стэнли-парк, насладитесь летним солнышком!
– Нико, ты ведь уже не подросток, который улаживает свои проблемы кулаками где-нибудь на закоулках Вероны. Сделай мистеру Холмсу подобающее внушение, и пусть идет с миром, – попросила Донна своего шефа.
– Ты совершенно права, – согласился Нико. – Не беспокойся, синьор Холмс выйдет отсюда без посторонней помощи. Я давно уже изменился и научился кое-чему. Ему просто придется изрядно попотеть, объясняя свое поведение. После этого в будущем он вряд ли захочет повторить со мной такой фокус.
После полудня стало пасмурно. Зловещие темные тучи довольно быстро собирались с запада и громоздились в кучи над вершинами Берегового хребта. Летняя гроза, подумала Хлоя. Она стояла на пороге и оценивающе разглядывала небольшой закрытый садик на задворках своего нового дома. Ландшафтный дизайнер предлагал ей разные планы его оформления. Можно было особенным образом расположить посадки по всей окружности каменной площадки патио. Возникла также идея устроить миниатюрный водопад, тонкой струйкой стекающий по задней стене в поднятый над уровнем земли искусственный пруд.
Вот бедняга этот дизайнер! Он был несколько раздражен отсутствием энтузиазма у заказчицы в отношении его проекта. Но не могла же Хлоя объяснить ему, что с некоторых пор ее больше ничего не интересовало.
Первые тяжелые капли дождя, предвестники скорого ливня, оставляли темные пятна размером с десятицентовые монетки на светлых камнях патио. Над далекими горами сверкнула молния.
Возвратившись обратно в дом, Хлоя ополоснула свой стакан из-под воды в кухонной раковине и снова взглянула на часы. Почти четверть шестого. Ее мама опаздывала больше чем на час. Наверное, она попала в пробку, сейчас все поспешат укрыться от грозы и поедут домой. Вот только почему мама не позвонила? Это было совсем непохоже на нее.
В беспокойстве Хлоя бродила из комнаты в комнату, то поправляя подушку, то выравнивая картину на стене.
Без четверти шесть, а от мамы до сих пор никаких вестей. Что могло настолько задержать ее?