– Я собиралась избавиться от них сегодня. Хотела взять сумку в парк, где у детей тренировка, и бросить их в утилизатор мусора. И тут пришли вы.
Ева сделала знак Бакстеру. Он встал и вышел из комнаты для допросов.
– Детектив Бакстер покидает комнату для допросов. Ава Эндерс звонила вам после?
– Нет, с той ночи… с того утра ни разу. Это было как сон. Я шла, шла – уже потом, – и тут она позвонила по телефону. Она сказала: "Ну?" А я сказала, что я это сделала. И она сказала: "Хорошая девочка". Вот и все. "Хорошая девочка", как будто я управилась с уборкой по дому. Я его убила. Я знаю, он был чудовищем, но мне кажется, она тоже чудовище.
– Вы так думаете? – насмешливо спросила Ева.
– Что теперь будет? – едва слышно проговорила Сьюзен. – Вы мне можете сказать, что теперь будет?
– Мы еще раз пройдемся по всем деталям. Что у нее была за машина?
– Черная.
– А точнее?
– Большая черная машина. Блестящая. Дорогая. Я не разбираюсь в автомобилях. У меня никогда не было машины.
– Пока вы шли с ней по улице в тот день, когда собрались в магазин, встретили кого-нибудь из знакомых?
– Я мало кого знаю. Нед не любил…
– Прекратите, – оборвала ее Ева, и Сьюзен в страхе подскочила на стуле. – Вы знаете ваших соседей хотя бы в лицо, знаете продавцов и хозяев магазина, знаете друзей ваших детей, их родителей.
– Да, наверно, но я не помню. Я так удивилась, увидев ее, а Нед только что…
– Никто с вами не заговорил?
– Только Ава. Было очень холодно, я смотрела вниз. Знаете, как это бывает…
"Знаю, как это бывает с такими, как ты", – подумала Ева.
– Машина стояла на улице или на парковке?
– На парковке. На стоянке для машин.
– В каком направлении вы шли?
– Э-э-э… на запад, потому что мы прошли мимо магазина, а потом мы прошли еще несколько кварталов и перешли улицу и пошли на север, я думаю… мне кажется, по Седьмой авеню. Я не уверена.
– А что за стоянка?
– Я не знаю, не знаю! Они все одинаковые, разве нет? Мне было плохо. Меня тошнило.
– Как долго вы отсутствовали? Только не надо скармливать мне это дерьмо: "Я не знаю, не знаю". Когда вы пошли в магазин?
– Около половины десятого.
– А когда вернулись домой?
– Почти в двенадцать. Мне пришлось возвращаться на автобусе. Она высадила меня у автовокзала на другой стороне тоннеля, дала мне денег на автобус. Я вернулась на автобусе.
– Долго вам пришлось ждать автобуса?
– Всего несколько минут, мне повезло. Я сошла с автобуса и все-таки заглянула в магазин. Мистер Айзекс сказал, что он уж думал, я не приду.
– Мистер Айзекс?
– Хозяин магазина. Я всегда хожу по понедельникам до десяти. Он сказал, что вид у меня усталый и что мне бы надо отдохнуть, и дал мне шипучку для детей. Это я забыла сказать. Он часто давал мне какое-нибудь угощение для детей. Он хороший человек, он держит магазин вместе с женой. Я вернулась домой, убрала продукты и подумала: "Ничего этого не было. Никогда не было". А потом мне опять стало плохо, потому что все это было. Надо сказать детям. Я не знала, как им сказать.
– Когда вы были в загородном клубе и заключили вашу сделку с Авой Эндерс, где вы с ней находились?
– В ее люксе. Она мне велела прийти после последнего семинара, но никому не говорить. Люди начинают завидовать. Она просто хотела отдохнуть, спокойно поговорить с подругой. – Опять на глазах у Сьюзен выступили слезы. Ева даже с удивлением подумала, неужели у человека может быть столько слез. – Она сказала, что мы подруги.
– Вы с ней выпили. Это она заказывала выпивку?
– В номере была бутылка вина и блюдо с фруктами и сыром – все такое красивое.
– Кто-нибудь звонил или приходил, пока вы были там?
– Нет. Она повесила на дверь табличку "Просьба не беспокоить" и отключила телефоны. Чтобы мы могли расслабиться – так она сказала.
Ева решила, что уже выжала Сьюзен досуха. На данный момент.
– Вы будете зарегистрированы и взяты под стражу. Суд назначит вам адвоката. Вам предложат лучшую сделку, о какой вы можете только мечтать. Большего не ждите. – Тут вошел Бакстер, и Ева встала. – В комнату для допросов входит детектив Бакстер.
Ева подошла к нему, и он тихо сказал:
– Получил ордер на обыск. Хочешь, я поеду?
– Нет, лучше пойди зарегистрируй ее. Она выдохлась.
– Я связался с сестрой, пока оформляли ордер. Она в шоке и в полной растерянности, но этого можно было ожидать. Она хочет приехать за детьми. Детская служба разрешила.
– Ты нажал на кнопки?
– Детям и без того будет тяжело. Они же ни в чем не виноваты.
– Зарегистрируй ее, – повторила Ева. – Я пошлю Пибоди и Трухарта провести обыск. Мне нужна пара часов, чтобы все это собрать и осмыслить. Да, надо, чтобы этот арест не засекли радары.
Бакстер кивнул и подошел к Сьюзен:
– Вам придется пройти со мной.
Ева выждала, пока Бакстер выводил Сьюзен из комнаты.
– Конец допроса. – Она провела обеими руками по волосам. – Боже! Господи боже мой!
Когда Ева вышла, ее уже поджидала Мира.
– Ничего не желаю слышать о ее эмоциональной травме, страхе перед влиятельными фигурами или ее чертовом раскаянии, – предупредила Ева. – Томас Эндерс умер от ее руки.
– Да, это верно. От этого она не становится менее жалкой. Год в тюрьме или двадцать лет – значения не имеет. Жизнь Сьюзен Кастер, по сути, кончена. Она была кончена в ту самую минуту, как Ава остановила на ней свой выбор.
– Вы мне лучше вот что скажите: Сьюзен Кастер знала, что делала, когда накинула веревку на шею Томасу Эндерсу? Была ли она дееспособной? Сознавала ли она в юридическом, психическом и – я пойду еще дальше – нравственном отношении разницу между добром и злом?
– Да, сознавала. Она виновна в том, что совершила, и должна понести за это наказание. Существуют ли смягчающие обстоятельства, которые я или любой другой психиатр признал бы неполной дееспособностью? Да. И тем не менее она убила Томаса Эндерса, полностью сознавая, что делает.
– С меня этого довольно, – буркнула Ева.
– Ева, вы в такой ярости…
– Чертовски верно. Я готова рвать и метать. Извините, у меня нет времени разбираться с собственной психикой. Меня работа ждет.
Ева повернулась и ушла, на ходу вытаскивая коммуникатор.
У себя в кабинете она сразу бросилась к автоповару и налила себе кофе, потом села за компьютер и принялась вычислять, какой парковкой вероятнее всего могла воспользоваться Ава и куда она могла отвезти Сьюзен. Мелочи, думала Ева, но они накапливаются. Пока компьютер работал, она составила отчет по допросу, сделала необходимые для себя записи, уточнила хронологическую шкалу.
Когда компьютер выдал наибольшие вероятности, Ева изучила карту города, замерила расстояния, прикинула местоположения, спроецировала данные с учетом психологии Авы Эндерс и облегченно вздохнула.
– Пожалуй, мы это установили. Да, думаю, так оно и есть, – пробормотала она и лишь хмыкнула, когда постучали в дверь.
– Здравствуйте, лейтенант.
Ева бросила беглый взгляд на Рорка.
– Далеко она не поедет – лишь бы на более или менее приличное расстояние по ее понятиям. Но она не так умна, как ей кажется. Не так хорошо знает людей, как думает.
– Уверен, что ты права. – Рорк присел на край стола. – Найдется минутка?
– У меня очень мало времени. Сьюзен во всем созналась. Господи, это было все равно как открыть шлюзы, или как там это называется, на плотине. Все хлынуло потоком. Ава выбрала самую слабую, можно сказать недомерка в собачьем помете. Она ошиблась в расчетах. Такой, как Сьюзен, легко манипулировать.
– И в этом состоит ее ошибка, – подхватил Рорк. – Потому что ты умеешь манипулировать еще лучше, чем она.
– Она рассчитывала на силу своей личности в неофициальной иерархии, чтобы заставить Сьюзен сделать за нее грязную работу. Но она неправильно оценила свою партнершу. Абсолютно неправильно. Хочешь знать мое мнение? Ава считала, что Сьюзен будет польщена ее вниманием и охотно станет ее сообщницей. Она верила, что Сьюзен с радостью избавится от своего паршивого мужа и будет делать все, что от нее потребуется. Конечно, у нее были предусмотрены варианты. У нее на все случаи жизни есть планы Б, В, Г, Д и так далее. Но она не поняла, что в конечном счете Сьюзен по жизни – полная бестолочь.
– Это жестоко.
– Она этого заслуживает. – В глазах у Евы вспыхнул гнев. – В любой момент она могла остановиться. Еще в августе, когда Ава предложила этот безумный план, она могла бы отказаться. Когда Ава рассказала ей, как убила ее мужа, Сьюзен еще могла все поломать. В любой день этих двух месяцев она могла бы выйти из этой смертельной игры. Даже в тот час, что она провела в доме Эндерса, она могла бы остановиться. А теперь что мы слышим? "Ой, мне очень жаль"? "Ой, ой"? "Мне плохо, меня тошнит"? Да пошла она!
– Почему она тебя так злит? Потому что она это сделала или потому что оказалось такой слабой?
– Да, да, да! И я рада, что могу заставить ее заплатить. Обе они заплатят. Ава добилась, чего хотела, но ей пришлось слишком сильно давить. И в конечном счете это привело ее к неверному результату. Куда умнее было бы воззвать к доброму сердцу Сьюзен. "Прошу тебя, помоги мне! Ты единственная, кому я могу доверять, единственная, на кого я могу положиться. Я сделала для тебя то, что обещала. А теперь прошу: не поворачивайся ко мне спиной". Но нет, ей так ударили в голову собственная смелость и совершенное убийство, что она посчитала себя крутой и перестаралась, сломала свое орудие. Все, что мне оставалось, это надавить хорошенько на самое слабое место Сьюзен.
Ева стремительно поднялась, подошла к окну и выглянула наружу. Рорк молчал, давая ей время додумать мучившие ее мысли.
– Что тебя так гнетет, Ева? – наконец заговорил он. – Ты зла, что-то тебя точит.
– Это личное. Я могу с этим справиться, но меня смущает, что это личное примешивается к делу. Мира меня уже пытала на этот счет. Меня это раздражает.
– Потому что она понимает: ты смотришь на Сьюзен и видишь себя. Видишь маленькую девочку, которой ты была. Избитую, беспомощную, оказавшуюся в западне. Ты вспоминаешь, что тебе пришлось сделать, чтобы спастись.
Ева оглянулась на него.
– Это так заметно? Значит, есть еще один повод разозлиться.
– Мне и доктору Мире – да, заметно. Но в твоей броне нет бреши.
– Она не была ребенком, Рорк. Она не была беспомощной… Она могла перестать быть беспомощной. Но она сделала выбор, она решилась на убийство, она предпочла повиноваться приказу и убить, вместо того чтобы разрешить проблему иначе.
Рорк знал, что ее съедает эта мысль. Бессмысленность и жестокость этого убийства.
– И тебя это злит. Она покорилась и сделала, что было велено, хотя у нее была возможность поступить иначе. Она отняла жизнь у человека, которого не знала, потому что кто-то заставил ее его убить. Ее муж умер, потому что она оставалась с ним, вместо того чтобы уйти. А теперь ее дети, по сути, стали круглыми сиротами.
– Она сказала, что ей хотелось, чтобы у детей был отец. Она считала, что она обязана оставаться с ним.
– Вот оно что, – протянул Рорк.
Ева почувствовала, как напряжение последних часов отпускает ее.
– Да, я вспомнила о твоей матери. Она думала то же самое. Она умерла из-за этого. Но, черт побери, Рорк, твоя мать была молода, и я не могу поверить, что она оставалась бы с ним и дальше. Смотрю на тебя и не могу в это поверить. Смотрю на семью, которую ты нашел, и не могу в это поверить. Она взяла бы тебя и ушла, будь у нее шанс.
– Я тоже. Да, иногда я тоже об этом думаю. И я тоже в это верю. Но, бог свидетель, я сам не знаю, легче мне от этого или нет.
– Мне – легче, – сказала Ева и увидела, как теплеет его взгляд.
– Ну, значит, и мне тоже, – кивнул Рорк. – Спасибо.
– Сьюзен Кастер заключила сделку с дьяволом за столом с бутылкой вина, фруктами и сыром. В глубине души она знала, что это всерьез, хотя всячески это отрицает. И это для нее невыносимо. Она согласилась на условия Авы, не пыталась разорвать сделку, пока ее мужу не перерезали горло. Она не пошла к Аве на следующее утро или через неделю, не сказала: "Сделка расторгнута. Это невозможно". Нет, она решила: пусть будет что будет. Нед Кастер был сукиным сыном, он заслуживал хорошей порки, может быть, он даже заслуживал тюремный срок за то, что бил жену, но он уж точно не заслуживал, чтобы ему перерезали горло и отпилили его мужское хозяйство. И что мы имеем? Его жена заявляет, что детям нужен отец, а потом подставляет мужа. Поэтому мне ее не жалко. И никогда я не буду ее жалеть!
Рорк встал, подошел к Еве, положил руки ей на плечи и коснулся губами ее лба.
– Что толку злиться на себя из-за собственных чувств? Она тебе противна, но к твоей неприязни примешивается капля жалости.
– Она не заслуживает моей жалости. – Ева вздохнула. – И я больше не буду пилить себя из-за этой "капли жалости", о которой ты говоришь. Если я вообще ее ощущаю. Мне надо поработать на выезде.
Рорк торопливо растер ей плечи.
– Ну вот, стоило мне прийти, выполнив свою работу добросовестно и быстро, как я тебе уже не нужен.
– Ты определил, откуда пульт? Так быстро?
– Да, определил. Я, пожалуй, выпью кофе.
– Как, черт побери…
– Ты угостишь меня кофе или нет?
– Черт! – Ева запрограммировала кофе. – Сливай.
– Надеюсь, ты имеешь в виду не кофе. В этом не было бы никакого смысла. Итак, я только что побеседовал с одним… старым знакомым. Так получилось, что он специализируется на электронике… скажем так, не вполне легальной в самом строгом смысле этого слова.
– Он продает самопальные шунты и байпасы на черном рынке?
– Ну, если ты хочешь так это сформулировать, да. Он их производит обычно под конкретный заказ с довольно-таки крутой наценкой. Отлично делает свою работу. По правде говоря, он, пожалуй, лучший в Нью-Йорке. – Рорк сделал красноречивую паузу и добавил: – Теперь.
– Теперь, когда ты на этом рынке больше не работаешь.
– Надо же, какая ты догадливая! Я решил начать поиски с самого верха. Мне казалось, что Ава выберет человека талантливого, делового, надежного и к тому же умеющего держать язык за зубами. В конце концов, она же выбрала Чарльза, а он славился всеми этими качествами в своей прежней профессии. По правде говоря, я не ожидал, что попаду в цель с первого раза. Но так оно и вышло.
– Этот тип, твой старый знакомый, сделал и продал Аве пульт?
– Три месяца назад он получил конверт по своему официальному рабочему адресу.
– Скажи уж, в подставной конторе, – проворчала Ева.
– Не придирайся к словам. В конверте был заказ на весьма специфическое устройство. Там были перечислены конкретные характеристики системы безопасности, которую это устройство призвано было обойти. Он мне признался, что на него произвела огромное впечатление тщательная подготовка, проведенная потенциальным клиентом. А также, – добавил Рорк с улыбкой, – сумма, приложенная в качестве авансового платежа. Второй платеж был ему обещан после доставки товара, а последний – выслан по завершении испытаний, если клиент сочтет устройство удовлетворительным.
– Он всегда так ведет дела, этот твой приятель?
– Не заставляй меня выдавать чужие секреты. – Рорк постучал пальцем по маленькой ямочке у нее на подбородке. – Но надо признать, что условия данной сделки были необычными. Предложенный гонорар намного превышал то, что он обычно запрашивал за свою работу. Поэтому он согласился.
– Он никогда ее не видел, – догадалась Ева. – Ни разу не вступил в прямой контакт.
– Верно. Он изготовил устройство и, как и было условлено, оставил его в арендованном почтовом ящике, где его ждал второй платеж.
– Так и нарваться можно, – заметила Ева.
– Только не этот парень. Только не так просто. У него сверхъестественное чутье на копов и на подставу. Кроме того, он предпочитает знать, с кем имеет дело, поэтому он послал подчиненного посидеть в засаде у арендованного ящика.
Губы Евы расплылись в улыбке.
– Пожалуй, мне понравился бы этот парень.
– Я тоже так думаю. В любом случае женщина, забравшая устройство, не подходит под описание, но она доставила устройство вместе с вещами из химчистки в дом Эндерсов. Третий платеж был произведен как обещано. Мой знакомый не придал значения этому эпизоду и почти забыл о нем, пока не услышал об убийстве Томаса Эндерса. Он оказался в затруднительном положении.
– Да уж, это делает его пособником. Он даст показания?
– Это будет зависеть от нескольких факторов. Судебная неприкосновенность, анонимность – ему же надо защищать свой бизнес! – и разумная оплата.
– Я это устрою. Может, он нам еще и не понадобится, но я введу его в игру. – Ева забрала у Рорка кружку с кофе и сделала глоток. – Ты оказался полезен.
– И всегда готов к использованию.
– Я отослала Пибоди по другому делу. Почему бы тебе не прокатиться со мной в Нью-Джерси?
– Меня увозят за границу штата с сомнительными целями? – подмигнул Рорк. – Как я могу отказаться?
22
– Да, у нас тут и наркоту толкают, и машины угоняют, есть вандализм – а где его нет? – есть грабители, есть и насильники. – Офицер службы безопасности транспортного узла штата Нью-Джерси с именем "Винс", вышитым на нагрудном кармане рубашки, пожал плечами. – Криминала полно, особенно от полуночи до шести утра. Но я работаю днем. Как старший по званию.
– Меня как раз интересует дневное время, – сказала Ева. – Один конкретный день пару месяцев назад.
– У нас камеры наблюдения накрывают все стоянки, всю территорию, торговые автоматы, магазины. Но в туалеты камеры не поставишь, поэтому весь криминал там и скапливается. – Он крутанулся на винтовом табурете с высокой спинкой. – Но мы их меняем каждые семьдесят два часа. У нас нет ничего двухмесячной давности.
– Как насчет вас, Винс? Вы-то хоть двухмесячной давности?
– Ясное дело. В июне будет двенадцать лет, как я тут работаю.
– Две женщины в дорогой черной машине, одну из них вырвало прямо около машины.
Он сокрушенно покачал головой.
– Слушай, Нью-Йорк, знаешь, скольких людей тут рвет? И на стоянках, и в туалете? Да в любом месте?
– Держу пари, не так уж много людей травит тут с десяти до одиннадцати утра в рабочий день. – Ева вытащила фотографию. – Вот эту стравило.
Он взял фото, почесал в затылке.
– Не припоминаю. Таких тут приезжает сколько угодно.
– Как насчет вот этой?
Винс изучил фотографию Авы.
– Кого-то напоминает. Это она была за рулем, верно? Отличный черный "мерс", новая модель, двухдверный седан.
– Вы это помните?