* * *
"Сатин-клуб" был одним из шикарнейших заведений Чикаго, где подавали запрещенные напитки. Здесь была отборная клиентура: политики, служащие социальной сферы, высокопоставленные чиновники и, конечно, красивые женщины.
Джино и Альдо очутились в компании Энцо, Персика и двух ее подруг.
За соседним столиком расположились пятеро телохранителей, тоже с девушками.
Энцо приготовил гостям сюрприз. Сногсшибательные чикагские потаскушки! Откуда ему было знать о Леоноре с Барбарой? Ни Джино, ни Альдо не испытывали ни малейшего желания возиться с чикагскими шлюхами.
- Как вам нравится это местечко? - проворковала Персик. От ее голоса запросто могло свернуться молоко.
- Потрясающе! - ответил Джино.
Он не кривил душой. Ему еще не доводилось бывать в подобных ресторанах. Интерьер производил неизгладимое впечатление. От запаха дорогих сигар и дамских духов кружилась голова. Вот это жизнь! Привести бы сюда Леонору! Она запросто даст сто очков вперед любой из здешних красоток - и безо всякой штукатурки.
- Вам повезло, мальчики, - захихикала Персик. - Скоро вы услышите, как я пою. Это что-то!
- Вот именно - "что-то"! - ухмыльнулся Энцо.
- Брось свои шуточки! - девушка надула губки и поднялась с места. - В конце концов, тебя в первую очередь привлекло мое пение.
Энцо подмигнул Джино и впился бесстыдным взглядом в ее роскошный бюст.
- Разумеется, моя прелесть. Разумеется.
- Пошли, девочки, - позвала она подруг. - Скоро наш выход. Увидимся с мальчиками позднее, за бутылочкой шампанского. Вы же знаете, какая у Персика жажда после выступления!
Энцо проводил ее нежным взглядом.
- Тупа, как пробка. Все они такие. Любите их - и бросайте их. Трахайте - и давайте деру! Вот мой девиз.
Джино подумал, что когда-то это было и его девизом. До Леоноры.
После небольшого фортепьянного вступления на подмостки вышел ЭмСи, отпустил несколько пошлых шуточек, промурлыкал любовную песенку и представил хористок.
- Ни фига себе! - ахнул Альдо, мгновенно забыв о Барбаре при виде высыпавших на эстраду девиц в серебристых чулках и боа из перьев, почти не скрывавших отборных бюстов.
У Джино началась эрекция. Да и кто бы мог выдержать - при его образе жизни?
Последней появилась Персик, неотразимая в облегающем платье с блестками, сидевшем на ней, как вторая кожа. Она пропищала популярную песенку "Я хочу танцевать шимми, как моя сестричка Кейт".
Джино сразу понял, что голос тут ни при чем. Все сидевшие в зале не отрывали глаз от ее роскошного тела. Энцо с довольным видом посасывал "гавану".
- Это кое-что, правда, малыш?
Альдо поцеловал кончики пальцев.
- Да уж, кузен, вы умеете подцеплять их на крючок. Я бы сказал…
Ему не дали закончить фразу. В зал безо всякого предупреждения ворвались несколько человек с автоматами и открыли огонь по всему помещению. Просто поливали посетителей ресторана, как поливают розы.
Началось нечто невообразимое: беготня, крики и безжалостный свист пуль, вонзающихся в человеческие тела.
Энцо со скоростью молнии перевернул столик и прикрылся им, как щитом. Альдо был ранен в руку. Джино повезло: инстинкт самосохранения еще до первого выстрела бросил его на пол.
- Чертовы выродки! - завопил Энцо. - Покажите этим ублюдкам!
Его люди открыли ответный огонь. Но двое уже валялись мертвыми, а у оставшихся было мало шансов справиться со сворой вооруженных автоматами гангстеров.
Джино подтащил Альдо поближе к себе: там было безопаснее.
Энцо выхватил револьвер и начал стрелять из-за столика. Он бросил Джино пистолет.
- Покажи гадам!
Громче всех выла какая-то женщина.
- Мой муж! Мой муж! Господи, ему размозжили голову!
Джино поймал на лету пистолет и прицелился. До сих пор ему не приходилось пускать в ход огнестрельное оружие, но Розовый Банан объяснил ему, что нужно делать.
- Ты попал! - завопил Энцо. - У него полезли кишки!
Налетчики отступили. Прекратились автоматные очереди. На поле брани осталось двое гангстеров: одного убил Джино, а другой, раненный в обе ноги, полз к двери.
Энцо ни секунды не колебался. Хлопок - и раненый дернулся, крикнул и затих.
- Пошли, - быстро сказал Энцо. - Пока не нагрянули копы.
Джино встал и оглянулся по сторонам. Ну и зрелище! Повсюду - битое стекло. И трупы…
Энцо как будто прочитал его мысли.
- Ничего не поделаешь. Хватай Альдо и давайте рвать когти. Увезешь его обратно в Нью-Йорк.
Альдо ухватился за приятеля, и тот начал прокладывать себе дорогу к выходу. Энцо бросился вместе с ними к своему автомобилю.
- Гони! - приказал он водителю, и тот моментально нажал на газ.
- Все в порядке, босс?
- Только не благодаря тем кретинам. Как можно было не попасть в Большого Макса и Шотти?
- Фактор внезапности, - авторитетно заявил шофер. - И пальба. Я сразу, как вы учили, прыгнул в авто и рванул к запасному выходу. Правильно сделал, да, босс?
- Правильно, - грозно произнес Энцо. - Гони во всю мочь. Этим ребятам нужно срочно убраться из города. - Он повернулся к Джино. - Ты молодец! Мне нравится твой стиль. И твоя реакция.
Джино кивнул. Он боялся открыть рот - как бы невзначай не пукнуть от страха. Они подкатили к вокзалу, и Энцо чуть ли не силком вытолкал их из машины. Ему нужно было скорее развязать себе руки.
- Отведешь Альдо в туалет и поможешь привести себя в порядок. Возьми мой пиджак. - На прощанье он тепло пожал Джино руку. - Я с тобой еще свяжусь. Мы неплохо поработаем вместе. Мне нравится твоя выдержка. Даже очень!
Джино снова кивнул. Стоя под снегопадом, они с Альдо проводили лимузин взглядами.
- Мне плохо, - захныкал Альдо. - Почему мы не вернулись в отель?
- Энцо прав: нужно немедленно уносить ноги. Чем меньше людей нас тут увидят, тем лучше.
- Я хочу в больницу!
- Пошли. - Джино слегка подтолкнул приятеля. - Не бойся, мы тебя вылечим.
- Ты что, заделался эскулапом?
- Брось сучиться. Это всего лишь царапина. Если бы пуля засела в руке, ты бы сейчас не так хныкал.
- Дерьмо собачье! Знаток, мать твою!
В туалете Джино снял с Альдо пиджак и с облегчением убедился, что был прав: рука не пробита, пуля скользнула по поверхности. Он сорвал со стены полотенце и несколько раз обернул вокруг больной руки друга. - Это поможет тебе продержаться до дому.
Альдо продолжал вредничать.
- Мне нужно в больницу. Если бы Барбара была здесь, она бы отвела меня.
- Ага. Барбара оторвала бы тебе яйца и поджарила на сковороде. Давай, надевай рубашку, и пошли искать наш поезд.
Альдо напялил окровавленную сорочку и прикрыл сверху пиджаком Энцо; тот оказался великоват. Альдо пошарил в карманах и вдруг вытащил пачку долларов.
- Ты только глянь! - В пачке было никак не меньше двух тысяч сотенными купюрами!
- Должно быть, забыл вынуть, - предположил Джино.
- Или нарочно оставил.
- Нет уж. Нужно будет вернуть. Положи на место.
Но в глубине души он знал: Энцо не случайно оставил деньги. В конце концов две тысячи баксов - подходящая плата за убийство человека!
В Нью-Йорке, очутившись в безопасности, Джино подверг ревизии свои планы на будущее. Жизнь коротка, он только что убедился в этом. И газетные заголовки не замедлили снова напомнить ему о происшедшем:
"ПЯТНАДЦАТЬ УБИТЫХ! РАЗБОРКА МЕЖДУ ГАНГСТЕРАМИ В ЧИКАГСКОМ ПРИТОНЕ!"
Он сам мог сейчас лежать в чикагском морге. Год без траханья!
Молокосос, покорно ожидающий свадьбы! Ждать - поганое слово. Джино Сантанджело больше не будет ждать!
Он направился прямиком к мистеру Пуласки. Старик был плох. В отсутствие Джино на него напали на улице. Грабители забрали золотые часы, единственную из его вещей, которая представляла какую-то ценность, и жалкие три доллара. Взамен ему сломали два ребра и избили до посинения.
- Кто это сделал? - потребовал Джино. - Вы их знаете?
Мистер Пуласки скривился. Он был слишком стар и слишком устал, чтобы нарываться на лишние неприятности.
Джино склонился над его постелью с безумным взглядом.
- Скажите мне, кто эти подонки!
Старик вздохнул.
- Некоторые не понимают… Пусть бы мне вернули часы…
- Кто они?
- Парнишка Моррисонов… Его товарищ… кажется, его называли Джейкобом… Еще двое… я их не знаю…
Его голос совсем ослаб. Мистеру Пуласки было восемьдесят три года.
И вот как изменился мир! Больше нет того уважения… Не далее как позавчера какая-то козявка остановила его на улице и предложила вступить с ней в интимную связь. Совсем девчонка - лет пятнадцать, может быть, даже четырнадцать…
Мистер Пуласки широко распахнул глаза.
- Ты хочешь написать письмо Леоноре?
Однако Джино уже не было в комнате. Он уверенно шагал по улице. Он знал тех двоих - Терри Моррисона и Джейкоба Коэна. Сопляки лет по четырнадцати. Они жили по соседству и вечно строили какие-то козни. Он собственноручно вытрясет из них душу, даст хороший урок, заставит вернуть мистеру Пуласки часы, а уж потом позаботится о письме.
Ну и денек! Мало с него причитаний Барбары Риккадди! Оказывается, это он виноват в ранении Альдо! Как только она его не оскорбляла! Порола всякую чушь о дурном влиянии. Если бы не он, Альдо ни за что не позволил бы втянуть себя в противозаконные действия! И все это время Альдо корчил рожи за ее спиной! Ее острый язычок только что не кастрировал их обоих.
В первую очередь он направился к Коэнам, жившим в том же доме, что и семейство Катто. Джино давно не видел старого приятеля. Катто не одобрял его образ жизни, и они отдалились друг от друга. Что ж, если Катто нравится копаться в дерьме, это его личное дело. Джино предлагал ему шанс, но этот болван, этот навозный жук отказался. Что смешнее всего, он считает его, Джино, навозным жуком и болваном. Обхохочешься!
На стук ответила худая, изможденная женщина.
- Что тебе нужно?
- Джейкоб дома?
Ее стеклянные, безо всякого выражения, глаза тускло блеснули.
- Он в школе.
Джино прошмыгнул мимо нее в тесную комнатенку.
- Черта с два!
На полу, среди мусора, ползал малыш. На диване храпел Джейкоб. Джино пинком разбудил его.
- Какого… - Джейкоб сел и вылупился на него.
- Нужно потолковать, - заявил Джино. - Пошли на зады.
Джейкоб взглянул на мать. Та отвела глаза. Она не дура. Джейкоб пошел в папашу - только и жди неприятностей.
- С чего ты взял, - вызверился Джейкоб, - будто я желаю с тобой разговаривать?
Черные глаза Джино превратились в щелки.
- С того, что я так сказал, мать твою! Пошевеливайся!
* * *
Часом позже Джино вернулся к мистеру Пуласки.
- Держите, - он протянул старику золотые часы.
Старческие, все в темных пятнах и с взбугрившимися венами, руки мистера Пуласки стиснули часы.
- Ты хороший мальчик, Джино. Кое-что понимаешь.
Да. Он понимал. Только история Джейкоба Коэна сильно отличалась от того, что рассказал старик. Он заявил, будто мистер Пуласки уже несколько месяцев пристает к его двенадцатилетней сестре. Девочка не придавала значения, думала - он малость того. Но однажды он средь бела дня подкрался к ней прямо на улице и выпустил струю на ее единственное платье. Старый козел заслуживал небольшого урока, не правда ли?
Ну, как вам это нравится? Джино проверил версию Коэна и убедился, что тот говорит правду. Во всей округе Джино оказался единственным, кто не знал, что мистер Пуласки - гнусный, похотливый старикашка.
Перед лицом этого факта избиение Джейкоба и его дружков больше не казалось насущной необходимостью. Джино ограничился тем, что вывернул им карманы и отобрал часы.
- Написать для тебя письмо? - слабым голосом предложил мистер Пуласки.
- А вы сможете? - заволновался Джино. - Понимаете, это должно быть длинное письмо. Я хочу вызвать ее сюда. Мы поженимся. Прошу вас сотворить шедевр. Сможете, папаша?
- Конечно, Джино, - торжественно пообещал тот. - Это будет самое романтичное письмо из всех, которые мы создали вместе.
Естественно. Кто сказал, что паршивый старый козел не способен настрочить возвышенное любовное послание?
Кэрри, 1928
Уайтджек оказался на редкость скользким типом. У него была миленькая привычка ничего не подтверждать и не опровергать, а только цедить сквозь зубы: "Ч-черт!" - как будто это было универсальным ответом на все вопросы.
Но Кэрри не могла долго злиться. Ведь, кроме него, у нее никого не было. Он - ее мужчина, пусть даже хочет, чтобы она снова торговала собой. Ничего не поделаешь. По крайней мере, в скупости его не упрекнешь: с тех пор, как они уехали от мадам Мей, он исправно платил за троих - без единого звука.
Однако теперь деньги вышли, поэтому только справедливо, что они с Люсиль должны снова зарабатывать - единственным доступным для них способом. Он вряд ли планировал это с самого начала.
Отношение к ней Уайтджека оставалось прежним. Он все так же занимался с Кэрри любовью - когда был в настроении. Правда, если это случалось сразу после клиента, она шла на это весьма неохотно. Не такое уж большое удовольствие - изображать пылкую страсть, со вздохами, стонами и всем, что он так любил, - в то время как у нее болит внизу живота, она смертельно устала и мечтает только об одном - немного поспать.
- Да что с тобой, женщина? - возмутился однажды Уайтджек. - Ты была самой страстной во всей округе. А теперь - бесчувственное бревно!
- Просто я переутомилась. Работаю больше, чем у мадам Мей, а получаю меньше. Я думала, у нас будет свой дом, нормальная жизнь…
- На дом нужно заработать. Я не виноват, что эта стерва Мей сняла все деньги со счета в банке, прежде чем я успел вытребовать свою долю.
- Я не знала! - воскликнула Кэрри.
Уайтджек торжествовал.
- Теперь ты видишь, женщина: я не достаю тебя своими проблемами, так какого черта ты лезешь ко мне со своими? - Он встал с постели и потянулся. - Прошвырнемся в город?
Кэрри вздохнула. Она бы с удовольствием, но скоро придет клиент, а она поставила перед собой цель снова создать постоянную клиентуру.
- Я не могу, поезжай один.
- Естественно, поеду. Нужно подыскать какую-нибудь девушку, чтобы могла время от времени подменять вас с Люсиль. - Он сгреб со стола оставленные предыдущим клиентом деньги. - Как насчет роскошной белой платиновой блондинки? Она будет выгодно оттенять вас с Люсиль. Втроем вы сможете закатывать обалденные шоу. Будем кататься в деньгах, как сыр в масле.
- Что еще за шоу?
- Шоу, детка, это когда три курочки занимаются между собой любовью. Какого черта, ты наверняка тысячу раз проделывала это на острове.
У Кэрри похолодело внутри.
- Я не стану этого делать.
Он сказал - беззлобно, с прежней дружелюбной интонацией:
- Ты проститутка, моя дорогая, и будешь делать все, что тебе говорят.
Кэрри смотрела, как он одевается. После его ухода она легла ничком и рыдала до тех пор, пока не выплакала все слезы. Она не слышала, как пришла Люсиль, и вздрогнула, почувствовав на спине ее ласковую руку.
- Ты думала, Уайтджек - Прекрасный Принц? - сочувственно произнесла подруга. - Он сутенер, детка, а мы - его проститутки. Нужно не дуться, а поддерживать друг друга. Когда тебе захочется плакать, подумай - каково мне!
Кэрри села и уставилась на нее.
- Ты не понимаешь, - с надрывом сказала она. - Просто ты и не знала лучшей жизни. А у меня все могло быть по-другому, если бы меня не изнасиловал собственный дядя. Он держал меня взаперти и впускал ко мне мужчин по очереди, а бабушка в соседней комнате собирала деньги. Мне было тринадцать лет! И теперь мне ничего не осталось, кроме этой жизни.
Люсиль заморгала.
- Когда мне было шесть лет, папа заметил, что я больше не расту, и продал меня в бродячий цирк. К одиннадцати годам я уже обслуживала каждого вонючего урода из труппы. Уайтджек нашел меня, когда мне было шестнадцать. Можно сказать, что он спас мне жизнь. Буквально выкрал из той выгребной ямы и вернул волю к жизни. У мадам Мей был рай земной по сравнению с тем, что я видела раньше!
Кэрри моментально забыла собственные горести.
- Эти несколько месяцев с тобой и Уайтджеком, - продолжала Люсиль, - лучшие в моей жизни. Вы обращаетесь со мной как с равной, а не как с какой-то уродкой. Я на все готова ради Уайтджека. Он добрый человек. И ты, дорогая, должна ценить его отношение. Он добр к нам обеим.
Кэрри кивнула. Так оно и есть.
- Так чего же ты ревешь? Потому что ты шлюха? - Люсиль с вызовом мотнула головой. - Ну так что? Я тоже шлюха, и меня это ничуть не волнует. Уайтджек - сутенер, и ему до лампочки. Брось, милочка, вытри слезки и принимайся за работу.
Кэрри слезла с кровати и подошла к зеркалу. Ужас! Глаза распухли, по всему лицу разводы от косметики. Зато у нее полегчало на душе.
Работа есть работа.
- Вот и умничка. Давай, приводи себя в порядок. Тот парень, который должен сейчас прийти, не захочет иметь дела с карлицей. Видишь? Я говорю "карлица", и ничего мне не делается. Ты скажешь: "проститутка" - и от тебя не убудет.
Кэрри слабо улыбнулась.
- Спасибо тебе.
- Не за что.
Кэрри принялась наводить красоту. Она ушла от мадам Мей в надежде стать хозяйкой собственной судьбы. Но чего можно было ожидать? Что Уайтджек устроится на работу и женится на ней? С чего бы такие нежности? Пара месяцев пылкой любви, первой в ее жизни, и она забыла все свои честолюбивые планы. Уайтджек прав: нужно зарабатывать деньги.
Так она и сделает. Любой ценой.
Она не станет выяснять отношения. В последнее время он и так сыт ею по горло: канючит - спасу нет. Но теперь все будет по-другому.
Кэрри быстро и по высшему классу обслужила клиента и с воздушным поцелуем выпроводила на улицу.
- Приходи еще, дорогой. В следующий раз будет еще лучше.
- Само собой! - горячо выпалил тот. И бросился бежать - к своей жене и троим детишкам.
Кэрри умылась, зачесала, по новой и идущей к ней моде, волосы назад и взяла сигаретку из запасов Уайтджека. Наркотик помог расслабиться.
Она поставила на радиолу пластинку Бесси Смит и разлеглась на кровати.
Вскоре она уснула и только на следующее утро, в десять часов, обнаружила, что Уайтджек так и не вернулся.