Немецкие документы тоже противоречат доводам Резуна. Они также высвечивают плохую готовность Красной Армии к войне - хотя немцы катастрофически недооценили мобилизационный потенциал противника и в конечном счете поплатились за это. Согласно как советским, так и немецким секретным источникам, грозный советский второй эшелон, на который ссылается Резун, включая хваленые 16-ю и 19-ю армии и приданные им механизированные корпуса, был куда менее грозным - о чем свидетельствует его участие в боях между августом и октябрем, когда войска этого эшелона были введены в действие.
Советские механизированные корпуса второго эшелона были почти напрочь лишены средних и тяжелых танков; типичным примером их боевых возможностей служит судьба 5-го и 7-го мехкорпусов, которые были брошены в бой в июле около Лепеля и быстро понесли тяжелейшие потери. Механизированные корпуса западных пограничных округов, имевшие некоторое количество современных танков, действовали немногим лучше.
Фактически именно плохое выступление Красной Армии до 1941 года - в Польше и Финляндии - как раз и делает доводы Резуна еще менее достоверными. Лишенная четырьмя годами катастрофических чисток основной массы своих командных кадров, пребывая в самом разгаре плохо управляемого расширения вооруженных сил и программы перевооружения, летом 1941 года Красная Армия была явно непригодна для проведения крупномасштабных наступательных операций. Ход и результаты секретных московских военно-штабных игр в январе 1941 года отчетливо высветил для Сталина этот факт. Вследствие этого, когда обеспокоенный Жуков предложил Сталину в мае 1941 года нанести предупредительный удар по сосредотачивающимся немцам, Сталин эту идею отверг, имея на то веские причины.
Наконец, летом 1941 года Советский Союз был не готов к войне и в военно-техническом смысле, что ясно покажет данная книга. Есть фундаментальные различия между отмобилизованной, закаленной в боях армией, которой, прежде чем начать войну надо только передислоцироваться (какими были в 1941 году армии Германии и Японии) - и массовой призывной армией, которой для этого надо сперва и мобилизоваться, и развернуться. Великое множество ставших недавно доступными архивных материалов и прежде закрытых, а ныне рассекреченных исследований ясно указывают, что как советская армия 1941 года, так и довоенная армия США неизбежно попадают в последнюю категорию.
Сковываемая суровыми социальными реалиями и тесно связанная с ее, по существу, крестьянским тылом, переживающая беспрецедентную бурю, вызванную крупным увеличением войск, реорганизацией и перевооружением, Красная Армия была не способна летом вести 1941 года крупномасштабную войну. Она могла вести и вела в 1939 и 1940 годах "малые войны" в Финляндии, на Халхин-Голе и в Бессарабии, но ее не блестящее выступление в этих конфликтах лишь подчеркивало ее неспособность вести более крупную войну.
Таким образом, подобно Соединенным Штатам в довоенные годы, Советский Союз подвергся проклятью "вползания в войну". Как писал начальник Генерального штаба Красной Армии маршал Б.М. Шапошников, мобилизация является порогом к войне; пересечешь его - и примешь на себя ответственность за агрессивную войну. В сентябре 1939 года Гитлер сделал это в Европе, а Япония сделала еще в 1937 году в Китае. Советская же мобилизация в 1941 году нескольких армий была актом осмотрительности, а не полной мобилизацией, указывающей самым своим фактом на намерение вести агрессивную крупномасштабную войну.
Легко выдвигать поразительные ревизионистские концепции касательно таких грандиозных событий, как начало советско-германской войны. Сама драматичность и эмоциональное содержание подобных событий станут гарантией широкого распространения твоих утверждений и обеспечат плодородную почву для их поддержания. Поэтому опровергнуть подобные утверждения станет делом не столь легким - и уж куда менее драматичным, особенно когда ревизионистские тезисы столь тепло встречены в некоторых кругах. Тем не менее, если того требует история, утверждения ревизионистов подлежат как минимум пристальному изучению - ив конечном итоге заслуживают опровержения.
Многие научные работы уже начали подвергать доводы Резуна проверке на достоверность, как с дипломатической, так и с военной точки зрения. В январе и феврале 1995 года в Москве состоялась конференция по данной теме, совместно спонсированная Институтом всемирной истории Академии наук Российской Федерации и Каммингсовским центром российских и восточноевропейских исследований Тель-Авивского университета. Более тридцати пяти американских, европейских, российских и израильских ученых представили доклады по тезисам Резуна и многим сопутствующим темам; документы конференции намечены для публикации. Впоследствии российские ученые подготовили исследования, статьи и антологии докладов, раскрывающих ту же общую тему для публикации в широком спектре российских журналов. Наилучшим примером последнего служит антология, подготовленная и изданная Ассоциацией исследователей российского общества XX века.
А за несколько лет до того Отдел иностранных военных исследований Армии США спонсировал общий симпозиум с немецкими ветеранами войны по теме начального периода советско-германской войны. Симпозиум объединял в себе научный анализ обстоятельств, связанных с началом войны и характера операций в начальный период войны, с привнесенными немецкими участниками личными точками зрения. Для распространения результатов работы данного симпозиума был издан большой том, "Начальный период войны на Восточном фронте: с 22 июня по август 1941 года". Это углубленное исследование, объединяющее свидетельства и мнения все более уменьшающегося числа участников войны, а также выходящие в данной области работы многих других историков обещают пролить новый свет на события весны и лета 1941 года, точно так же, как и продолжающиеся публикации материалов из советских архивов.
Как это ни трагично, уже минуло время, когда мы могли взять интервью у тех, кто пережил этот период и вынес связанные с ним лишения. Однако, если политический климат останется благоприятным, появится все больше возможностей для собирания и изучения писем и личных воспоминаний участников тех событий.
Данная книга продолжает важный процесс изучения обстоятельств начала советско-германской войны, проводимого путем объективного исследования состояния готовности Красной Армии летом 1941 года, сделанного на основе советских и немецких архивных материалов.
Глава 1
Войска Красной Армии
Советский Союз готовил свои вооруженные силы к войне в контексте общей ситуации в Европе, после 1935 года становившейся все более угрожающей, а также с учетом начавшейся в 1939 году общеевропейской войны. Советское военное и политическое руководство предусмотрительно увеличило численность своей армии мирного времени, одновременно пытаясь повысить ее боеспособность. Для противодействия недавно осознанным угрозам Генеральный штаб кардинально изменил военные планы и перестроил в соответствии с этими новыми планами как структуру Красной Армии, так и систему мобилизации.
Между 1937 и 1939 годами Советы для повышения численности и боеготовности войск мирного времени перешли от своей традиционной территориальной системы (ополчения) к регулярно-кадровой системе формирования. Принятый 1 сентября 1939 года закон о всеобщей воинской обязанности обеспечил армию людскими ресурсами, нужными новой военной системе для достижения ее целей. Эти меры позволили Красной Армии "сползать к войне", постепенно увеличивая численность армии мирного времени с 1,5 миллиона человек на 1 января 1938 года до свыше 5 миллионов человек в июне 1941 года. Они дали возможность системе мобилизации увеличить кадровые войска Красной Армии мирного времени до 500 с лишним разнородных дивизий военного времени.
Во время произошедшей между 1937 и 1939 годами серии европейских кризисов Советы усиленно проверяли свою систему мобилизации на практике. Используя плоды этих проверок, Генеральный штаб весь 1940 год и вплоть до 22 июня 1941 года оттачивал свои мобилизационные и военные планы, постоянно анализируя меняющиеся геополитические условия и проводя на самом высоком уровне совещания по вопросам стратегического планирования, а также оперативно-стратегические военные игры. Пересмотренные планы оценивали численность, и развертывание войск потенциальных противников (в первую очередь немецких и японских) и поднимали уровень готовности советских войск мирного времени и мобилизуемых сил до уровня способности противостоять этим ожидаемым угрозам.
Готовя свои вооруженные силы к всеобщей войне, советское руководство в то же время проверяло боеготовность Красной Армии в ограниченных конфликтах в Польше, Монголии, Финляндии и Румынии. И в большинстве случаев Красная Армия эту проверку не выдержала. Смущающие неудачи Красной Армии на поле боя и недостатки боеготовности ударных сил сделали новое стратегическое планирование еще более настоятельным и ускорили попытки реформировать, перестроить и перевооружить Красную Армию до того, как она вынуждена будет принять участие в общеевропейской войне.
Широчайшая "реформа Тимошенко" была в самом разгаре, когда 22 июня 1941 года разразилась война. Предупрежденное донесениями разведки о растущей немецкой угрозе, советское правительство частично ввело "особо угрожаемый период" и ускорило "вползание в войну", проводя скрытное стратегическое развертывание войск. Это было, по существу, первой стадией проводимого из предосторожности процесса мобилизации, который резко ускорится с началом войны и будет продолжаться весь 1941 год и начало 1942 года. Эта первая стадия началась в конце апреля, когда войска из Забайкалья и с Дальнего Востока начали передислоцироваться на запад; она продолжилась в начале мая, когда на запад перевели войска меньшей численности из Уральского и Сибирского военных округов.
В то же время еще в апреле Народный Комиссариат Обороны (НКО) одобрил увеличение количества стрелковых дивизий военного времени (14 483 человек) и приказал довести численность 99 стрелковых дивизий до штатной численности военного времени. Несмотря на этот приказ, к 22 июня лишь 21 из этих дивизий была доведена до полной штатной численности.
13 мая НКО издал постановление о мобилизации и формировании стратегического резерва из семи армий (67 дивизий) и развертывании этого резерва вдоль линии Западной Двины и Днепра в первые десять дней июля. В состав этого резерва входили 16-я, 19-я, 21-я и 22-я армии из Забайкальского, Северокавказского, Волжского и Уральского военных округов, которые двинулись к местам дислокации в мае, а также 20-я, 24-я и 28-я армии, созданные из частей из Московского, Орловского, Волжского, Сибирского, Архангельского и Дальневосточного военных округов, которые начали передислокацию только после 22 июня.
В начале июня, под покровом "Больших военных сборов" и в соответствии с Государственным планом обороны, НКО призвал на военную службу 793 500 человек для доведения до штатной численности примерно 100 существующих дивизий и укрепрайонов. К 22 июня 9 дивизий 19-й армии завершили развертывание, а 19 дивизий 16-й, 21-й и 22-й армий следовали к своим местам назначения. После полного исполнения советского мобилизационного плана (МП-41), на что отводилось 30 дней, в распоряжении военного руководства должны были оказаться войска общей численностью в 344 дивизии и 7,85 миллионов бойцов, 6,5 миллионов из которых будут развернуты на Западном театре военных действий.
Однако многие из мобилизованных дивизий не достигали полной численности. Завершать свою мобилизацию они должны были уже в ходе начального периода войны. В действительности же к 22 июня 1941 года выполнение МП-41 из предполагаемого количества в 4 826 900 мобилизованных обеспечило наличие в боевых силах на западе 2 901 000 бойцов, сведенных в 171 дивизию.
К 22 июня 1941 г., советское правительство выполнило многие, но не все из требований "особо угрожающего военного периода". Долгосрочные программы подготовки шли полным ходом, производилась частичная мобилизация, войска доводились до штатной численности военного времени, а сосредоточение и развертывание стратегических и оперативных сил находились в самом разгаре. Эти меры распространились и на приграничные военные округа, но так как Сталин был озабочен тем, чтобы немцы не восприняли подобные действия как провокацию, то он резко ограничил схожие меры на оперативном и тактическом уровнях.
Проходящая мобилизация Красной Армии подняла три главных вопроса: насколько велика стала численность войск, какова реальная боеспособность этих сил - и, с учетом данной боеспособности, как Советы намерены использовать их? На первые два вопроса стало возможно ответить лишь сейчас, и эти ответы будут иметь существенное отношение к третьему вопросу.
Численность и структура
Летом 1941 года вооруженные силы Советского Союза состояли из Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА), Рабоче-Крестьянского Военно-Морского Флота, Пограничных Войск (ПВ) и Внутренних Войск (ВВ). Общая численность их равнялась 5,7 миллиона бойцов. В Красную Армию входили сухопутные войска (СВ), воздушные силы (ВС) и войска противовоздушной обороны (ПВО страны).
На 22 июня сухопутные войска Красной Армии состояли из 4 фронтов, 27 армий, 29 механизированных корпусов, 62 стрелковых корпусов, 4 кавалерийских корпусов, 5 воздушно-десантных корпусов, 303 дивизий, 57 укрепленных районов и 5 отдельных стрелковых бригад, поддерживаемых 10 противотанковыми бригадами, 94 полками корпусной артиллерии, 75 полками артиллерии РГК (Резерва Главного Командования) и 34 инженерными полками - общей численностью около 5 миллионов человек (см. Приложение А). По типу эти 303 дивизии включали 198 стрелковых, 61 танковую, 31 механизированных и 13 кавалерийских.
Полевые войска на западном театре военных действий включали в себя три фронта (Северный, Западный и Юго-Западный), преобразованные 22 июня из Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов, отдельной армии (9-й) и четвертого фронта (Северного), созданного 24 июня из Ленинградского военного округа. Эти полевые войска ("действующие армии") состояли из 15 армий, 20 механизированных корпусов, 32 стрелковых корпусов, 3 кавалерийских корпусов, 3 воздушно-десантных корпусов, 163 дивизий (97 стрелковых, 40 танковых, 20 механизированных и 6 кавалерийских), 41 укрепленного района, 2 отдельных стрелковых бригад, 10 противотанковых бригад, 87 артиллерийских полков (52 корпусной и 35 РГК) и 18 инженерных полков общей численностью примерно 2,9 миллиона бойцов (см. таблицу 1.1).
Резерв Главного Командования (Ставки) состоял из 6 армий, 14 стрелковых корпусов, 5 механизированных корпусов, 57 дивизий (42 стрелковых, 10 танковых и 5 механизированных) и 17 артиллерийских полков (13 корпусной и 4 РГК) (см. таблицу 1.2). Остальные военные округа и Дальневосточный фронт насчитывали 6 армий, 16 стрелковых корпусов, 4 механизированных корпуса, 83 дивизии (59 стрелковых, 7 кавалерийских, 11 танковых и 6 механизированных), 16 укрепленных районов, 3 отдельных стрелковых бригады, 65 артиллерийских полков (29 корпусной и 36 РГК) и 16 инженерных полков (см. таблицу 1.3).
В соответствии с предвоенными планами Красная Армия была стратегически эшелонирована в глубину. Первый стратегический эшелон, образованный из полевых войск западных (пограничных) округов, включая 9-ю отдельную армию в Одесском военном округе, состоял из 171 дивизии (104 стрелковых, 40 танковых, 20 механизированных и 7 кавалерийских), расположенных вдоль фронта протяженностью в 4500 километров от Баренцева до Черного моря. В этих полевых войсках 56 дивизий и 2 бригады принадлежали к первому эшелону армий, прикрывающих пограничный округ, 52 дивизии принадлежали ко второму эшелону, расположенному на 50-100 километров дальше в тылу, и 62 находились в резерве пограничного военного округа, развернутые в 100–400 километрах от государственных границ.