Мы познакомились с ним банально. Да это и не важно, как мы познакомились. Важно было то, что мы сразу поняли, что друг без друга мы не сможем прожить и дня. Я сразу призналась ему, что я не могу иметь детей, на что он сказал: "Значит, усыновим".
Я засыпала и просыпалась на его плече, и моя подушка за это время успела высохнуть от слез. Но, как оказалось, ненадолго. Он погиб в авиакатастрофе через полгода после нашего знакомства. Я сама провожала его в аэропорту, сама видела, как самолет взлетел, а вот как он приземлился, не видел уже никто.
Моя несчастная судьба встретила меня с распростертыми объятиями, теперь я точно знала, что в моей жизни не будет ничего хорошего. Полюбить так, как я любила, я уже не смогу – так любят только раз.
Потом тянулись десять лет без него. Это была не жизнь, даже не существование. Это была боль. Самая настоящая физическая боль, от которой я сворачивалась в клубок и скулила как собака. Иногда эта боль приходила во сне. Мне снилось, что мы опять вместе, а наутро, когда я просыпалась, боль волной накрывала меня, как будто мы только что расстались и как будто я только сейчас его потеряла. Говорят, что время лечит. Не верьте. Оно калечит, заглушает, как после сильного обезболивания, но проходят час, два, и боль опять оживает, разбрасывает свои семена по всему телу.
Но как бы мне ни было больно, я никогда не думала ставить на своей жизни жирную точку. Я была единственным ребенком у родителей и понимала, какой для них это будет удар. Поэтому и жила. Для них. Купила большую квартиру, перевезла их к себе, каждый вечер мы вместе ужинали, обсуждали прожитый день, и я уходила к себе в комнату, к своей подушке, которой каждый вечер задавала все тот же вопрос: "Почему?"
И вот настал день, вернее ночь, когда мне ответили: "Возвращайся назад и исправь все, что ты хочешь". Кто это был? Я не знаю. Только проснулась я десятилетней девочкой в родном городе. На стене висел любимый ковер с волком и зайцем из "Ну, погоди", на мне была любимая пижама с поросятами. Тело принадлежало мне, десятилетней девочке, а вот голова, вернее, то, что было в ней, – мне, сорокалетней: знающей жизнь, помнящей все песни, которые еще не спеты, все поступки, которые еще не совершены, все слезы, которые еще не пролиты.
Я вскочила с кровати и помчалась в кухню. Крепко обняла маму и заплакала. Впервые я плакала от радости, что мне дается второй шанс, что сейчас все будет по-другому. Я была уверена, что в этой жизни я буду счастлива. Была суббота. Я хорошо запомнила этот день. Сейчас в кухню войдет папа и скажет, что ему приснились пять номеров в лото и что шестой номер он не запомнил, а назавтра мы узнаем, что он выиграл двести рублей за пять угаданных номеров, хотя мог выиграть две тысячи, если бы поверил в сон и не забыл шестой номер.
Но это было в прошлой жизни. В этой я знала как поступить, с моей помощью отец выиграл две тысячи. Это была первая победа. Мне не нужны были эти деньги, я просто была рада, что в этой жизни мне удастся изменить все, что мои ошибки останутся там, в другой жизни, а в этой будут только радости.
"Сейчас все будет хорошо", – повторяла я себе каждый вечер и с каждым днем становилась счастливей.
За несколько недель я стала отличницей.
Да, мне было совсем не интересно с моими сверстниками, но я наверстывала пробел в этой жизни, потому что в прошлой у меня не было ни желания, ни времени иметь друзей.
Моя "первая небезответная любовь" сидел на задней парте и горько вздыхал. Я даже не смотрела в его сторону, кроме того, я его просто ненавидела, потому что именно из-за него я не смогла стать матерью в прошлой жизни. Так я считала…
Все мои успехи, все мои достижения, олимпиады, поступление в самый престижный вуз – все это меня очень веселило. Я все делала легко. С улыбкой. Играя. Вся моя жизнь была ожиданием одной встречи. Такой банальной, но такой долгожданной. И она произошла. В том же месте, в тот же час. Те же счастливые полгода любви и проводы в аэропорту. Самолет взлетел. Все было так же. Только в самолете не было его. Он был со мной в медпункте, потому что мне внезапно стало плохо, и я потеряла сознание. Конечно, все это я подстроила, но сыграла замечательно. Все, о чем я мечтала, сбылось. Он был жив, он был рядом. И еще… я была беременна. Жизнь оказалась прекрасной!
Потом все стало как-то сразу меняться. Сначала он. Его поступки, его слова – весь он стал совсем другим.
Нельзя менять ход и течение жизни. Если ты решил изменить реальность, ты должен быть готов к тому, что человек тоже может измениться. Он как будто начинает проживать жизнь за другого, становится не собой… Или… Или я просто не успела его рассмотреть в прошлой жизни… Эта вспышка в туннеле, о которой я так просила, на мгновение ослепила меня, а после того, как глаза привыкли к свету, я увидела возле себя чудовище без души и сердца… Я ушла от него через месяц. Я убежала…
Какими разными оказались мои жизни, но и одинаковыми одновременно.
Десять лет в прошлой жизни я любила человека, которого разлюбила за одну секунду в этой. Но это было не единственное разочарование. На четвертом месяце беременности я потеряла ребенка. Смогу ли я еще иметь детей? Я не спрашивала у врачей, потому что поняла: ничего изменить нельзя.
Все, что определено судьбой, не изменишь. Можно пытаться строить жизнь по-другому, можно мечтать и даже думать, что всего добиваешься сам и сам являешься кузнецом своей судьбы, но все это не так. Жизнь как мультик, который просматривается где-то наверху, как трехсекундный ролик. Можно менять пейзаж, одежду, окружение, друзей, Родину, отношение к жизни, но поменять себя на другой персонаж невозможно. На экране все равно будешь ты. Да, в другой одежде, да, рядом с тобой окажутся совсем другие люди, но если в прошлой жизни вечным спутником была соленая подушка, и в этой самым родным и горьким будет этот же предмет.
Сегодня вечером наступит именно та ночь, благодаря которой я смогла прожить вторую жизнь. Просить прожить еще одну я не стану. Я просто попытаюсь быть счастливой в этой. И все, что я сделаю утром, – пойду в детский приют и начну готовить документы на усыновление. Я знаю, что буду хорошей матерью, я сделаю счастливыми моих родителей, которые мечтают нянчить маленькую кроху, и, может быть… может быть, это и есть мой единственный шанс…
Глава 3
Неожиданная встреча
Утром я переписала на флешку все свое творчество, поискала в Интернете информацию о московских издательствах, выбрала ближайшее, и, так как другими критериями отбора на данный момент не располагала, в него мы все вместе, втроем, и отправились. Так должен был начаться мой путь к славе. Или к позору.
Алена с Васькой ждали меня на улице, а я вошла в здание.
Конечно, меня не встретили цветами, ковровой дорожкой и оркестром, но мне удалось прорваться к какому-то очень важному помощнику главного редактора и рассказать, что у меня есть пять готовых романов и множество рассказов.
Помощник обещал, что главный редактор, хоть она и занята, сама посмотрит мои творения, и посоветовал не ждать ответа именно от них, а обратиться во все издательства, которые я знаю.
– Ну что? – спросила Алена, как только я вышла из редакции.
– Сказали, что рассказы их не интересуют, а вот романы они посмотрят, если они им понравятся – свяжутся со мной.
– Понятно. Слушай, я тут, пока тебя не было, пообщалась с одним парнем, начинающим, как ты. Он сказал, что романы надо предлагать во все издательства. Он мне даже оставил список. И еще посоветовал поискать в Интернете режиссеров, которые ищут оригинальные сценарии для сериалов или для фильмов. Так что идем домой, найдем этих режиссеров – и отправим им твои сценарии.
– Для начала эти сценарии надо написать.
– А у тебя нет готовых сценариев? – удивилась Алена.
Учиться писать сценарии мне не давал Василий. Он постоянно отвлекал меня, приставал с разными вопросами и требовал внимания.
К вечеру я не выдержала:
– Ален, я не знаю, сколько стоит детский садик в Москве, но Ваську придется туда отдать.
– Хорошая идея, – согласилась подруга, – он у тебя славный, но если честно – я тоже от него устала. Тут недалеко есть один.
– И еще – мне надо позвонить маме, – мрачно произнесла я.
– Что так грустно? Ты до сих пор боишься мамы? – не поняла Алена. – Или ты ей не сообщила, что уезжаешь?
– Вот именно, не сообщила.
– Ничего страшного. Позвони и все объясни, – предложила подруга.
– Ты понимаешь, она у меня старой закалки, считает, что уходить от мужа нельзя ни при каких обстоятельствах. Я уже однажды пыталась уйти и пришла за помощью к маме. Она меня так отчихвостила, что мне пришлось вернуться в семейное ложе. Она по молодости ушла от моего папы. А папу потом подняли по службе, через год перевели в Питер. Сейчас он там и живет. Женился во второй раз, очень счастлив. Вот она и жалеет, что ушла. Думаю, она его до сих пор любит…
– Печальная история. И у нее никого нет?
– Она не ищет.
– Видимо, она очень сильно любит твоего отца…
– Любит. Поэтому и делает все, чтобы я не совершала глупых ошибок. Как представлю себе, что она сейчас будет на меня кричать, – жить не хочется.
– Тогда не звони. Напиши ей письмо. Сообщи, что у тебя и у Васьки все хорошо и ты пока поживешь в Москве.
– Да, я так и сделаю. А позвоню ей через неделю…
На следующий день Васька был принят в ближайший частный детский садик, а я отправила по электронной почте свои романы во все издательства, нашла полезную информацию, как написать сценарий, и принялась за работу.
Вечером Алена убежала на свидание к своему новому ухажеру Виктору, с которым познакомилась в метро, а я пошла забирать сына из детского садика.
Васька играл в песочнице с другими детьми. Воспитательница, Инна Васильевна, подошла ко мне и заметила, что ребенок очень самостоятельный.
Васька домой идти не хотел, я села с Инной Васильевной на лавочку поболтать. Мы так увлеклись разговором о воспитании детей, что я даже не заметила, как к нам подошел мужчина и поздоровался с Инной Васильевной.
– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – отозвалась воспитательница.
Я подняла глаза – и узнала в Иване Сергеевиче своего старого друга… Самого лучшего друга…
Во втором классе родители получили квартиру в новом, строящемся микрорайоне, и я перешла в другую школу, рядом с домом.
Меня посадили за одну парту с рыжим, веснушчатым мальчишкой, который был на голову ниже меня; звали его Ваня Макарский. На первом же уроке он написал мне записку: "Давай дружить". Я очень хорошо помню, как порвала эту записку на маленькие клочочки и голосом учительницы ответила: "Я с мальчиками не дружу!"
Но Ваня не думал сдаваться и каждый день все настойчивее продолжал добиваться "дружбы". Мы жили с ним в соседних подъездах, и он каждый день провожал меня в школу. Так же вместе мы возвращались домой. В школе он запрещал одноклассникам подходить ко мне, дрался, если кто-то задерживал на мне свое внимание более чем это позволял Ванька, и всем говорил, что я его девочка.
К восьмому классу я так привыкла к его ухаживаниям, что стала получать удовольствие от дружбы: я никогда не носила свой портфель, никогда не стояла в очереди в буфете, Ванька баловал меня маленькими, но такими значительными для юной девушки подарками: цветами, конфетами.
После школы я решила поступать в иняз, потому что очень увлеклась иностранными языками. Ваня решил поступать в тот же вуз, но экзамены провалил. Он записался на подготовительные курсы, провожал и встречал меня каждый день из института и всем, кто не понимал, зачем он так долго и упорно меня добивается, объяснял: "Она меня пока не видит. Но придет время, и ее глаза откроются". Иван поступил в институт на следующий год, в тот же день пришел ко мне с бутылкой шампанского, колечком и предложением руки и сердца. Я отнеслась к его предложению несерьезно и рассмеялась. Но ему было не до смеха. Его зеленые глаза наполнились слезами, он сказал:
– Если ты не скажешь мне "да", я выпрыгну в окно.
Я сразу поняла, что он не шутит, поэтому сказала, что мне нужно время, что я не готова выходить замуж, но готова с ним встречаться. Потом я плакала и жаловалась маме на несчастную судьбу и его "настойчивость". Я с ужасом вспоминаю первый месяц наших встреч. У Ивана постоянно была влажная ладошка, и мне не нравилось ходить с ним за ручку. А в один вечер, когда мы сидели в моей комнате, он попытался меня поцеловать. Я его слегка оттолкнула, а потом посмотрела в глаза. Сколько там было боли! И любви! Но она была мне не нужна. Мне не было его жалко, напротив, мне хотелось его удушить вместе с его глупой, сумасшедшей любовью…
На осенние каникулы мы поехали на дачу к его приятелю. Там я познакомилась с Володей. Я влюбилась в него с первого взгляда. Теперь вся моя жизнь стала одним большим ожиданием. Ожиданием встречи с мужчиной моей мечты.
Володя был старше меня на восемь лет, прочно стоял на ногах: у него были и квартира, и машина, и хорошая работа: он занимался рекламой, делал всякие плакаты, стенды, рекламные щиты и вывески. Он очень модно и опрятно одевался. Но поразили меня не только его чистая одежда и состоятельность. Я впервые увидела в мужчине силу, которой хотелось подчиняться. Я была готова стать его рабыней, только бы видеть его, слушать, как он говорит, наслаждаться его присутствием, ловить каждый его взгляд.
Ваня конечно же заметил мою любовь к другому мужчине и очень переживал. Я была так слепа в своей любви, что решила от Вани отделаться. Я стала капризничать по пустякам, постоянно жаловалась, что мне не нравится его отношение ко мне, ныла по любому поводу. Ваня продолжал терпеть все мои капризы и выполнять мои безумные желания.
Новый, 1996 год мы решили отмечать у меня дома. Мама ушла к бабушке, я пригласила всех друзей к себе. Я заранее приготовила новое испытание для Вани. Каждый из друзей должен был что-нибудь принести. Ване я сказала принести три салата и ящик шампанского. Мои желания никогда не обсуждались и всегда выполнялись. Я знала, что он сам приготовит эти три салата, а чтобы купить ящик шампанского, ему надо будет поработать грузчиком. Но это были не все мои капризы. Всех друзей я попросила прийти ровно в десять часов, а ему сказала прийти в одиннадцать, и, когда он появился на пороге с цветами, с подарками, с тремя мисками салатов и ящиком шампанского, я сделала удивленное и возмущенное лицо и закричала:
– А где елка? Я же сказала тебе принести ель! Почему обо всем должна думать я?
Отобрала у него все подарки, салаты, шампанское, закрыла перед его носом дверь и приказала:
– Без елки не возвращайся!
Он вышел на улицу и стал искать подходящую ель. Когда он ее нашел и попытался срубить, его засек милиционер.
Новый год он встретил в милицейском участке. Я еще долго обижалась на него. За его непутевость и забывчивость. А он все просил прощения и приносил цветы.
Мужской праздник День защитника Отечества мы решили отметить на даче у друзей. Я очень красиво оделась и испекла торт, потому что знала, что там будет Володя.
После нескольких рюмочек спиртного друзья стали расспрашивать Володю, почему он постоянно один, без спутницы.
– У меня нет времени на букетно-цветочные романы. Я слишком занят работой. Вот если бы я встретил девушку, которая полностью подходит моим требованиям, я бы завтра женился.
– Ну и какие у тебя требования? – улыбаясь, спросила я.
– Она должна быть красивой, умной, у нее должна быть шикарная фигура и талия не более шестидесяти сантиметров, она должна уметь вкусно готовить, печь торты и самое главное – должна быть девственницей.
Я слушала, что говорит мужчина моей мечты, и понимала, что именно сейчас у меня есть шанс получить его.
Я подошла к Володе и, не стесняясь друзей-свидетелей, спросила:
– Ты пробовал этот торт?
– Да, – растянулся в улыбке Володя, – очень вкусный.
– Я красивая? – спросила я не смущаясь.
– Очень, – ответил Володя.
– А еще я умная – знаю три иностранных языка, у меня талия – пятьдесят восемь сантиметров, а самое главное – я девственница. Ну что, берешь меня замуж?
Володя встал, как статую, обошел меня с разных сторон и всем гордо сообщил:
– Беру!
Конечно, почти все наши друзья подумали, что это шутка. Ведь я была Ванькиной. Это все знали и понимали. Кроме меня.
Ваня сразу понял, что я не шучу, и пешком ушел домой.
Заявление в ЗАГС мы подали в начале марта, и в июне я стала законной супругой Владимира Коршуновского.
С тех пор я Ваню больше не видела и знала о нем только одно – он уехал в Москву.
И вот сейчас передо мной стоял Ванька Макрский. Мой самый добрый, самый верный друг. Я улыбнулась:
– Здравствуй, Ваня.
– Здравствуй, Маша. – Он не улыбался. Даже не смотрел на меня. – Как моя дочурка? – спросил он у Инны Васильевны.
– Кушает плохо, как обычно, – отозвалась воспитательница и крикнула: – Машенька, за тобой папа пришел!
Из песочницы, отряхивая руки от песка, вышла девочка и побежала к Ване. Он взял ее на руки и, обратившись к нам, сказал:
– До свидания. Приятного вечера.
Я опешила. Ничего себе встреча. Да, я понимала, что плохо поступила с ним, но все-таки думала, что все будет совершенно не так. Он ведь любит меня. Я была уверена, что он любит меня.
– Очень состоятельный мужчина, – шепотом сказала Инна Васильевна.
– И чем он занимается? – Я пыталась быть равнодушной.
– Точно не знаю. У него свои компания, квартира, машина.
– Он женат? – зачем-то спросила я.
– Да, жена – красавица! Вот такие ноги! – Инна Васильевна показала на свои уши.
– Везет некоторым… – ответила я.
– Правда, я видела ее всего несколько раз и очень давно, но постоянно спрашиваю у Машеньки, она говорит, что мама уехала и скоро будет. По-моему, она работает манекенщицей или моделью.
Как я вернулась домой – не помню.
Как накормила Ваську – тоже не помню. Я была как в тумане. Я понимала, что ничего сверхъестественного не произошло, что Ваня действительно имеет право на меня обижаться. Просто я не могла поверить, что он вообще способен обидеться… быть женатым… иметь дочь…
Я не смогла уснуть и ждала Алену. Когда она пришла, я разревелась и все ей рассказала.
– Это что еще за новости? Чего ты ревешь? Какое тебе дело до него? Ты же никогда его не любила!
– Да, не любила… Но он же меня любил…
– Так когда это было? Сколько воды утекло! У него сейчас семья, красивая жена, ребенок. Не могу понять, что тебя так задело?
– Я всегда знала, что на свете есть человек, который меня любит. А сейчас поняла, что этого человека больше нет.
– Если тебе хочется иметь этого человека для галочки, могу сказать, что такой человек есть, это я.
Я улыбнулась:
– Понимаешь, он… очень изменился. Видимо, именно это меня и задело.
– Изменился внешне?
– И внешне тоже. Куда-то подевались его рыжие кудри…
– Полысел?
– Нет. Стрижка короткая, стильная. Может, мне показалось, но он стал выше. Серьезный такой. Даже не улыбнулся мне. Да и… – Я замолчала.
– Что? Говори уже.
– Я не хочу, чтобы ты подумала, что я меркантильная, но у него такая тачка! И одежда… и выглядит он отлично. Как будто другой человек.
– Понятно. А говорила, что не нужен.
– И сейчас говорю.
– Но задел он тебя хорошо!