Я сразу пошел в парк. Было около четырех часов. Я гулял возле скамейки, где мы с ней встретились в прошлый раз, представлял себе, как приду домой, скажу жене, что ухожу, и сразу побегу к любимой…
Предсказательница опять появилась внезапно. Я почувствовал в воздухе аромат ее "старинных" духов и обернулся. Она сидела на скамье и звала меня рукой. Я подбежал.
– Я могу поменять три дня. За это ты отдашь мне свою дочь.
Я открыл рот от удивления:
– Отдать вам свою дочь? Как отдать?
– Просто приведи ее сюда завтра за руку. А сам живи. И как только ты сделаешь какой-нибудь неправильный поступок, приходи сюда, хлопни три раза в ладоши – и я все исправлю.
– Вы с ума, что ли, сошли? Как я могу вам отдать свою дочь?
– Это не твоя дочь, и ты об этом знаешь.
– Да какая разница, моя она или нет? Это ведь живой человек… А что вы с ней сделаете?
– Вот это не твои заботы. Я вижу, что ты еще не готов. Иди домой, живи себе, а как только захочешь вернуть день назад – приходи сюда. Только сразу приводи девочку. Без нее я ничего делать не буду.
– Ну, спасибо вам, какая вы добрая! – Я прищурился от злости и даже хотел плюнуть в нее, но сжал кулаки и ушел прочь.
Всю ночь я не спал, думал. Разные мысли приходили в мою глупую головушку, но ни одна из них не оправдывала того, что просила взамен предсказательница.
К утру я пришел к выводу, что человек сам должен строить свою судьбу. Я решил изменить свою жизнь, чего бы мне это ни стоило. Я не любил женщину, с которой жил, поэтому первым моим шагом было следующее: утром я собрал свои вещи и ушел. Я пришел в дом любимой женщины. Через год у нас родилась дочь. Моя дочь. Только тогда я почувствовал разницу между своим ребенком и чужим. Я вставал к ней ночью, целовал ее пяточки, пальчики – и не было на свете счастливее человека, чем я. Жизнь стала налаживаться. Я нашел хорошую работу, мы получили двухкомнатную квартиру в центре города. Дочка росла, я наслаждался жизнью.
Приближался мой день рождения, когда мне должно было исполниться тридцать три. Я очень боялся этой даты, но она наступила, я потихоньку жил, стараясь быть очень осторожным.
В одно воскресное утро, когда жена с дочкой пошли за покупками, у меня появилось плохое предчувствие, что сегодня что-то произойдет. Так и случилось: маршрутное такси, в котором они ехали, попало в аварию. Жена почти не пострадала, только получила несколько ушибов, а дочка сидела у окна. Именно туда врезалась встречная машина.
Врачи сказали, что она проживет сутки. Максимум.
Я понял, что это и есть тот случай, когда мне придется обращаться к помощи предсказательницы. Ни грамма не сомневаясь, я поехал за город к первой жене. Ее дома не было. Я взял за руку свою приемную дочь, пообещал угостить мороженым и отвел в парк, к скамейке. Я хлопнул в ладоши, и сразу почувствовал запах знакомых духов.
– Ну вот и славно, – обрадовалась предсказательница, которая появилась так внезапно, что даже моя приемная дочка ахнула. – Иди ко мне, детка, – сказала она и взяла девочку за руку. – А ты езжай домой, – добавила она и исчезла. Вместе с моей приемной дочерью. Просто, как воздух, испарилась.
Я побежал домой. Когда я открыл входную дверь, моя жена с дочкой стояли на пороге и обувались, чтобы ехать за покупками. Было раннее воскресное утро. Я расцеловал их и никуда не пустил. Мы весь ень провели вместе. Мы смеялись, испекли вместе пирог с яблоками, потом пили чай и смотрели телевизор.
Я все ждал вечернего звонка от бывшей жены и вести о том, что моя неродная дочь Катя пропала, но вечером никто не позвонил.
В понедельник, как обычно, пошел на работу. Ждал звонка целый день и, так и не дождавшись, к вечеру сам позвонил. Трубку подняла Катя.
– Да, папа, у нас все нормально, – сказала она. – Мама еще на работе, как придет, я скажу ей, что ты звонил.
Я так обрадовался, что она жива, что, бросив все дела, поехал за город, чтобы лично в этом убедиться.
Несколько месяцев прошли как в раю. Я наслаждался каждым днем, задаривал дочку подарками. На какое-то время я упустил из виду свою прошлую жизнь, почти забыл о том, что произошло.
Примерно через полгода зазвонил телефон, моя бывшая жена трясущимся от волнения голосом сообщила:
– Катя очень больна… Она… у нее давно уже были симптомы, но сейчас… – Она горько заплакала в трубку.
Я пытался собраться с мыслями, мне казалось, что это очередная болезнь ребенка, но голос в трубке быстро разуверил меня в этом.
– У нее рак, – почти прокричала сквозь слезы несчастная мать. – Она еще так молода, скажи, как у нее может быть рак? Как?
Я не знал, что мне делать. Перед глазами всплыла картина недавних происшествий. Я вспоминал слова женщины, вернувшей мне дочь: "Но ты должен отдать мне свою неродную дочь!"… Я не хотел связывать болезнь Кати с тем, как я поступил с ней когда-то, но черные мысли роились в голове.
Я говорил с врачами, но получал в ответ их недоуменные взгляды и заверения, что осталось совсем мало. Мать Кати обошла всех врачей и, когда не нашла никакого средства, сдалась, как мне показалось.
Я часто навещал Катю, но всегда ездил один и никогда не заставал там свою бывшую жену. Это было очень странно.
Однажды я в очередной раз сидел у постели Кати. Моя бывшая жена ворвалась в палату запыхавшись. Я спросил, почему она не у постели дочки и где она была.
– А тебе какое дело? Ты вроде и не родной ее отец… Мне вот, наоборот, странно, почему ты так часто пропадаешь здесь? – Ее глаза заблестели странным блеском.
– Я был ей отцом все эти годы…
– Тебя совесть мучает? – как-то неожиданно, с затаенной злобой спросила она, глядя мне прямо в глаза.
– Совесть? Почему она меня должна мучить? – бросился обороняться я, не совсем понимая, на что намекает бывшая супруга. "Может, она знает? Но как она узнала?… Может, сама Катя ей рассказала… Нет, нет… не может быть! Тогда все было как сон! Я вообще не уверен, было ли все на самом деле – или мне это приснилось…"
– Да так… все же ты нас оставил… Катя привыкла к тебе, – сменив интонацию, сказала она.
– Прости, – пробурчал я и стал торопливо собираться, чтобы поскорее уйти и не вызывать дальнейших подозрений.
– Простить? – Она перевела взгляд на Катю, которая лежала в полудреме и периодически просыпалась от собственных стонов, потом, переведя взгляд обратно на меня, сказала ухмыльнувшись: – Конечно же тебя я прощу… Кстати, ты завтра зайдешь? – И, уже сменив интонацию на более мягкую, добавила: – Кате как-то лучше, когда ты приходишь.
– Конечно зайду, – добавил я, почти полностью развеяв все свои сомнения и подозрения по поводу ее осведомленности.
На следующий день я поцеловал жену и дочку и отправился в больницу. На душе скребли кошки, каждый поход туда был для меня настоящей пыткой. В глубине души я понимал, что болезнь Кати – последствия договора, плата за мое счастье, но, боясь это признавать, я убеждал себя в том, что Катя могла заболеть сама по себе.
Катя лежала одна, но не спала. Она тревожно посмотрела на меня, когда я вошел.
– Папа, – еле слышно произнесла она. – Подойди скорее. Езжай домой, езжай как можно быстрее.
– Катенька, зачем? Что ты такое говоришь?
– Папа, я не хочу, чтобы случилось что-то плохое…
– А что может случиться? – изумился я, подумав, что у девочки начался бред.
Но дочка продолжала просить меня:
– Когда все врачи поставили одинаковый диагноз и признали себя бессильными, мама стала бегать по гадалкам и знахаркам. Одна из таких женщин наболтала ей, что во всем виноват ты. Она описала один день из моей жизни и сказала, что ты отдал меня какой-то женщине, которая взяла мои силы. Мама долго пытала меня про тот день, но я ничего не вспомнила. Я пыталась разуверить ее. Но мама готова ухватиться за любую соломинку. Женщина сказала ей, что я выживу только в одном случае: если твоя дочь умрет. Сегодня мама поехала к тебе домой… – Голос Кати звучал тревожно, и под конец она совсем выбилась из сил и почти простонала: – Ну, беги, беги же домой…
Я был в шоке от услышанного, боялся пошевельнуться, боялся сказать лишнее слово, мне было стыдно за свой поступок, я выбежал из палаты прямо в белом халате, бежал, бежал что есть силы. Я не мог найти машину, судорожно набирал домашний номер, почти кричал на всю улицу: "Возьмите, возьмите трубку!" – но никто не брал. Сердце бешено скакало в груди, мысли не давали покоя. Чувство вины перед Катей, страх вновь потерять родную дочь – все смешалось в одно странное состояние, которое заставляло бежать и бежать, не замечая ничего вокруг.
Лестничные пролеты казались вечностью, и вот я уже стоял перед дверью… Слегка дотронувшись до двери, я понял, что она не заперта. Несколько шагов, знакомый запах квартиры, привычный скрип паркета. Но все равно что-то не так… Пройдя несколько шагов, я увидел край простыни на полу в столовой комнате. Я боялся сделать шаг и увидеть, что все-таки произошло.
Вдруг чей-то голос раздался у меня за спиной:
– Как вы сюда попали? Кто вы? – громко спрашивал человек в форме.
– Я…
– Как вас пропустили внизу?
– Я ничего не заметил…
– Да там же столько народу и машины скорой помощи… А вы кем будете погибшим?
– Погибшим? – Я сделал шаг, и передо мной открылась жуткая картина.
Разбросанные по полу простыни, все забрызгано кровью, многие вещи разбиты и сломаны.
– Вы только успокойтесь, – сказал мужчина в форме, увидев мое побледневшее лицо. – Какая-то женщина ворвалась в дом, хотела проникнуть к ребенку; ваша супруга, видимо, почуяла неладное, но ворвалась в комнату в тот момент, когда было уже поздно. Девочка погибла, а между женщинами началась драка, и… они выпали из окна. Никого не удалось спасти. Странно, что дверь женщине открыли…
– Потому что это была моя бывшая жена, – прошептал я и подошел к окну.
Увидев сломанную раму и брызги крови, я начал орать как полоумный и умолять вернуть мне жену и дочь. Вокруг ходили какие-то люди, успокаивали, совали мне в нос нашатырь, кололи чем-то, но я орал как раненый зверь.
В следующий миг я услышал знакомый запах старинных духов.
– Ну что? Ты звал меня? – спросила женщина, с которой меня связывал договор.
Вокруг будто все остановилось, только она и я.
– Верни меня… верни в тот день. В тот день, в то утро, когда они попали в аварию.
– Хорошо! – пожала плечами она и исчезла.
Я очнулся. Передо мной стояла жена и дочка, они собирались за покупками. Стоя уже в дверях, дочка весело махала мне рукой, я лишь обнял ее крепко-крепко и поцеловал.
Я долго стоял у окна. Положил телефон рядом и ждал, просто ждал, ничего не делая. Наконец телефон зазвонил.
– Ваша жена и дочь попали в аварию, – послышался тревожный голос в трубке.
Я продолжал стоять около окна, которое манило меня, обещая избавить от всех проблем. Но я заставил себя встать и поехать в больницу к жене. Проходя по двору больницы, я увидел свою знакомую и вновь почувствовал ставший уже навязчивым аромат духов. Она утешала какого-то молодого человека и говорила, что все можно исправить.
Я подошел к ним и сказал:
– Не слушайте ее и ничего не меняйте… Но она громко крикнула мне вслед:
– Ты еще ко мне обязательно обратишься! У тебя остался еще один день!
Я обернулся:
– День? – и, встретившись глазами с парнем, добавил: – Да, завтра станет легче. Завтра будет новый день…
Глава 8
Поездка в Лондон
Не помню, как дошла.
Алена открыла дверь, принесла стакан воды – и только тогда я смогла ей все рассказать.
– Зачем ты ему про рога сказала?
– Потому что он испугался телефонного звонка.
– Мне кажется, ты его еще больше обидела.
– А почему никто не думает о моих чувствах? – закричала я.
– Ну почему не думают? Думаем. Просто…
– Думаешь, он не приедет за мной завтра утром?
– Приедет, конечно. Куда он денется. Может, ты завтра извинишься перед ним?
Я вздохнула:
– Извинюсь.
– А как вообще было? – спросила Алена, смутившись.
– Вряд ли я смогу описать это словами, – призналась я.
– Ты, почти состоявшаяся писательница, и не можешь описать? – Алена поставила руки в боки и потребовала: – Рассказывай.
– Наверное, это был рай… Такая трактовка тебя устроит?
– Нет, не устроит. Может быть, ты и знаешь, что это такое, но я в раю не была и хочу простого земного пересказа.
Я улыбнулась и опустила голову.
– Ну, бабочки хоть в животе были? – не отступала подруга.
– Были бегемоты, – засмеялась я. – Они топтали мою селезенку и кричали: "Мы любим Ваню Макарского". Такой рассказ тебя устроит?
Алена сложила руки на груди:
– Класс! Как я люблю эти романтические истории… А мурашки? По телу бегали мурашки?
– Да, – призналась я, – табунами.
Алена задумалась, посмотрела в окно, потом на меня:
– Ничего себе рай: бегемоты, мурашки… табунами…
Мы рассмеялись.
Ровно в пять утра я была внизу. Ваня уже ждал меня. Я поздоровалась, он даже не произнес "Привет", только слегка кивнул, и до аэропорта мы ехали в тишине. Даже радио было отключено.
Я все время искала слова, чтобы извиниться, но так и не нашла…
В аэропорту сдали багаж, прошли в зал ожидания.
Ваня купил газету и все время читал последние новости.
В самолете он закрыл глаза и сделал вид, что спит.
Я была в отчаянии.
Ни капельки любви, ни капельки сострадания. А может, так мне и надо? Может, заслужила?
В аэропорту Хитроу нас встретили и сразу отвезли в офис компании, с которой Ваня планировал заключить какой-то важный договор.
Весь день мы провели за столом переговоров, договорились подписать контракт завтра утром и освободились, когда уже было темно.
– А я так мечтала посмотреть город…
– В следующий раз, – мрачно произнес Ваня.
– Ну чего ты такой грустный? Вроде бы они готовы сотрудничать, и завтра ты подпишешь контракт.
– Вроде бы… – повторил он и посмотрел мне в глаза.
Меня как будто обдало кипятком. Сколько злости, сколько ненависти я увидела! Неужели раньше я видела что-то другое? Нет, я не могла ошибиться. Сейчас – не могла.
Может быть, раньше в них и была любовь, может быть, раньше в них и была доброта. Но сейчас я увидела ненависть. Жгучую, как горький красный перец.
Я отпрянула. Ваня отвел взгляд:
– Поехали в гостиницу, – повернулся и направился к выходу.
А я стояла, смотрела на его уверенную походку, и мне хотелось одного: уснуть и проснуться, когда у него будут другие, совсем другие глаза. Добрые. Ласковые. Родные.
Я прислонилась к стене и присела на корточки.
Кололо в груди. Я видела сквозь стеклянные стены офиса, как он остановил желтое такси, сел в него и уехал.
Слезы потекли по лицу, я смахивала их рукой, а они все текли и текли: глупые, бестолковые слезы. Зачем вы вообще нужны, если до вас все равно никому нет дела?
Откуда-то появились силы – я встала и пошла к выходу.
Я остановилась и посмотрела на небо: черное, мрачное, грустное, как моя жизнь. Я подняла руку и остановила такси. В отель.
В вестибюле я назвала свой номер, взяла ключи и, не дожидаясь лифта, побежала на четвертый этаж.
Я прошла в ванную, выпила стакан воды, подошла к окну.
Что-то внутри продолжало тянуть, болеть, но, вспомнив Васькин смех, я улыбнулась: мне есть ради кого жить, в моей жизни есть человек, которого я никогда не предам. А любовь? А любовь сама найдет дорогу.
Чертова игра
Мы жили с ней в одном доме, в одном подъезде: я на втором этаже, она на пятом. Она была из неблагополучной семьи, как у нас любили говорить. Ее отец часто впадал в запои, нигде не работал, и поговаривали, что он связан с криминальным миром; мать тоже была любительницей спиртного, работала дворничихой и мыла подъезды. Ее, как и мать, назвали Светой, но, наверное боясь быть хоть в чем-то похожей на мать, она называла себя Веттой. Друзей в школе у нее не было. Может, из-за родителей, но, скорей всего, она сама не стремилась заводить их.
Ветта была очень красивой. Я бы даже сказал, необыкновенной. Да, я знаю, это определение избито, но это действительно так: белоснежная бархатная кожа, голубые, нет, васильковые глаза, небольшой, немного курносый носик, слегка полноватые губы и темные прямые волосы. Она училась на "отлично", рисовала, была очень опрятной. В школу вместо формы носила короткую синюю юбку и мужскую рубашку. Девчонки-одноклассницы побаивались ее, а она держалась холодно как с ними, так и с мальчишками. Я знаю, что несколько девчонок пытались склеить с ней дружбу, но она все "Выходи вечером во двор" пресекала фразой: "Я занята". А мальчишкам вообще не давала поводов просто подойти и заговорить.
Первый раз она обратилась ко мне в девятом классе. Мы собирались бежать стометровку, я разминался, она подошла и сказала:
– Если ты прибежишь первым, я сегодня приду к тебе в гости.
Я не знаю, чувствовала ли она, что нравится мне, но стометровку я пробежал первым.
Потом еще около часа я крутился в школе, искал ее, но, так и не найдя, поплелся домой. На ступеньках, рядом с моей дверью, сидела Ветта.
– Ну, сколько можно тебя ждать? Надеюсь, родителей нет дома? – спросила она.
Я помотал головой, открыл ключом дверь и пропустил ее вперед. Она прошла и сразу направилась в спальню родителей. Я пошел за ней, встал в проеме двери и смотрел, как она раздевается.
Она сняла сначала рубашку, оставаясь по пояс голой, но не спешила снимать с себя остальную одежду: подошла к зеркалу, слегка запрокинула голову, обнажив длинную, тонкую шею, расстегнула серебряную цепочку с крестиком, положила на трюмо, взъерошила волосы, стала снимать юбку, потом трусики. Обнаженная, она подошла ко мне, немного склонила голову и спросила:
– Надеюсь, тебя уговаривать не надо?
Пока я мотал головой, давая понять, что уговаривать меня не придется, и быстро снимал с себя одежду, она прогуливалась по спальне, касаясь рукой портьер и стен, как будто никогда этого не видела и хотела узнать, какие они на ощупь. Стесняясь, я нырнул в кровать и накрылся одеялом. Она стояла спиной ко мне и указательным пальцем водила по искусственным цветам, которые пылились в большой хрустальной вазе. Потом повернулась ко мне лицом, подошла к кровати, откинула в сторону одеяло, без смущения оценила все мои выпирающие органы, улыбнулась и стала нежно меня целовать.
Я очень хорошо помню эти ощущения первого сексуального контакта. Когда прелюдия, по ее мнению, была закончена, а я все еще как болван лежал на спине и боялся пошевелиться, она легла рядом и спросила:
– Боишься?
– Нет, – ответил я и лег на нее. – Ты девственница?
Она кивнула.
– Почему ты выбрала меня? – опять поинтересовался я.
– Ты много задаешь вопросов. Займись лучше делом.