Алтайцы, частью вернувшиеся, а частью рассеявшиеся в приграничье, постепенно собирались в новые отряды, разнообразные по своему составу и численности. Для придания системности их действиям на совещании уцелевших офицеров Туземного дивизиона был выбран командующий, которым стал капитан Сатунин, а штабную работу, в сочетании со многими другими обязанностями стал исполнять Елачич.
До начала 1921 года морской офицер Борис Михайлович Елачич фактически командовал всеми белыми партизанскими отрядами на Алтае, получив очередной чин капитана 1-го ранга после гибели их командира капитана Сатунина.
В 1921 году, сознавая невозможность продолжения эффективной партизанской войны против многочисленной группировки советских войск в регионе, Борис Михайлович властью командира распустил остатки повстанческих боевых групп и перебрался в Китай, где проживал некоторое время в Харбине. Там же он и погиб в самом начале 1930-х годов, согласно хроникам происшествий харбинских газет, "при невыясненных обстоятельствах".
Что же касается до его боевого товарища, Николая Владимировича Потолова, то после эвакуации из гавани Посьета в 1922 году в дальнейшем он проживал в Японии. Затем на некоторое время перебрался в Шанхай, где нес бремя воинской службы в британском королевском флоте, на офицерской должности таможенной канонерской лодки флота Его Величества, а выйдя в отставку, ненадолго перебрался в Ревель, откуда при первой оказии поспешил уехать во Францию. Там он и скончался в 1935 году.
Стоит сказать еще несколько слов и о морской роте, как самостоятельном подразделении в рядах сухопутных войск Восточного фронта. Основание этой воинской части было положено приказом № 38 от 21 июня 1918 года адмирала Колчака.
Схема управления ротой была такова: во главе Отряда речных судов стоял начальник со штабом; в подчинении начальнику отряда находились посыльное судно "Сретенск", дивизион сторожевых судов и Отдельная морская рота.
Заведующий речными операциями разработал штаты Отряда речных судов белых войск и представил их на утверждение командующего войсками в полосе отчуждения КВЖД генерала от кавалерии Плешкова, заменившего в начале июля 1918 года тогда еще вице-адмирала Колчака.
Цель создания воинской части из моряков заключалась в борьбе с большевистской речной флотилией в бассейне реки Амур и захват ее базы в Хабаровске.
Флотилия большевиков состояла из двух бронированных канонерок и трех небронированных Амурской речной флотилии под командованием бывшего капитана 1-го ранга Императорского флота Олигви, перешедшего на службу к красным.
12 июня 1918 года белое командование приступило к формированию части, состоявшей из моряков, для использования в сухопутных операциях и получившей наименование Отдельной морской роты.
Рота эта формировалась по традиционным штатам пешей сотни: один ротный командир, четыре взводных, 12 отделенных, фельдфебелей и 160 рядовых.
На службу в роту поступили добровольцы на общих основаниях для всех лиц, поступающих в российские войска в полосе отчуждения КВЖД.
При поступлении в Отдельную морскую роту добровольцы давали подписку, своего рода присягу на верность. На службу принимались офицеры флота и армии, специалисты морского или речного дела или те, кто был просто знаком с этим делом, а также все желающие продолжать службу во флоте и в будущем.
Учитывая характер первой боевой задачи - захват у большевиков одной канонерки внезапным налетом с малых судов, так как никаких других плавучих средств на Сунгари в распоряжении Штаба белых войск не было, - формирование роты шло при соблюдении тщательной секретности.
Необходимость соблюдения условий конфиденциальности, разумеется, замедляло темпы формирования роты, однако слухи о существовании этого таинственного морского отряда каким-то образом просочились в местную прессу.
В газетах далее высказывались взгляды, что Морская рота - это не что иное, как "почетный караул" при Верховном Правителе, и журналистами чины роты именовались "колчаковцами".
В начале июля 1918 года личный состав роты составил 100 человек. Под помещение для роты была отведена одна из казарм, почти без инвентаря, расхищенного самым бесцеремонным образом китайскими войсками, занимавшими соседние казармы.
Следует отметить, что во внутренней жизни и в период боевых походов рота во многих отношениях предоставлялась сама себе, и только неустанная энергия и инициатива заведующего речными операциями и труды его помощников спаяли из роты крепкую боевую единицу.
Канонерки большевистской Амурской флотилии посменно несли сторожевую охранную службу на Амуре, против устья реки Сунгари.
Первоначальная задача, поставленная командованием Морской роте, заключалась в захвате большевистской канонерки "Сретенск" с дальнейшей целью выхода на ней в Амур. Там на амурских просторах и должна была продолжиться дальнейшая борьба с остальными судами флотилии.
14 июля 1918 года на рассвете, выслав паровые катера вперед, рота выступила в поход из Харбина вниз по Сунгари на пароходе "Восьмой" КВЖД под личным командованием заведующего речными операциями. Переход в 700 верст был сделан за двое суток.
Прибыв в местечко Тузаки в 12 верстах выше Лахасу-су, выяснилось, что большевистская канонерка ушла накануне в Хабаровск, и, следовательно, сам объект замышлявшейся операции исчез.
16 июля на рассвете паровые катера "Рыболов" под командой старшего лейтенанта Сибирской флотилии Бориса Николаевича Рыбалтовского и "Талисман" под командой старшего лейтенанта Николая Сергеевича Харина, с 30 вооруженными чинами Морской роты на палубе, вышли боковым рукавом на Амур и внезапно атаковали "Сретенск", пристав к его борту.
После первых же выстрелов большевики бежали по сходням на берег. Усилиями 30 человек были захвачены пароход "Сретенек" с двумя баржами, таможенной брандвахтой и моторной шхуной "Де-Кастри" на буксире, "Сретенск" снялся с якоря и после переговоров с китайцами приведен в Лахасу-су.
На пароходе и баржах было взято в плен около 20 большевиков и захвачено 25 винтовок с патронами. После жестких переговоров с китайцами, так как начальник гарнизона в Лахасу-су не хотел пропускать захваченные белыми суда, 18 июля караван снялся с якоря и вышел по реке в Харбин, куда благополучно прибыл через шесть дней.
За проведенную операцию и захват у большевиков имущества более чем на миллион рублей по ценам того времени командование произвело отличившегося при захвате старшего лейтенанта Безуара в капитаны 2-го ранга и поощрило других участников набега.
В начале сентября 1918 года стало известно о падении советской власти в Хабаровске. 8 сентября заведующий речными операциями на посыльном судне "Сретенск" вышел в устье Сунгари.
По приходу в Лахасу-су моряки выяснили, что советская канонерка покинула свой пост на Амуре и ушла в Хабаровск - забрать спасавшихся бегством советских чиновников и документы штаба городского гарнизона.
Когда 21 сентября "Сретенск" с баржой пришел на базу и вошел в затон, на борт его поднялись три японских офицера, расспросивших о целях прихода и предложивших старшему лейтенанту Николаю Сергеевичу Харину отправиться в Хабаровск в штаб командующего союзными войсками генерала Оой.
Там между старшим лейтенантом Соловьевым и чинами штаба командования состоялись переговоры об условиях пребывания русского военного корабля с вооруженным отрядом на борту возле расположения японских войск.
Переговоры к положительным результатам не привели, и японцы в ультимативной форме предложили старшему лейтенанту Алексею Васильевичу Соловьёву покинуть базу. Не желая вступать в вооруженное столкновение с японцами, Соловьев отдал приказ выйти "Сретенску" из затона и встать на якорь перед городом.
В условиях полного контроля всей области японцами Отдельная морская рота не могла выполнять боевые задачи и фактически самораспустилась.
Ее чины вошли в состав других частей и подразделений Восточного фронта.
Алексей Васильевич Соловьев в мае 1921 года оказался в составе десантного белого отряда, освободившего Владивосток от большевиков, а после недолгое время даже возглавлял Сибирскую флотилию, дослужившись до чина капитана 1-го ранга.
После падения белой власти в Приморье он активно участвовал в эвакуации войск атамана Семёнова, будучи командиром 3-го дивизиона Сибирской флотилии.
На вспомогательном крейсере "Лейтенант Дыдымов" Соловьев прошел часть пути в героическом походе эскадры адмирала Старка, вывезшей русских людей и часть войск с Дальнего Востока в 1922 году, и в декабре трагически погиб вместе со своим крейсером и командой во время шторма в Восточно-Китайском море.
Необычная, трагическая судьба, но у кого в те годы из русских моряков она была иной?
Глава семнадцатая
Между Германией и Антантой
Возникший на юге России вследствие затягивающейся Гражданской войны хаос радовал германское оккупационное командование и "союзную" Антанту, не стремившихся к политическому равновесию в регионе.
Ибо обе противоборствующие стороны - германцев и Антанту - вполне устраивала дестабилизация русских сил на Черноморском побережье.
Разрушительная работа англо-французских представителей, выражавшаяся прежде всего в препятствовании снабжению оружием и продовольствием по заключенным договорам, существенно подрывала тылы Вооруженных сил Юга России, расходовало людские и материальные ресурсы и в конечном счете неоднократно ставила под угрозу безопасность Белого тыла.
Не добавили спокойствия командованию ВСЮР и ведущиеся сепаратные переговоры малороссийской Рады с германским командованием. Немедленно после заключения между ними договора германские войска начали занимать украинские территории и быстро добрались до Крымского полуострова.
Следствием этого стала вопиющая ситуация на захваченных германцами русских военных базах. 4 мая 1918 года на стоявших на рейде в Севастопольской бухте судах, взвились германские флаги. Впрочем, оставаясь на севастопольском рейде, команды ряда судов подняли на них Андреевские флаги в знак протеста против притязаний германцев на русский флот.
Вся 2-я бригада линейных кораблей под командованием вице-адмирала Андрея Георгиевича Покровского, несколько подводных лодок и быстроходных катеров, оказались во власти германцев при попустительстве "независимых" малороссийских политиков.
Сам Андрей Георгиевич Покровский, бывший до того начальником обороны северо-западной части Черного моря, не раздумывая, принял предложение поступить на службу в провозглашенный "гетманский флот".
Желание Покровского весной 1918 года оказаться вне жесткого политического конфликта между Германией, большевиками и "самостийными" правительствами Южной России, заставило сделать его выбор в пользу службы гетману Скоропадскому.
Однако переход адмирала в "нейтральное" положение не утихомирил страсти. Прибывший в Новороссийск большевистский представитель Морского комиссариата Федор Раскольников был настроен решительно: Черноморский флот в акватории Черного моря является собственностью большевиков, и если германцы будут настаивать на передаче им судов, то большевики не остановятся перед затоплением флота.
Противодействовать Раскольникову было некому. Адмирал Покровский "умыл руки". Старшие офицеры флота негодовали. Сама мысль о передаче флота германцам, равно как и его потопление, казалась им верхом кощунства. Раскольников, связанный обязательствами, если и не горел желанием отдавать флот противнику, но отказаться от плана уничтожения кораблей не желал. Зная настроения в среде морских офицеров, он опасался усиления Белого движения на море. Кроме того, ему был хорошо памятен увод адмиралом Щастным флота из-под носа у германцев в Кронштадт в марте того же года.
Идею о затоплении флота поддерживал и либеральный командир миноносца "Керчь" старший лейтенант Владимир Андреевич Кукель. Он настойчиво проводил перед большевистскими представителями мысль о том, что флот стоит погубить в пику германцам, накануне истечения их ультиматума о возврате кораблей.
Кукелю возражал командующий Черноморским флотом капитан 1-го ранга Александр Иванович Тихменев. Тихменев ссылался на боевое настроение команд, их готовности предпринять длительный морской переход для спасения чести русского флота. Считая идеи о затоплении флота гибельными, Тихменев Александр Иванович не стал дожидаться гибели всего флота и в ночь на 18 июня увел в Севастополь дредноут "Император Александр III", миноносцы "Жуткий", "Дерзкий", "Беспокойный", "Жаркий", "Поспешный" и транспорт "Троян". Утром хватившиеся исчезнувших кораблей Раскольников и его новый помощник старший лейтенант Кукель отдали приказ в срочном порядке начать топить корабли Черноморского флота, остававшиеся на рейде. На дно пошел дредноут "Императрица Екатерина II". Его судьбу разделили и восемь эсминцев - "Капитан-лейтенант Баранов", "Керчь", "Сметливый", "Стремительный", "Фидониси", "Гаджи-бей", "Пронзительный", "Калиакрия" и "Лейтенант Шестаков".
Узнав об этом, адмирал Покровский испытал противоречивые чувства. С одной стороны, он восхищался подвигом Тихменева, с другой стороны, понимал, насколько рискованным был этот шаг и к каким жертвам он мог привести, замешкайся Тихменев с отбытием. Видимо, испытывая чувство неловкости за свой поступок, он все же нашел в себе силы впоследствии вернуться на службу во ВСЮР, где вместе с рядом морских офицеров бывшего Балтийского флота разрабатывал план десантной операции по захвату Петрограда со стороны Финского залива.
После падения гетманской власти на Украине и установления там большевистской диктатуры Покровского арестовали, но ему чудом удалось бежать из-под ареста и оказаться вскоре в Болгарии. Именно с её территории начались его дальние странствия сначала по государствам Западной Европы, а потом и по Северной Африке, приведя его в конце концов в Каир. Там адмирал и прожил остаток своей жизни в кругу своей семьи.
Оттуда Покровский порой направлял даже свои статьи по теории боевых действий на море в редакцию парижского "Морского журнала".
…В августе 1918 года Добровольческая армия заняла Новороссийск, и её командование приняло решение о воссоздании русского флота. Комендантом порта был назначен уже знаменитый капитан 2-го ранга Потемкин, который сразу же начал собирать под своим началом лучших офицеров императорского флота, различными путями пробравшихся на Юг России.
Среди тех, кого он смог сразу же привлечь к работе, оказались много офицеров Балтийского флота, а также тех, кто начинал борьбу с большевиками на судах Донской флотилии. Единство среди морских офицеров отсутствовало - часть служивших в Севастополе или прибывших туда на кораблях под руководством Тихменева предпочитали под разными предлогами не участвовать в Белой борьбе, открыто игнорируя призыв Потемкина вернуться в Новороссийск и встать в ряды Белого флота.
В конце ноября 1918 года на смену германцам, вынужденным оставить территорию Украины из-за разгоревшихся революционных событий в Германии, прибыли англичане и французы, "союзники" России по Великой войне. Однако радость Белых моряков оказалась преждевременной. Британское командование потребовало поднять свои военные флаги и отправило на русские корабли свои команды.
Глава восемнадцатая
Обстоятельства и герои
Присутствие "союзников" по Антанте в территориальных водах юго-запада России не оправдало надежд добровольческого командования на получение эффективной и полномасштабной помощи в реорганизации национального флота русского сопротивления.
Наоборот, вмешательство или бездействие в иных ситуациях британцев и французов лишь мешало усилиям командования добровольческим флотом по формированию военно-морских соединений на Черном и Азовском морях.
Союзникам претила сама мысль о том, что в зоне их стратегических интересов может возникнуть независимая российская военная сила, которая сможет когда-либо повлиять на их планы контроля над акваториями южных морей бывшей Российской империи.
Особенную щепетильность здесь проявлял британский парламент, отдавший приказания морским силам его величества бдительно предупреждать попытки русских возродить флот в "непосредственной близости" от тщательно оберегаемой монополии на контроль Босфора и Дарданелл.
Вскоре после прибытия союзников в Севастополь они не только подняли свои флаги на всех исправных русских миноносцах, таким образом де-факто зачисляя их в состав британской эскадры, но и физически захватили некоторые корабли. Миноносцы "Дерзкий" и "Счастливый" были захвачены британцами, а эсминцы "Беспокойный" и "Капитан Сакен" перешли к французам.
Вскоре французские флаги взвились и над миноносцами и "Р-1" и "Р-2". И даже итальянцы подняли свой флаг на эсминце "Зоркий", а представители греческого военного контингента умудрились получить в свое распоряжение миноносец "Звонкий".
Склады севастопольского порта буквально подверглись разграблению командами кораблей всех наций-союзников. Иностранные матросы проворно тащили оттуда без всякого разрешения все, что находили для себя полезным, особенно отличились греческие моряки с броненосца "Лемнос", не брезговавшие тащить с русских военных складов буквально все, что подвертывалось им под руку.
В отсутствие юридического правопреемника Российской империи, не связанные договорами с правительством Ленина и Троцкого, представители стран Антанты спешили погреть руки в обстановке возникшего хаоса и разделить между собой все исправные российские суда.
В сознании западных политиков твердо укоренилось справедливое убеждение, что военная власть на Юге республиканской России, ведущая борьбу с большевиками, не обладала не только международным признанием своей легитимности, но и не имела достаточно сил, чтобы противостоять этому произволу на море.
После захвата кораблей Черноморского флота в морской штаб ВСЮР пришла депеша, предписывающая всем русским судам покинуть Севастополь и двигаться под британскими флагами в турецкий порт Измир.
Растерянные командиры и команды русских судов были вынуждены подчиниться, ибо приказ исходил от объединенного командования союзных армий.
Иные верные союзническому долгу командиры даже отдали приказ лечь на курс и держать путь в турецкие воды. В то время как на другой морской базе Белого флота, в Новороссийске, под защитой сухопутных войск Вооруженных сил Юга России, в портовых доках продолжалась работа по ремонту кораблей, а в Морском штабе ВСЮР - мобилизации офицерских кадров для Белого флота.
Первые попытки формирования национальных военно-морских сил в содружестве с Добровольческой армией были предприняты 25 июля 1918 года при занятии Ейска кубанскими казаками под командованием профессионального авиатора, в то время командовавшего кубанцами генерал-лейтенанта Виктора Леонидовича Покровского.
В порту казаки обнаружили неисправное судно "Ястреб", принадлежавший некогда российской пограничной страже, а также еще несколько катеров и малых буксиров, брошенных командами.
Назначенный Кубанским правительством начальником порта капитан 2-го ранга Григорий Федотович Дудкин, не раздумывая, взялся за дело восстановления портовых сооружений и ремонт судов.
Дело это было знакомо ему не понаслышке: до октябрьских событий 1917 года Дудкин был постоянным членом Комиссии по наблюдению за постройкой кораблей в Черном море по подводной части.
Он лично инспектировал ход работ по постройке новых подводных лодок на верфи в Николаеве.