Она улеглась было спать, но внезапно все вокруг показалась ей настолько грязным, что Кристина встала, поменяла постельное белье и, переодевшись в полупрозрачную ночную рубашку, едва прикрывающую колени, растянулась на кровати, завернувшись в плед.
И тут на нее снова навалилась враждебная тишина, которая с каждой минутой все больше нагоняла страх. Она попыталась прислушаться к уличным шумам, но теперь, как назло, за окном было тихо.
Прошел час, другой, третий, четвертый... Сна не было ни в одном глазу. Более того, ей так захотелось дружеского участия, ощущения присутствия рядом живого человека, что Кристина резко откинула одеяло и уселась на кровати.
Было невероятно страшно оставаться одной дома, но еще больше пугала мысль о том, что она собирается сделать. Сможет ли она прямо сейчас совершить самый безрассудный поступок в своей жизни?
Кристина задумалась, оценивая свои силы и степень бесшабашности выдуманного ею плана. Тихо тикали стоящие у стены напольные часы. Она бы еще долго взвешивала все "за" и "против", если бы в ход ее мыслей не вмешалось само Провидение: внезапно ей показалось, что за легкими оконными шторами, словно в плохом хорроре, показалось чье-то бледное лицо. И тогда, беззвучно заорав от ужаса, она опрометью кинулась из комнаты.
По дороге прихватив халат, Кристина выскочила в коридор, зажгла свет и, сорвав с вешалки сумку, начала судорожно рыться в ее содержимом. Не найдя того, что нужно, она бросилась к столику, около которого задержался недавний гость, и быстро обшарила его взглядом. Вот он, знакомый ключик! И здесь Алан сделал все, как она хотела! Только почему ее не радует такое послушание, а хочется разорвать этого пай-мальчика на мелкие клочки?
С замирающим сердцем она открыла дверь и шагнула в темноту спящей улицы, сжимая в кулачке ключ.
Никого! Это добрый знак. Ну, с богом!
Пугливо озираясь по сторонам, она пулей пронеслась через улицу и забарабанила в знакомую до мельчайших царапин дверь. Секунды текли одна за другой, а обращенные к ней глазницы окон продолжали оставаться темными и безжизненными.
Сердце Кристины от страха и волнения колотилось так, словно сумасшедший радист выстукивал "мей дей". В любой момент на улице мог показаться запоздалый прохожий, не говоря уже о вездесущей миссис Картрайт, перед которой Кристина испытывала прямо-таки мистический ужас. Это будет конец света, не меньше!
Но небо, видимо, услышало ее мольбу, потому что в прихожей зажегся свет, скрипнула дверь, и на пороге возник заспанный Ален в одних спортивных брюках.
При виде девушки в домашнем халатике, из-под которого торчал край ночной рубашки, он так изумился, что вместо того, чтобы пропустить ее в дом, сам застыл перед ней как истукан.
– Кристи?! Ты что здесь делаешь?
– Алан, я глупая курица, я всегда поступаю не так, как надо. Я больше не могу...
– Да что с тобой? Заходи же скорее! – вспомнил о правилах приличия не на шутку встревожившийся хозяин дома. – Что случилось?
Едва он посторонился, как девушка испуганным зайцем метнулась в прихожую и уставилась на него глазами, полными мольбы.
– Я не могу больше оставаться одна в этом доме! Я просто чувствую, как схожу с ума! Можно, я эту ночь проведу у тебя? Я не буду мешать, честное скаутское слово!
От такого потока слов Алан совсем растерялся. Он смотрел на подругу, одетую только в короткий халатик, из-под которого выглядывала прозрачная ночная рубашка, и не знал, как себя вести в столь щекотливой ситуации. Что ее нельзя в таком состоянии отпускать домой, было ясно, но что означал ее визит? Был ли это жест отчаяния, или она шла именно к нему, а если к нему, то в качестве кого?
Все эти мысли ураганом пронеслись в его мозгу, оставив в душе полный хаос. Понятно было одно: его любимой девушке плохо, и он просто обязан ей помочь. Но после того, как она практически выгнала его из своего дома, что следует сделать, чтобы не ухудшить и без того натянутые отношения?
А в это время Кристина отчаянно вглядывалась в растерянное лицо мужчины, пытаясь в свою очередь понять, что кроется за его молчанием. И вдруг ее пронзила простая и ужасная мысль о том, что, возможно, он в доме не один. Последние два месяца они почти не видели друг друга, и мало ли что могло произойти за это время? Может, его в спальне ждет какая-нибудь скучающая красотка, коих в их заштатном городишке пруд пруди? А она вот так, без предварительного звонка вваливается со своими проблемами, ставя парня в дурацкое положение.
Молчание затягивалось, и, не выдержав пытки сомнением, Кристина, прошептав: "Извини!", скользнула к двери, мечтая как можно быстрее исчезнуть с глаз долой, но Алан успел поймать ее за предплечье и сжать руку так, что она чуть не вскрикнула от боли.
– Подожди, не сердись. Просто все так... неожиданно... Я немного растерян. Давай перейдем в гостиную и спокойно поговорим. Думаю, что нам неплохо было бы немножко выпить.
– Я не пью после известных тебе событий. Хватит с меня одной оплеухи, – потихонечку успокаиваясь, сердито буркнула Кристина, только сейчас сообразившая, что выбрала для визита к мужчине далеко не лучший туалет. – Честно говоря, у меня и без выпивки голова кругом идет.
– Но я же не собираюсь потчевать тебя потом снотворными. Так что давай выпьем по чуть-чуть коньяка. Говорят, что он сосуды в голове расширяет. Может, я хоть тогда соображать начну.
Так, болтая ни о чем, они перешли в небольшую, но уютную гостиную, обставленную в соответствии со вкусом Кристины, принимавшей активное участие в благоустройстве холостяцкой "берлоги", и кредитоспособностью Алана.
Войдя в комнату, молодая женщина привычным взглядом окинула четыре стенных шкафа, набитые книгами, и уютную "тройку" – мягкий диван с двумя креслами напротив, между которыми пристроился журнальный столик. Кроме обилия книг, эту гостиную отличало наличие огромной плазменной панели и камина, на полке которого стояли фотографии в рамочках, большой коралл и на специальной подставочке – самая настоящая "трубка мира", оставшаяся Алану на память о его индейских предках.
Гостеприимный хозяин широким жестом указал нежданной гостье на диван, но Кристина привычно забралась с ногами в кресло, стоявшее рядом с огромной кадкой, в которой радовался жизни почти двухметровый бамбук.
Пока она устраивалась поудобнее, Алан быстро натянул брошенную на спинку стула футболку и, не слушая возражений Кристины, все-таки достал бутылку французского коньяка "Bisquit" и два фужера, в которые плеснул немного влаги цвета темного янтаря.
Протянув один из них девушке, он взял свой в ладони, согревая благородный напиток, и только после этого подчеркнуто спокойно поинтересовался:
– Ну и что все-таки произошло?
– Не знаю, – пожала она плечами, автоматически глотая обжигающий рот напиток, который терпеть не могла. – Просто я после твоего ухода поняла, что начинаю сходить с ума от всяких нехороших мыслей и одиночества. Ты был прав! Мне нужен хоть кто-нибудь, с кем можно поговорить. Я сейчас рада любому собеседнику, будь он хоть Ли Харви Освальд, хоть Дракула.
– Ну спасибо! – усмехнулся Алан, несколько шокированный ее словами. – И на кого из них я похож?
– Извини, – смутилась она. – Я глупость сказала. Совсем плоха... Мне уже начинает мерещиться всякая мистика. Сегодня ночью, лежа в кровати, я посмотрела на окно, и мне показалось, что кто-то стоит за занавеской. Я так заорала, что чуть челюсть не вывихнула.
– Ничего себе, мистика! Интересно, а почему я не слышал никаких криков?
– Так у меня с перепугу голос пропал, понимаешь? Я молча орала на весь город... Я останусь у тебя сегодня, ладно? А в свою спальню еще неделю не войду, хоть режь!
– Да я тебя никуда и не гоню. Я так понимаю, что мы помирились? Ты на меня больше не сердишься?
– Нет, конечно! Разве я могу на тебя злиться? Но ты не ответил на мою просьбу.
– Разве? А мне кажется, что я давным-давно на нее ответил, выдав тебе и Майклу ключи от моего дома. Ты можешь здесь оставаться, сколько пожелаешь. Мой дом – это твой дом. Зачем какие-то разрешения?
Кристина только виновато пожала плечами, словно говоря "Извини, не хотела тебя обидеть". Она бы еще долго сидела вот так, свернувшись в просторном кресле, если бы Алан, пробормотав "Утро вечера мудренее", не полез в шкаф за комплектом белья.
– Я постелю тебе в спальне, а сам переночую здесь, на диване, – смущенно пробормотал он.
– Ни за что! – возмутились незваная гостья, которую и так мучила совесть за беспардонное ночное вторжение. – Я лягу здесь на диване – и точка! А ты иди досматривать свои сны в спальню. Мне здесь будет очень комфортно.
Алан хотел было возразить, что сильно сомневается в том, что на узком диване ей будет лучше, чем на двуспальной постели, но потом решил не начинать очередное препирательство, подумав, что, скорее всего, подруга таким образом хочет обезопасить себя от его возможных домогательств. Что ж, она имеет право этого опасаться, хотя, с другой стороны, он никогда не давал никаких поводов усомниться в своей порядочности.
Пожав плечами, он начал застилать ей диван, и это почему-то произвело на них обоих странное действие, заставив закипеть кровь. В том, что мужчина стелил для нее постель, было столько скрытого эротизма, ощущения предчувствия близости, что сердце Кристины невольно забилось быстрее, и она поспешила опустить глаза, чтобы ее верный рыцарь не заметил в них призывного блеска. Это было какое-то удивительное, забытое ощущение, которое одновременно возбуждало и пугало.
Похоже, что примерно те же чувства обуревали Алана, который и так делал героические усилия, чтобы не смотреть на выглядывающий из-под халата край кружевной ночной рубашки и стройные ножки с узкими щиколотками. Во всяком случае, аккуратно постелив ей на диване, он опустил свои густые длинные ресницы и, пробормотав "Спокойной ночи!", быстро ретировался в направлении спальни.
Кристина дождалась, пока за ним закрылась дверь, и, соскользнув с кресла, забралась в постель, предварительно погасив в комнате свет.
Удивительно, но, чуть не задремав в присутствии Алана, она совершенно проснулась, как только ее голова коснулась подушки. Сначала девушка просто лежала, лениво разглядывая все, что находилось в зоне ее видимости, потом начала считать кроликов и, наконец, стала сама себе мурлыкать колыбельную песню.
Так прошло почти два часа. Все трещины на потолке, изгибы люстры и противоположная стена, вдоль которой выстроились шкафы с книгами, были внимательнейшим образом изучены, пересчитана целая кролиководческая ферма и трижды спета единственная известная Кристине колыбельная "Спи, моя радость, усни!", причем последний раз она попыталась ее переложить на мотив модной в 60-е годы песни "Когда святые маршируют".
Спать не хотелось категорически, особенно после безуспешной борьбы с Моцартом.
Наконец, устав от дуэли с бессонницей, Кристина уселась на импровизированной постели, подперла рукой голову и затосковала. В доме царила гробовая тишина.
Ну вот, подзуживал ее гаденький внутренний голос, я тут мучаюсь бессонницей, а Алан за стеной дрыхнет как сурок. Неужели его совершенно не трогает, что в доме находится посторонний? Вернее, посторонняя? Вернее, старая приятельница, которая, кстати, очень в нем нуждается! Ну сурок да и только! Ну ничего, дорогой, на каждого сурка есть свой День сурка!
Вдохновившись таким образом на неправое дело, она спустила босые ноги на маленький коврик и, не надевая тапочек, зашлепала по паркету в направлении хозяйской спальни.
Ощупью пробираясь по чужому дому, Кристина достигла заветной двери и, взявшись за ручку, замешкалась.
Все в ней – и характер, и воспитание – истошно протестовало против этого поступка, и она стояла в нерешительности, не зная, что делать: плюнуть на миссис Картрайт и войти или не искушать судьбу и попробовать еще раз пересчитать кроликов?
При воспоминании о непреклонной соседке, у Кристины заныло под ложечкой, а рука, которой она секунду назад держалась за дверную ручку, сама собой спряталась за спину. М-да, не получится из нее гетеры, хотя прогресс, безусловно, на лицо. Если бы еще несколько месяцев назад ей кто-нибудь сказал, что она окажется ночью в доме чужого мужчины и станет ломиться в его спальню, она бы долго смеялась над подобной фантастикой.
Если бы ее муж узнал о таком... Впрочем, он уже на небесах, а оттуда все видно, так что бедный Майки, наверно, уже рвет и мечет от злости... Хотя... тут возможны варианты, потому что Майкл очень ценил людей, способных на поступок. Ей даже послышался его голос, прошептавший: "Ну же, Принцесса!", и тогда, тихо нажав на ручку, Кристина беззвучно открыла дверь.
Лунный свет, падающий из окна, прочертил дорожку к постели, но, словно уважая сон ее хозяина, не лег на лицо, а замер на одеяле.
Алан спал, лежа на животе, обняв подушку и повернув голову к окну. Во сне черты его лица смягчились, красиво очерченные губы чуть приоткрылись, обнажая белую полоску зубов, длинные ресницы бросали слабые тени на щеки, скульптурную рельефность которых подчеркивали чуть выступающие скулы. Даже ямочка на подбородке, символизирующая мужественность ее обладателя, сейчас выглядела так по-детски, что Кристине захотелось прижаться к ней губами. Впрочем, она тут же отогнала это дьявольское искушение, хотя и продолжала стоять на месте, словно не могла оторвать взгляд от спящего мужчины. В доме было довольно жарко, и одеяло закрывало его только до талии, оставив открытым хорошо развитый торс. Кристина, любуясь спящим, отметила, что, в отличие от многих других мужчин, он выглядел в таком виде более физически развитым, чем в одежде.
Внезапно Кристина почувствовала, что у нее прошло всякое желание будить этого парня, который и так сделал для нее больше, чем кто-либо на свете, включая Майкла. Эта кощунственная мысль потрясла ее до глубины души. Но ведь Алан действительно часто помогал ей в тех случаях, когда муж занимался своим "адреналином", как он называл поиск приключений на свою голову.
Для Майкла она была любимой Принцессой эльфов, которую надо баловать, как маленькие девочки балуют любимых кукол, наряжая их в фантастически красивые туалеты, катая в колясочке... и убирая в ящик для игрушек, когда появляются более интересные дела.
А Алан просто помогал принести из машины тяжелые пакеты, утешал, когда она сожгла чудесный яблочный пай, который готовила для городского конкурса "Королева выпечки", и заступался за нее перед Майклом, когда тот пытался втравить ее в свои авантюры.
Она бы еще долго предавалась воспоминаниям, если бы Алан не пробормотал что-то во сне, сдвинув брови. С чутьем, присущим людям, привыкшим смотреть в глаза опасности, он сквозь дрему почувствовал присутствие в комнате постороннего.
И тогда, решившись, Кристина поправила спадающую на глаза белокурую прядь волос и, чуть склонившись, положила на его обнаженное плечо горячую ладонь.
Его глаза мгновенно открылись, словно он ждал ее прикосновения. В комнате было все так же тихо, хотя молодой женщине казалось, что было слышно, как грохочет ее сердце.
Не убирая руки, она смотрела ему с глаза, и он тоже молча глядел, казалось, ей в самую душу. Наконец Алан медленно повернулся набок, взял ее ладонь, поднес к губам и начал нежно целовать ее тонкие пальцы.
Это был тот момент, о котором он мечтал уже много лет, как о чем-то несбыточном. Вот она – любимейшая из женщин, стоит перед ним в полупрозрачной рубашке, под которой прорисовываются груди с выступающими сосками. Ее глаза выразительнее любых слов говорят о том, что она хочет с ним близости. Потяни ее за руку, повали на постель – и ты получишь то, что требует твоя мужская сущность.
Он чуть сильнее сжал ее ладонь, и она подалась легко, словно только и ждала этого сигнала.
Но внезапно, среди окутывающего мозг морока желания, он услышал холодный голос рассудка, и почти отбросил ее руку, словно символ искушения.
– Кристи, что ты здесь делаешь? Уходи к себе, пожалуйста!
Не отводя глаз, она отрицательно помотала в ответ головой.
– Кристи, девочка, – проговорил он хрипло, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал бесстрастно. – Ты завтра не простишь меня за эту слабость.
– Пусть, – прошептала она, протягивая к нему руки-лианы, – это будет завтра, а сегодня я не могу быть одна. Если ты меня прогонишь, я умру. Правда-правда!
– Но Майкл, – почти простонал он, хватаясь за последний аргумент и чувствуя, как сводит желанием мышцы. – Мы не можем...
– Майки нас простит. Он сам меня к тебе послал. Я слышала его голос... – еще тише проговорила она, присаживаясь боком к нему на постель и склоняясь к желанным губам.
Из последних сил он попытался отклониться, и тогда она медленно поцеловала его в шею, в то место, где сонная артерия подходит к подбородку.
Такое искушение оказалось слишком сильным для Алана, который, невзирая на свой стоицизм, был все-таки нормальным мужчиной со всеми присущими представителю сильного пола инстинктами.
Обняв Кристину, он перевернулся на спину, и девушка оказалась лежащей на нем. Ее жадный рот все-таки нашел его губы, которые на этот раз ответили со всем жаром долго подавляемого желания. Их поцелуй длился вечность.
Кристина чувствовала, как просыпается его тело, и это ощущение придало ей смелости, о которой она не могла даже помыслить. Оторвавшись от его губ, она скатилась с него на постель и откинула одеяло.
Дева Мария! Народная примета, утверждающая, что по длине пальцев у мужчин можно судить о размерах члена, действительно не обманывает!
Она наклонилась и начала медленно целовать его грудь, опускаясь все ниже, но Алан вдруг остановил ее, прошептав:
– Милая, позволь мне, хорошо?
Она не возражала и послушно отдалась его мягким рукам, позволяя стянуть с себя ночную рубашку, открывшую красивое нерожавшее тело с высокими грудями, устремившими свои соски к жадному мужскому рту.
Но вместо того, чтобы приникнуть к этим холмам страсти, Алан передвинулся к ее ногам, начав целовать пальцы. Это было так возбуждающе, что тело Кристины выгнулось дугой, и, застонав, она стиснула кулаки, зажав в них скомканную простыню.
А Алан медленно поднимался все выше, заставляя сокращаться под его поцелуями все ее тело.
Она уже не могла сдерживаться и громко стонала от желания, призывая его войти в нее.
И он послушался ее зова. Она почти взвыла, выгнувшись дугой, когда он резко проник в нее.
А потом они поднялись на вершину блаженства в теплое марево, когда от желания хочется разорвать тело своего партнера.
Их влажные тела танцевали танец страсти, а разум опускался все глубже и глубже в дебри животных инстинктов, пока не оставил наконец на смятой постели первобытного самца, яростно берущего самку.
Наконец Алан забился в конвульсиях и, застонав, упал на Кристину, почти теряя сознание.
Так они лежали, приходя в себя и восстанавливая дыхание. Это было восхитительно! Даже с Майклом Кристина не испытывала ничего подобного... или, может, уже забыла об этом? Они идеально подошли друг другу, и молодая женщина, всю жизнь имитировавшая оргазм с мужем, который этого даже не замечал, впервые действительно ощутила это состояние.