* * *
Неудивительно, что в столь поздний час дети уже спали. Санни забавно сопела, свернувшись калачиком на кровати, а Виктор уснул в кресле, обнимая книгу. Им тоже сегодня досталось, но их крепкий сон говорил о том, что они справились. Это замечательно, ведь было бы совсем несправедливо по отношению к ним заставлять их переживать из-за гнусности взрослых.
- Предлагаю разделить обязанности: вы укладываете удобнее Санни, а я несу Виктора в его комнату.
Это было более чем разумно, ведь наоборот все равно не получится.
- Хорошо. Только пообещайте, пожалуйста, не засыпать в этом кресле. Боюсь, я не смогу донести Вас до кровати.
Мягкий смех капитана живительной волной прокатился по измученным нервам. Жаль, удалось им насладиться всего минуту, а потом капитан ушел, вынося Виктора. Я тоже поторопилась раздеть и уложить Санни, ведь было еще одно срочное дело, которое непременно нужно было закончить сегодня.
Освещая себе дорогу огарком свечи из детской, я добралась до комнаты, где надежно спрятала документ и забрала из шкафа подарки для детей. Идти назад было немного неприятно из-за еще свежих воспоминаний. Я прошла по всему этажу и спустилась по парадной лестнице, мимо уже убранной бальной залы, прямо к рождественской ели. Шаги заглушал мягкий ковер гостиной, царящий полумрак прибавлял таинственности и волшебства. Два свертка из цветной бумаги, перевязанные лентой, легли на свое место под праздничным деревом. Очень хотелось порадовать и удивить своих воспитанников. Пусть и для них этот праздник начался не самым лучшим образом, но утро просто обязано принести кусочек сказки и торжества.
Положив подарки и отступив от ели, я взглянула на величественное дерево и решилась на то, что не делала с раннего детства. Прикрыв глаза, я мысленно просила дух Рождества исполнить желание детей. Пусть они получат в этой жизни все, о чем мечтается. Пусть каждый день приносит лишь радость и счастье. Они сами не смогли прийти и попросить, я попросила за них. Все пожелания я произносила мысленно, но с такой душевной подачей, что закончив просьбу, устало вздохнула. На свое желание сил не осталось. Но если быть честной, не хватило смелости. Я и так получила больше, чем могла пожелать, и не хочу дразнить судьбу несбыточным.
Еще раз оглядела елку, словно надеялась увидеть на ней подтверждение того, что была услышана, отступила и собралась уходить. Но как выяснилось, ворсистый ковер приглушает не только мои шаги. Всего в нескольких футах от меня стоял капитан и пристально следил за моими действиями. Мне вдруг стало неловко за ребяческий поступок, но я не удержалась и спросила:
- Как думаете, сбудется?
- Иначе и быть не может, - улыбнулся капитан. - Если хотите, можем вместе попросить.
Я невольно улыбнулась: точно как Санни когда-то, и не верится даже, что не родные они.
- Это не совсем мое желание, - призналась я. Олбани слегка нахмурился:
- Почему не свое?
- Понимаете, - замялась я на мгновение. - Если действительно есть кто-то, кто исполняет желания, то не хотелось бы его отвлекать, ведь есть желания действительно важные, необходимые и куда более неотложные. А я уже привыкла сама справляться.
- Хотите сказать, что просьба все же есть?
- Так уж устроены люди, нам все время что-то нужно, - слегка нервничая, я неопределенно махнула рукой, демонстрируя абстрактность и общность высказывания. - Вот Вы же тоже к дереву пришли, значит, хотели о чем-то попросить.
- И да, и нет, - загадочное высказывание повисло в воздухе. Я прикусила губу, чтобы не дай бог, не спросить, что именно он имел в виду.
- Я объясню, - обожаемая мной кривая улыбка появилась на мужских губах. - Я намеревался сегодня загадать желание у рождественской ели, но вовремя понял, что мне уже ничего не нужно. У меня есть все, о чем другие могут только мечтать.
Наверное, это здорово, когда у тебя уже все есть. Вот я, как выяснилось сегодня, много чего хочу. Но далеко не все исполнимо. Например: мне подарили невероятное право, быть опекуном, и я должна была быть счастлива, но поняла, что мне и этого мало; у меня появилась возможность остаться в этом доме рядом с капитаном Олбани, но и тут хотелось бы большего. А чего именно большего, даже думать боялась, вдруг опять покажется мало. Раньше, до встречи с этим мужчиной, я была на редкость непривередлива: довольствовалась тем, что есть, и не мечтала о несбыточном, соблюдала правила и старалась не вмешиваться в дела меня не касающиеся. Но потом появился капитан…
- О чем Вы задумались? - прервал мои мысли Олбани. - У вас очень живая мимика, но если быть честным, я так и не понял: приятные или неприятные мысли бродят у Вас в голове.
- Сама не пойму, - вынуждена была признаться я.
- И конечно, не поделитесь… Тогда позвольте я поделюсь своими, - сделал капитан шаг ближе.
Я заинтересованно приподняла голову, выражая полную готовность внимательно слушать. Но говорить он ничего не собирался. Капитан плавным движением приблизился вплотную, и крепко обняв мое вмиг обмякшее тело, накрыл мои губы своими. Поцелуй был осторожным, ласковым, изучающим. Он словно опасался, что я сорвусь с места и убегу. Но у меня такого и в мыслях не было. Я таяла как весенний снег, вся и без остатка. Терпкий мужской запах смешался с чуть солоноватым привкусом его губ и вскружил голову, как на самых быстрых каруселях. Он отстранился всего на несколько дюймов, чтобы с вопросом взглянуть в мои глаза.
- Что… - едва слышно выдохнула я, не в силах задать вопрос целиком.
- Омела, - также тихо шепнул он мне в ответ.
- Правда? - зачем-то спросила я, хоть мне и было совершенно все равно. Капитан криво улыбнулся, хитро прищурился и честно ответил:
- Нет.
- Хорошо, - и сама потянулась за новым поцелуем. Не знаю, как долго мы простояли под рождественской елью: часы, а может, секунды, но не было у меня мгновений слаще. Свеча давно была отставлена подальше, волосы расплелись, руки легли на мужские плечи, дыхание сбилось.
- Эмми… - выдохнул капитан мне в волосы. Как же давно никто не называл меня так. Последним был отец, и в его устах мое имя звучало строго - Эмма. И только в глубине воспоминаний нежный, женский, давно забытый голос звал меня так же ласково как капитан.
- Нежная моя, - продолжал шептать Олбани, покрывая мое лицо короткими поцелуями.
Я улыбалась под его ласками, счастливая. И не почему-то, а просто счастливая - и точка. Еще один щемящее - нежный поцелуй, переросший в обжигающий глоток страсти и капитан, подхватив меня на руки, понес из гостиной вверх по лестнице. Я обнимала его за плечи и уже не боялась темноты. С ним я была готова идти куда угодно, только бы позвал.
* * *
Ночь была к нам добра - она не торопилась отступать. Пасмурное небо не пропускало солнечный свет в окна спящего дома, не позволяло будить домочадцев. Темнота растворила мир вокруг, и мы были лишь одни на всем свете. Страстные поцелуи, нежные объятия, бережные ласкающие прикосновения. Тихие шорохи, откровенный шепот, вырывавшиеся стоны.
Я доверилась во всем своему капитану и не хотела думать ни о чем. Безоглядно дарила себя, зная, что он не разочарует.
"Эмми" - шептал он, покрывая плечи и грудь поцелуями. "Эмми" - произносил чуть слышно, гладя ладонью изгибы моего тела. "Эмми" - слышала я выдох в чувствительно местечко за ухом.
Его руки и губы были везде. Каждое прикосновение дарило удовольствие. Я плыла с ним по волнам наслаждения.
Первая боль, первый стон блаженства, первый полет на подаренных капитаном крыльях.
Оплетенная бережными сильными руками я лежала в темноте комнаты с раскрытыми глазами и сама не верила в случившееся. Нет, я не жалела об этой ночи, не волновалась о будущем, не боялась смотреть в завтрашний день. Даже если у меня будет только эта ночь, она навсегда останется со мной вот такой: чудесной, волшебной, драгоценной.
Олбани лежал, прижимаясь грудью к моей спине и не прекращая покрывал затылок и плечи короткими поцелуями.
- Скоро утро, - сказала я, наблюдая за тем, как первые, несмелые, с трудом пробившиеся сквозь тучи лучики прокрадываются в спальню.
- Жаль, - чуть хрипло ответил капитан.
Действительно жаль, что все когда-то заканчивается и невозможно поймать минуты, задержать их или вернуть обратно. Имея такую способность, я обязательно спела бы песню этой ночи еще раз, ноту за нотой. Но как однажды сказал мне капитан: "мы имеем то, что имеем".
- С Рождеством, - повернулась я к нему лицом и сама поцеловала мягкие губы.
Я знала, что пора уходить, пока дом не проснулся, но оказалось так трудно покинуть плен его объятий. Еще бы минутку, еще бы часок.
- С Рождеством, - ответил он мне пылким поцелуем, не прощающимся, а обещающим.
Он пропустил мои волосы сквозь пальцы, пригладил как расческой и, взяв один локон, поднес к лицу и втянул воздух.
- Я уже говорил, что мне нравятся Ваши духи?
- Да, - ответила я, и, набравшись смелости, провела рукой по его груди, покрытой короткими вьющимися волосками.
- Я выяснил, что вкус Ваших губ мне нравится гораздо больше.
Доказательства я получила незамедлительно. Он не просто целовал меня, он пил мои выдохи и делился со мной своим вздохом. На этот раз тусклый свет позволил нам не только почувствовать, но и увидеть друг друга. Глаза в глаза, душа в душу.
- Люблю тебя, - не сдержавшись, выдохнула на взлете.
- Моя, - ответный полухрип - полустон.
Теперь уже я, обвив руками и не желая размыкать объятия, лежала на его груди и самозабвенно гладила кончиками пальцев все, до чего могла дотянуться.
- Что это? - вдруг спросил капитан, подхватив шнурок, висевший у меня на шее. - Я еще ночью почувствовал, но не понял.
- Кольцо, - спокойно ответила я, не прерывая своего занятия.
- Оно же обручальное? - вновь спросил он, покрутив золотой ободок.
- Да.
Грудь подо мной напряглась и все тело капитана словно одеревенело.
- А даритель? - ленивое удовлетворение из голоса Олбани пропало бесследно, сменившись вопросительным собственническим тоном.
Я подняла голову и посмотрела в напряженные черные глаза, которые буквально впились в меня в ожидании ответа. Что это? Ревность? Мне даже стало немного приятно от этой мысли, но и своего капитана мучить я была не намерена.
- Это не подарок - это наследство, - пояснила я. - Единственное, что осталось у меня от матери.
В глазах напротив мелькнуло понимание, облегчение и капелька вины.
- Мне пора, - шепнула я, приподнявшись и закутываясь в простыню.
Оглядевшись, я попыталась взглядом разыскать свою одежду.
- Обидел вопросом? - сел в постели капитан.
Я засмотрелась. Непривычно для Лондона: загорелые тело, рельефные литые мышцы, слегка растрепанные черные волосы. Нереально привлекательный. Удивительно, что такой мужчина обратил внимание на серую мышку как я.
- Нет, - искренне улыбнулась я, вспомнив ту ревность, что так меня порадовала.
- Просто не верится, что никто не украл такое сокровище, до того как я нашел.
Я на миг застыла, пораженная его словами. Смущение и радость боролись между собой. Олбани подвинулся ближе, обнял за плечи и, откинув волосы чуть в сторону, устроил подбородок на моем плече.
- Однажды Вы уже сбежали от ответа, но сейчас я не позволю, - объятия стали крепче. - Так почему Вы не вышли замуж?
- Это старая история.
У меня не было чувства вины за поступки других людей, но до сих пор было очень неприятно. Говорить об этом не хотелось, вдаваться в подробности тем более.
- И все же, - решил настоять капитан.
Я тяжело вздохнула и, слегка откинувшись на грудь капитана, постаралась как можно более коротко ответить.
- Единственным претендентом на мою руку был молодой человек, у которого имелся давний договор с моим отцом. Не могу сказать, что такая ситуация была приятна хоть одному из нас. После смерти отца соблюдать эту нелепую договоренность я сочла не обязательной. Надо сказать, что мое решение стало огромным облегчением и для несостоявшегося жениха тоже.
Вложив всю историю в несколько предложений и выговорив ее на одном дыхании, я почувствовала, что уже не переживаю из-за этого. Вдруг даже подумалось о том, что мне повезло, что моя жизнь сложилась именно так, что я нашла капитана, Санни и Виктора.
- Его ошибка - моя удача, - пробормотал капитан мне в шею.
- Что?
- Говорю, пора собираться на завтрак. И не вздумайте убегать, я иду с Вами.
И он действительно быстро собрался сам и, невзирая на мою жуткую стыдливость, помог одеться мне. Я краснела, возмущенно сопела, но пришлось подчиниться и принять его помощь. А дальше мы вели себя как дети, стараясь тайком пробраться к моей комнате, где я могла бы переодеться и привести себя в порядок: прятались за шторами от случайно проходящей мимо служанки, выглядывали из-за угла, проверяя свободен ли путь, целовались в нише, куда капитану удалось меня затащить. Все это было странно, необычно, неприлично, но подарило невероятное счастье.
* * *
Немногим позже мы спустились по центральной лестнице в гостиную. Я время от времени заливалась румянцем, стоило только кому-нибудь посмотреть в нашу сторону. Мне казалось, что у меня на лице крупными буквами написано, что я провела эту ночь с хозяином дома. Стыдно мне не было, мне было замечательно, но очень волнительно.
- Мисс Блю, если вы еще раз так соблазнительно прикусите губку, клянусь, мы вернемся в мою спальню, - шепнул капитан, вызвав пламенную волну краски не только на щеки, но и кажется на все тело.
- Капитан, - постаралась я призвать к порядку Олбани.
- М - м- м, мне нравится, как это звучит из Ваших уст, - промурлыкал мужчина будто огромный кот.
В результате, поняв, что в этой словесной дуэли мне не выиграть, я прибавила шагу, стараясь увеличить расстояние межу нами, чтобы капитан больше не мог наговаривать мне на ухо непристойности.
В дверях я застыла, увидев двух детей, сидящих под самой елкой и о чем-то тихо переговаривающихся. Я не собиралась подслушивать и вообще была уверена, что они должны были услышать приближение посторонних, но они похоже были настолько увлечены, что не обратили внимания на шум открывшейся двери.
- Думаешь, получится? - Санни в волнении трепала елочную лапу, обрывая иголки, и мяла бумажные игрушки.
- Обязательно, - заверил ее Виктор.
Эйфория последних часов схлынула. Стало больно от мысли, что дети так и ждут маму, которая не придет. Очередное желание не сбудется, и со временем они перестанут верить в чудеса. И что уж греха таить: ревность тоже показала свой уродливый лик. Я не имела права ни на что претендовать, но так хотелось иметь хоть частичку детской преданности, с которой они ждут ту, что не вернется.
- А покажи еще раз, - потянула девочка брата за рукав.
Виктор отклонился в сторону и переставил маленькую коробочку чуть в сторону от сестры, оберегая.
- Санни, перестань, я уже два раза показывал.
Мальчик подобрался и совсем по-отцовски нахмурил брови, демонстрируя непоколебимую решимость.
- Ну, пожалуйста, - с непривычной для нее ноющей ноткой заканючила малышка.
- Лучше давай еще бумажных птичек с желанием запустим, а то следующее Рождество будет только через год.
Он явно схитрил, но девочка воодушевилась тем, что может внести свой вклад в чудо, и с поистине детским рвением принялась за дело.
- А папа тоже загадал? - никак не удавалось усидеть на месте девочке.
- Конечно. Он же сказал, что если мы все захотим, то все получится.
- Хорошо бы, - вздохнула Санни.
Возня под елкой продолжилась, а я все меньше понимала, о чем говорят дети. Со спины подошел капитан и, слегка приобняв, положил подбородок на мое плечо.
- Что тут? - тихо спросил он.
- Не знаю, - так же шепотом расстроено ответила я.
- Откуда грусть? - насторожился мужчина, сжимая руки чуть крепче.
- Наверное, я слишком привыкла быть в курсе того, что они задумали, - призналась я, а потом очень осторожно, но уверенно высвободилась из мужских рук, опасаясь, что нас могут увидеть.
Если быть честной перед самой собой, то его прикосновения мне безумно нравились, но выглядеть испорченной в глазах домочадцев не хотелось, а уж тем более в глазах детей.
Олбани наградил меня хмурым взглядом и поджал губы, словно я его обидела своим поступком. Быстро оглядевшись и убедившись, что никого рядом нет, я примирительно коротко поцеловала капитана в щеку, а потом вновь покраснела, смутившись собственной смелости.
- Ладно, так и быть, - кривая усмешка появилась на губах капитана. - Пока…
Не став договаривать, он обошел меня и отправился в гостиную к детям. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
Впервые за все время я никак не могла заставить себя поднять глаза на детей, которые обнаружив, что уже не одни, покинули свое место под елкой. Я тянула время как могла: осматривала елку, подарки под нею, сервировку стола к завтраку, поправляла платье и легкий шарфик, прятавший синяк на шее.
- С Рождеством?! - удивительно, как Санни удалось произнести это поздравление с вопросительной интонацией?
Неуверенный тонкий голос резанул по сердцу лезвием. Она ж наверняка напугана после вчерашнего, а тут я еще молчу и глаза прячу. Все мои переживания - это мои проблемы, и нельзя, чтобы дети страдали от этого.
Я посмотрела на малышку, которая теребила в пальцах недавно созданную ею бумажную птичку и взглядом о чем-то безмолвно просила.
- С Рождеством, милая, - как можно более мягко и радостно улыбнулась я.
Ее личико просияло облегчением и счастьем предвкушения, слегка насторожившим меня. А потом она вновь нетерпеливо потянула брата за рукав, словно подталкивая и поторапливая.
Виктор же все это время вопросительно смотрел на отца и как будто ждал то ли подсказки, то ли разрешения. Он прятал руки за спиной и периодически искоса поглядывал на меня.
Я совсем растерялась и, как и мальчик, стала поглядывать на капитана в надежде, что хоть он сможет как-то объяснить столь загадочное поведение детей. Выдержав театральную паузу, Олбани торжественно кивнул Виктору, а сам отошел за спины детей, словно присоединяясь к ним во всем, что они скажут или сделают. Санни, непривычно возбужденная, забралась на руки к отцу и крепко его обняла в поисках поддержки и успокоения.
- Мисс Блю, - сделал шаг вперед Виктор. - Сегодня в рождественское утро сбываются самые заветные мечты и желания.
Мальчик сильно нервничал и переминался с ноги на ногу, но взгляда не отводил и произносил свою речь так, как будто готовил ее с особой тщательностью и не раз репетировал.
- Но если несколько человек пожелает одно и то же - это желание должно сбыться непременно, - уверенно сказал он, словно и не хотел думать, что может быть иначе. - Мы так и сделали. Я, папа и Санни загадали желание и очень хотим, чтобы оно сбылось.
Я все больше запутывалась в мыслях и чувствах. Я знала, о чем мечтали дети, но как-то в эту картину не вписывалось пожелание капитана, ведь он сам настоял на разводе и утверждал, что не ждет бывшую миссис Олбани назад. Еще меньше я понимала, почему они говорят об этом мне, тем более в таком ключе, словно от меня зависит исполнение рождественского чуда.