* * *
Никакой обеспокоенности, сказал он себе, прислушиваясь к мягким звукам шагов Кэссиди по устланному коврами коридору. Ни тени сомнения, ни задней мысли.
Опершись о дверной косяк своей спальни, он, почти не переставая, думал о её босых ногах. Ему даже в голову не приходило, что босые женские ноги могут настолько возбуждать. Впрочем, в Кэссиди Роурки его возбуждало все: от гордой копны волос до пышного тела, от огромных… глаз до невинного, как у ребенка, лица. Словно ангел с полотна Боттичелли, она даже не подозревала о смятении, поселившемся в его душе после встречи с ней. Еще никогда в жизни Ричард Тьернан настолько ни вожделел женщину.
Новые ощущения заставили его призадуматься. В последнее время Тьернан привык к мысли, что у него никогда больше не проснется интерес к противоположному полу. Впрочем, это было даже к лучшему, учитывая, что последние месяцы жизни ему предстояло провести в сугубо мужской компании.
В первый же раз, увидев фотографию на захламленном столе Шона, Тьернан почувствовал, что его словно ударили под дых. Чувства и желания, с которыми он боролся вот уже больше года, всколыхнулись в его душе с новой, неведомой прежде силой. Нечто неуловимое в лице Кэссиди, в её прическе, в разлете её бровей, в разрезе глаз, в упрямой линии рта, в едва наметившейся улыбке растревожило его сердце, пробило броню в том самом месте, где он уже давно считал себя неуязвимым.
И тем не менее Тьернан всерьез вознамерился воспользоваться ею. Если понадобится - даже принести в жертву во имя своих нужд. Ничто при этом, ни будущее, ни благополучие Кэссиди, его нисколько не волновало. Да, верно, её фотография, несущая свет, попалась ему на глаза в самую сложную и трудную пору его жизни, но все же, если понадобится, он без малейших колебаний положит её на жертвенный алтарь. Ничто не заставит его отступить от намеченной цели.
Однако сегодня утром фотография Кэссиди исчезла со стола Шона. Пока счастливое семейство пировало в русском ресторане, Тьернан воспользовался предоставившейся возможностью и, обыскав кабинет Шона, в конце концов обнаружил пропавшую фотографию на самом дне ящика комода, под кучей вязаных носков. Ричард забрал её и спрятал среди собственной одежды. Из случившегося он заключил, что по какой-то, ведомой лишь ему самому причине, Шон не хотел показывать Кэссиди, что держит её обрамленную фотографию на своем письменном столе.
Подойдя к шкафу, Тьернан вынул фотографию и задумчиво уставился в затуманенные глаза Кэссиди Рурк. Фотография и без того притягивала его словно колдовскими чарами, но теперь, когда Тьернан увидел Кэссиди воочию, эта притягательная сила приобрела для него новую, ещё более весомую значимость. Ричард Тьернан был не из тех людей, которые верят в случайные совпадения. Нет, Кэссиди проникла в его жизнь отнюдь не случайно. Кэссиди Рурк была уготована в ней особая роль и, хотела она того или нет, но Тьернан, не взирая на последствия, твердо собирался ею воспользоваться.
* * *
Щекочущий ноздри аромат жареного кофе и бекона с яичницей приманил Кэссиди на кухню. Мало того, что полуденное солнце теперь заливало кухню ярким светом, так Кэссиди поджидал там приятный сюрприз.
- Бриджит! - радостно закричала она, обнимая женщину, которая нянчила её с самого детства.
Не менее обрадовавшаяся встрече, Бриджит в свою очередь со смехом сграбастала её в крепкие объятия. Пахло от неё неподражаемой смесью кофе и мыла, перемешанных с ванилью - этот удивительный запах сопровождал её везде и повсюду, и Кэссиди впервые со времени приезда в Нью-Йорк почувствовала себя в своей тарелке.
- А где же мне, по-твоему, ещё быть, мисси? - с напускной строгостью спросила Бриджит. - Не думаешь же ты, что, уйдя на покой, я превращусь в старуху, которая только и способна, что день-деньской просиживать на заднице и пялиться в ящик? Нет, дорогуша, если я честно вкалывала все свои семьдесят шесть лет, то и теперь останавливаться не собираюсь. Нет, пока твой папаша задает всем перцу, а от твоей красотки-мачехи толку что с козла молока, я ещё тут пригожусь.
Мабри, уютно пристроившаяся возле кухонного стол, мило улыбнулась; было видно, что беззлобное ворчание старушки ничуть её не обижает.
- К сожалению, - сказала она, - Бриджит приходит к нам уже не так часто, как прежде, однако сегодня, услышав о твоем приезде, она прилетела как на крыльях.
- Ну ещё бы, - фыркнула Бриджит. - В противном случае вы бы тут мою кровинушку с голоду уморили! - Взяв Кэссиди за руку, она придирчиво осмотрела её со всех сторон. - Кажется, ты и так уже исхудала.
- Твоими устами бы да мед пить! - вздохнула Кэссиди. - Только ты меня понимаешь. Слушай, Бриджит, ты бы лучше Шону сказала, что я совсем отощала. Хорошо? А то ему, наоборот, кажется, что я превращаюсь в плюшку.
- Фи, мужчины! - презрительно скривились Бриджит. - Надеюсь, ты не собираешься обращать внимание на слова человека, который женат уже в пятый раз?
Мабри мило улыбнулась.
- Ничего, зато с пятого раза он наконец угадал! - промолвила она. Да, Бриджит?
- Наверное, - ворчливо отозвалась старая служанка. Она не привыкла скрывать свои мысли - святая простота. - Зато уж первые две были настоящие ведьмы! - А как поживает твоя мамаша, Кэсс? По-прежнему пьет, как сапожник?
Кэссиди отхлебнула кофе, который разлила по чашкам Мабри.
- Ты же знаешь мамочку, Бриджит. Она все та же. Между прочим, просила тебе привет передать.
- Ну да! - снова фыркнула Бриджит, возвращаясь к плите. Бекон весело шипел и потрескивал на огромной чугунной сковороде, которая, насколько помнила Кэссиди, была среди утвари Шона едва ли не от царя Гороха. - Она ведь так и не простила мне, что я решила остаться у твоего отца.
Кэссиди с наслаждением пригубила ароматный кофе. Сама-то она дома в лучшем случае готовила себе чашку растворимого кофе перед тем, как убежать на работу, поэтому успела почти забыть вкус настоящего кофе свежего помола.
- По-моему, моим родителям было куда важнее сохранить опекунство над тобой, нежели над нами с Колином, - со вздохом сказала она.
- Не исключено, - усмехнулась старая служанка. - У них вечно все шиворот-навыворот получалось. А ты до сих пор любишь яичницу-глазунью?
- Я вообще все жареное обожаю, - с сокрушенным видом призналась Кэссиди.
- Ну что ж, по крайней мере, мне теперь будет, для кого готовить, радостно крякнула Бриджит. - А то Мабри ест как птенчик, а папаша твой в последнее время что-то чересчур разборчивый стал. Жуткий привереда! А вот Ричард… - Бриджит закатила глаза. - Этого мужчину соблазнить попросту невозможно! Кэсси, крупиночка моя, тут уж я на тебя рассчитываю.
Кэссиди села и прихлебнула кофе. Старательно отводя глаза от преисполненного любопытства взгляда Мабри, она простодушно спросила:
- В каком смысле?
- Он ничего не жрет! - с присущей ей прямотой рубанула Бриджит.
- Это его дело, - пожала плечами Кэссиди.
Бриджит повернулась к ней и подбоченилась.
- Нет уж, мисси, позволь тут мне судить, - веско сказала она. - Я его весьма неплохо изучила. Он, между прочим, хороший человек - так вот!
Кэссиди чуть не поперхнулась. Посмотрев на старую служанку округлившимися глазами, она спросила:
- Может, мы с тобой о разных людях говорим? Я имела в виду Ричарда Тьернана, человека, осужденного и приговоренного к смерти за зверское убийство своей беременной жены. Человека, которого подозревают в убийстве собственных детей. Это его ты называешь хорошим?
- В газетах чего только ни напишут! - презрительно фыркнула Бриджит. Нечего читать всякую ерунду.
- Это "Нью-Йорк Таймс" - ерунда? - вскипела Кэссиди.
- Да, ерунда на постном масле, - отрезала служанка.
Кэссиди, не находя слов, только помотала головой.
- Правда вовсе не обязательно должна лежать на поверхности, промолвила Бриджит.
- Это он сам тебе сказал, да? - язвительно осведомилась Кэссиди.
- На тот случай, если ты этого не заметила, Бриджит, - вмешалась Мабри (говорила она как всегда спокойно и рассудительно), Кэссиди не слишком симпатизирует Тьернану. Ни о какой любви с первого взгляда тут не может быть и речи. Вдобавок она невысокого мнения о том, что затеял Шон.
- Мое мнение в данном случае никого не интересует, - горько промолвила Кэссиди.
- Нет, - покачала головой Мабри. - Это вовсе не так.
- Кэсс! - послышался громовой рев Шона в коридоре.
- Ой, он уже встал? - Кэссиди попыталась не выдавать охватившего её волнения.
- В последнее время он спит совсем мало, - ответила Мабри. - Они тебя ждут.
"Они". Еще одно из этих слов, вроде "нам". Они её ждали. Ее отец на пару с Ричардом Тьернаном. Отвертеться от встречи ей уже не удастся. Впрочем, делать этого и не стоит - ведь тогда будет только хуже, и холодные пальцы страха, пока сжимавшие ей живот, стиснут её горло. Вдобавок Бриджит с Мабри разглядывали её в упор, и Кэссиди меньше всего на свете хотелось, чтобы они заметили, как она боится Ричарда Тьернана. При одной лишь мысли о нем по спине Кэссиди начинали бежать мурашки.
Она встала, заставив себя улыбнуться.
- Что ж, тогда я, пожалуй, допью кофе в кабинете.
- А как насчет завтрака? - осведомилась Бриджит, колдуя над сковородкой.
- Я не голодна, - ответила Кэссиди, нисколько не покривив душой. Долив себе ещё кофе, она поспешно улизнула из кухни, прежде чем Бриджит успела выразить ей свое негодование.
Что называется - из огня да в полымя, - подумала Кэссиди, направляясь в кабинет, где её ждали Шон с Тьернаном. Дверь кабинета была распахнута, оттуда пахло кофе и сигаретами. Кэссиди старалась ступать бесшумно, чтобы её появление стало для обоих мужчин неожиданностью.
Шон, похоже, о чем-то раздумывал, стоя у окна и сосредоточенно разглядывая силуэты небоскребов, прочертивших горизонт правильными зигзагами. Тьернан устроился в огромном, обитом зеленой кожей кресле, которым Шон владел ещё во время Оно. Кэссиди припомнила, как однажды совсем ещё малюткой прикорнула в этом кресле. С тех пор оно надолго стало её любимым пристанищем…
Когда она вошла, Тьернан не повернулся, но Кэссиди прекрасно понимала: он знает, что она здесь. Похоже, у этого мужчины имелось какое-то шестое чувство.
Кэссиди так и подмывало прогнать его со своего кресла, однако она довольствовалась тем, что остановилась в дверях и кашлянула.
Шон круто развернулся и, едва узнав свою дочь, тут же напустился на нее.
- Сколько же можно спать, Кэсси? - нетерпеливо спросил он. - Ты ведь никогда не была такой соней. Время, между прочим, поджимает.
- Неужели? - Она старательно избегала взгляда Ричарда Тьернана. Несмотря на прохладное утро, он был в джинсах и легкой тенниске. В руке держал кружку с черным кофе. Сама Кэссиди тоже предпочитала черный кофе.
- И чего тебя так тянет в этот дурацкий Балтимор, когда любому нормальному человеку ясно, что жить надо только в Нью-Йорке? - пожал плечами Шон. - Кстати, мы с Ричардом хотим заставить тебя изменить свои планы. Сделать так, чтобы ты даже не помышляла об отъезде. Верно, Ричард?
- Да, - кивнул Тьернан.
Подойдя к столу отца, заваленному бумагами, Кэссиди все-таки не выдержала и метнула на Тьернана быстрый взгляд. В ответ он тоже посмотрел на нее, и Кэссиди без труда прочла в его глазах вызов. Даже - угрозу.
- Вообще-то в Балтиморе меня ждет моя работа, - напомнила она, глядя на кипу бумаг - стенограмму суда.
- Ты могла бы оформить отпуск.
- Могла бы, - согласилась Кэссиди. - Но не хочу. У меня ведь тоже есть свои планы на жизнь.
- А вот у Ричарда - нет, - заметил Шон.
Кэссиди кинула взгляд на Тьернана. Тот расселся в кресле - в её кресле! - и, как ей показалось, с нескрываемым удовольствием следил за тем, как препираются отец с дочерью. - Но ведь не я, по-моему, тому виной, напомнила она, прекрасно понимая, что ведет себя по-ребячески. - Возможно, виноваты в этом вы сами? - спросила она, с вызовом глядя на Тьернана.
Но Кэссиди напрасно рассчитывала, что ей удастся вызвать его на откровенность. Ричард Тьернан как никто умел скрывать свои чувства. Он просто внимательно посмотрел на неё своими удивительными и завораживающие глазами.
- А как вы считаете? - в свою очередь спросил он.
Установившееся молчание казалось почти осязаемым. Как ни старалась Кэссиди, ей все никак не удавалось заставить себя отвернуться и перестать смотреть в бездонные глаза Тьернана. Тот её словно гипнотизировал, а Шон, непривычно молчаливый, стоял у окна и следил за ними обоими, даже не пытаясь вмешаться.
Из оцепенения всех вывела Бриджит, бесцеремонно ворвавшаяся в кабинет с уставленным едой подносом, и уже с порога громогласно возвестившая:
- Если вы всерьез рассчитываете обойтись без моего завтрака, то вам это не удастся!
Она поставила поднос на столик перед Кэссиди. Бекон с яичницей выглядели чертовски аппетитно, однако Кэссиди не хотелось даже думать о еде.
- Кэсси и без того ест слишком много, - запротестовал Шон. - Унеси поднос, говорю!
Но Кэссиди мгновенно схватилась за нож с вилкой.
- Нет, нет, я есть хочу, - соврала она, накалывая кусочек бекона.
- По-моему ты всегда хочешь есть, - фыркнул Шон. - Жаль, конечно, что тебе не хватает гордости и самообладания, но, с другой стороны я даже рад, что твое чрезмерно развитое воображение не испортило тебе аппетит.
- Извини, папа, - промолвила Кэссиди, с трудом заставляя себя проглотить очередной кусочек. - Однако, что касается самообладания, то ты оказался для меня не лучшим примером для подражания, а вот по части гордости в нашей семье, кажется, и так уже перебор.
Ричард засмеялся. Кэссиди, не ожидавшая с его стороны такой реакции, быстро приподняла голову и успела заметить, что в глазах его заплясали огоньки.
- Да, Шон, - с усмешкой сказал он, - вашей дочери палец в рот не клади.
- Да, хоть какие-то мои таланты она все-таки унаследовала, - с гордостью произнес Шон. - Хотя на первый взгляд - типичная мещанка. Я в ужасе жду дня, когда она выйдет замуж, а потом заведет положенных по статистике детей - две целых и три десятых. Только не надейся, зайка моя, что я буду вынянчивать твое отродье. Я их всех с куда большей охотой удавлю ещё в колыбели.
Наступила гробовая тишина. Кэссиди отложила вилку в сторону, отчаянно борясь с подступившей к горлу тошнотой. Не стоило все-таки так наедаться через силу.
Ей совершенно не улыбалось снова играть в гляделки с
Тьернаном; Кэссиди отдавала себе отчет, что долго так не выдержит. Вместо этого она устремила укоризненный взгляд на отца.
Шон пожал плечами.
- Что, опять нахамил, что ли? - осведомился он. - Ну не могу же я только и делать, что за своим языком следить! Вот Ричард уже привык к моей манере выражаться. Надеюсь, вы не обиделись, мой мальчик?
Кэссиди с трудом могла представить мужчину, менее походившего на мальчика, нежели Ричард Тьернан. Она заставила себя посмотреть на него, но лицо его было как всегда бесстрастно, а взгляд сосредоточен.
- Нет, Шон, вы меня не обидели, - с расстановкой произнес он. - Хотя и очень старались.
Шон закурил очередную толстую сигарету без фильтра, от которых было отказался уже много лет назад.
- Вы хорошо меня знаете, Ричард, - сказал он.
Кэссиди отодвинула поднос в сторону.
- С каких это пор ты снова закурил? - спросила она.
- Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в удовольствиях, загадочно ответил он.
- Но, куря такую дрянь, ты сокращаешь её ещё больше, - не удержалась Кэссиди.
Шон закатил глаза.
- Вот видите, Ричард, что мне приходится терпеть? А завтра она начнет вырывать у меня из руки рюмку виски и читать мне нотации. Слушай, Кэссиди, кисенок мой, давай договоримся по-хорошему. Ты не мешай мне получать мои маленькие удовольствия, а я тогда перестану обзывать тебя мещанкой и проезжаться насчет твоих могучих девичьих телес.
Понятно, это он нарочно. Кэссиди знала отца всю жизнь и уж, конечно, могла бы привыкнуть к его выходкам. Он нарочно все это подстроил, чтобы её оконфузить, чтобы Ричард Тьернан не преминул скользнуть взглядом по её телу и определить, насколько и вправду могучи её "девичьи телеса".
Кэссиди даже не покраснела - уже чудо, учитывая её бледную кожу и закипающий гнев. И она даже не поспешила поплотнее запахнуть на себе кардиган или хотя бы скрестить на груди руки. Она только сказала:
- Хорошо, считай, что мы договорились!
Шон лучезарно улыбнулся.
- Вот и чудесно. Тогда я поскакал. Вы с Ричардом начинайте работать без меня.
Он был уже на полпути к двери, когда запаниковавшая Кэссиди, не выдержав, громко возопила:
- Слушай, а куда это ты намылился?
- К врачу, кисеночек, - не моргнув глазом, ответил Шон. Отъявленное вранье, мгновенно поняла Кэссиди. - У вас хватит дел и без меня. Бумаги надо рассортировать и прочая, прочая…
- Но…
- Спроси его лучше, что на самом деле случилось той ночью, - бросил ей напоследок Шон, попыхивая сигаретой. - И попытайся хоть что-нибудь записывать - я хочу знать, нет ли в его рассказе противоречий.
Кэссиди собрала всю свою волю в кулак и стойко выдержала пристальный взгляд Ричарда Тьернана.
- Он просто невозможный, да? - спросила она, обращаясь в никуда.
Тьернан встал. Кэссиди уже успела забыть, насколько он высокий, и с какой поразительной грацией передвигается. По-кошачьи неслышно продвинувшись к двери, Тьернан закрыл её и привалился к ней спиной. Изолировав их от всех остальных.
На губах его заиграла улыбка.
- Ну что, будете записывать? - спросил он.
Кэссиди, недоумевая, уставилась на него.
- А что? - спросила она.
- Я хочу вас все рассказать.
К такому повороту событий Кэссиди не подготовилась. Внезапно ей показалось, что в отцовском кабинете, элегантном, уставленном книжными полками и насквозь пропахшем беконом, кофе и сигаретным дымом, стало холодно, как в склепе.
Она отодвинула поднос ещё дальше от себя, понадеявшись, что Тьернан не заметит, как дрожат её руки.
- Хорошо, - промолвила она. Затем, поборов нервозность, смерила его взглядом. - Вы расскажете мне правду? Как все было на самом деле?
Тьернан обезоруживающе улыбнулся. Кэссиди не раз слышала, что многие преступники обладают недюжинным обаянием, но мужчина, стоявший сейчас перед ней, дал бы им всем сто очков вперед. Что бы она только ни отдала, чтобы поверить ему, сделать шаг навстречу, раствориться в его улыбке…
- Нет, - мягко ответил он. И, вместо того, чтобы заключить её в объятия, отступил и снова уселся в зеленое кожаное кресло.