– Алессандро Филипепи, которого называют также Сандро Боттичелли, родился во Флоренции в 1445 году и прожил здесь до своей смерти в 1510 году. Слово "боттичелли" значит "бочонок", и на самом деле так прозвали старшего брата Алессандро, который был очень толстым. Но, увы, это стало прозвищем всего семейства Филипепи. В Уффици хранится двенадцать картин Боттичелли, в том числе "Весна", масляная темпера на доске, написанная для Лоренцо Медичи в 1498 году, – картина была приобретена Уффици в 1919 году и отреставрирована в 1982-м; а также "Рождение Венеры, ее еще называют "Венерой на раковине". Это темпера на холсте, заказчик неизвестен, хотя многие эксперты полагают, что она была также написана для семейства Медичи. Это произведение галерея приобрела в 1815 году, отреставрировано оно в 1987-м.
– Браво! Ваши познания впечатляют.
– Я знаю наизусть все экспонаты музея, каждую картину, фреску, гобелен, скульптуру – художника, заказчика, дату создания, дату приобретения, ну и, разумеется, могу рассказать об их художественных достоинствах.
Женщина не могла скрыть изумления:
– Здесь тысячи экспонатов. Чтобы запомнить каждый, нужно несколько лет.
– Всего полтора года. Но я занимался этим по девять часов в день.
– Вы по девять часов в день изучали Уффици?
– У меня было много свободного времени.
Она взглянула на него с любопытством. Росс не понимал, зачем она тратит на него столько времени – все равно ведь не примет на работу.
– Вы говорите по-итальянски?
– Немного. Мой итальянский пока еще слабоват, – сказал он по-итальянски.
– Где вы его учили? – улыбнулась она.
– В основном по книгам. И еще в Америке у меня было несколько друзей-итальянцев.
– Прошу прощения, я забыла спросить ваше имя.
– Росс Стори.
– А меня зовут Патриция. Добро пожаловать в Уффици, мистер Стори. – Она несколько секунд молча смотрела на него, а потом сказала: – Я на минутку, – и вышла.
Вернулась она вместе с женщиной постарше и повыше ростом, с золотистыми волосами и в темных очках от Гуччи. На ней были кожаные брюки и шелковая блузка.
Патриция вернулась за стол. Высокая женщина села с ней рядом и молча улыбнулась Россу.
– Синьор Стори, – сказала Патриция. – Это Франческа Пунтери, она экскурсовод. Я спросила ее, не возьмет ли она вас себе в помощники. У некоторых экскурсоводов слишком много работы, к тому же многим трудно водить экскурсии по-английски. У Франчески как раз такая ситуация.
– Мой английский – плохо, – вставила Франческа.
– Поэтому они берут помощников и делятся с ними заработком. Это не совсем законно, но в Италии такое случается на каждом шагу.
– И какая у вас зарплата?
– Экскурсоводы получают двести тысяч лир за экскурсию, так что вам будет доставаться половина. И, само собой, чаевые. По-моему, это выгодное предложение.
– Когда мне приступать? – спросил Росс у Франчески.
– Если хотите, хоть сегодня.
– Отлично, – кивнул он. – Когда встречаемся?
– В три часа у входа по предварительным заявкам.
– Договорились. – Франческа встала, Росс тоже поднялся и протянул ей руку: – Буду ждать. Приятно было с вами познакомиться.
Франческа ушла, и Патриция улыбнулась Россу:
– Если хотите, синьор Стори, я могу провести вас по галерее. А потом выпьем кофе.
– Благодарю, с удовольствием.
Патриция повела Росса на второй этаж галереи. Он шел по коридорам в благоговейном восторге. Эти шедевры спасли ему жизнь. Не в переносном смысле, а в прямом. Возможно, это – компенсация за все несчастья в его жизни.
3
Было восемь вечера, за окном уже стемнело. Элиана сидела в комнате и читала, и тут по гравию зашуршали колеса автомобиля. Это приехал на своем "альфа-ромео" Маурицио. Опоздал на пять часов, а обещал Алессио приехать к трем. Алессио уже поужинал и лег спать. Еда остыла.
Маурицио вошел, швырнул пиджак на диван и уселся у телевизора. Элиана отложила книгу и пошла на кухню подогревать ужин. Она даже не поздоровалась с ним – что бы она ни сказала, он бы воспринял это как упрек. Он отсутствовал две недели. Ей не хотелось начинать со скандала.
Сегодня она только поиграла часок в футбол с Алессио, а так все возилась на кухне – готовила к возвращению Маурицио праздничный ужин: равиоли с грушей и шпинатом в сливочном соусе, гренки с грибами, бифштексы. Посреди стола рядом с серебряным подсвечником стояла бутылка их собственного лучшего вина "Линканто".
Элиана позаботилась не только о еде. Она сделала маникюр, приняла ванну с ароматическими маслами, много времени провозилась с прической, но теперь обо всем этом пожалела. За долгие часы ожидания настроение у нее испортилось окончательно.
Она позвала его ужинать.
– Ты что, уже ел? – спросила она, заметив, как он лениво ковыряется в тарелке.
– Нет. Так, перекусил. На бензоколонке купил себе гамбургер.
Ей хотелось кричать от обиды. Но она только тихонько вздохнула.
– Где Алессио?
– Спит. Он ждал тебя. Ты обещал сыграть с ним в футбол.
– Я ничего не обещал. Сказал, что сыграю, если приеду вовремя.
– Для ребенка это одно и то же.
– Но это же совершенно разные вещи. Хорошо бы, ему кто-нибудь это объяснил.
– Вот ты и объясни.
Остаток ужина прошел в молчании. Элиана закончила есть раньше Маурицио, поставила свою тарелку в раковину и поднялась наверх, в мастерскую, прихватив по дороге пиджак Маурицио с дивана.
Как только она вышла, он встал из-за стола и, взяв с собой бутылку вина, отправился в гостиную смотреть футбол. Элиана явно не желала с ним разговаривать, но это его не очень огорчало. Он был доволен: хорошо поел, собственно говоря, дважды, "Фиорентина", его любимая команда, выигрывала. Элиана дуется, но этого следовало ожидать. Такое случалось сотни раз – почти всегда, когда он возвращался домой. Он знал все наизусть: сначала Элиана будет злиться, потом начнет винить его за то, что он мало бывает дома. Он напомнит, как ей повезло – живет в достатке и горя не знает, а он вынужден таскаться по делам.
Вечная история. Если она так хочет, чтобы он чаще бывал дома, зачем всякий раз устраивает эти сцены?
Около полуночи он выключил телевизор, поднялся в спальню. Элиана так и не пожелала с ним разговаривать. Дурной признак.
Он разделся, бросив одежду на полу у кровати, залез под одеяло.
– Элиана, любовь моя, иди сюда, – позвал он.
Ответа не последовало. Он сделал еще одну попытку.
– Я так истосковался по своей женушке, – сказал он игриво. – Не заставляй мужа томиться!
Элиана вошла в спальню, бросила на него испепеляющий взгляд и тихо сказала:
– Так что, Маурицио, тебе было очень одиноко?
– Как всегда, любимая.
– И ты все время был один?
– Разумеется, – настороженно ответил он.
– А это чье? – Она показала ему две бриллиантовые сережки. – Они были в кармане твоего пиджака.
Он покосился на серьги и нервно засмеялся:
– Это для тебя, любовь моя. Я очень спешил, не было времени их упаковать.
– Неужели? – сверкнула глазами Элиана. И открыла вторую ладонь. – А губная помада тоже для меня? В следующий раз, прошу тебя, не покупай ту, которой уже пользовались.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. И Маурицио сдался:
– Элиана, ну с кем не бывает!
– Нет, дорогой мой! – взорвалась она. – Это только ты себе такое позволяешь! – Она швырнула серьги и губную помаду об стену. – Все кончено, Маурицио! Между нами все кончено.
– Нет, дорогая, – сказал он невозмутимо.
– Больше не смей меня так называть!
– У нас замечательная жизнь, дорогая.
– Да что тебе известно о моей жизни? Тебя здесь никогда нет!
– И куда ты уйдешь? – спросил он невозмутимо.
– Домой. Я заберу Алессио и вернусь в Америку.
Маурицио холодно посмотрел на нее:
– Нет, моего сына ты в Америку не заберешь.
– Заберу!
– Я не позволю. А без моего согласия ты не можешь этого сделать. Тебе придется доказывать суду, что в Америке ты можешь предоставить нашему сыну лучшие условия, чем здесь. Вряд ли у тебя это получится. У тебя нет профессии, нет денег, нет страховки. Как ты будешь платить за лечение Алессио? Приди в себя, Элиана. Ни один итальянский судья не позволит тебе его забрать.
Элиана возмущенно смотрела на Маурицио, не произнося ни слова.
– Ты и сама понимаешь, что я прав. Поступай как знаешь. Хочешь – разводись, живи в Италии одна, ищи работу, а за Алессио будут присматривать чужие люди. Хочешь – уезжай одна в Америку. А можешь остаться со мной, жить в прекрасном доме и воспитывать сына. Других вариантов нет.
У Элианы перехватило дыхание. Он победил, и они оба это понимали.
– Все не так уж ужасно, Элиана, – сочувственно улыбнулся он. – Я веду себя так, как ведут себя все мужчины. Дело только в том, как ты к этому относишься. Ну, будь умницей, иди сюда.
Первая экскурсия Росса продолжалась почти два часа. Франческа ходила вместе с ним, а потом они пошли выпить кофе. Ей экскурсия понравилась. И прежде всего ее приятно удивила не только эрудированность Росса, но и его умение наладить контакт с группой. За двенадцать лет работы в музее она поняла одну простую вещь: большинство туристов смотрят прежде всего не на произведения искусства, а на экскурсовода.
У Франчески все было прекрасно организовано. Она договорилась с несколькими крупными гостиницами города, и заказов у нее было больше, чем у ее коллег. Она тут же назначила Россу экскурсию на следующее утро.
Расставшись с Франческой, Росс отправился по делам. Он прожил в гостиницах полгода и решил наконец снять для себя жилье. Он давно уже приметил агентство неподалеку от вокзала и направился прямиком туда.
В небольшом кабинете стояло два стола. За одним сидел молодой человек и курил.
Увидев Росса, молодой человек сказал:
– Добрый вечер! Чем могу вам помочь? – По-английски он говорил свободно.
– Я ищу квартиру.
– Прошу вас, садитесь. Вы хотите жить в самой Флоренции?
– Лучше за городом, например, в Кьянти.
– Что ж, можно сказать, что вам повезло. Как раз сейчас есть несколько свободных квартир в Кьянти. – Он взял со стола черную папку. – Сколько вам нужно комнат?
– Я буду жить один. Хотелось бы что-нибудь с камином и хорошим видом, где-нибудь рядом с виноградниками.
– В Кьянти все рядом с виноградниками. – Молодой человек встал. – Меня зовут Луиджи Томасси.
– А меня – Росс. Вы отлично говорите по-английски.
– Спасибо. Я проучился три семестра в Сан-Диего. А вы говорите по-итальянски?
– Немного, – скромно сказал Росс. По-итальянски он говорил не хуже, чем Луиджи по-английски.
– На какой срок вам нужна квартира?
– Я собираюсь здесь жить постоянно, но пока что меня устроит контракт на год.
– Хорошо. Если хотите, можем кое-что посмотреть прямо сейчас.
Сначала они заехали в Чоккио, местечко в получасе езды от Флоренции. Россу предложили крестьянский дом прошлого века, но он стоял слишком на отшибе, и это Россу не понравилось. Он искал уединения, но не полного одиночества.
– Посмотрим еще что-нибудь, – решил он.
И они отправились в городок под названием Грассина. Квартирка была новая и чистая, а Россу хотелось атмосферы старого итальянского дома.
Они поехали на виллу неподалеку от Импрунеты. Найти ее оказалось нелегко. Луиджи несколько раз сворачивал не туда, но наконец они выехали к оливковой роще и увидели самодельный указатель "ВИЛЛА РЕНДОЛА, 1000 м".
– Это то, что нам надо, – сказал Луиджи.
Они въехали на пригорок, откуда открывался вид на виллу. Росс влюбился в это место с первого взгляда. Кипарисовая аллея вела к великолепному дому за желтой каменной оградой. На холме напротив виллы возвышался замок.
– Виллу разделили на три помещения, – сказал он. – Хозяева сдают однокомнатную квартиру с мебелью.
Вокруг росли могучие ливанские кедры, дубы, кипарисы, и у самого дома – огромный каштан. Росс открыл тяжелую деревянную калитку, за которой начинался мощеный двор. Справа была дверь в часовню при вилле, посреди двора стоял каменный колодец, а вокруг него – горшки с геранью.
– Сколько же этой вилле лет? – спросил Росс.
– Ее построили более пятисот лет назад. Хозяйка сказала мне по телефону, что когда-то она была загородным домом Макиавелли.
– Того самого?
– Ну да. Если вас это интересует, я расспрошу ее поподробнее.
– Да, – кивнул Росс. – Меня это очень интересует.
Какая-то женщина поливала во дворе герань. Увидев их, она громко крикнула:
– Добро пожаловать, синьоры!
Это была Анна Феррини, совладелица виллы и управляющая. Она была небольшого роста, полная, рыжеволосая, лет на десять старше Росса.
– Синьора, а здесь действительно жил Макиавелли? – спросил Луиджи.
– Да.
Сведения, которые она сообщила про историю виллы, совпадали с теми, что знал о Макиавелли Росс. Когда Макиавелли впал в немилость, Медичи сослали его в этот дом, подальше от политической жизни. Здесь, в той самой части виллы, которую собирался снять Росс, Макиавелли писал труды, которые и сделали его знаменитым. На этой вилле он и умер.
Анна рассказывала о знаменитом жильце как о чем-то само собой разумеющемся, но Россу это показалось необычайно важным. Он увидел в этом предзнаменование. Ведь он тоже находился в своего рода ссылке.
Вилла принадлежала семье Феррини уже много веков, но сдавать ее они начали только три года назад.
– Давайте пройдем в дом, – радушно пригласила их Анна. – Здесь слишком жарко.
Она провела гостей в кухню. Там стояли газовая плита, печь и раковина, словно вырубленная из камня. Холодильник был маленький, круглый – такие стояли в американских кухнях в пятидесятые годы.
Узкий коридор вел в спальню. Это была небольшая комната с выложенным розовой плиткой полом. Здесь стоял старинный шкаф и широкая кровать с витой железной спинкой. Росс подошел к окну, раздвинул шторы, распахнул ставни. Его взору предстали холмы с виноградниками и оливковыми рощами.
– Ну что, нравится? – тронул его за рукав Луиджи.
Росс кивнул.
– А сколько они за это просят?
– Три миллиона лир в месяц, но не меньше, чем на полгода.
– Проблема только одна – как сюда добираться.
– Да, место уединенное. Я бы посоветовал купить мотороллер. Правда, синьора Феррини говорит, отсюда каждый час ходит автобус до Флоренции. Она еще хочет показать нам бассейн.
Луиджи с Анной вышли во двор, а Росс задержался на кухне. У него было такое ощущение, будто он бывал в этом доме тысячи раз. Именно в такое место он и мечтал убежать от прошлой жизни. Он и не смел надеяться, что так быстро найдет его. Если вообще когда-нибудь найдет. А теперь ему казалось, что он дома. Росс последний раз оглядел кухню и вышел к Луиджи и Анне.
Анна провела их по узенькой дорожке к бассейну.
– Если купите машину или мотороллер, ставить можете здесь, – сказал Луиджи, показав на посыпанную гравием площадку. Там же стояла увитая виноградом беседка.
Бассейн оказался довольно большим, лазурная вода поблескивала на солнце. Рядом стояли детские качели.
У дальнего бортика Росс увидел молодую женщину в бежевом сарафане. Стройная, длинноногая, с тонкой талией и высокой грудью. Длинные волосы перекинуты через плечо. Она лежала на боку рядом с маленьким мальчиком и читала книгу. А мальчик лежал на животе и увлеченно играл в солдатиков.
И тут она подняла голову, и Росс не мог скрыть восхищения. Она была не просто красавицей – у нее оказались удивительные глаза – карие, газельи, как у Венеры Боттичелли.
– Привет, Элиана!
– Привет, Анна! – откликнулась женщина.
Анна прошептала что-то Луиджи, который тут же передал это Россу:
– Она говорит, что это будет единственная кроме нее ваша соседка по вилле. У нее один ребенок, мальчик тихий.
Анна продолжила свой рассказ, показывая куда-то вдаль. Луиджи переводил, хоть в этом и не было необходимости.
– Это ферма. Семейство Феррини славится своим оливковым маслом. И еще здесь делают вино. Высшего качества. Она говорит, если вы решите здесь жить, вас пригласят участвовать в сборе винограда. Когда он заканчивается, устраивают большой праздник.
– Замечательно, – рассеянно бросил Росс. Он никак не мог отвести глаз от женщины у бассейна.
– Ну, что скажете? – спросил Луиджи.
– Вы про что?
– Про квартиру, – усмехнулся Луиджи.
– О, она мне подходит. Когда можно заключить контракт?
– Значит, вы решили?
– Да.
– И когда вы хотите переехать?
– Да хоть завтра, – сказал Росс.
– Неужели вы успеете все перевезти?
– У меня немного вещей.
Луиджи переговорил с Анной и сообщил, что завтра подходит, это даже удобно, потому что Анна скоро собирается ехать отдыхать.
Идя к машине, Росс оглянулся посмотреть на женщину у бассейна. Она подняла голову, и на миг их глаза встретились. Он почувствовал, что его неудержимо влечет к ней.
Анна вышла на подъездную дорожку и посмотрела вслед удалявшейся машине. Затем она вернулась к бассейну и села в шезлонг рядом с Элианой.
Элиана уже три года пыталась научить Анну английскому, но Анне чужой язык был ни к чему, и они разговаривали только по-итальянски.
– У нас новый жилец, – сообщила Анна. – Он переезжает завтра.
– Очень хорошо. – Элиана повернулась к Алессио. – Можешь искупаться, дорогой.
Алессио сел на бортик, не решаясь залезть в воду.
– Нужно повесить в его комнату картины, – сказала Анна, наблюдая за Алессио. – Бывшие жильцы купили все, что ты им повесила. Я приготовила тебе деньги.
– Здорово!
– Ты хорошая художница, Элиана. Лучше, чем ты думаешь. Твои картины стоят дороже.
– Ты же знаешь, я пишу не ради денег. – Она перевернулась на спину. – У меня есть несколько пейзажей как раз для квартиры.
– Он американец, – сказала Анна.
– Кто?
– Новый жилец, – сказала Анна возбужденно. – К тому же одинокий.
Элиана усмехнулась. Анна говорила с ней так, будто она не замужняя женщина. Странно было слышать такие слова от собственной золовки.
– Красавчик, правда? – настаивала Анна.
– Я его не разглядела.
– Можешь поверить мне на слово. Красавец мужчина.
Элиана заговорила о своем:
– По-моему, Алессио заболевает.
– А где Мануэла? Почему ее нет сегодня?
– У нее грипп.
– Может, она и Алессио заразила?
– Надеюсь, что нет. – Элиана посмотрела на сына. Ее настораживало то, что он так и не решился залезть в воду. – Ты когда уезжаешь на море, в пятницу? – обернулась она к Анне.
– Да. С этой занудой, моей кузиной Клаудией, – вздохнула Анна. – Чем тебе помочь? Хочешь, за продуктами съезжу?
– Нет, спасибо. Мануэла вернется, и я сама съезжу.
– Элиана, тебе надо чаще бывать на людях. Давай я посижу днем с Алессио. А ты поезжай во Флоренцию, купи себе что-нибудь новенькое.
– Нет, Анна. У тебя перед приездом нового жильца и так дел полно.