Она сжала пальцами подлокотники и раздвинула ноги, открывая ему доступ к своим самым интимным местам. Все это делалось молча. Моника слегка подалась вперед, и тотчас же его пальцы коснулись ее половых органов и стали их ласкать. У нее перехватило дух. Он действовал ритмично и целеустремленно, и вскоре ее промежность увлажнилась. Она закатила глаза к потолку. Лицо ее стало пунцовым, она ощущала на себе его пристальный взгляд и не могла промолвить ни слова.
- Скажите хоть что-нибудь, - тихо попросил он. Она смогла только отпить из бокала немного вина.
Легкий стон сорвался с ее влажных губ, срамные губы набухли, мокрые колготки глубже впились в щель между ними. Мышцы ее ног непроизвольно напряглись, внизу живота возникло сладостное томление. Каждое новое движение его пальцев порождало в ней все более острые ощущения, эпицентром которых был клитор.
Лишь на мгновение ее посетила мысль, что в комнату могут внезапно войти. И моментально острота ее чувств достигла своего пика. Ее партнер внезапно убрал руку и потянулся за бокалом, который поставил на камин. Моника пронзила его умоляющим взглядом, схватила за руку и просунула ладонь под подол платья. Его пальцы стали быстро тереть клитор, заставляя его трепетать. Щеки Моники раскраснелись еще сильнее, дыхание участилось, по ногам и животу побежал электрический ток. Незнакомец раздвинул средним пальцем ее половые губы и принялся массировать большим пальцем клитор с удвоенной силой. По внутренней стороне бедер Моники потекли соки, трусики и колготки промокли насквозь. Осознание того, что он чувствует это, усиливало се приятные ощущения. Она стала двигать торсом в одном ритме с движениями его пальцев, шепча:
- Сильнее! Еще, еще, еще! Только не прекращай, заклинаю!
Сжав ягодицы, Моника ждала наступления оргазма, абсолютно не думая о том, что кто-то может застать их за этим наиприятнейшим занятием. Но желанный миг все не наступал, и тогда она прошептала:
- У меня ничего не получается, так дело не пойдет! Если бы на ней были надеты не колготки, а чулки, он смог бы дотронуться пальцами непосредственно до ее промежности, а не только до плотной ткани.
- Я тебя не чувствую! - в отчаянии воскликнула она.
- Ступай в спальню, она наверху, - спокойно сказал он. - Я поднимусь туда через минуту.
- Нет, я не могу! - в отчаянии простонала она. - Платье помялось.
- Тогда снимай колготки и трусы здесь! - сказал он.
- Нет, мне нужно в ванную! - возразила она. - Подожди меня здесь, я мигом обернусь.
Он взглянул на нее с удивлением и легким испугом, но не осмелился перечить, видимо, что-то угадав по выражению ее лица.
Моника порывисто вскочила с кресла и, поправив платье, побежала вон из комнаты и на второй этаж. Очутившись в дамской уборной, она заперлась там и перевела дух.
У нее дрожали колени, грудь учащенно вздымалась, на раскрасневшемся лице застыло странное выражение. Это безумие, подумала Моника, глядя на себя в зеркало. Несомненно, она сошла с ума, ведь нормальные люди тай себя не ведут. В промежности все еще сохранилось ощущение, что там находятся пальцы незнакомца. Боже, до чего она дошла! Моника затравленно оглянулась на ванну и стену, словно бы там могло быть объяснение ее поведению. Неужели она опьянела от нескольких глотков вина? Нет, причина ее порыва в другом - ей требовались ласка и сочувствие, она нуждалась в утешении и сексуальном удовлетворении. Что же делать? Чего она добивается?
Неожиданно мысль об измене Майкла пронзила Монику с невероятной силой. Накатившаяся волна ярости и ненависти к предателю заставила ее разрыдаться. Однако ей удалось быстро справиться с эмоциями, распрямиться и улыбнуться. Игра еще не закончена! Не в ее характере так легко сдаваться и превращаться в безвольное ничтожество. Пусть Майклу и удалось лишить ее веры и любви, ему не отнять у нее достоинства. Моника решила быть сильной и всем это доказать.
Позволяя ласкать себя незнакомцу в укромной малой гостиной, она действительно находилась в состоянии сильного душевного волнения. Но сейчас ей захотелось сделать это исключительно для себя, получить плотское удовольствие и убедиться, что жажда мести и обида не лишили ее способности наслаждаться.
Между тем накал сладострастия несколько уменьшился, и она смогла спокойно снять колготки и трусики. Только вот куда их положить? Ни сумочки, ни жакета с карманами у нее не было. Не раздумывая, Моника сунула трусики в бачок для мусора, стоявший под раковиной, натянула колготки, надела туфли и, спустив воду, вышла в коридор. Здесь ее ожидал сюрприз: мужчина, к которому она стремилась, поджидал ее возле двери туалетной комнаты. Глаза его светились от задора и похоти. Что же он задумал?
- Сюда! - прошептал он и, затащив ее в спальню, запер за собой дверь.
- Тогда не будем терять время на поцелуи! - воскликнула Моника, ощутив новый прилив желания, и заставила его опуститься на колени.
Он с готовностью подчинился. Она задрала подол юбки и прижала незнакомца лицом к своей пылающей промежности.
Едва лишь он коснулся ее ртом, как по телу Моники пробежала крупная дрожь. Она вцепилась руками в его волосы. Его язык дотронулся до клитора, и из груди Моники вырвался стон. Он стал настойчиво работать языком, и вскоре черная нейлоновая ткань колготок стала совершенно мокрой. Моника раздвинула пошире ноги и стала ритмично двигать торсом, все плотнее прижимаясь лоном к его лицу.
Вся эта сцена отражалась в большом зеркале, стоявшем у стены, и Монике было прекрасно видно, как напрягаются мышцы ее бедер и икр, как его пальцы впиваются в ее ягодицы и как искажается в сладострастной гримасе ее лицо.
Почувствовав, что она уже на грани оргазма, он похотливо засопел у нее под подолом и принялся охаживать ее промежность языком с еще большим энтузиазмом.
- Да! Да! - прохрипела Моника, вздрагивая от первых ударов божественного экстаза. - Только не прекращай! Продолжай! Умоляю.
Закрыв глаза, он уткнулся носом и языком в ее росистую расселину и стал жадно ее сосать и облизывать. И наконец это свершилось - все поплыло у Моники перед глазами, колени подкосились, и она наверняка упала бы на пол, не поддержи он ее снизу за бедра. На лбу у нее высыпал пот, из открытого рта вырвался хрип.
Задыхаясь, Моника чувствовала, как ее обдает все новыми и новыми горячими волнами, и поражалась продолжительности оргазма. Наконец она упала на пол, закинув ноги ему на спину. Он изловчился и едва ли не зарылся лицом у нее между бедер, рыча и чавкая. Наконец Моника замерла, раскинув в изнеможении руки, и лежала так еще несколько секунд, соображая, что ей делать дальше.
Когда ее силы полностью восстановились, она оттолкнула от себя голову мужчины и встала с пола. Незнакомец продолжал лежать, вытаращив глаза. Моника одернула подол платья, поправила на себе колготки и молча вышла из спальни.
Яркий свет ослепил ее, она заморгала и, пошатываясь, стала спускаться по лестнице. В коридоре первого этажа она услышала возбужденный голос Майкла:
- Где ты пропадала? Я искал тебя по всему дому! Ты пьяна?
- Да… Может быть, уйдем отсюда? - ответила Моника и, украдкой убедившись, что таинственный незнакомец не вышел из спальни, велела Майклу взять из прихожей пальто и отвезти ее домой. Они ушли, не попрощавшись ни с гостями, ни с хозяевами.
Глава 2
Всю обратную дорогу оба молчали. Погруженная в транс после всего случившегося с ней в этот вечер, Моника смотрела прямо перед собой через лобовое стекло, еще ощущая сладкую боль внизу живота и напряжение в бедрах. Ей не верилось, что безумный экстаз, испытанный ею всего несколько минут назад, - это реальность, а не сон. На смену божественному удовольствию пришла отупляющая душевная опустошенность. Мужчина, с которым, как ей всегда казалось, была связана лучшая часть ее взрослой жизни, вдруг перестал вызывать у нее какие-либо эмоции. Он уже не мог быть ее опорой в трудную минуту, другом или объектом ее гнева, как раньше. Майкл стал ей безразличен, как любой незнакомец.
Очутившись в его квартире, они так же молча прошли в спальню и начали раздеваться. Сняв платье, Моника покосилась на Майкла, ожидая, что он заметит, в каком странном виде ее колготки, и потребует объяснений. Но он не дал ей повода устроить ему сцену, а с безразличным выражением лица забрался под одеяло и повернулся к ней спиной.
С отчаянным вздохом она присела на край кровати и сказала:
- Нам нужно объясниться. Я говорю это вполне серьезно, Майкл. Я хочу знать, что у тебя с этой Сьюзи. И не притворяйся, что ты безумно устал и хочешь спать! Отвечай!
Майкл обернулся и, откинув со лба прядь волос, недовольно спросил, глядя на нее тяжелым взглядом:
- Что именно ты хочешь знать?
- Прекрати, не делай из меня дуру! - в сердцах воскликнула Моника. - Мне все известно, так что не пытайся мне лгать.
Майкл поджал губы и фыркнул:
- Если тебе все известно, тогда зачем задавать глупые вопросы? Ведь ты не дура, не так ли?
- Я хочу услышать из твоих уст, что вы с ней любовники!
Майкл издал тяжелый вздох, облизнул губы и промолвил:
- Да, Моника. Извини, но это правда. - Он отвел взгляд.
Ей стало обидно и грустно, она заморгала, пытаясь сдержать слезы, рвущиеся наружу. В глубине души она до самого последнего момента надеялась, что произошло недоразумение. Но теперь, после его признания, исчезла и эта робкая надежда. Моника потерла пальцами глаза и спросила надтреснутым голосом:
- Но ты собирался рассказать мне об этом? Да или нет?
- Не знаю, возможно. Я запутался, все так сложно…
- Сложно? - переспросила Моника, наливаясь яростью. Да как он посмел сказать ей такое!
Ему, видите ли, было сложно скрывать от нее свою интрижку с этой Сьюзи! Но каково пришлось тогда ей? Почему он не подумал, сколько боли он приносил ей своим странным поведением в последнее время? Он предпочел притворяться, что его новый любовный роман - результат необъяснимого стечения обстоятельств, противиться которому он был не в силах, и держался всегда спокойно и невозмутимо.
- И что ты испытываешь к Сьюзи? - спросила Моника. - Она что-то для тебя значит?
Вопрос завис в воздухе, Майкл не торопился с ответом. Моника взглянула на будильник, стоявший на туалетном столике. Оказалось, что время еще не позднее, всего лишь полночь. Она думала, что скоро наступит утро.
- Сьюзи мне не безразлична, я ею дорожу, - наконец ответил Майкл. - Но и тобой тоже.
Не владея больше собой, Моника вскочила и рявкнула:
- Прекрасно! Вот только, похоже, что не очень! Она подхватила со спинки стула платье и начала лихорадочно одеваться.
- Куда ты? - спросил Майкл.
- Домой! - резко бросила ему она.
Он продолжал лежать, наблюдая, как она одевается. И лишь когда она обулась, он сел и спустил ноги с кровати.
- Останься! Поговорим утром!
Не веря своим ушам Моника обожгла его ненавидящим взглядом.
- Все уже сказано! С меня довольно! Все кончено, Майкл!
Лежа в темноте в своей кровати, она кусала губы, охваченная сном образов и чувств, неподконтрольных ее воле. В этом бурном потоке сознания, однако, превалировали две мысли, от которых у нее щемило сердце так, что становилось страшно. Первая мысль заключалась в том, что ей недавно стукнуло тридцать, вторая - она вновь осталась одинокой. Тридцать - одинока… Эти два слова попеременно пронзали ее истерзанный мозг, вызывая озноб и вынуждая задаться вопросом: неужели это все, чего она успела добиться за всю прожитую жизнь?
- Нет, думала Моника, это несправедливо! За что ей такое суровое наказание? Подумать только, она отдала лучшие годы этому человеку, полагая, что любима им, и вдруг все рухнуло в один миг, так, словно бы у нее из-под ног выбили опору! В чем же она виновата? В том, что десять лет отдала строительству своего будущего счастья, а в итоге - одиночество и опустошенность? Целых десять лет потрачены впустую! Выйди она за Майкла замуж, сейчас ей предстоял бы развод. А так - всего лишь горькое сожаление о своем опрометчивом поведении, не более. Как все-таки жесток этот мир! Как он бесчеловечен!
Она перевернулась на другой бок и поджала к груди колени. Перевозбужденный мозг упорно не желал дать отдых телу и нервам. Снова и снова в ее голове рождались картины событий этого поразительного вечера, в ушах явственно звучали слова, сказанные Майклом в его квартире, а в душе возникала ужасающая пустота; И прервать эту изнурительную вереницу видений она не могла, хотя и понимала, что бесполезно бесконечно прокручивать в памяти все эти факты и свои ощущения. Разум отказывался подсказывать ей разумное решение, и подсознание, словно бы глумясь над здравым смыслом, продолжало вращать свою карусель гротескных образов и звуков.
Моника тяжело вздохнула и попыталась сосредоточиться на чем-то таком, что помогло бы ей успокоиться. В результате перед ее мысленным взором возникло лицо мужчины, с которым ее свела судьба на недавней вечеринке. Она сразу же поняла, что понравилась ему, вызвала у него желание. Это был, несомненно, удачливый и счастливый человек, веселый и обаятельный, не говоря уже о его привлекательной внешности. Между ними определенно возникло взаимное притяжение, в силу странного стечения обстоятельств переросшее в своеобразную физическую близость.
Моника почувствовала, что ее обдало жаром. Что за наваждение нашло на нее тогда в баре? Такого стремительного сексуального возбуждения она не испытывала уже давно. Щеки ее стали пунцовыми, едва лишь она вспомнила тот эпизод, абсолютно неприличный, но дьявольски эротичный. И как ни странно, ее физическая реакция на этого притягательного незнакомца причудливым образом переплелась с ее яростью и огорчением в связи с изменой Майкла.
Пронзительные голоса, звучавшие в ее голове, не умолкали, ввергая ее в панику. Даже если ей на какое-то непродолжительное время и удавалось сосредоточиться на чем-то ином, они все равно не затихали, а лишь становились немного глуше, как назойливый звук радиоприемника, включенного в соседней комнате на полную мощность. Занялся рассвет, первые лучи солнца проникли в спальню сквозь створки жалюзи, а Моника так и не смогла уснуть.
Вопреки ее ожиданиям, пусть и очень робким, утром телефон так и не зазвонил. Тишина в доме сводила Монику с ума, несколько раз она порывалась набрать номер Майкла. К полудню она решила, что не станет унижаться принципиально, и занялась уборкой квартиры - вымыла ванну, вычистила ковры и пол за диваном. Не прошло и нескольких часов, как все вокруг сияло и сверкало. И только поймав себя на том, что она расставляет диски в алфавитном порядке, предварительно распределив их по музыкальным жанрам, Моника поняла, что ей пора проветриться.
Разговаривать с кем-либо из подруг и сетовать на судьбу ей не хотелось, поэтому она просто села за руль своей машины и поехала кататься по городу. Прошел час-другой, и Моника обнаружила, что направляется в северный пригород Лондона. В этот субботний ранний вечер движение на шоссе было весьма интенсивным. До Эппинга она доехала за сорок минут, потом внезапно ощутила потребность остановиться и заглянуть в местный паб, что и было сделано.
Она купила себе бокал шанди и вышла с ним в павильон на открытом воздухе, где в середине холодного февраля вряд ли могло быть многолюдно. Но к ее удивлению, здесь было много детворы: кто-то из малышей катался в пластмассовом автомобильчике, кто-то носился по залу между столиками. Их родители тем временем сидели на скамейках, занятые разговором, и не обращали на проказы своих отпрысков никакого внимания. Воспользовавшись свободой и вседозволенностью, один из юных головорезов с разгона врезался в стул Моники и, взвизгнув от удовольствия, дал задний ход. Добрая половина ее портера с лимонадом при этом выплеснулась на стол. Никто из родителей и бровью не повел.
Так вот, значит, где предпочитают проводить свободное время лондонские молодые папы и мамы, когда на них ложится бремя воспитания своего потомства! Моника отхлебнула из бокала и задумчиво облизнула губы. Раньше ей и в голову не приходило, что в определенном возрасте человек устает от суеты шумного центра города, с его ночными барами, ресторанами и попойками в кругу друзей. И когда такое с ним случается, он стремится к уединенным прогулкам по тихим улочкам и к неторопливым беседам в пригородном пивном баре со своей женой. Организм самой Моники пока еще не достиг, однако, этой стадии.
Она поерзала на холодном сиденье стула, вспомнив, что ей уже исполнилось тридцать лет. Нет, она не имела ничего против детей и надеялась, что когда-нибудь и сама станет матерью. Но лишь сейчас, в этот промозглый пасмурный зимний день, она отчетливо осознала, что осталась такой же легкомысленной, какой была и в подростковом возрасте. Она не представляла себе, что такое родительские хлопоты, самоотречение ради благополучия другого живого существа, отказ от развлечений и удовольствий во имя продолжения своего рода. Моника тряхнула головой, отгоняя все эти мысли: право же, нелепо размышлять о подобных материях, когда не имеешь не только мужа, но и любовника!
Сидевшие в павильоне женщины были ее ровесницами либо чуточку моложе, но у всех у них сложилась личная жизнь, и они твердо знали, что ожидает их завтра. Моника не любила строить долгосрочные планы, предпочитая ограничиваться размышлениями о насущном. Она жила не столько разумом, сколько интуицией и любила рисковать. Но сегодня в ее сердце возникло унылое предчувствие, что в ближайшем будущем ей вряд ли улыбнется удача. И что в одно такое же хмурое утро она проснется и обнаружит, что стала бездетной сорокалетней дамой, сделавшей успешную карьеру, но не чувствующей себя от этого счастливой.
Она залпом допила свой напиток и вернулась к машине. За рулем она слегка успокоилась, поэтому даже плотный поток автомобилей на дороге не вызывал у нее раздражения. В салоне ей было хорошо и уютно, любимые мелодии отвлекали ее от грустных мыслей. Добравшись до дома, она вдруг ощутила нечеловеческую усталость и поэтому сразу же легла на диван и моментально уснула, даже не раздевшись, но накрывшись пледом.
Она проспала несколько часов подряд, время от времени просыпаясь от жуткого сна и вскоре вновь засыпая. В ее подсознании оживали события и персонажи предыдущего вечера, они продолжали жить своей причудливой, фантастической жизнью, заставляя Монику метаться во сне, вздыхать и покрываться липким потом. Постепенно разрозненные картины сложились в стройный кошмар. Ей привиделось, что Майкл представляет ее на вечеринке Сьюзи, потом говорит, улыбаясь и кладя руку на плечо своей любовницы:
- Она восходящая звезда нашей юридической фирмы. Разве не так?
- Ах, Майкл, ты меня смущаешь! - отвечает на это Сьюзи, кокетливо закатив к потолку глазки. - Ну какая же я звезда? Разве что в нашем узком кругу. Моника, он всегда вгоняет меня в краску! - При этом бесстыжая Сьюзи прижимается к Майклу животом и бюстом, почему-то заговорщицки подмигивая Монике.
Остолбенев от этого пассажа, Моника тупо рассматривает ее пухлые губки, покрытые густым слоем алой помады, и длинные ресницы, щедро намазанные тушью. Сьюзи закрывает глаза и грудным голосом повторяет:
- Не смущай меня, Майкл!