Проблема отношений человека и его отходов существует с незапамятных времен. В этой книге рассказывается, какие приключения и перипетии ожидали тех, кто имеет дело с бытовыми отходами, повествуется об их удачах и невзгодах. Здесь приведены свидетельства человеческих усилий в деле освобождения от остатков жизнедеятельности, напоминается о том, сколько воображения, изобретательности проявлено, чтобы извлечь из всего этого толику полезных ресурсов и использовать их, будь то в богатых, бедных или развивающихся странах. Отбросы убивают, угрожают поглотить целые города, изменяют городской пейзаж, отапливают и освещают жилища, обеспечивают выживание миллионов обиженных судьбой, создают всякого рода "малые промыслы", откармливают стада свиней, играют с детьми, дают обманчивый, но все же выход из одиночества для узников, служат источником вдохновения для сумасшедших и художников, а то и основой праздничных зрелищ.
Катрин де Сильги - видный специалист по охране окружающей среды.
Содержание:
История мусора - От средних веков до наших дней 1
Вступление 1
БОРЬБА ГОРОДОВ С ОТБРОСАМИ 2
ВСЕ ДЛЯ УБЛАЖЕНИЯ ЗВЕРЕЙ И РАСТЕНИЙ 6
ЭРА ТРЯПИЧНИКОВ 12
СВАЛКИ КАК ЭЛЕМЕНТ ПЕЙЗАЖА 19
ОТХОДЫ КАК ИСТОЧНИК ЭНЕРГИИ 24
ПРЕКРАТИТЬ РАСТОЧИТЕЛЬСТВО, СОРТИРОВАТЬ ВСЕ! 28
ПЕРЕРАБОТКА КАК ЗОЛОТОНОСНАЯ ЖИЛА 34
КАК НЕ ДАТЬ НАБИТЫМ МУСОРНЫМ КОРЗИНАМ ЛОПНУТЬ ОТ НАТУГИ 39
ОТБРОСЫ И ИХ МЕСТО В ИСКУССТВЕ, В ПРАЗДНЕСТВАХ, В ИГРОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 46
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 52
История мусора
От средних веков до наших дней
HISTOIRE DES HOMMES ET DE LEURS ORDURES
DU MOYEN ÂGE À NOS JOURS
Книга издана при поддержке Министерства культуры Франции - Национального центра книги
Ouvrage publié avec le concours du Ministère français chargé de la culture Centre national du livre
Выражаю благодарность за бесценные советы
Изабель Эбе, Этьену Лepya, Дени Мазо, Элизабет Понселе и Сандрин Вениш
Вступление
История отходов неотделима от пути, проделанного людьми и цивилизациями. В доисторические времена наши предки не удаляли из пещер остатки жизнедеятельности, и те понемногу загромождали жизненное пространство. Приходилось отправляться на поиски новых убежищ. Когда нормой стал оседлый образ жизни, они доверили утилизацию отходов природе, зарывая их либо скармливая свиньям и другим домашним животным. Этот цикл переработки нарушился с приходом урбанизации и эволюции отходов, в которых доля органики постоянно уменьшалась. Отходы, превращаясь в мусор, в отбросы, совершенно потеряли хозяйственную ценность.
Почти целую тысячу лет западные города оставались неимоверно грязными. Горожане вынуждены были приспосабливаться к близости зловонных нечистот. Выбрасываемые через окна и двери, те скапливались на путях прохода и проезда. Иногда их вывозили на свалки, расположенные за границами людских поселений. Когда же в силу возрастания числа жителей города расширялись, они включали в жилое пространство и окрестности с напластованиями отходов, скопившихся при жизни предыдущих поколений.
Представители городской власти пытались избавиться от отбросов, оставляемых подлежащими их попечению поселянами. Однако уборка скоплений городских (в частности, парижских) нечистот наталкивалась на стойкое нерадение жителей. Только после открытия Пастером главных способов распространения заразных болезней гигиенистам и их адептам удалось частично справиться с нечистотами. Отныне выбрасывание их в места прохода и проезда людей было запрещено. Наука и техника содействовали появлению методик обеззараживания. Постепенно города обзаводились источниками питьевой воды и канализационными стоками, а также организовали сбор и обработку отходов.
Индустриальная революция усугубила проблемы, связанные с отбросами. Их объем постоянно рос (в последние времена - по экспоненте). Сократилось и время цикла "производство - потребление - выбрасывание". Потребители отходили от веками державшихся в сельских общинах традиций и стали беззаботнее относиться к отбросам, обновляя одежду по требованию моды, заполняя дома безделушками и часто меняя обстановку всякого рода. Производители и торговцы побуждают к ускорению товарооборота, предлагают все новые и новые модели с большим числом функций и свойств, отчего предыдущие быстро устаревают, ибо в наших обществах изобилия потребление играет уже не только утилитарную роль, оно должно внушать чувство безопасности и подпитывать эмоционально.
Ежедневно каждый француз выбрасывает около килограмма бытовых отходов, то есть примерно в два раза больше, чем сорок лет назад. Теперь ничего не чинят, а выбрасывают и заменяют - зажигалки, ручки, бритвы, носки, часы, кухонные агрегаты. Вещи стали эфемерными и, прослужив совсем недолго, рассматриваются как устаревшие. Они изнашиваются, деградируют и изымаются из обихода в убыстряющемся ритме, а вот отходы никуда не деваются. Эта механика - производить для потребления и потреблять ради производства - способствует технологическому обновлению последнего и повышению его динамичности. А значит, представляется весьма трудной задачей затормозить увеличение производства и булимическое потребление, хотя в некоторых общественных группах растет нетерпимость к подобному экономическому казусу, побуждающему к бессмысленным тратам ради повышения экономического роста.
В странах объединенной Европы хозяйственные отбросы представляют меньше десяти процентов всех отходов и менее одного процента отходов, опасных для здоровья, но именно они в первую очередь привлекают внимание как тех, кто принимает решения, влияющие на общественную жизнь, так и простых граждан, сталкивающихся с ними каждый день. В странах Запада обработка отбросов сделалась одним из первейших секторов индустрии. Здесь рынок услуг процветает и цифры его оборота неизменно растут.
Расширение объемов и площадей, занимаемых бытовыми отходами, превратилось в настоящую головоломку. Надо куда-то девать каждый год 22 миллиона тонн отбросов и 6 миллионов тонн громоздких предметов и почвенного субстрата из садов. Чтобы единовременно эвакуировать эти отходы, потребовались бы по меньшей мере два железнодорожных состава длиной по 14 000 километров каждый; то есть когда локомотивы достигнут уже Шанхая, вагоны все еще будут следовать мимо Пекина и Москвы, а хвосты составов только-только отъедут от Парижа. Что до отбросов столицы, они каждый месяц могли бы заполнять объем Монпарнасской башни. В 2007 году около 40% отходов закончили существование на мусоросжигательных заводах, почти столько же на свалках, также называемых здесь "центрами складирования", и только 20% были переработаны или закомпостированы.
В США, где каждый житель оставляет после себя около двух килограммов отбросов в день, ситуация еще более тревожная. Умопомрачительные блуждания между нью-йоркским портом и Мексиканским заливом баржи с 3000 тонн нечистот в тщетной надежде где-то их выгрузить, имевшие место весной 1987 года, демонстрируют масштабы этого недуга: после 50 дней крейсирования и отказов принять неудобный груз, полученных от шести государств Центральной Америки, злополучное судно возвратилось в порт отправления. Ныне, когда закрыта под Нью-Йорком самая большая в мире свалка, ежедневная эвакуация отбросов в этом городе приближается по сложности к военным операциям и включает составы из десятков грузовиков, преодолевающих расстояния до 400 километров.
В развивающихся странах местные жители выбрасывают значительно меньше: часто по полкило отходов в день. Однако, невзирая на интенсивную переработку, ради организации которой тамошние изобретатели, побуждаемые скудостью средств, проявляют чудеса смекалки, отбросы затопляют города, отравляют воды и почвы, угрожают населению болезнями и другими бедами. Дымящиеся пустыри с нечистотами очень интенсивно перелопачиваются неимущими, а также свиньями и собаками, рыскающими там в поисках пропитания.
В 2005 году население Земли насчитывало 6,5 миллиарда, что в пять раз больше, чем в 1900-м. Демографы предвидят, что в 2050 население вырастет до 8–9 миллиардов, по большей части скученных в мегаполисах. Они будут выбрасывать все больше и больше отходов, а те - вызывать массовую реакцию отторжения у жителей, обитающих поблизости от предприятий по обработке мусора: беспокойство этих категорий населения будет выражаться в уже описанных ныне синдромах, с легкой руки англоговорящих граждан названных NYMBY или BANANA (английские аббревиатуры, означающие: "Not in my back yard" - "Только не на моем заднем дворе" и "Build absolutly nothing anywhere, near anyone" - "Ничего не стройте поблизости от моего садика"), "Мусорократы" и "отбросознатцы" вступают в дискуссии, исследуют мусорные ящики, с пристрастием анализируют их содержимое, полемизируют относительно судьбы, ожидающей все это, производят разнообразные исследования, сочиняют все новые и новые рецепты, одним словом, разрабатывают свою жилу. Как избежать попадания в мусор некоторых категорий веществ, как переработать или уничтожить все остальное? Как бороться с поистине бесовской составляющей отходов и пустить в ход все ценное? История показывает, что городские управители во все времена сознавали важность этих вопросов и искали на них ответы.
В этой книге рассказывается, какие приключения и перипетии ожидали тех, кто имеет дело с бытовыми отходами, повествуется об их удачах и невзгодах. Здесь приведены свидетельства человеческих усилий в деле освобождения от остатков жизнедеятельности, напоминается о том, сколько воображения, изобретательности проявлено, чтобы извлечь из всего этого толику полезных ресурсов и использовать их художественным или игровым образом, будь то в богатых, бедных или развивающихся странах. В этом рассказе отбросы убивают, угрожают поглотить целые города, изменяют городской пейзаж, придают стойкость виноградникам, отапливают и освещают жилища, обеспечивают выживание миллионов обиженных судьбой, создают всякого рода "малые промыслы", откармливают огромные стада свиней, играют с детьми, дают обманчивый, но все же выход из одиночества для узников, служат источником вдохновения для сумасшедших и художников, а то и основой праздничных зрелищ.
БОРЬБА ГОРОДОВ С ОТБРОСАМИ
Привычка к опрятности, укорененная в Галлии римлянами, утратилась после нашествий франков. Завоева-тели-"варвары" совершенно не пеклись о гигиене городов. Во времена Меровингов одним из самых явных свидетельств презрения к ближнему было метнуть ему в лицо "зловонную грязь городской улицы", как Гон-тран и Фредегунда поступили с посланцами королевы Брунгильды в 584 году после убийства короля Нейстрии Хильперика I. Их современники, а затем те, кто жил в эпоху Карла Великого, месили ногами зловонную жижу на городских улицах. Принцип "Всё - на улицу" или "Всё - в реку" был в порядке вещей. Отбросы и помои бесстыдно выливались туда, где ходили и стояли люди. Горожанам приходилось мириться с самым близким соседством куч отбросов и исходящим от них зловонием.
"Берегись! Вода!", "Смотри под ноги!" - кричали обитатели жилищ, без зазрения совести выплескивая сосуды с помоями и экскрементами за дверь или в окно. Эти восклицания не мешали прохожим быть обрызганными тошнотворными струйками и каплями. Людовик XI, на голову которому во время его ночной прогулки некий студиозус опростал свой ночной горшок, нимало не злился на виновника этого происшествия, напротив, он пожаловал ему особую стипендию, поощряя трудолюбие в ученье, не дававшее тому заснуть.
Несмотря на неоднократные благие начинания городской администрации, это обыкновение сохранялось очень долго. Достаточно заглянуть в роман Золя "Земля": "Из открытого окна был брошен комок нечистот, целая пригоршня дерьма […]. Платья обеих женщин были вконец испорчены, испачканы сверху донизу. Какая свинья могла это сделать?" До недавнего времени в некоторых городах, например в Марселе, Сомюре, в Иль-сюр-ла-Сорг, домашние хозяйки выливали прямо в окна ночные горшки и ведра с нечистотами, чтобы не трудиться каждый день оттаскивать их куда-то по утрам.
В течение многих веков большинство западных городов тонуло в грязи. Тем не менее городские власти множили усилия, в попытках улучшить ситуацию выпуская постановления и предписания. В этом смысле красноречив пример Парижа. Ныне в индустриальных державах сбор мусора централизован, информатизирован и диверсифицирован. Напротив, в большинстве мегаполисов и сельских городов стран третьего мира убираются только отбросы богатых кварталов. Там, где живет беднота, все скапливается вдоль дорог или в выгребных ямах, отчего возникает множество проблем из области санитарии.
Вот уже тридцать лет количество отбросов неуклонно возрастает, а их природа значительно изменилась в связи с изобилием упаковок, занимающих треть от общего объема французских мусорных ящиков. Проблема изъятия этой части их содержимого становится все более сложной. Закон 1975 года учредил обязательную общественную службу упразднения отходов. Стоимость их утилизации непрестанно возрастает, раздувая финансовые траты коммун. Маленькие коммуны объединили свои службы уборки и переработки мусора. Обыкновенно они сами взваливают на себя исполнение этих проектов или передоверяют частным фирмам.
ГОРОДСКАЯ ГРЯЗЬ В ЭПОХУ МОНАРХИИ
В средневековых городах узкие и извилистые немощеные улицы без воздуха и солнца были заляпаны грязью из смеси земли, экскрементов и протухшей воды, бытовых остатков, конского и свиного навоза, птичьего помета, а когда все это размокало, - вонючей жижи. Большинство этих улочек не располагало ни отхожими местами, ни выгребными ямами, и прохожие справляли нужду везде, где находили для себя удобным. Поскольку системы надежных стоков не существовало, насыщенные отбросами воды застаивались и превращали самые людные прежде проходы и проезды в клоаки, затрудняющие уличное движение.
Конечно, во время дождя струйки из водосточных желобов иногда обмывали мостовую, оттесняя мусор на ее середину, ливневые потоки время от времени выносили его и в канавы для стока нечистот. Но увы! Места стока часто забивались. Тут уже улицы превращались в чавкающие грязные и зловонные лужи. В Париже клоаки вели к Сене, где брали воду водовозы на клячах и пешие водоносы, распределяя драгоценную жидкость для питья по домам. Некоторых качество воды тревожило, как, например, врача Людовика XIV, который в 1650 году порекомендовал "больше не пить воду из реки!". Мудрый совет, но как ему последуешь, ежели другой неоткуда взять?
Из века в век города потрясали вспышки сильнейших эпидемий. Особенно свирепствовала бубонная чума, повлекшая миллионы смертей во время европейских эпидемий 1346–1353 годов. За ней последовал коклюш. Первый врач королевы умер от него в 1569 году, десятки тысяч парижан испустили дух во время вспышки 1580 года. Чтобы восполнить нехватку мест в главной парижской больнице для нищих Отель-Дьё, в предместьях вокруг Монмартра поставили палатки для приема больных. Тогда-то медицинский факультет Сорбонны стал указывать властям на нетерпимое состояние клоак и сточных канав.
Врачи порой догадывались, что бытовые отходы ответственны за распространение эпидемий, но прямо о том, что источник зла коренится непосредственно в них, еще ни в коем случае не утверждали. Основной причиной бед считался удушливый запах нечистот. По мнению представителей "воздушной" медицины, тлетворный смрад передает болезни, проникая в тело через кожу. Жозеф Дюшен, врач Генриха ГУ, утверждал, что сочетание ветра с моря и миазмов породило чуму, распространившуюся в Тулузе. На вонь от городских нечистот указывали как на одну (хотя и не главную) из причин бубонной чумы, опустошившей Амьен в 1666 году, после чего местные мужи совета постановили "убрать всю грязь и отбросы, способные распространять дурной запах". Старинная боязнь гнилостных ароматов сохранялась у населения и многие годы после того, как Пастер открыл микробную природу заражений.
Однако более распространено в народе было мнение, что нечистоты оказывают на здоровье благотворное влияние, а эпидемии возникают из-за неблагоприятного расположения звезд. "Самое устрашающее чумное предвестие заключено в совместном влиянии Марса, Сатурна и Юпитера", - заявлял медик Франсуа де Курсель. А Клод Фабри, другой доктор медицины, считал, что надо также принимать во внимание "раскаленные кометы, расположенные хвостом к Востоку или появившиеся в центре небосвода".
В век Просвещения обычай вываливать на улицу отбросы и фекалии остается в силе, нечистоты загромождают Париж и провинциальные города. Если человек шагал, "задирая нос", он рисковал поскользнуться в подернутой тиной луже и свалиться в сточную канаву. Некоторые новации в устройстве зданий только ухудшали положение. Так, получили распространение застекленные витрины, и владельцы лавок, чьи товары теперь были лучше предохраняемы от грязи, воспользовались этим, чтобы не тратиться на подметание улицы перед входной дверью. Что до горгулий, скульптурно оформленных желобов для стока дождевой воды, на полметра-метр выдававшихся в сторону улицы, теперь их заменили трубы, спускавшиеся по стенам. В 1750 году Руссо, покидая французскую столицу, обращался к ней такими словами: "Прощай, город грязи!" Впрочем, так Париж именовал не он первый, ведь Лютеция, латинское название города, образовано от "lutum", что по латыни и значит "грязь".
Вонь, пропитавшая города, в пору, непосредственно предшествовавшую Революции, только сгустилась, недаром писатель Пьер Шове негодовал, что "во многих кварталах от вредоносных запахов вянут цветы и погасает краса юных прелестниц". Именно гнилостные испарения обвиняли в том, что от их воздействия портятся молоко, вино и супы. Вредоносные субстанции старались увозить подальше, однако их свалки выделяли дурно пахнувшие газы, достигавшие предместий и наползавшие на столицу по прихоти ветров. "Трупный запах распространяется везде, - отмечает знаменитый хронист Луи-Себастьен Мерсье. - В церквах он травит прихожан, а в домах сделался столь отвратителен, что их жители испытывают постоянное раздражение".
КОРОЛИ ПРЕХОДЯЩИ, А ВОТ ПОМОИ - ВЕЧНЫ!
Филипп-Август был первым французским монархом, попытавшимся обуздать приливную волну нечистот, захлестнувших столицу. Придворный летописец Ри-горд писал, что в один из "благословенных дней года от Рождества Христова 1184-го" монарх, стоя у дворцового окна, был обеспокоен вонью, кою издавала грязь. Он тотчас призвал городского прево вместе с зажиточными горожанами и повелел им "вымостить все парижские улицы, а равно и пути следования экипажей". Приказ не вызвал у жителей особого рвения, замощены были лишь две главные дороги, прозванные "королевским квадратом": по форме они напоминали крест и пересекались у Шатле. На столичных буржуа возлагалась ответственность также и за поддержание "квадрата" в должном состоянии. Прево и его помощник, имевший должность "парижского дорожного смотрителя", следили за надлежащим исполнением предписаний. Таким образом, забота о чистоте столицы изначально рассматривалась как полицейская функция. Но благие пожелания выдохлись, и через четыреста с лишком лет половина улиц еще не была замощена.