Было около четырёх часов, когда девушка, расплатившись с таксистом, направилась к входной двери дядюшкиной квартиры – половины двухэтажного дома на двух хозяев, типичного для Шотландии – коричневый камень, с черной окантовкой по периметру, с низко расположенными, высокими, узкими окнами за каменным невысоким заборчиком с железной калиткой из прутьев. По всем этим постройкам, включая дом, вились, наверное, все виды лиановых кустарников, встречающихся в этих местах. Всё очень сильно и красиво заросло. А в общем-то, здесь всё оставалось точно так же, как и в её детстве и юности, когда племянница приезжала сюда с дядюшкой и жила здесь с ним по нескольку месяцев, пока он отдыхал и занимался обработкой собранного материала.
Дядюшка встретил её с радостью. Заметно, что соскучился. Жак не стала вручать старику, что называется, с порога, его посылку, и благоразумно умолчала о ней, боясь тут же потерять дядюшку на весь вечер. А потом и еще дня на два.
– Жак, дорогая, как я рад тебя видеть! Как хорошо, что ты снова здесь, со мной! – закричал дядюшка, только лишь распахнув дверь и шагнув за порог, и обнял племянницу. Он пытаясь взять у неё из рук чемодан, но Жак не дала и постаралась быстрее пройти внутрь.
Лавалет Фортескью ростом был не на много выше племянницы, почти весь седой, хоть в молодости он красовался блондином. Всегда довольно мелкие черты его, на самом деле, не самого красивого лица, с годами стали еще более мелкими и невыразительными. Но всю природную невзрачность уравновешивал свет из молодых глаз, который бывает только у умных, увлеченных людей.
Опекун выглядел очень даже не плохо, и девушка надеялась, что так же он себя и чувствовал. Потом, чуть позже, она планировала измерить ему давление несколько раз в течение дня и попросить посмотреть его медицинский журнал. Ожидать нареканий и жалоб на здоровье от дядюшки было бесполезно, поэтому Жаклин, предпочитала ознакомиться с мнением его врачей.
Квартира тоже не разочаровала. Везде прибрано и уютно, как и в прошлый раз. Женская рука чувствовалась здесь очень явственно и повсеместно. В квартире имелось две спальни и комната для гостей на втором этаже, и холл с кухней, кабинетом и большой кладовой – на первом. Большая кладовая, дверь которую переоборудовали для входа прямо в кабинет, а не в коридор, как при покупке, послужила решающим доводом при приобретении квартиры мистером Фортескью – эта кладовка своими размерами была призвана нанести сокрушительный удар заносчивой площади возле бывшего Форума в Риме.
Хозяин хлопотал вокруг своей гостьи, пока та выставляла гостинцы на кухне, и очень обрадовался своему любимому мясу на косточке и бутылке "Teachers".
Они поговорили об общих знакомых из Штатов и Франции, которые не забывали мистера Фортескью и периодически позванивали ему, чтобы проконсультироваться или просто узнать, как дела, и часто передавали приветы и его любимой племяннице. Дядюшка рассказал о некоторых студентах Университета в Глазго, диссертации которых он курировал на данный момент. Жак рассказала о Чарльзе и передала дядюшке от своего мужа привет.
– Тебе ведь Эшли говорила, что сегодня у неё в кафе будет вечером ужин в твою честь? – проговорил дядюшка, как только они поделились друг с другом первостепенными новостями. – Так вот. Марго заедет за нами с тобой в шесть. Осталось, кстати, двадцать минут. Я пойду переоденусь. – И поднялся с кресла.
– А я? – заморгала ошарашено Жак. – Мне ведь тоже нужно принять душ и переодеться. – Она поднялась на ноги.
– Да, пожалуйста! – воскликнул гостеприимный хозяин. – Комната для гостей и ванная в твоём распоряжении. Хотя, как по мне, так ты отлично выглядишь. – И ринулся за своими приготовлениям. Для дядюшки, как для археолога, перерывшего половину земного шара, любой человек, включая его самого, не припорошенный трёхсантиметровым слоем земли и пыли, мог смело претендовать на звание "отлично выглядящего" и преспокойно отправляться, да хоть на приём к самой Елизавете.
Гостья, прекрасно знавшая квартиру, без колебаний поднялась на второй этаж. Войдя в комнату для гостей, последнюю от лестницы, она нашла её в отличном состоянии – воздух был свежим, постель, судя по всему, тоже, везде чисто и опрятно, и девушка с воодушевлением принялась распаковывать вещи и обустраиваться.
Как оказалось парой минут позже, душ тоже работал. Ополоснувшись, Жак надела джинсы и тонкий свитерок тёмно-синего цвета и, расчесав свои роскошные вьющиеся кудри длинною до плеч, спустилась вниз.
Мистер Фортескью разговаривал с кем-то по телефону.
– Она будет через три минуты, – нажал он кнопку окончания вызова на телефоне. И Жак поняла, что речь идет о Марго.
– Тогда, если позволишь, я хотела бы позвонить Чарльзу и сказать ему, что благополучно доехала. – Племянница направилась на кухню.
– Передавай ему привет от меня и поблагодари, что отпустил тебя погостить, – почти прокричал дядюшка на ходу, устремляясь в свой кабинет.
Когда она вернулась, в гостиной, на диване сидела Марго с ключами от машины в руках. Увидев Жаклин, она тут же вскочила и бросилась поприветствовать и обнять её.
– Здравствуй, дорогая. Как хорошо, что ты приехала. Мы очень рады тебя видеть и хотим пообщаться побольше. В прошлый раз всё прошло очень сумбурно и быстро, не успели, как следует, насладиться твоим обществом, – Марго доброжелательно улыбалась.
Она была энергичной, позитивной молодой женщиной, с кем никогда не соскучишься, потому что они всегда найдут о чем поговорить, и с которыми можно расслабиться, потому что они никогда не лезут не в свои дела. А еще Маргарет, без преувеличения сказать, родилась красавицей. Невысокого роста и достаточно миниатюрна. В прошлый раз её волосы были светло-каштанового цвета, но сейчас там местами отливали, довольно крупные блондинистые пряди, что сделало её статус брюнетка/блондинка пограничным 50/50, что ей, как и большинству красивых людей, опять же шло. Глаза у Марго были зелёно-карие, небольшие, можно даже сказать узкие, как будто с постоянным прищуром, но с такими загнутыми ресницами, что делало их очень привлекательными. Носик походил на нос Эшли – прямой, правильный, аккуратный, с довольно узкими ноздрями. Но добрую долю красоты лицу Марго придавал чувственный рот с одинаковой величины и верхней, и нижней припухлыми губами. Если говорить в общем, то Марго была чем-то похожа или на Ким Бесинджер, или на Дженифер Энистон, со скидкой на двоих сыновей.
– Здравствуй, Марго! – засияла Жак в ответ. Ей очень импонировала эта молодая женщина. – Я тоже очень рада, что наконец-то выбралась к вам. Соскучилась, – Жак ответила на объятия.
– На этот раз, я надеюсь, ты побудешь подольше. И это не обсуждается – мы просто тебя раньше не отпустим. – Глаза Марго зажглись лукавством.
– Да. В этот раз у меня времени немного больше. Надеюсь, мне его хватит, чтобы уговорить вас всех приехать ко мне в гости в Оксфорд. – Засмеялась Жак.
– Спасибо за приглашение. Оно принято. Но сейчас, пока ты здесь, ты в полном нашем распоряжении, и мы сейчас будем тебя чествовать. – Женщина направилась к двери. – Поехали? – спросила она, оборачиваясь к Жак и, уже появившемуся в дверях кабинета, дядюшке Ламу.
– Да-да, дорогая, я готов. Жак тоже. Поехали. – Дядюшка стал торопливо искать в прихожей свою походную куртку, которую племянница помнила еще по частной школе в Дэрби. Кажется, что эта куртка уже стала дядюшкиным Alterego. Или наоборот.
Пока они ехали, Жаклин смотрела на Глазго в окно машины. Ей нравился этот город. Он был эклектичен, как никакой другой. Местами напоминал Лондон, местами Эдинбург, местами Нью-Йорк или даже Париж – во всех этих городах Жак жила, и все эти города стали частью её детства и юности.
Поэтому, засмотревшись и погрузившись в воспоминания и размышления, девушка не заметила, как они приехали. Когда машина прижалась к обочине, и Марго заглушила мотор, Жак осмотрелась и увидела обычную одностороннюю улицу, которая окаймляла довольно большой и просторный парк. Кафе тоже выглядело довольно рядовым, но и вместе с тем функциональным: в таких местах можно закусить и выпить кофе вкусно и недорого. Оно называлось "C.I.C." и располагалось на первом этаже жилого дома. Довольно старого дома. Окна были большие, витринные, сквозь них виднелось, что в заведении сейчас не очень многолюдно.
– Я не очень часто бываю здесь. – Как бы оправдывался дядюшка Лам, направляясь вместе с племянницей к двери вслед за падчерицей и поправляя свою куртку в руках. – Не люблю, когда много людей, а кормит меня Эшли и дома вкусно.
– Значит, не одна я здесь ничего не знаю. Это хорошо. – Жак подбадривающе улыбнулась своему родственнику.
Внутри тоже оказалось довольно традиционно – матовые панели цвета клёна, немного зелёного пластика и никелированной отделки. Приятно и располагающе.
Проведя дядюшку с племянницей по небольшому коридору, Марго открыла одну из дверей в отдельный кабинет и посторонилась, давая возможность пройти своим спутникам.
– Добро пожаловать! – сказала она, широко улыбнувшись. И добавила, обращаясь к кому-то внутри комнаты. – Встречайте!
Жак шагнула в помещение, и сразу же на неё нахлынули впечатления. Всей своей массой.
Во-первых, комната оказалась красивой – два больших окна с очень красочными занавесками с витиеватым рисунком. По ровным, бледно-коралловым стенам высели разные, но со вкусом подобранные, картины. Здесь была и живопись, и современная живопись, и одна настенная композиция в виде изображенного взрыва в центре с плавленой электрической лампочкой, и пара фотографий – в общем, всё очень и очень впечатляло. На журнальном столике и комоде, стояли две вазы, современного дизайна и, если Жак не ошиблась, может быть даже ручной работы.
Окинув это секундным взглядом и оценив вкус и талант дизайнера и декоратора, кем бы они ни оказались, девушка сосредоточилась на людях, сидящих за столом. Во-первых, к ней на встречу сразу же поднялась Эшли.
– Жак, дорогая, ну, наконец-то! Мы очень тебя ждали. И я так же очень рада за Лама – он по тебе скучает и часто вспоминает, и всегда ждет. – На последних словах Эшли посмотрела на дядюшку, который стоял за спиной у племянницы и наслаждался встречей двух самых дорогих его сердцу людей.
– Ну-ну, – протискиваясь мимо Жак с Эшли, мистер Фретескью мимолётно чмокнул жену в щечку, – не выдавай меня так сразу.
Подойдя к столу, он стал усаживаться во главе. Судя по всему, это было его законное место, что Жак очень порадовало – дядюшку здесь, явно, уважали и почитали.
– Позволь познакомить тебя с моей подругой и компаньонкой Алисой, – Эшли, отступая в сторону, указала на женщину, которая в этот момент поднималась со стула, стоящего в дальнем углу комнаты.
– Алиса, это и есть наша Жаклин. Она очень милая и умная девушка. Я уверена, общение с ней доставит тебе массу приятных моментов, – обратилась Эшли к подруге.
– Добро пожаловать, Жак. Очень рада с тобой познакомиться. – С широкой улыбкой Алиса обеими руками пожала протянутую руку Жак.
– Взаимно. – Девушка слегка кивнула головой и тоже улыбнулась. – Большое спасибо за теплый приём и гостеприимство.
И тут Жак, боковым зрением видевшая, что в комнате находятся еще люди, обратила своё внимание на них, чтобы уж сразу покончить с церемонией знакомства. Два человека, сидевшие до этого в креслах сбоку от входной двери, тут же поднялись со своих мест, стоило гостье развернуться прямо к ним.
Это были девушка и парень. Сначала Жак посмотрела на девушку, потому что та была почти одного с ней роста, и мимолётно слегка улыбнувшись ей, тут же, подняла глаза на парня, потому что тот оказался довольно высок.
Глава 2 Знакомство
Глава 2. Знакомство.
"У вас не будет второго шанса произвести первое впечатление.
В жизни любого человека всегда случаются моменты, которые, как нож ломти колбасы от остального батона, отрезают куски нашей жизни от неё в целом. Как правило, эти моменты обозначаются каким-то ошеломляющим событием с положительной или отрицательной эмоциональной окраской. И в череде мыслей и чувств, спровоцированных этим событием, человек в одно из мгновений понимает, что дальнейшая его жизнь, скорей всего, пойдёт уже "под другим флагом", будет "окрашена в другие цвета", и уже никогда не будет как раньше, и сам человек прежним не будет.
Нечто подобное и происходило сейчас с Жак, когда она подняла глаза на парня.
Это чувствовалось сродни мгновенному узнаванию человека в толпе. Такое бывает.
Первое, что ощутила девушка, это облегчение. Она даже будто услышала, как невидимая гора свалилась с плеч и разбилась вдребезги о деревянный пол комнаты. А вслед за ней туда же ухнул и камень с души.
Невероятное облегчение.
Второе, что испытала Жаклин, это огромное, нестерпимое желание коснуться этого парня, убедиться, что он ей не снится. Да и вообще, просто прикоснуться для того, чтобы прикоснуться, и всё. Касание ради касания. Без мотивов и объяснений.
Это был он! Тот самый! Тот, который ей нужен. Тот, которого она хотела и ждала.
Когда-то давно, будучи студенткой третьего курса Университета Сити, Жак разоткровенничалась со своей подругой Лизи о том, что ей, наверное, не дано влюбиться, и она, скорей всего, никогда не почувствует такое чувство, как любовь.
– А вот как ты себе представляешь человека, в которого ты могла бы влюбиться? – спросила тогда Лизи.
– Не знаю, – задумалась Жак. – Наверное, он должен быть хорошим, умным, добрым, внимательным, заботливым. – Она засмеялась своим критериям и поэтому поспешила подытожить: – Самым лучшим, короче, а внешность не главное.
Так вот сейчас, третье, что почувствовала девушка, это желание, чтобы Лизи оказалась в этот момент здесь, тогда бы Жак смогла взять парня за руку, подвести к своей подруге и сказать: "Вот. Вот как он должен выглядеть".
Но в это самый момент до Жак начало доходить одно и ужасное, и прекрасное осознание – всё дело в том, что только сейчас она увидела и поняла, что парень был, на самом деле, беспрецедентно красив и неприлично молод. Или наоборот.
И после этого, четвертым и последним чувством из всех, которые оказались доступны ей в этот момент, это был шок.
Шок не в чистом виде, а под каким-то своеобразным соусом из отрицания и страха. Но шла уже третья или даже четвертая секунда лицезрения новых знакомых, поэтому гостья поспешила одёрнуть себя и повернулась к Эшли, чтобы та могла познакомить её с девушкой и с человеком, которого интуиция Жаклин только что записала ей в её любимые мужчины, даже если мужчиной ему еще только предстояло стать и, возможно, даже не в ближайшем будущем.
А Эшли уже не было, рядом стояла Алиса, которая легко улыбнулась и, указывая рукой на пару, стоящую пред гостьей, сказала:
– Жак, позволь тебе представить моих детей. Это моя младшая дочь Дженнифер, – с гордостью в голосе мама, показала на дочь рукой.
"Как хорошо, что я еще не успела записать её ему в подруги и порядком испугаться" – подумала про себя Жак, а вслух сказала:
– Очень рада с тобой познакомиться. – И доброжелательно улыбнулась девушке.
– Взаимно, Жак. Тётя Эшли говорила о тебе много хорошего. Надеюсь с тобой подружиться. – Просияла девчушка и протянула Жак руку.
Удовлетворённо кивнув головой, Алиса показала рукой на парня и полным теплоты и умиления голосом сказала:
– А это мой старший сын Александр.
Жак подняла глаза на парня, устремив при этом взгляд внутрь себя. Только так она могла смотреть на этого человека – настолько была застигнута врасплох нахлынувшими чувствами и ощущениями, и настолько стеснялась своей, до такой степени сильной и внезапной, тяги к этому юному прекрасному созданию.
Стоя сейчас перед парнем, влюблённая разрывалась от желания сбежать куда-нибудь, в какой-нибудь укромный уголок и просто посидеть и тупо привыкнуть к новым ощущениям, к этой ее, непонятно откуда взявшейся, тяге к человеку, которого она знала четверть минуты, и, одновременно, от нежелания отдаляться от Александра с этого момента и до конца жизни на расстояние больше, чем пара метров.
Но, ни той, ни другой возможности у неё не имелось. Поэтому она несмело протянула парню руку и сказала:
– Привет, Александр. Рада знакомству. – В свой голос, однако, девушка постаралась вложить как можно больше фамильярных и даже панибратских ноток, на автомате вспоминая юность. Примерно так, она бы поздоровалась с парнем, будь ей лет на восемь-десять меньше.
– Здравствуй, Жак, – ответил парень самым красивым голосом за всю чертову историю красивых голосов. При этом интонации его были подчеркнуто, можно даже сказать, показательно располагающими. – Добро пожаловать в Глазго. – Он пожал протянутую ему женскую ладошку.
Рука его была тёплая и большая. Когда он сжимал руку Жак, она почувствовала, как парнишка при этом контролирует силу сжатия, чтобы не переусердствовать. У неё приятно потеплело внутри. Александр был, конечно же, еще очень молод, но при этом дюймов на десять выше и, примерно на столько же, шире в плечах.
Приободрённая столь бережным к себе обращением со стороны юноши и напуганная перспективой, как максимум, бездарно упустить свой шанс оставить о себе, как ей хотелось бы, неизгладимое первое впечатление на Александра, ну, примерно, как он на неё, и, как минимум, своей неспособностью сейчас произвести на него хоть какое-то впечатление, Жак собрала все силы и посмотрела на визави напоследок еще раз очень кратко и целенаправленно, как "пять" отбила, или пальцем указала, или просто в упор сказала: "Ты!", или что-то вроде этого.
И хотя взгляд был максимально кратким, а парень – настолько же молодым, он понял его.
Безошибочно. Даже в обход желания. Для этого у него имелось много чего другого, кроме желания: возможности, умение, привычка, опыт. Выражение глаз самого Александра виделось, кстати, весьма неопределённым, но, в любом случае, вежливым. В поисках подробностей девушка просто побоялась в них всматриваться. Поэтому, высвободив руку, на что парень с готовностью ответил, быстро отдёрнув свою, отвернулась к Алисе.
– Поздравляю, Алиса, – искренне начала говорить дежурную речь Жак, – у тебя очаровательные дети. О таких детях мечтает любая мать. – Теплотой её улыбки можно было растопить все льды Гренландии. Она очень надеялась, что Александр это заметит и оценит.
– Спасибо, Жак. Мне очень приятно это слышать. Я, наверное, должна объяснить их присутствие здесь. Всё дело в том, что Алекс, – Алиса перешла в разговоре на уменьшительно-ласкательное имя своего сына, – в этом году перевёлся к вам в Оксфорд из нашего Университета Глазго, и мне бы хотелось вас представить друг другу. Возможно там, в Оксфорде, у вас появятся поводы к дальнейшему общению или даже сотрудничеству. Видишь ли, я, как и любая мать, переживаю за судьбу своего сына вдали от дома.
После этих её слов девушка заметила неуловимое движение Алекса. Взглянув на него, она увидела, что тот немного дёрнулся в сторону и закатил глаза. Жак улыбнулась.
– Да-да, – с нажимом в голосе повторилась Алиса, – переживаю. И мне было бы спокойней знать, что у моего сына там будут взрослые и самостоятельные друзья, какими нам всем здесь представила вас с твоим мужем Эшли.