Через мгновение уже кипел кофе, гудел, загружаясь, компьютер. Миранда замурлыкала от удовольствия, отхлебнув первый глоток горячего крепкого кофе. Она откинулась на спинку стула, закрыла глаза и мечтательно улыбнулась. Пять минут она может позволить себе побыть женщиной, наслаждающейся маленькими радостями жизни-Ноги выскользнули из удобных туфель, строгое выражение лица смягчилось. Как же хорошо!
Миранда встала, налила вторую чашку кофе, надела белый халат и приступила к работе.
Когда начали прибывать сотрудники лаборатории, Миранда сидела, внимательно глядя на экран монитора. Подошел Джованни с чашкой кофе и свежим рогаликом.
– Скажи-ка мне, что ты видишь, – не оборачиваясь, спросила его Миранда.
– Я вижу женщину, которая не умеет отдыхать. – Джованни положил руки ей на плечи, слегка помассировал. – Миранда, ты работаешь как проклятая уже целую неделю и совсем не отдыхаешь.
– Взгляни на дисплей, Джованни.
– 0-хо-хо. – Не переставая массировать ей плечи, он склонился, так что их головы соприкоснулись. – Процесс первичного распада Белая линия отмечает, где начинается непосредственно сама бронза.
– Верно.
– На поверхности коррозийный слой толще. Ржавчина вросла в металл, что типично для бронзы четырехсотлетней давности.
– Нужно рассчитать темпы накопления ржавчины.
– Нет ничего проще. Статуэтка лежала в сыром подвале, ржавчина накапливалась быстро.
– Я это учитываю. – Она сдвинула очки, потерла переносицу. – Температура, влажность. Вычислим среднюю величину. Никогда не слышала, чтобы такой уровень коррозии можно было подделать. Ведь внутри тоже имеются следы коррозии, Джованни.
– Бархатной тряпке не более ста лет. А то и меньше – Сто лет? – Миранда стремительно развернулась вместе с креслом. – Ты уверен?
– Да. Можешь перепроверить, но ты убедишься, что я прав. От восьмидесяти до ста. Не больше.
Миранда снова повернулась к компьютеру. Не может же она не верить собственным глазам!
– Ну хорошо. Значит, статуэтку завернули в бархатную ткань и спрятали в подвале лет восемьдесят-сто назад. Но все тесты подтверждают, что сама статуэтка много старше.
– Возможно. Ты бы поела, Миранда.
– Угу. – Она с отсутствующим видом взяла рогалик и надкусила. – Восемьдесят лет назад – начало века. Первая мировая война. Во время войны ценности всегда стараются спрятать подальше.
– Логично.
– Но где она хранилась до того? Почему о ней нет никаких упоминаний? Значит, все это время она тоже была спрятана. – Миранда словно разговаривала сама с собой. – Когда Пьетро Медичи изгнали из города. Возможно, во времена Итальянских войн. Да-да, скорее всего ее спрятали. А потом про нее забыли? – Миранда покачала головой. – Это не поделка дилетанта, Джованни. Это работа мастера. А значит, должны существовать документы, в которых о ней упоминается.
Мне нужно знать как можно больше об этой вилле, о ее хозяйке. Кому она оставила дом? Кто жил там после ее смерти? Были ли у нее дети?
– Я всего лишь химик, – улыбнулся Джованни, – а не историк. Об этом спрашивай Ричарда.
– Он уже пришел?
– Да, он всегда весьма пунктуален. Погоди. – Джованни удержал за руку готовую сорваться с места Миранду. – Давай сегодня вместе поужинаем.
– Джованни! – Она благодарно сжала его пальцы, но свою руку решительно высвободила. – Спасибо, что ты обо мне заботишься, но у меня все нормально, правда. Я слишком занята, чтобы тратить время на ужин.
– Ты совсем о себе не думаешь. Я твой друг, и мне это небезразлично.
– Торжественно клянусь: сегодня закажу себе в номер множество всякой вкусной еды. Буду есть и работать.
Миранда коснулась губами его щеки, и в этот момент Элайза распахнула дверь. Она с подчеркнутым недоумением подняла бровь, неодобрительно поджала губы.
– Доброе утро! Извините за вторжение. Миранда, шеф хочет сегодня в четыре тридцать выслушать отчет о том, как продвигается работа.
– Хорошо. Ты не знаешь, Ричард сейчас свободен?
– Мы все в полном твоем распоряжении.
– Вот и я ей то же самое говорю. – Не обращая ни малейшего внимания на холодный тон обеих женщин, Джованни хмыкнул и выскользнул из кабинета.
– Миранда– Слегка поколебавшись, Элайза закрыла за собой дверь. – Надеюсь, ты на меня не обидишься, если я.., я хочу предупредить тебя насчет Джованни-..
Миранда улыбнулась, увидев, как смутилась Элайза.
– Он, конечно, блестящий специалист, настоящая находка для "Станджо". Но как человек. Словом, он самый настоящий бабник.
– Я бы так не сказала– Миранда посмотрела на Элайзу поверх очков. – Бабник только берет. А Джованни – дает.
– Ну, может быть, тебе виднее. Но факт остается фактом: он не пропустит ни одной юбки – Ты тоже в его списке?
Элайза раздраженно нахмурилась:
– Временами и мне приходится это терпеть. И все же лаборатория – не место для заигрываний и поцелуев.
– Господи, ты говоришь прямо как моя мать. – А мало что могло раздражить Миранду больше. – Но я приму к сведению твой совет, Элайза, и в следующий раз мы с Джованни десять раз подумаем, прежде чем заниматься любовью в лаборатории.
– Я тебя обидела? – Элайза с огорчением всплеснула руками. – Я только хотела – Понимаешь, он может быть таким обаятельным. Я сама в него чуть не влюбилась, когда сюда переехала. Мне тогда было очень одиноко.
– Да что ты говоришь?
Миранда произнесла эти слова таким издевательски-ледяным тоном, что Элайза вздрогнула как от удара – Что бы ты там ни думала, я вовсе не прыгала от счастья, когда развелась с твоим братом, Миранда. Решение далось мне нелегко, и единственной моей на-1РЖЮЙ было, что оно правильное. Я любила Дрю, но он – – Ее голос дрогнул, и она решительно помотала головой– В общем, этого оказалось недостаточно. Слезы в ее глазах заставили Миранду устыдиться.
– Прости меня. – пробормотала она. – Ваш развод произошел очень уж стремительно. Я не думала, что для тебя все это было так серьезно.
– Да, было. И осталось. – Элайза вздохнула и смахнула слезинку. – Мне очень хотелось, чтобы все у нас было по-другому, но раз уж так случилось – Надо жить дальше.
– Ну конечно– Миранда пожала плечами. – Эндрю может быть таким несносным, мне трудно тебя осуждать. Я прекрасно понимаю, что в разводе всегда виноваты обе стороны.
– Да, наверное, мы оба были плохими супругами Так что лучше и честнее было разойтись, чем притворяться всю жизнь.
– Как мои родители?
Глаза Элаизы испуганно расширились – Я вовсе не имела их в виду – Все правильно. Я с тобой согласна. Мои родители не живут под одной крышей уже больше двадцати пяти лет, но им не приходит в голову, что лучше и честнее было бы разойтись Эндрю тяжело пережил ваш развод, но вы действительно поступили честно по отношению друг к другу.
Она и сама, наверное, поступила бы так же, если бы совершила такую глупость и вышла замуж Лучше развод, чем жалкое подобие семейной жизни – Значит, я должна извиниться за то, что плохо думала о тебе весь последний год. Элайза натянуто улыбнулась:
– Ничего ты не должна! Я знаю, как ты любишь Дрю. Я всегда восхищалась вашими отношениями. Вы ведь очень близки.
– Вместе мы еще кое-как можем выжить, разделенные – бежим к психоаналитику.
– А мы с тобой так и не подружились. Сначала – коллеги, потом – родственники, но не друзья. Может, попробуем? Кто знает, а вдруг получится?
– У меня не так много друзей. Боюсь заводить слишком тесные связи, – с неудовольствием признала Миранда. – Так что глупо отказываться от твоего предложения.
Элайза открыла дверь кабинета.
– У меня тоже друзей немного, – проговорила она. – Я буду рада включить тебя в их число.
Искренне тронутая, Миранда посмотрела ей вслед. Потом собрала распечатки и образцы и заперла их в сейф.
Ричарда Хоуторна она нашла уткнувшимся в компьютер, вокруг стопками лежали книги. Он был похож на охотничью собаку, вынюхивающую след.
– Нашел что-нибудь подходящее? – спросила Миранда.
– Что? – отозвался он, но глаз от экрана не оторвал. – Вилла была построена в 1489 году. Архитектора нанял Лоренцо Медичи, но принадлежал дворец Джульетте Буэнодарни.
– Так она была влиятельной женщиной! – Миранда придвинула себе стул. – В те времена любовницам обычно такие владения не принадлежали. Она себя дорого ценила.
– Прекрасные женщины во все времена имеют влияние, – пробормотал Хоуторн. – Если они к тому же умны, то знают, как этим влиянием пользоваться. А сохранились свидетельства, что Джульетта Буэнодарни была женщиной незаурядной.
Заинтригованная, Миранда достала из папки фотографию статуэтки.
– По ее лицу видно, что эта женщина знает себе цену. А что еще ты можешь о ней рассказать?
– Время от времени ее имя упоминается в разных источниках, но очень скупо, без подробностей. Например, ее происхождение неясно. Я ничего не смог найти. Первое упоминание о ней относится к 1487 году. Имеются кое-какие свидетельства, что она имела отношение к семейству Медичи – возможно, была двоюродной сестрой Клариче Орсини.
– Итак, получается, что Лоренцо взял в любовницы кузину своей жены? Так сказать, все по-родственному, – рассмеялась Миранда. Ричард серьезно кивнул:
– Это объясняет, откуда он мог ее знать. А по другим источникам, получается, что она была незаконной дочерью одного из членов Неоплатонической академии, созданной Лоренцо. И в этом случае их знакомство вполне объяснимо. Итак, как бы то ни было, в 1489 году он поселяет ее на вилле делла Донна-Оскура. По всем свидетельствам, выходит, что она, так же как и Лоренцо, любила искусство и использовала собственное положение, чтобы собирать под крышей своего дома всех выдающихся мастеров своей эпохи. Умерла Джульетта Буэнодарни в 1530 году во время осады Флоренции.
– Интересно. – Весьма подходящее время прятать ценности, подумала Миранда. Она задумчиво вертела в руках очки. – Значит, она умерла до того, как стало известно, что Медичи удержат власть.
– Получается, что так.
– Дети у нее были?
– Я ничего об этом не нашел.
– Дай-ка мне несколько твоих книжек, – попросила Миранда. – Я помогу тебе искать.
Винсент Морелли был Миранде как родной дядя; он знал ее с самого рождения. Когда-то он в течение многих лет заведовал отделом рекламы и прессы в Институте искусств штата Мэн.
Когда его жена-итальянка заболела, он привез ее в родную Флоренцию и здесь же похоронил двенадцать лет назад. Три года он погоревал, а потом, ко всеобщему удивлению, неожиданно женился на начинающей актрисе. Тот факт, что Джина была на два года моложе его дочери, привел семью в некоторое замешательство, а у коллег вызвал ехидные насмешки.
Винсент был толстым как бочка, с широкой грудью, как у Паваротти, и короткими ногами. Жена его была удивительно похожа на юную Софи Лорен – чувственная красавица с пышными формами. Она обожала драгоценности и всегда носила на себе не меньше килограмма итальянского золота.
И Винсент, и его молодая жена были энергичными, шумными, а порой и резкими людьми. Миранда искренне любила их обоих, но постоянно удивлялась, как это ее чопорная, холодная мать общается с такой экстравагантной парой.
– Я послала наверх копию отчета, – сообщила Миранда Винсенту, когда он втиснул в ее крошечный кабинетик свою огромную тушу. – Думаю, тебе интересно следить за развитием событий, так что, когда придет время для заявления в прессе, ты сумеешь подготовить надлежащий текст – Да-да С фактами мне все понятно. Но расскажи-ка, что ты сама об этом думаешь Мне нужно расцветить мой рассказ интригующими деталями – Я думаю, что надо продолжать работать.
– Миранда. – медленно заговорил Винсент опираясь на стул. Стул заскрипел – Твоя очаровательная матушка связала меня по рукам и ногам и велела молчать до тех пор, пока, как она выразилась, не будут поставлены все точки над "i". А в истории, которую я намерен представить прессе, должны быть романтика и сенсация.
– Если будет доказано, что бронза подлинная, сенсация обеспечена.
– Да, но мне нужны эффектные подробности. Красивая талантливая дочь синьоры директора прилетела из-за океана. Одна дама прибыла к другой. Что ты о ней думаешь? Какие чувства к ней испытываешь?
Миранда состроила гримаску и постучала карандашом по столу.
– Об этой бронзе я думаю следующее, высота – 49,4 см, вес – 11,68 кг. Изображает обнаженную женщину, – продолжала она, делая вид, что не замечает, как Винсент с отчаянием закатил глаза к потолку. – Сделана, несомненно, в эпоху Ренессанса. Тесты показывают, что отлита скульптура в последней декаде пятнадцатого века.
– Ты совсем как твоя мать.
– Я не чувствительна к оскорблениям, – парировала Миранда, и они оба хмыкнули.
– Ты затрудняешь мне работу, детка. Когда придет время, пообещал себе Винсент, он уж постарается разрисовать эту историю!
Элизабет пробежала глазами отчет. Миранда старалась быть крайне осторожной в выражениях, придерживалась только фактов, цифр и формул. Но все равно было ясно, к какому выводу она склонялась.
– Значит, ты считаешь, что она подлинная?
– Все тесты подтверждают, что ее возраст – от четырехсот пятидесяти до пятисот лет. К отчету приложены фотографии, компьютерные расчеты и результаты химических анализов.
– Кто их проводил?
– Я – А термолюминесцентный тест?
– Я.
– Определила стиль тоже ты. Основную часть документальных свидетельств отыскала ты. Ты руководила проведением химических анализов, лично исследовала патину и металл, сама сверяла формулы.
– Ты ведь за этим меня сюда вызвала?
– Да, но в твое распоряжение был предоставлен целый штат сотрудников. Я думала, ты воспользуешься их помощью.
– Если я лично провожу анализы, я могу контролировать их ход, – сухо ответила Миранда. – Таким образом, меньше вероятность ошибки. Я специалист. Я определила подлинность пяти произведений искусства этого периода, три из них – бронза, одна – Челлини.
– Авторство Челлини подтвердили безупречные документы и другие свидетельства, найденные при раскопках.
– И тем не менее, – вскипела Миранда. Усилием воли она не взмахнула руками, не сжала кулаки. – Эту скульптуру я подвергла тем же самым тестам, чтобы исключить всякую возможность подделки. Я проконсультировалась с Лувром, со Смитсоновским институтом. Мои знания и опыт тоже чего-нибудь да стоят.
Элизабет устало откинулась на спинку стула.
– Никто не сомневается в твоей квалификации. Иначе я не пригласила бы тебя.
– Тогда почему ты задаешь мне подобные вопросы теперь, когда я приступила к работе?
– Я констатирую тот факт, Миранда, что ты не умеешь работать в команде. И меня тревожит, что твое мнение о бронзе сложилось в первый же момент, когда ты ее только увидела.
– Я узнала стиль, период, автора. – Как и ты, сердито подумала Миранда. Да, черт тебя побери, как и ты. – Однако, – сдержанно продолжала она, – я провела все необходимые тесты один раз, потом второй, задокументировала ход проведения анализов и результаты. Исходя из полученных данных, я сделала следующий вывод: запертая в сейфе бронза – это изображение Джульетты Буэнодарни, отлитое около 1493 года, работа молодого Микеланджело Буонаротти.
– Тут я с тобой согласна, стиль – школы Микеланджело.
– О какой школе ты говоришь? Ему самому и двадцати тогда не исполнилось. А скопировать гениальную работу может только гений.
– Насколько я знаю, не существует документальных подтверждений, что авторство принадлежит ему.
– Значит, их еще не нашли или же они вовсе не существуют. У нас имеется множество документов о произведениях, давно утерянных. Так почему не может быть наоборот? Набросок к фреске "Битва при Кашине" утерян. Бронзовая фигура папы Юлия II переплавлена. Множество рисунков он сжег собственной рукой незадолго до смерти.
– Однако мы знаем, что они существовали.
– "Смуглая Дама" существует. Возраст определен, стиль – тоже. Когда он ее делал, ему было лет восемнадцать. К тому времени его уже называли гением.
Выдержанная Элизабет ограничилась благосклонным кивком.
– Никто не спорит: бронза – истинный шедевр, и как раз в его стиле. Но это еще не доказывает авторства.
– Он жил во дворце Медичи, Лоренцо относился к нему как к родному сыну. И он был с ней знаком. Об этом существуют документальные свидетельства. Она часто позировала художникам. Весьма вероятно, что он тоже использовал ее в качестве модели. И ты прекрасно об этом знала, посылая за мной. Я ведь не ошибаюсь?!
– Возможность и конкретный факт – вещи разные, Миранда.
– Факты тебе уже известны. Ты видела все материалы. Как опытный эксперт, глубоко и всесторонне изучивший это произведение искусства, я утверждаю, что это работа Микеланджело. Отсутствует лишь его подпись. Да он и не подписывал свои работы, за исключением одной – "Пиеты" в Риме.
– Я не оспариваю результаты проведенных тобой анализов. – Элизабет покачала головой. – Однако от заключений, в отличие от тебя, пока воздержусь. И прошу тебя, дорогая, не говори пока об этом никому из сотрудников и, разумеется, – ни единого слова за пределами лаборатории. Если журналисты что-нибудь пронюхают, у нас могут быть большие неприятности.
– Я не собираюсь заявлять газетам, что установила авторство Микеланджело. Но на самом деле так оно и есть! – Миранда оперлась руками на край стола. – Я уверена. И рано или поздно ты будешь вынуждена со мной согласиться.
– Ничто не доставит мне большего удовольствия. Но пока будем помалкивать.
– Я работала не ради славы. – Хотя сладостная дрожь от ее предвкушения то и дело охватывала Миранду.
– Мы все работаем для славы, – с улыбкой поправила ее Элизабет. – Зачем же притворяться? Если твои выводы подтвердятся, слава тебе обеспечена. Если же ты поторопишься со своим заявлением, а потом окажется, что ты ошиблась, – вот тогда твоя репутация пострадает. И моя, кстати, тоже. И института. А я этого никогда не допущу, Миранда. Продолжай искать документы.
– Я это и собираюсь делать.
Миранда развернулась и пошла прочь. Надо будет взять с собой в отель побольше книжек.
В три часа ночи, когда зазвонил телефон, она сидел в кровати, со всех сторон обложенная книгами. Резкий звонок оборвал цветные картинки то ли ее сна, то ли фантазий, залитые солнцем холмы, мраморные дворцы, музыкальные фонтаны, звуки арфы.
Еще не окончательно пришедшая в себя, Миранда захлопала глазами от яркого света лампы и схватила трубку.
– Доктор Джонс. Алло?
– Миранда, это я. Ты немедленно должна ко мне приехать.
– Мама? – Миранда посмотрела на часы. – О чем ты говоришь? Сейчас три часа ночи.
– Я прекрасно знаю, который час. Так же, как и заместитель министра, которого среди ночи разбудил журналист. Он, видите ли, пожелал немедленно узнать подробности о недавно обнаруженной бронзовой статуэтке Микеланджело.