Дальнейшее хорошо известно и ныне подробно описано в научно-исторической и мемуарной литературе. Ни за 8, ни за 10, ни за 15 дней "нанести решительное поражение финской армии" не удалось. Война затянулась на три с лишним месяца. Непосредственно после завершения боевых действий потери советских войск оценивались в 64 тысячи убитых, 190 тысяч раненых, 76 тысяч обмороженных и заболевших. В дальнейшем к числу безвозвратных потерь добавились 16,3 тысячи умерших в госпиталях, а число убитых, подсчитанное по именным спискам, составило 71,2 тысячи человек. Кроме того, 39,4 тысячи человек (фантастическая цифра для наступательной операции на территории, ставшей впоследствии "своей") навсегда пропали без вести.
Итого - 127 тысяч погибших. Немцы при оккупации Норвегии (апрель-май 1940 года) безвозвратно потеряли 5666 человек, а всего в операциях начального периода Второй мировой войны, то есть при оккупации Польши, Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Югославии и Греции - 74,5 тысячи человек.
"Вторгнуться, разгромить и овладеть…"
Какие же выводы были сделаны в Кремле из урока, оплаченного морем крови? Решение было одно - дождаться благоприятной внешнеполитической обстановки (в марте 1940 года перспектива вмешательства западных союзников в Советско-финляндскую войну стала слишком реальной) и добить зловредную "козявку".
Подготовка к новому вторжению отчетливо видна уже в условиях мирного договора (подписан в Москве в ночь с 12 на 13 марта 1940 года). Советский Союз аннексировал 37 тысяч квадратных километров финской земли (не считая водных пространств), что в 13 раз больше того, что Сталин требовал на переговорах в октябре 1939 года, и примерно в пять раз больше территории, захваченной силой оружия в ходе Зимней войны. Финны лишились естественных (цепь озер реки Вуокса, северный берег Ладожского озера) и рукотворного (линия Маннергейма) оборонительных рубежей. Благодаря вдумчиво проведенной линии новой границы оказалась разорванной система железных дорог юго-восточной Финляндии, что затрудняло возможный маневр сил финской армии в полосе будущего главного удара Красной армии.
Статья 7 мирного договора обязывала Финляндию построить железную дорогу, соединяющую город Кемиярви со ставшим теперь пограничным городом Салла. На первый взгляд это очень странное требование: какое дело победителю до того, где будет (если будет) полуживой побежденный строить свои железные дороги? Второй взгляд, обращенный на географическую карту, сразу ставит все на место: появление участка Кемиярви - Салла позволяло обеспечить прямое железнодорожное сообщение от новой границы до финского побережья Ботнического залива, что решало проблему снабжения наступающей в глубь страны группировки советских войск (идея прорыва к Ботническому заливу неизменно присутствовала во всех вариантах плана войны с Финляндией).
Через полгода после подписания мирного договора, 18 сентября 1940 года нарком обороны Тимошенко направляет Сталину докладную записку № 103203 - "Соображения по развертыванию Вооруженных Сил Красной Армии на случай войны с Финляндией". На этот раз о судьбе Финляндии были высказаны самые решительные соображения: "Ударом главных сил Северо-Западного фронта через Савонлинна на Сан-Михель (Миккели) и через Лаппеенранта на Хейнола, в обход созданных на Гельсингфорсском направлении укреплений, и одновременным ударом от Выборга через Сиппола на Гельсингфорс (Хельсинки) вторгнуться в центральную Финляндию, разгромить здесь основные силы финской армии и овладеть центральной частью Финляндии. Этот удар сочетать с ударом на Гельсингфорс со стороны полуострова Ханко и с действиями КБФ в Финском заливе. Решительными действиями на направлениях Рованиеми - Кеми и на Улеаборг (Оулу) выйти на побережье Ботнического залива."
Для новой войны с Финляндией предполагалось развернуть 46 стрелковых дивизий, 13 артполков РГК, один механизированный корпус и три танковые бригады, 78 авиаполков (!), а всего 3900 самолетов. Но и это еще не все. "В резерве Главного Командования иметь в районе Тихвин, Волховстрой, Чудово - 2 стрелковые дивизии", а также "подготовить и иметь в резерве Главного Командования в пунктах постоянной дислокации по семь стрелковых дивизий от Западного и Киевского военных округов, а всего 14 стр. дивизий".
Пристального внимания заслуживает время составления документа: Франция к тому моменту уже была наголову разгромлена, Англия, бросая в бой последние истребительные эскадрильи, отчаянно отбивалась от немецкого воздушного наступления. О возможной помощи со стороны западных союзников Финляндия в такой обстановке не могла и думать. Что же касается пресловутого "ввода немецких войск на территорию Финляндии" (такими словами советские историки называют факт транзита немецкого зенитного дивизиона - нескольких сотен человек и дюжины пушек через Финляндию в Норвегию), то транзит этот начался 22 сентября, то есть уже после того, как намерение вторгнуться, разгромить и овладеть было оформлено в докладе на имя Сталина. Впрочем, разработчики "Соображений" и не используют слова "немецкий", "германский" ни в одном падеже, а план войны разрабатывается ими вне всякой связи с наличием иностранных войск на территории Финляндии.
Стоит отметить, что в тот же день, 18 сентября 1940 года, Тимошенко направил Сталину докладную записку "Об основах развертывания Вооруженных Сил СССР" ("второй вариант Большого Плана" по перечню, указанному в предыдущих разделах данной статьи). В этом документе "для ведения операций на Западе" назначалось 146 стрелковых дивизий и 159 полков авиации, имеющих на 15 сентября 6422 самолета. Другими словами, запланированные для вторжения в разоренную и обескровленную предыдущей войной Финляндию силы составляли: по числу стрелковых дивизий - одну треть, по количеству авиаполков и самолетов - половину от того, что предполагалось развернуть для войны с несравненно более мощной и многочисленной армией Германии и ее южными союзниками (Румыния и Венгрия). Сразу признаюсь: разумного объяснения таких пропорций у меня нет.
5 октября "Соображения" о войне против Финляндии были доложены Сталину. Через несколько дней (точной даты на документе нет) появляется подписанная Тимошенко и Мерецковым докладная записка № 103313. Начинается она довольно странной фразой: "Докладываю на Ваше утверждение основные выводы из Ваших указаний, данных 5 октября 1940 г.". Не отвлекаясь на обсуждение стилистических огрехов, перейдем сразу к пункту 7, где было сказано: "Утвердить представленные соображения по разработке частных планов развертывания для боевых действий против Финляндии, против Румынии и против Турции". Последние два все еще недоступны, а вот ход дальнейшей отработки плана вторжения в Финляндию просматривается вполне отчетливо.
25 ноября 1940 года появляется "Директива НКО СССР и Генштаба Красной Армии командующему войсками Ленинградского военного округа". Директива от 25 ноября - это не "Соображения", а приказ вышестоящего командования подчиненным: "Приказываю приступить к разработке плана оперативного развертывания войск Северо-Западного фронта, руководствуясь следующими указаниями." Вероятно, в тот же или в один из ближайших дней была выпущена аналогичная директива командующему войсками Архангельского военного округа (точной даты на документе нет). Обе директивы начинаются с фразы "В условиях войны СССР только против Финляндии (в директиве для Архангельского округа: "В случае изолированной войны СССР с Финляндией") для удобства управления и материального обеспечения войск создаются два фронта." Командование ЛенВО должно было создать и возглавить Северо-Западный фронт, а командование АрхВО - Северный фронт.
Замысел операции, цели и задачи войск, этапы и рубежи продвижения практически не изменились (в сравнении с "Соображениями" от 18 сентября). Единственным новшеством было заметное увеличение численности танковых и моторизованных бригад (с 3 до 9) и артполков РГК (с 12 до 16). Кроме того, в директивах появляются уже вполне конкретные сроки, отведенные для "окончательного решения" финляндского вопроса:
"Основными задачами Северо-Западному фронту ставлю: разгром вооруженных сил Финляндии, овладение ее территорией в пределах разграничений [с Северным фронтом] и выход к Ботническому заливу на 45-й день операции. на 35-й день операции овладеть Гельсингфорс (Хельсинки). Справа Северный фронт (штаб Кандалакша) на 40-й день мобилизации переходит в наступление и на 30-й день операции овладевает районом Кеми, Улеаборг".
Завершить разработку оперативного плана командование ЛенВО должно было к 15 февраля 1941 года, командование АрхВО - к 1 марта. Можно предположить, что указанные сроки были выполнены, так как в марте 1941-го Генштаб переходит к следующему этапу отработки плана войны: с 12 по 20 марта в Ленинградском округе проводятся "полевые поездки" командного состава. В частности, командованию Уральского ВО приказано "сформировать управление 19-й Армии по игре" и прибыть 10 марта в Кексгольм (Приозерск). Командование Орловского ВО должно сформировать управление "7-й Армии по игре" и 11 марта прибыть в Выборг.
Если не знать содержания предшествующих документов, то выглядит это очень странно. Где Орел, а где Выборг? А удивляться нечему, все тут вполне логично. В соответствии с "Соображениями" от 18 сентября и директивой от 25 ноября в состав Северо-Западного фронта включалась 20-я армия, развертываемая на базе управления и войск Орловского ВО, со штабом в Выборге. Вот туда они и поехали, дабы на месте разобраться с тем, как "прорвать укрепленный фронт противника и во взаимодействии с 23-й Армией и 1 МК на 35-й день операции овладеть районом Гельсингфорс". А на базе управления и войск Уральского ВО развертывалась 22-я армия. Со штабом в Кексгольме, куда и отправилось командование УрВО для "игры" в марте 1941 года.
О задачах, решаемых в ходе состоявшихся "полевых поездок", можно узнать, даже не обращаясь к секретным архивам. В изданной еще в 1968 году вполне официозной "Истории Ленинградского военного ордена" читаем: "Поучительно проходили полевые поездки на Карельском перешейке и Кольском полуострове, в ходе которых изучался характер современной наступательной операции и боя в условиях лесисто-болотистой местности в масштабе армии, корпуса и дивизии."
Интересная деталь: 3 апреля 1941 года Василевский отправляет начальнику штаба Ленинградского округа директиву № ОУ/340, в которой приказано: "К 10 апреля представить в Оперативное управление Генштаба акт на уничтожение задания и набитых карт к ним по полевой поездке в ЛВО в марте 1941 г. Все неуничтоженные задания и набитые к ним карты возвратить в Оперативное управление Генштаба". Документы эти и в Ленинграде лежали не в саду на лавочке, но даже опечатанный сейф в охраняемом помещении штаба округа представляется недостаточно надежным местом для хранения ТАКИХ секретов.
Кругом марш!
Буквально через несколько недель после проведения "полевых поездок" прозвучала команда: "Отставить!". Директива наркома обороны СССР на разработку плана оперативного развертывания войск Ленинградского ВО (написана Василевским 11 апреля 1941 года) ставит перед войсками округа принципиально новые, оборонительные задачи: "Прочно обороняя Выборгское и Кексгольмское направления, обеспечить надежную оборону Ленинграда. не допустить выхода войск противника к Ладожскому озеру. прикрывая госграницу в северной Карелии, обеспечить нормальную работу Мурманской железной дороги." И ничего более.
Еще один примечательный документ адресован наркому ВМФ СССР. Написан он рукой Василевского, "забиты подписи" Тимошенко и Жукова, даты и номера нет:
"Рассмотренные мною планы развертывания и боевых действий морского флота на случай нападения на наши границы имеет целый ряд недостатков. Для устранения указанных недочетов необходимо к. [пропуск в рукописи] июля 1941 г. переработать оперативные планы флотов. При переработке внести следующие уточнения в задачи и в планы боевого использования флотов. До вступления Финляндии в войну против СССР боевых действий против нее не открывать. Исключить из задач Балтийского флота выброску десанта на Аландские острова и какие бы то ни было попытки флота к захвату этих островов."
С середины апреля 1941 года вполне синхронно с изменением совершенно секретных планов началось демонстративное "потепление" в советско-финляндских отношениях. Тут надо пояснить, что в январе-феврале 41-го эти отношения дошли до уровня взаимного отзыва послов, что может считаться предпоследней ступенькой по лестнице, ведущей к войне. И вот в апреле в Финляндию вернулся посол Советского Союза, причем это был новый человек: вместо товарища Зотова, который усердно исполнял роль "злого следователя", в Хельсинки прибыл "добрый и покладистый" товарищ Орлов. Одновременно с фактическим восстановлением дипотношений советские радиостанции прекратили подстрекательскую радиопропаганду на финском языке.
Наконец 30 мая 1941 года сам Сталин встретился с финляндским послом Паасикиви и заявил ему дословно следующее: "Сделаю Вам личную дружескую услугу - дам 20 000 тонн зерна, половину которого Финляндия получит немедленно". Услуга действительно дорогая - принимая во внимание, что в январе СССР в одностороннем порядке денонсировал торговое соглашение и прекратил поставки зерна, что поставило Финляндию (даже при хорошем собственном урожае лесная страна импортировала 20 тысяч тонн зерна в месяц) на грань голода.
Сегодня с учетом ставшего известным во всех подробностях Большого Плана произошедший в апреле "крутой поворот" (отказ от реализации детально разработанных планов вторжения в Финляндию) становится вполне объяснимым и понятным: накануне широкомасштабной войны с Германией и ее южными союзниками Сталин решил не отвлекаться (и не отвлекать полсотни дивизий и без малого четыре тысячи боевых самолетов) на решение давно назревшей, но все же малозначимой задачи.
Политическое решение
Подведем итоги. В течение последних 20 лет удалось выявить большую группу взаимосвязанных документов, поэтапно отражающих разработку оперативных планов Красной армии на рубеже 30-40-х годов. Все эти планы являются планами наступления (вторжения на территорию сопредельных государств). Начиная с лета 1940 года все вариантыБольшого Плана представляют собой единый документ, лишь в малозначимых деталях меняющийся от месяца к месяцу.
Никаких других планов никто так и не нашел. Учитывая, что желающих найти "план стратегической обороны" или хотя бы пресловутого "контрудара в ответ на гитлеровскую агрессию" было немало и в их распоряжении были и остаются все архивы страны, можно с вероятностью в 99,99 процента утверждать, что другого плана просто не было.
Что же имеют возразить на это наши оппоненты, сторонники традиционной версии о "неизменно миролюбивой" внешней политике Советского государства? Внимательно (или не очень) ознакомившись с длинным-длинным перечнем приказов, директив, докладных записок, с материалами командно-штабных "игр", учений и "полевых поездок", с номерами и описями архивных дел, они твердым голосом произносят давно заученную фразу: "Ну вот видите, никаких документальных подтверждений у вас же нет."
Если вам удастся не упасть со стула от изумления, то "традиционалисты", возможно, согласятся пояснить свою позицию. Вы услышите, что директивы наркома обороны, планы оперативного развертывания войск, протянувшиеся к Кракову, Варшаве, Хельсинки красные стрелки на совершенно секретных картах - все это ерунда, "пустые бумажки, никого ни к чему не обязывающие". А что же надо? А нужно Принципиальное Политическое Решение (ППР), то есть бумага с подписью Сталина и его собственноручным указанием о том, что именно данное решение должно считаться принципиальным и политическим - без этого никак.
Забавно, но повторив свой "неотразимый аргумент" сотни раз, традиционалисты так и не удосужились привести хотя бы один образец ППР (лично я с особым удовольствием ознакомился бы с ППР, в котором Сталин приказывает крепить мир во всем мире). Именно в контексте бредовой дискуссии про ППР особенно показательным является пример Советско-финляндской войны 1939–1940 годов. Война была. К несчастью, это абсолютно достоверный факт, подтверждаемый трагической судьбой сотен тысяч солдат Красной армии. Но притом никакого "политического решения о нападении на Финляндию", собственноручно подписанного Сталиным, никто не нашел. И не найдет. А подпись Сталина на "политическом решении" о заключении пакта Молотова - Риббентропа кто-нибудь видел?
На этом месте минимально приличные традиционалисты "сбавляют обороты" и уже не столь громко задают второй из двух "неотразимых" вопросов: "А где же подпись Сталина на упомянутых вами документах военного руководства?".
Вопрос интересный, и мы рассмотрим его в двух возможных плоскостях. С точки зрения бюрократического идиотизма ответом может быть только встречный вопрос: "А в каком месте директивы наркома обороны должен (имел право) расписаться депутат Верховного Совета СССР товарищ Джугашвили (Сталин)? Кто вообще посмел показать ему особой важности совершенно секретный документ?".
Вплоть до 5 мая 1941 года Сталин не занимал никаких государственных должностей. На воинской службе не состоял, командирских званий не имел. Даже в качестве "членов Высшего военного совета" числились два других секретаря ЦК (Жданов и Маленков). В соответствии со сталинской Конституцией право решения вопросов войны и мира принадлежало Верховному Совету СССР, а в перерывах между сессиями - Президиуму ВС во главе со "всенародным старостой" Калининым. Странно, но подпись Калинина никто из традиционалистов не требует.
С точки зрения здравого разума и минимального знания условий эпохи ответ еще проще. "Диктатура пролетариата есть власть, опирающаяся на прямое насилие; власть, не связанная никакими законами". Ульянов (Ленин) провозглашал это с сатанинской гордостью. Товарищ Сталин вслух такого не говорил, зато реализовал на все 200 процентов. Империя Сталина жила не по законам, а по понятиям. Понятия устанавливал, отменял и менял сам Вождь Народов. Важнейшие решения принимались узким кругом никем (кроме самого Сталина) не уполномоченных лиц, в обход всех конституционных норм. Говорить в такой ситуации о "подписях" не более уместно, чем пытаться найти план ограбления банка, подписанный всеми членами банды и скрепленный оттиском золотой "печатки" главаря.
Все, кто участвовал в разработке стратегических планов использования Вооруженных Сил СССР (а этих "всех" было меньше десяти человек), знали друг друга в лицо, знали почерк, которым эти "Соображения" и директивы в единственном экземпляре писались. Они совершенно точно знали - кто здесь главный, кто принимает решения, указывает и наказывает. Среди "всех" не было ни одного, кто осмелился бы потребовать от Сталина письменного приказа. При такой организации работы практической нужды в утверждающих подписях Сталина просто не возникало. А о принятых им Принципиальных Политических Решениях широко оповещали весь советский народ. Миллионами похоронок.
В. Дайнес. Без объявления войны