- Не надо этого испуганного вида, я не собираюсь тебя убивать, хотя следовало бы. Но ты не стоишь того, чтобы провести остаток жизни в тюрьме, - сказал он.
Сердце ее билось оглушительно, как паровой молот, все тело покалывало.
- Ну так что, скажешь что-нибудь в свое оправдание?
Ей пришлось облизать губы, во рту пересохло так, что поначалу она не могла произнести ни слова.
- Могу задать тебе тот же вопрос.
- Валяй, спрашивай. Про себя могу сказать одно: я никогда тебе не лгал. Никогда не обманывал. Говорил что думал, и мои слова означали именно то, что я хотел сказать.
Он стоял, словно ее господин - губы плотно сжаты, глаза мечут молнии. Он подавлял ее. Как всегда. Но внезапно Роксанна осмелела.
- Я тоже никогда тебя не обманывала. В тот последний вечер я сказала тебе, что, если ты не хочешь на мне жениться, можешь убираться к черту. Просто и ясно, Йен.
- И тогда ты сделала это. Обманула бедного Клайва. Низкий обман!
- Не смей называть меня низкой обманщицей! - Она выбралась из гамака и теперь стояла перед ним. - Я обманула его не больше, чем ты обманывал Хэппи.
- Тут нечего сравнивать, дура, воровка! - заорал Йен.
- Думаю, есть что. И во всяком случае, заткнись. В любую минуту домой может вернуться Клайв.
- Ну и что? Я имею право навестить свою невестку в ее новом доме! - фыркнул он.
- Я все гадала, сколько времени тебе потребуется, чтобы набраться мужества и нанести визит. А то это стало выглядеть как-то странно.
- Я боялся, что у тебя при виде меня случится инфаркт.
- Это у тебя чуть инфаркт не случился в тот день, когда я пришла в дом твоего отца.
- Это не сердце было. Меня замутило, да так, что захотелось проблеваться. Что я и сделал. Женщина настолько подлая, что проделывает такой грязный фокус с бедным, ничего не подозревающим дурачком, как мой брат…
- Дурачком? Ты всегда говорил мне, что он гений.
- В математике. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
- Я не называю его дурачком. Единственно верные слова из всего сказанного - это "ничего не подозревающий".
- Ты хочешь сказать, он не подозревает, что мы с тобой были знакомы раньше?
- Ты что - умственно отсталый? Конечно, я хочу сказать именно это.
- И более того - он никогда об этом не узнает?
- Конечно, именно это я и хочу сказать.
- Не надо быть такой уверенной. Может, ему следует знать.
Роксанна выставила вперед палец левой руки, на котором красовалось кольцо с бриллиантом.
- Не-а. Никогда. Ты же не хочешь, чтобы обо всем узнала Хэппи, так что никогда не откроешь рта. Этого я не боюсь.
Йен ничего не ответил, и Роксанна мягко ткнула его в грудь уже указательным пальцем и с улыбкой проговорила:
- Ну, будет, давай ладить. Вот мы с тобой, а вот твой брат - счастливый до невозможности.
- Да уж, это точно.
- Ты же видишь, он стал новым человеком. Получает кое-что от жизни.
- А ты ничего не получаешь, да? - спросил Йен, глядя на застекленную садовую беседку и маленький пруд под ивами, в котором плавали золотые рыбки.
- О, я много чего получаю. И не отрицаю этого. Но я заключила сделку и выполняю ее. Он обращается со мной, как с королевой. И дело не только в том, что он покупает вещи, такие, как этот дом. Все гораздо глубже. Он меня уважает. Поэтому я действительно его обожаю. Он доверяет мне, и я никогда не обману его доверия. Клянусь!
Несколько минут они молча смотрели друг на друга, осознавая новую для себя реальность. Йен оглядел Роксанну с головы до пят, но она встретила его взгляд, даже не моргнув.
- Господи! - воскликнул он. - Может, я тебе и поверю. Может, чудеса и случаются.
- Ты можешь мне верить.
- Он никогда ни о чем не спрашивал?
- А о чем он должен был меня спрашивать?
- Ну, например, о твоем норковом манто.
- Он его не видел. Сейчас август. Кстати, я подарила его своей мачехе, а мои родственники не осмелятся приехать сюда. Они будут ждать приглашения. Они знают, что получат больше, если будут хорошо себя вести.
- Ты все продумала…
- Я хочу здесь приятной жизни. Соседи очень приветливы. Я удивилась, насколько приветливы были со мной женщины с самого начала, как мы сюда въехали.
- Помогает имя Греев, не забывай.
- Я ни на минуту не забываю.
- Надо думать. - И, подхватив дипломат, он вздохнул: - Что ж, мне пора домой. Я мог бы много еще сказать, но какой смысл? Из этого ничего не выйдет. Да и вообще из всего этого вряд ли выйдет что-нибудь хорошее.
- Ладно. Мне все равно надо идти готовить ужин.
- Значит, и по части готовки ты тоже специалист?
- Что ты хочешь сказать этим своим "тоже"?
- Ты прекрасно знаешь что. Ты бьешь меня по самым больным местам, Рокси. Не могу себе представить, как вы с Клайвом…
- Прекрати, - мягко оборвала его Роксанна. - Я не хочу этого слышать. Да, я хорошо готовлю. Приходится, если я хочу есть не только блюда, купленные навынос.
- И что же у вас сегодня на ужин?
Она понимала, что он медлит, не в состоянии уйти. И ей было очень больно, потому что она испытывала то же самое.
Но, переплетаясь с болью, присутствовало и захватывающее ощущение взятого реванша, когда она спокойно произнесла:
- У нас сегодня беф-а-ля-мод с соусом из хрена.
- Смотри-ка, ты даже правильно это произносишь. Ну и дела!
- И шоколадный торт, - продолжила она, игнорируя его сарказм. - По рецепту твоей жены. Она сказала, что это твой любимый.
Йен снова окинул ее взглядом с головы до ног.
- Ну ты и штучка! Откуда только ты такая взялась? Значит, вы с моей женой уже подружки?
- Мне нравится твоя жена. Они с Салли очень милые. Хотя иногда, глядя на нее, я чувствую себя ужасно при мысли о том, что сделала.
- Все шутишь.
- Да нет, серьезно. А иногда ничего такого не чувствую.
- Я не собираюсь больше с тобой встречаться, - сказал он. - Никогда. Надеюсь, ты это понимаешь.
- Но тебе придется, не так ли? Я ведь член семьи.
- Нет. Мужчины каждый день встречаются в конторе, а женщины делают что хотят. Нам нет нужды встречаться по вечерам. Все ограничивается тремя приемами в году: на День благодарения, на Рождество и на день рождения отца. Думаю, это нам по силам.
- Уверена, да.
- Прощай, Роксанна.
- Прощай.
Минуту она смотрела, как его автомобиль едет по дорожке и скрывается за поворотом. Затем развернулась и пошла в дом готовить шоколадный торт.
Глава 11
Сентябрь 1990 года
В первые недели сентября среди тусклой красновато-коричневой и золотистой листвы кленов, покрывавших склоны холмов за домом, все еще проглядывали тут и там пятна изумрудной зелени. Теплый воздух был наполнен еле уловимым ароматом осени.
Захлопнув книгу, Салли посмотрела из окна во двор, где няня занималась с детьми. Наклонившись, она держала за руку Сюзанну: маленькое существо, которому только-только исполнилось девять месяцев, делало свои первые шаги. Когда она поднимала взгляд к няне, в нем читалось изумление: "Посмотрите, что я делаю!"
Салли улыбнулась, потому что обычно дети начинали ходить в год или даже позже. Но улыбка исчезла так же быстро, как появилась. Тина тоже пошла в девять месяцев Боже, все, связанное с Сюзанной, рано или поздно напоминает о Тине.
Та в данный момент, несомненно, к огромному облегчению няни, копалась в песочнице. Слава Богу, что у них есть няня, подумала Салли, которая в последнее время весь день занималась практически одной Тиной, а на общение с Сюзанной времени почти не оставалось. Но старшая дочь так нуждалась в ней.
В сентябре девочка снова пошла в садик, и каждое утро превращалось в битву, которую иногда выигрывала мать, а иногда - дочь. Воспитателем в детском саду был молодой мужчина, представитель нового поколения педагогов. По всем данным, он был талантливым человеком, по-настоящему чувствующим потребности детей. И тем не менее Тина его боялась. Урезонить ее было невозможно.
Доктор Вандеруотер, которому рассказали об этом, работал над данной проблемой. Однако неделю назад Тина вдруг сказала, что больше не пойдет "играть" к доктору Вандеруотеру. "И к чему же мы пришли?" - спросила себя Салли.
Единственное, чем Тина действительно хотела заниматься, это ездить на своем пони. Но соглашалась она только в том случае, если Салли брала напрокат лошадь и ехала рядом. Дядя Клайв больше не являлся подходящим спутником.
- Не поеду. Не поеду с ним. Он мне не нравится! - заявила девочка, по обыкновению топнув ногой.
Но тут при всем желании спорить было не о чем, потому что за три дня до этого Клайва увезли в больницу с серьезной пневмонией.
- Не уговаривайте, не приводите никаких доводов, - посоветовал доктор Вандеруотер. - Просто наблюдайте. Пусть все идет своим чередом. Если она не хочет видеть меня сейчас, пусть так. Она решит вернуться. Поймет, что я ее друг, как только вы перестанете акцентировать на этом ее внимание.
Нормальный совет специалиста. Тогда почему ее одолевают сомнения? Утренние прогулки верхом, за которыми следовали обычные домашние стычки и, к сожалению, обычные выходки за обедом, выматывали Салли, а ее не легко было вымотать, ее, которой нипочем была десятимильная пешая прогулка. Но в последнее время субботы и воскресенья превращались в настоящий ад. Подняв соскользнувшую на пол книгу, Салли попробовала вернуться к чтению. Но книга вновь упала на пол, потому что Салли опять невидящим взглядом уставилась на холмы, покрытые осенним лесом.
- У тебя такой вид, словно ты потеряла последнего друга, - сказал вошедший Дэн.
Салли почудилась в его голосе издевка. Повернувшись к мужу, она увидела, что не ошиблась.
- Не последнего друга, но кое-что я потеряла.
Он преувеличенно глубоко вздохнул:
- Только не начинай снова, Салли. Или мне следует сказать - не продолжай? Можно подумать, в доме кто-то умер. Встряхнись.
- "Встряхнись"! - передразнила она, обиженная грубым замечанием. - Ничего глупее ты не мог сказать! А что, по-твоему, я делала? Ты по крайней мере каждый день на несколько часов можешь отключиться от этих проблем, в то время как я пытаюсь здесь… пытаюсь… - Ей не удавалось подобрать слово. Как выразить, что она пытается сделать?
- Видимо, в конторе у меня все тихо и спокойно. Я лишь сижу, отвечаю на телефонные звонки, пишу милые письма, подписываю их, а потом жду, когда поступят чеки. Сущие пустяки!..
- Ты же прекрасно знаешь, что я хочу сказать. И все равно никакие трудности, с которыми ты сталкиваешься на работе, не сравнятся с этой сердечной болью. Тина делается все хуже, разве ты не видишь?
- Нет, не вижу. Между прочим, ей, похоже, немного лучше.
- Ты сам в это не веришь, Дэн. В тебе говорит твой природный оптимизм.
- А, так ты против оптимизма?
- Да, когда он служит для того, чтобы отгородиться от фактов, которые реально существуют, но которые ты видеть не хочешь. Этого я в тебе терпеть не могу.
- Твоя беда в том, что ты всего хочешь прямо сейчас. Это было нужно тебе еще вчера. Ты меня удивляешь, Салли.
- Твой милый доктор Вандеруотер слишком спокойно относится к тому, что происходит с Тиной.
- Слишком спокойно? Ты что, судья? Какую медицинскую школу ты окончила?
- Не нужно сарказма, Дэн. - Она встала. - Послушай, я хочу вернуться к доктору Лайл. Я сейчас решила.
- Тогда ты сошла с ума. Чего мы с ней добились? Ничего. Меньше чем ничего.
- Мы не дали ей возможности.
- Послушай меня. Эта женщина может выдвинуть только сенсационное по своей ужасной нелепости предположение, основанное на зыбкой теории. Боже мой, мы же сто раз об этом говорили, меня уже тошнит! Не желаю больше об этом слышать!
- Ты что-то очень раскомандовался сегодня, тебе не кажется?
- Нет, я просто опираюсь на здравый смысл, и я - отец ребенка.
- А я - ее мать. Это ничего не значит?
- Да что ты говоришь? А я думал, что ее мать - миссис Монкс, которая живет через дорогу.
- Не передергивай. Неужели ты считаешь, что нашему ребенку не нужно помочь?
- Не считаю! - прорычал Дэн. - Меня совершенно не интересуют мои дети.
- Не издевайся надо мной, Дэн Грей. Я этого не потерплю. У меня столько же прав принимать решения, сколько и у тебя.
- По-моему, ты принимаешь множество решений. Я никогда тебя не останавливаю.
- Поэтому я хочу вернуть Тину к доктору Лайл или к кому-нибудь другому. Я хочу сменить врача, а ты пытаешься меня остановить. Так что не говори, что никогда не останавливаешь.
- Тогда это будет исключение.
- Кто говорит?
- Я.
- Черт бы тебя побрал! - воскликнула она вслед уходящему из комнаты Дэну.
Расстроенная и разгневанная, она не знала, что делать с самой собой. Может, пойти прогуляться, пока Тина не потребовала внимания, которое она не в состоянии ей сейчас уделить. Возможно, длительная прогулка, подъем в гору немного ослабят тревогу и злость. Она пошла наверх сменить обувь и причесаться. Нужно было уйти незаметно для Дэна.
Когда она уже взялась за ручку входной двери, он вышел в холл, на сей раз больше похожий на себя обычного.
- Сядь, - попросил он и, когда они вместе прошли в гостиную, продолжил: - Все не так. Мы оба встревожены и ни в чем не уверены, поэтому и срываемся друг на друга. Мы оба знаем, что это вполне нормально. К сожалению, люди именно так и поступают, когда сходят с ума от тревоги. Мне очень жаль, что так получилось. Прости меня, Салли.
Мгновенно смягчившись, она признала:
- Мне тоже жаль. В последнее время со мной не очень-то легко.
- Я тут вот о чем подумал. Сейчас сентябрь. Давай будем оба справедливыми и практичными. Давай дадим Вандеруотеру время до начала следующего года, а тогда, если мы не увидим никаких изменений к лучшему, обратимся к кому-нибудь другому. Или к доктору Лайл, если ты захочешь, или еще к кому-то. Ну, что скажешь?
- Это все хорошо, если Тина к нему вернется, - с сомнением проговорила Салли.
- Если откажется, тогда мы точно поймем, что он не тот человек. Может, даже с тобой, со мной и с няней она со временем выправится. Давай попробуем?
Все еще терзаемая сомнениями, она тем не менее согласилась. Предложение было достаточно разумным.
- Есть кое-что, отчего я так завелся. Нам с Йеном пришли по почте сообщения, и поэтому нам обоим пришлось ехать в контору в субботу.
- А я гадала, почему ты уехал сегодня утром? Что случилось?
- Это снова Аманда. Вот, я прочту: "Я уже слишком Долго ждала. В марте я сделала тебе предложение, но не получила от тебя никакого ответа, Дэн, кроме отказа, по сути окончательного, а от тебя, Йен, очередную просьбу потерпеть. Что ж, мне кажется, я была очень терпелива. От Клайва я вообще ничего не добилась, кроме того, что он не принимает ничью сторону, а это просто смешно. Я устала ждать ваших иностранных инвесторов, которые могут в конце концов и передумать. И даже если они не передумают, кто скажет, сколько мне еще придется ждать, пока вы уладите все свои внутренние разногласия? Нет, вы должны выкупить мою долю по рыночной стоимости - или я продам свои акции чужому человеку. Я говорила вам об этом, но вы мне не верили. Моя новая юридическая контора в Нью-Йорке советует мне…", и так далее и тому подобное, - закончил Дэн, вытирая вспотевший лоб. - Так что вот еще одна причина, по которой я был на взводе, Салли. Все обострилось, я волнуюсь, плохо соображаю.
- Значит, ты видел Йена. И что теперь?
- Встреча прошла ужасно, - мрачно сказал Дэн. - Мы с ним просто сцепились. На словах, разумеется, но это было ужасно. Ужасно! Он нападал на меня так, словно я его обкрадываю. Просто дело в том, что Йен не в силах отказаться от того предложения. Он так и говорит: "Они сделали предложение, от которого невозможно отказаться". А проще говоря, это алчность. Он никогда в жизни не жаловался на усталость. Всегда любил преодолевать трудности. Теперь же он приходит в уныние из-за забастовки в Южной Америке, которая задерживает доставку продукции, из-за некоторого спада в нашем шоколадном производстве, потому что на рынке появилась новая конкурирующая европейская марка и стоимость производства возросла, и так далее. Так что, если мы продадим лес, мы сможем избавиться и от бизнеса со всеми его головными болями… ну, ты понимаешь, - закончил Дэн.
- По-моему, он отвратителен! - воскликнула Салли, которую отчаяние мужа поразило в самое сердце. - Получить такое наследство и выбросить его, как какой-то мусор!
- Не говоря уже про обязательства перед рабочими и городом.
- Когда возвращается из Франции Оливер?
- Перед самым Рождеством. Друзья пригласили его погостить у них в Альпах. Но его присутствие ничего не изменило бы. Он не хочет участвовать в принятии решения.
В комнате воцарилась печальная тишина. Потом Дэн сказал:
- Съезжу-ка я в больницу, навещу Клайва. Завтра он возвращается домой, так что не вижу большого вреда в том, чтобы рассказать ему о нашей утренней стычке с Йеном, может, он выскажет какое-нибудь мнение. Ему, так или иначе, пора определиться.
Сидевший в постели Клайв был рад увидеть Дэна.
- Я думал, ты ходишь взад-вперед по коридору, готовясь к возвращению домой.
- Нет, я отдыхаю.
- Понятно. Тебе здорово досталось от пневмонии.
- Это точно. У тебя такого никогда не было?
- Пока нет.
- Ты доживешь до ста лет. Ты образец здоровья, как они это называют, Дэн.
И это было правдой. Светловолосый, розовощекий, высокий и мускулистый, Дэн являл собой образец мужчины, подумал Клайв. И однако же превосходство Дэна никогда не вызывало в нем протеста. В Дэне было столько благородства, что никому в голову не приходило питать к нему ничего, кроме добрых чувств. Но сейчас в глазах Дэна промелькнуло выражение, заставившее Клайва спросить:
- Что-то случилось?
- Нет. А что? Я просто приехал навестить тебя.
Клайв прищурился:
- Тебя что-то расстроило. У тебя это на лице написано.
- А ты проницательный, - улыбнулся Дэн. - Да, мы с Йеном разругались сегодня утром. Все те же дела, связанные с консорциумом и моей непростой сестрицей. Аманда прислала письмо. Или, вернее, следует сказать ультиматум. Я бы не приехал к тебе сегодня с этой проблемой, если бы не знал, что завтра ты выписываешься.
- Все нормально. Ты хочешь узнать мою позицию?
- Да, я сознаю, что это иностранное предложение может растаять, как утренний туман, но все равно мы должны знать позицию друг друга.
- Знаешь, я все просчитал, и с точки зрения инвестиций это имеет смысл.
- Люди в городе волнуются. Волнуются из-за раскола в семье Греев. Слух уже просочился.
- Знаю. Одна из здешних медсестер переживает из-за этого. Люди, кроме торговцев и поставщиков, не хотят никаких перемен, не хотят терять "Грейз фудс", говорит она.
- И что же тогда?
Клайв стал размышлять вслух: