- Да. Медленно, не привлекая внимания, обернись. Чингисхан пяти футов ростом и весом восемьдесят фунтов, в соломенной шляпе с розовыми розами.
Шелби сосчитала про себя до трех, уронила на пол салфетку, наклонилась, чтобы поднять ее, и посмотрела назад.
- Нет. - Она взглянула на Куинна своими милыми карими глазами размером с блюдца.
- Да, Шелли. - Куинн в который раз уже вспомнил, что метафорически положил на полку шпионские навыки Шелби. - Миссис Бробст уже шесть лет мэр Восточного Вапанекена, с тех пор как умер ее муж. А он, кстати, был мэром тридцать семь лет.
- Откуда ты знаешь?
Куинн улыбнулся, довольный собой и своей ложью.
- Помнишь: я здесь для того, чтобы живописать местный колорит? Я всего лишь сходил в здешнюю библиотеку. Так что объясни мне, зачем завсегдатаям лишать ее жизни? Что она сделала - наехала своим танком на их мотоциклы?
Шелби бросила еще один взгляд украдкой на Амелию Бробст, которая с большим трудом донесла до рта тяжелую коричневую кружку с кофе, не расплескав ее содержимое. Шелби уже собиралась поговорить об этом с Тони. Кружки хороши для мужчин, но для дам должны быть чашки с блюдцами. Тонкие фарфоровые, возможно, с цветочками. Казалось бы, мелочь, но все складывается из мелочей, особенно когда содержишь пользующийся популярностью ресторан.
Наверное, Шелби еще не видела бухгалтерских книг Тони…
Она заставила себя сосредоточиться. Улыбнулась старым дамам и повернулась к Куинну.
- Они собираются убить ее? Но это же нелепо!
- Эй! - Куинн поднял руки. - Не смотри на меня. Это сказала ты.
Ее плечи поникли.
- Да, конечно. - Шелби снова выпрямилась. - Это имеет какое-то отношение к военному мемориалу, мэр не разрешает поставить его в городском парке. По-моему, если я правильно расслышала - а я действительно старалась не слушать, - мэр считает, что того мемориала, который есть, достаточно для всех войн. Завсегдатаи так не думают.
Куинн кивнул.
- Ладно. Теперь твои слова обрели смысл. Завсегдатаи, как ты их называешь, все ветераны вьетнамской войны. Вероятно, они на самом деле хотят поставить отдельный мемориал. Но из этого не следует, что они собираются убить Амелию. Они просто разговаривают, вот и все. Мужчины так делают. Разговаривают.
- И они все говорят о том, чтобы перерезать тормозной шланг? - спросила Шелби и вскинула одну бровь, ожидая ответа Куинна.
Он помолчал, обдумывая эти слова. Куинн служил в полиции. Работал телохранителем. Сейчас он был служащим, и уже более года не занимался практической деятельностью. Куинн посмеялся бы над страхами Шелби, если бы был вполне уверен в своей правоте.
- Уж очень определенно для грез наяву, - заметил он.
- Значит, по-твоему, они могут попытаться навредить ей?
- Позволь мне вернуться к этому немного позже, ладно? Я проведу небольшое расследование.
- Будь осторожен. - Куинн ухмыльнулся.
- А что, Шелли, тебе не все равно? Я тронут, очень тронут. Что ты настолько мне доверяешь. Что тревожишься обо мне.
Шелби вспыхнула.
- А сейчас ты просто невежлив, - сказала она, сожалея о том, что его улыбка оказывает на нее такое неожиданное воздействие, вызывает такие неподобающие для леди мысли… мысли, которых не должно быть у помолвленной женщины.
Отодвинув стул, Шелби" жестом попросила его не вставать. Ей нужно было убраться подальше от Куинна, пока она не протянула руку и не откинула с его лба прядь черных волос. Пока Ничем не выдала себя.
- Мне, пожалуй, пора идти писать на доске названия наших сегодняшних специальных блюд, пока это не сделал Тони. Я все пытаюсь заставить его писать слово "филе" с одним "л".
Не плотоядно, не толкая друг друга локтями и не отпуская тихих замечаний, завсегдатаи смотрели на нее. Один из них даже вытащил свою бумажную салфетку из-за ворота рубашки, разгладил и положил на колени.
Шелби остановилась рядом с херувимчиком, поставила кофейник и достала из кармана две монетки по двадцать пять центов для видеоигры, находящейся в коридоре, который вел к туалетам. Девочка взяла монетки и сказала: "Большое спасибо", прежде чем побежать играть, оставив бабушку спокойно допивать свой кофе.
- Спасибо, Шелли, - сказала та.
- Мой дядя всегда говорил, что хорошее поведение должно вознаграждаться, - подмигнула ей Шелби. - А поскольку вы вели себя хорошо, я решила немного поощрить вас.
Бабушка рассмеялась и еще раз поблагодарила Шелби.
Завсегдатаи вернулись к своему обеду, положив салфетки на колени.
А Тони, только что затянувший свое известное "ну почему я вам все прощаю", увидел приближающуюся Шелби, закрыл рот, в последний раз бросил полный бессильной злобы взгляд на Табби и удалился на кухню.
- Ну надо же! Думаешь, он хоть на минуту испугался мисс Хорошие Манеры? Но все равно я твоя должница, лапа. - Табби дружески хлопнула Шелби по плечу, отчего та покачнулась.
Куинн посмотрел в свою тарелку и осознал, что умудрился съесть весь сандвич с отбивной. Взяв кружку кофе, он пошел к угловой кабинке, знаком показал, что хотел бы присесть рядом и поговорить об отличных мотоциклах, которые видел на стоянке. Не бог весть какой предлог, но для начала сойдет.
Завсегдатаи пригласили Куинна присоединиться, а тот, которого звали Джордж, даже стукнул ногой в перегородку, да так, что из соседней кабинки навстречу Куинну выехал пустой стул.
- Спасибо, Джордж.
Цивилизация приходит в Восточный Вапанекен. Цивилизация и возможный сговор с целью убийства? Потрясающе!
Глава 19
Шелби смотрела на ветряную мельницу. Смотрела, как вращаются ее крылья. Смотрела, как вырезанное в нижней части мельницы отверстие то появляется, то исчезает, то скова появляется по мере вращения крыльев.
Она повернулась к Бренде, наклонилась поближе и прошептала:
- Ты шутишь, да?
Бренда растерялась. Она схватила Шелби за локоть и оттащила от первой лунки на площадке для мини-гольфа.
- Шучу? Что ты имеешь в виду? В чем дело? Кажется, ты сказала, что хорошо играешь. Я поспорила с Гарри на получасовой массаж ступней, что мы разделаем их под орех. А теперь - румянец на щеки, дорогая, и бей по чертову мячу.
Шелби вросла в землю, не желая двигаться с места.
- Я сказала, что хорошо играю в гольф. А это не гольф. Это… это… - Она посмотрела на площадку. На ухмыляющегося аллигатора, чей открытый рот готовился принять удар. На деревянную старушку в маленьком кресле-качалке, которое то закрывало, то открывало еще одну лунку. Восемнадцать лунок, осложненные препятствиями, скрывающимися отверстиями, изгибами и поворотами. Даже две водные лунки. - Это безумие!
- Ошибаешься. Это миниатюрный гольф. Боже, в каких же лишениях ты выросла. Ладно, я бью первая, ты смотришь.
Пока Шелби и Бренда продолжали шептаться, Куинн, воспользовавшись этим, еще раз полюбовался ногами Шелби и усмехнулся ее нелепым красным кроссовкам. Проклятие, но эти ноги были длинными. И стройными. Никаких узловатых девчоночьих коленей, ничего подобного. Божественные ноги, способные заполнить мечты мужчины.
А этот черный свитер? Конечно, Куинн видел черные свитера до этого, и даже такие, которые на четыре дюйма не доходили до пояса туго обтягивающих, потертых шорт из плотного хлопка.
- Может, Бренда убеждает ее снять сумку, - предположил Гарри, указывая на большой рюкзак на плече Шелби, - Шелли надо было оставить ее в машине.
- С ней она не сможет бить, - отозвался Куинн и сам не понял, почему сказал это. Шелби будет делать все, что захочет. Он уже начал к этому привыкать. Без спешки и суеты она просто шла по жизни, ожидая, что все поймут - она должна делать то, что делает.
Куинн видел, как Бренда что-то сказала, Шелби кивнула и обе они вернулись к первой метке для мяча, резиновому мату с плоской, литой резиновой меткой.
- Я первая. - Бренда сделала знак Гарри уйти с дорога.
- Но первой стоит Шелли, - растерянно возразил Гарри. - Меня это собьет, Бренда.
Бренда оперлась клюшкой о мат, повернулась и долго бесстрастно смотрела на своего жениха.
- Знаешь, ты иногда меня пугаешь, Гар.
Куинн закусил губу, стараясь не рассмеяться, и встал рядом с Шелби. Она смотрела на крылья мельницы так же сосредоточенно, как в дуло пистолета.
- Забавно, правда? - Куинн рискнул обнять ее за талию. За голую талию. Мгновение ему казалось, что его рука сейчас воспламенится… но обошлось.
- Угу, да, конечно, - отозвалась Шелби, наблюдая, как Бренда обращается с мячом. - Она неправильно держит клюшку, - тихо, словно про себя, промолвила Шелби и замерла, вспомнив, что не должна этого знать. Как оно, собственно, и было. Какие-то лесенки. Зелень слева. Непонятные ветряные мельницы.
- А, теперь я понял. - Куинн убрал руку и, чтобы заслонить Шелби обзор, стал перед ней в тот момент, когда Бренда ударила по мячу. - Ты думала, что сможешь сыг-120 рать, да? И потому предложила Бренде партнерство. Чтобы не дать мне выиграть, чтобы я наверняка проиграл. Ну давай, Шелли, признавайся. Ты чайник.
- Чайник? - переспросила Шелби, пытаясь разглядеть, как Бренда забивает мяч в лунку. - Проклятие, ты мне мешаешь, Куинн. Что там произошло?
Он посмотрел через плечо.
- Она забила. И теперь исполняет небольшой танец, а Гарри хмурится над карточкой участников. Ты следующая.
Шелби приблизилась к метке для мяча с энтузиазмом французской аристократки, идущей на гильотину. Она встала так, чтобы нога были не шире плеч, затем шевельнула бедрами, чтобы рюкзак повис ровно, оказавшись точно на крестце.
- Могу подержать, - предложил Куинн.
- Ни в жизнь, - отозвалась она, глядя на мяч. - Мне не нужны от тебя никакие одолжения.
- Ну да, конечно. - Куинн отступил.
Шелби по всем правилам, не торопясь, взяла клюшку. Посмотрела на мельницу. На ее крылья. Начала считать. Посчитала еще раз.
Посмотрела на мяч, продолжая считать, и ударила по нему.
Бренда бросилась за мельницу, чтобы взглянуть, где с другой стороны приземлился мяч Шелби, и завопила:
- В лунку с одного удара! Ех-ха! Я уже чувствую массаж. - Шелби улыбнулась Куинну, отступила и кивнула, давая понять, что теперь его очередь.
- Чайник, - прошептал он ей на ухо, проходя мимо, чтобы положить мяч на метку.
- Но чайник с форой, - добавила Шелби, поднимая рюкзак и чувствуя в себе силы одним прыжком перемахнуть через небоскреб. - Твоя очередь, Куинн. Первым делом обратись к мячу. Это старая шутка, но можешь начать со слов: "Здравствуй, мяч".
- Ха-ха, - отозвался Куинн, уже прищурившись на мельницу.
Через пять секунд Бренда воскликнула:
- Черт, он тоже попал в лунку с одного удара, Шелли! Вижу, сражение у нас будет нешуточное.
- Нет тюрьмы, нет арестантов, - отрезал Куинн. Шелби весь вечер чувствовала на себе его взгляд. Она убеждала себя, что это из-за ее наряда, может, даже из-за красных кроссовок, но понимала, что это не так. Куинн наверняка испытывал такое же сильное притяжение, как и она. Неужели это не так? Неужели он уже не обмозговывает, как бы потерять где-нибудь Бренду и Гарри, чтобы остаться с ней наедине? Шелби очень надеялась, что это так.
А пока она делала вид, будто не замечает его, и, наклонившись, рассматривала три отверстия в нижней части старушки в кресле-качалке. Попадаешь прямо - и мяч летит точно в лунку. Попадаешь влево или вправо, и мяч уйдет в сторону - тогда невозможно добить его с одного удара.
Она должна попасть в лунку одним ударом. Бренда уже объяснила, что последний мяч все должны забить с одного удара, поскольку так действует механизм. Ударяешь точно, и мяч катится под уклон, исчезая в накопителе. Или мажешь в первый раз, мяч в сток не попадает, и это означает, что играл впустую. Шелби сильно сомневалась, что Куинн ке попадет куда надо.
Это должно случиться сейчас. Сейчас или никогда. А ей очень, очень хотелось выиграть. Она не знала почему, просто хотелось, и все.
- Хорошо, я поняла. - Шелби поднялась, быстро повернулась и уткнулась в грудь Куинна, который стоял, наклонившись, позади нее. Сбив его с ног, она увидела, что он взмахнул руками и упал в середину водной преграды семнадцатой лунки.
Шелби ничего не могла сделать. Вообще-то, наверное, могла, но не захотела. Поэтому, посмотрев, как Куинн сидит в воде глубиной в три дюйма, она лишь сочувственно покачала головой и сказала:
- Извини. Но по-моему, за падение в водную преграду назначают два штрафных удара. Мы выигрываем, Бренда. Гарри, займись массажем ступней.
Они все же разыграли две последние лунки, и Шелби закончила с низким счетом, потому что промахнулась.
Куинн с честью вынес свое купание. Сидеть в прохладной воде и смотреть на смеющуюся Шелби с искрящимися карими глазами, которая села рядом с ним на цемент, - это стоило трех купаний, может, и четырех.
И пока они возвращались домой в четырехдверном фургончике-пикапе Гарри, где для Куинна положили на сиденье старые газеты, он все еще был как в тумане.
Вот она, Шелби Тейт, наследница с родословной, восходящей, вероятно, к первым переселенцам. Вот она расположилась на заднем сиденье фургончика, смеясь, как ребенок, впервые побывавший в цирке, и не вспоминая ни о своем имени, ни о положении, ни о своем женихе - раз позволила Куинну взять и сжать в темноте ее руку.
У нее разгорался роман. Приключение. Ему нельзя об этом забывать. Необходимо помнить, что он существует для Шелби только здесь, только помогает ей и к тому же пообещал семье Тейтов оградить ее от всего плохого.
Но Куинн не подумал о том, что Шелби не просто заинтересует его, а он серьезно увлечется ею. И тогда именно с ним случится что-то дурное, если Шелби считает его частью своего великого приключения, видит в нем того, кем она насладится, прежде чем вернуться к семье и своему мерзкому жениху.
Куинн снова сжал ее пальцы, затем отпустил их.
Когда пикап остановился, Шелби отстранилась от него.
- Прекрасный вечер для прогулок.
Четверка, разбившаяся теперь на пары, поднялась по ступенькам. Бренда и Гарри направились к себе, а Куинн открыл дверь квартирки 2 Б и пропустил Шелби вперед. Она застенчиво взглянула на него, да, именно застенчиво, а не лукаво.
Куинн включил свет, полагая, что услышит смех Шелби. Она не разочаровала его.
- Куинн, здесь же повсюду оборочки! - воскликнула Шелби, обходя маленькую гостиную-кухню. - И кружевные салфеточки… и… и все эти цветы на диване. А это что? - спросила она, взяв лежавший на кухонной стойке розовый предмет, тоже весь в рюшах и кружевах, под которым оказался неиспользуемый тостер.
- Чехол для тостера, - пояснил Куинн. - Миссис Бричта сама его смастерила. Поскольку она здесь убирает, я боюсь выбросить его, чтобы не обидеть ее. В ванной комнате есть еще один такой, на рулоне туалетной бумаги. К его верху приклеена пластмассовая уточка. Просто очаровательно.
Шелби села на диван - пурпурные цветы на розовом фоне - и рассмеялась:
- О, Куинн! Да как ты работаешь в такой обстановке?
- Это нелегко. А теперь подожди здесь, я сейчас управлюсь.
Шелби прошлась по комнате, трогая салфеточки, внимательно рассмотрела фотографии большеглазых детей на стенах. А потом увидела стол у окна, занавешенного шторами с рюшами. На столе стоял портативный компьютер… и лежало несколько больших коричневых папок, весьма официального вида.
Решив, что это заметки Куинна для его книги, Шелби взглянула на закрытую дверь спальни, потом снова посмотрела на папки.
Что в этом плохого? Он же не о государственной тайне пишет. Кроме того, она может узнать из его записей что-нибудь про Восточный Вапанекен, поскольку Куинн, видимо, здорово умеет раскапывать сведения про маленькие городки.
Шелби уже потянулась к верхней папке, когда Куинн открыл дверь спальни.
Три секунды спустя она оказалась в его объятиях. Целуя Шелби, он уводил ее от стола, в сторону дивана.
Шелби растерялась от этого натиска. Осознание происходящего потрясло ее, пронзило насквозь, отчего ноги уже не держали ее. Когда Куинн опустил Шелби на диван, она обвила руками его талию и поцеловала.
Шелби целовала Куинна крепко и долго, потому что умерла бы, если бы не смогла этого сделать - узнать вкус его губ, его тело, прижавшееся к ее телу.
То, что началось, как самый надежный из известных Куинну отвлекающих маневров, превратилось в совершенно определенную угрозу, и он понятия не имел, как предотвратить ее. Шелби замерла в его руках, горячая и жаждущая, и Куинн желал ее с доселе неведомой ему силой.
Он прильнул к губам Шелби, его язык, дразня ее, искал и нашел вход, их тела соединились так, словно были созданы для этого. Куинн нащупал ее грудь, и у него перехватило дыхание.
- Думаю, теперь ты уже не хочешь гулять?
Она кивнула, сокрушаясь о том, что ее глаза наполняются дурацкими слезами.
- Нет, ведь уже поздно. И… завтра мне надо на работу. Так что я, пожалуй, пойду…
- Конечно, - отозвался Куинн, провожая ее к двери. - Не забудь постучать в свою квартиру.
Шелби грустно улыбнулась и, подавив слезы, посмотрела на Куинна, в его затуманенные страстью серые глаза.
- Да, я так и сделаю. Что ж, спасибо тебе, Куинн. Я действительно прекрасно провела…
- О черт! - Он привлек ее к себе и последний раз поцеловал, прижимая крепче и держа так, пока она не начала расслабляться в его руках. - Увидимся завтра? - спросил Куинн, зарывшись лицом в ее волосы.
- Завтра. Да, это было бы великолепно, - промолвила Шелби и выскользнула в открытую дверь, оставив его с тяжестью на душе.
Он закрыл дверь, убедившись, что она благополучно вошла в свою квартиру, потом прошел к столу и взял верхнюю папку. На ней стояла надпись: "Тейт Шелби. Степень секретности: нетипичные заметки телохранителя".
Положив эту папку и все остальные в свой дипломат, Куинн запер его и сунул под диван.
Он был близок к провалу. Очень близок.
Куинн пошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку пива и, обойдя диван, опустился в огромное коричневое кресло, на подлокотниках и подголовнике которого лежало по салфеточке. Взял пульт, думая посмотреть телевизор, но тут же положил его.
Он побудет наедине со своей совестью.
А ночь обещала быть длинной…
Глава 20
Шелби прошла за Брендой в гостиную, видя, что Куинн стоял в дверях, пока ее подруга не ответила на стук.
- Бренда, извини, что я вернулась так быстро. Я не хотела, но… - Шелби огляделась. - А где Гарри?
- Не знаю, и мне все равно. - Бренда рухнула в кресло и сложила руки на животе. Этим вечером на ней было платье в крестьянском стиле - в белый и синий цветочек, и сейчас оно вздыбилось вокруг нее, как шляпка огромного гриба. - Чтоб глаза мои его больше не видели!
Шелби посмотрела в сторону двери, в сторону квартиры Куинна. Подумала о своей собственной проблеме, которая скорое озадачивала, чем пугала ее, а потом устремила взгляд на подругу. Бренда вздернула дрожащий подбородок и сморгнула слезы.
- Бренда, что случилось? - Шелби опустилась на колени возле кресла.