Куинн вошел в святая святых Грейди, ступил на восточный ковер и инстинктивно замер в полутемной комнате, давая глазам время привыкнуть к относительной темноте и автоматически проверив пространство позади себя, пока закрывал дверь. Может, он и играет теперь в основном в настольный хоккей, но привычка есть привычка, а хорошие привычки в один прекрасный день спасают человеку жизнь.
Грейди не сидел за своим громадным столом вишневого дерева с защитной стеклянной столешницей, а лежал на обитом бордовой кожей диване с таким количеством глубоких складок, словно он высосал три дюжины лимонов.
Его крупное тело целиком заполнило диван, лохматая рыжая голова покоилась на гобеленовой подушке, зеленые глаза ярко сияли на загорелом, породистом лице. Грейди был в белой вечерней сорочке, расстегнутой у ворота, с закатанными рукавами, в темно-синих слаксах и в туфлях ручной работы. На левой руке у него красовалась подходящая по цвету синяя повязка.
- Что случилось? Она забыла упомянуть, что боится щекотки и имеет черный пояс? - предположил Куинн, подходя ближе и садясь на край кофейного столика вишневого же дерева, стоявшего перед диваном.
Грейди осторожно принял сидячее положение, сердито поглядывая на друга и партнера.
- Очень смешно… Но с другой стороны, у тебя было не так уж много времени на репетицию. Хочешь, выйди за дверь, придумай реплику получше и возвращайся пытать меня.
- Да нет, не стоит, - ухмыльнулся Куинн. - Но я дам тебе четвертак, если расскажешь, что произошло. Доллар - если имеются фотографии. А уж если видеозапись - за ценой не постою.
Грейди полез в задний карман брюк и вытащил сложенный квадрат белоснежного льна с вышитыми темно-синими инициалами.
- Вот, - он протянул руку, - поиздевайся над этим.
- Нет, серьезно, Грейди, что случилось? Рука сломана или только растяжение?
- Вывих плеча. - Грейди морщился от боли, пока вставая, шел к столу и отправлял в рот две таблетки, запивая их глотком воды. - Такое просто невозможно представить, Куинн. В какой-то момент мы весело кувыркаемся на кровати, а в следующую секунду я застреваю между кроватью и ночным столиком, и плечо горит огнем. Мисс Октябрь потеряла сознание, так что помощи от нее ждать было нечего, и мне пришлось выбираться самому, столкнув ее с себя - прекрати смеяться, черт побери! - а затем звонить гостиничному врачу. Ты когда-нибудь пытался натянуть брюки одной рукой, Куинн? Не советую. И позволь заметить, что было нелегко водворить мисс Октябрь на кровать и запрятать все ее очаровательные причиндалы под одеяло до того, как появится врач.
К тому моменту, когда он закончил, Куинн трясся от смеха, раскачиваясь на краю кофейного столика, и по его щекам текли слезы. Затем он вдруг серьезно и сердито посмотрел на партнера:
- И насколько ты выбыл из работы? На две недели? На четыре? Прежде чем ты ответишь, имей в виду: я не собираюсь заниматься ни одним из твоих БиО. Понял?
- Никакой запарки, сынок, - пообещал Грейди. - Ни у тебя, ни у меня в расписании нет ничего срочного на многие недели. Между прочим, ты даже мог бы подумать о каком-нибудь хобби для себя, чтобы скоротать время.
- Ну да, конечно, Грейди, сынок. Мне придется разрываться между руководством этой конторой, составлением годовых отчетов и кормлением овсянкой с ложечки моего партнера-инвалида, чтобы он не изгваздал свои фирменные костюмы. Я буду у себя в кабинете. - И Куинн направился к двери.
Он услышал, как позади него хмыкнул Грейди.
Глава 6
После благотворительных балов приемы в парке стояли вторыми в списке самых нелюбимых дел Шелби. И однако на следующий день после бала она сидит на заднем сиденье лимузина в соответствующей случаю одежде, аккуратно расправив пышные юбки, в огромной соломенной шляпе, и только легкая головная боль напоминает ей о предыдущем вечере.
- Джим?
- Да, мисс Тейт?
Шелби переместилась вперед, на откидное сиденье и наклонилась к опущенной перегородке, отделявшей ее от шофера Тейтов.
- Вы со Сьюзи счастливы здесь?
- Счастливы, мисс? - Джим Хелфрич быстро глянул в зеркальце заднего вида, затем снова сосредоточился на дороге. - Мы вполне довольны работой. Вы и мистер Тейт очень добры.
Шелби сняла ненавистную шляпу и бросила ее на заднее сиденье.
- Приятно слышать, но это не совсем то, что я имела в виду. Вы счастливы, Джим, здесь, в Филадельфии? А откуда вы родом?
- Откуда мы родом? - У Джима была раздражающая привычка повторять все, что ему говорили. Вероятно, он нервничал, потому что до этого дня Шелби никогда не задавала ему личных вопросов, хотя они с дочерью работали у Тейтов уже почти месяц. - Из Восточного Вапанекена, мисс. Это примерно шестьдесят пять миль отсюда, рядом с Аллентауном. Мы вроде как втиснулись между Хокендоквой и Катасоквой, небольшое такое местечко. - Он бросил еще один взгляд в зеркальце заднего вида. - А… почему вы спрашиваете, мисс?
- Да так, Джим, - осторожно ответила Шелби, опираясь о спинку сиденья. Еще. Она хотела узнать еще. - Значит, Восточный Вапанекен маленький город?
- Маленький? Такой маленький, что даже нет Западного Вапанекена, мисс, - усмехнулся Джим. - Мне очень не хотелось уезжать, сказать по правде, но мать Сьюзи умерла, а завод металлических изделий закрыли, и я нуждался в такой работе, чтобы успевать приглядывать за моей Сьюзи. Ее приняли в Темпл, ну знаете, в самом центре города. Первые два года она проучилась в нашем местном общественном колледже, а теперь готова к плаванию в открытом море,
- Я этого не знала, - смутилась Шелби. Конечно, Сьюзи служила у нее сравнительно недавно и лишь как временная помощница на лето, но Шелби уже следовало бы узнать о ней хоть что-то. Или она сейчас просто плывет по жизни, не действуя, не реагируя? Просто существуя. А к тому же жалея себя. - Значит, вам нравилось жить в маленьком городке?
- Только там и стоит жить, по-моему, мисс. Хорошие друзья, крепкие корни. Конечно, все знают, чем вы занимаетесь, это уж точно, но все и заботятся о вас. Хорошие люди, добрые друзья. Это важно. Это… это в Восточном Вапанекене настоящее, мисс. Да, так. Это настоящий мир. Как только Сьюзи получит диплом, мы тут же вернемся назад, это уж точно.
- Спасибо… э… спасибо, Джим. - Шелби вернулась на заднее сиденье.
Настоящий. Настоящий мир.
И Шелби улыбнулась первой настоящей улыбкой за долгое, долгое время.
Глава 7
Шелби подняла взгляд от книги. Она делала вид, что читает, с тех пор, как закончился ужин, а теперь наблюдала, как ее дядя продвигается к столу красного дерева со своим любимым жидким подкреплением в руках.
Шелби любила дядю. Он был веселый, глупый, иногда вульгарный и абсолютно возмутительный. Красивый мужчина, с копной густых серебристых волос и аккуратно подстриженной бородкой, с красными от спиртного щеками и носом, с искрящимися голубыми глазами, с проказливой улыбкой и жаждой жизни. Что-то вроде элегантного, щеголеватого Санта-Клауса под хмельком.
- Дядя Альфред?
- Да, моя любимица?
Она заколебалась, но все же спросила:
- Ты никогда не задавался вопросом, какой была бы наша жизнь, если бы мы были, . , нормальными?
Альфред Тейт облокотился о каминную полку, держа в руке бокал бренди, и уставился на племянницу.
- Определи слово "нормальный", моя милая. Шелби встала и начала ходить по комнате.
- Ну, понимаешь… нормальный. - Она раскинула руки, указывая на великолепно обставленную гостиную Тейтов, весь особняк в стиле Тюдоров, на весь их мир. - Как противоположное этому, слишком нормальному.
- О! - Дядя Альфред сделал глоток бренди. - Ты хочешь сказать - бедными, да? Честно говоря, я стараюсь не думать об этом. И на твоем месте, Шелби, тоже не стал бы. Никто не хочет видеть, как живут другие, и никто наверняка не хочет жить, как живут эти другие. Одна мысль об этом заставляет меня содрогнуться. Тебе это покажется удручающим. Можешь мне поверить.
- Я имею в виду не бедность, дядя Альфред, а то, что "настоящее". Да, Джим именно так это назвал. Настоящее. Я хочу почувствовать себя настоящей. Хочу узнать жизнь, как настоящий человек. Нормальный человек.
- Нет, не хочешь, дорогая. Я точно знаю, что настоящие люди не считают настоящей такую жизнь, какой они ее себе представляют. Говоришь, Джим? А кто, скажи на милость, этот Джим?
- Наш шофер, дядя Альфред. Ты наверняка знаешь его имя.
Он моргнул и оттолкнулся от каминной полки, выразив полное непонимание.
- А зачем мне его знать? Довольно и того, что он знает меня, знает, что должен заехать за мной, отвезти куда надо.
- Ты невыносимо высокомерен. - Шелби улыбнулась дяде.
- В этом значительная часть моего обаяния, дорогая, - усмехнулся он, салютуя племяннице бокалом. - А теперь, с твоего позволения, мне кажется, уважаемый Джим ждет меня на улице. Разве не лучше было бы для Сомертона, если бы мы называли этого человека Джеймсом? Да ладно, какая разница. Ты не помнишь, моя милая, кого я сегодня вечером сопровождаю и, Бога ради, зачем?
Шелби покачала головой.
- Миссис Оберон, дядя Альфред. На особое летнее представление оперы, поэтому ты во фраке.
- Ах да, да, пингвиний костюм. - Альфред попытался извернуться и посмотреть на себя сзади. - Тогда мне пора. Если только ты не намерена продолжить обсуждение вопроса о настоящей жизни.
- Нет, дядя Альфред. Все в порядке. Наверное, в каких-то вещах я должна разобраться сама.
Он потрепал ее по щеке.
- Блестящая идея, дорогая. Только не произноси слова "работа". Ты же Тейт, не забыла? Работа. Жуткое ругательство. Боюсь, в следующий раз ты начнешь терзать мои старческие уши такими словами, как "промышленность", "дисциплина" и - святые угодники! - "социальная справедливость".
Шелби закусила губу.
- Дядя Альфред, а разве все эти слова не начертаны на фамильном гербе Тейтов?
- Какое печальное напоминание. Эта чертова штука красуется на дурацких блейзерах Сомертона, которые он носит в яхт-клубе, что ужасно меня смущает. - Альфред искоса посмотрел на племянницу. - Какую же ты причинила мне боль, напомнив о мучительных обязанностях Тейтов. Обязанности - еще одно страшное слово. Временами ты так на меня не похожа. Интересно, Шелби, имею ли я какое-нибудь отношение к твоему рождению?
- Нет, дядя Альфред.
- Верно. А жаль. Мой брат был так похож на Сомертона, вплоть до этой ужасной ямочки на подбородке… поэтому я и ношу бородку. Понимаешь, это моя маскировка. В тебе было бы больше духа, если бы я наставил рога твоему отцу. Но я всегда терпеть не мог твою мать, упокой Господи их чопорные души.
Улыбка Шелби померкла. Не из-за его замечаний в адрес ее родителей, которые умерли больше десяти лет назад, прожив жизнь совершенно обособленно от двух своих отпрысков, а из-за слов дяди о недостатке в ней духа. Вот что огорчило Шелби.
- У меня совсем нет духа, дядя Альфред? Ты действительно так думаешь?
Альфред положил цилиндр и накидку и подошел к племяннице.
- Я так сказал? О, прости меня, дорогая. Но в последнее время ты немного хандришь, верно? Ходишь повесив голову - слава Богу, без ямочки на подбородке. Ты несчастна. Вероятно, потому что ты во всех отношениях такая порядочная и честная.
- В отличие от тебя, - печально промолвила Шелби.
- А, да. Я помню собственную юность, давно ушедшую и горько оплакиваемую. Меня выгнали из двух средних школ и трех колледжей - рекорд среди Тейтов, которым я до сих пор необыкновенно горжусь. Но я жил, дорогая, набирался опыта! Я объехал Европу, путешествовал по Америке, пожил бок о бок с простым народом, узнал все про настоящую жизнь, на которую ты так мечтательно намекала.
Сердце Шелби забилось быстрее. Мысль о приключениях дяди возбудила ее.
- Правда? Я не знала, даже не догадывалась. Ты вырвался, дядя Альфред? Порвал со всем этим, пошел своей дорогой… познавать жизнь?
- Совершенно верно, дитя мое. - Он вздохнул и снова взял свой бокал. - А затем я… остепенился. Если тебя лишают содержания в тот момент, когда ты сидишь в сломавшемся автомобиле посреди аризонской пустыни, сразу приходишь в чувство. Как я пил, как увивался за старыми дамами, имевшими слишком много семейных денег и явно злоупотреблявшими духами! И я пил снова. Да, мне есть что вспомнить.
- Воспоминания, - отозвалась Шелби, покусывая губу. Она подумала, что остепениться не так уж и плохо, если у тебя есть воспоминания. Ее лицо снова озарила улыбка: совершенно безумная мысль, закравшаяся Шелби в голову, теперь нашла выход.
Поэтому она обняла дядю и звучно поцеловала в разгоряченную щеку.
- Спасибо тебе, дядя Альфред. Большое спасибо!
Он отступил на шаг, держа племянницу за руки и пристально глядя ей в глаза.
- Спасибо? За что?
- Ну как же, за то, что помог мне осуществить себя. - Шелби снова поцеловала его. - Во мне все же есть твой дух. Должен быть. И для меня пришло время что-нибудь с ним сделать до того, как я остепенюсь.
Глава 8
Если бы Шелби спокойно спланировала каждый свой шаг, то, вероятно, не сделала бы ни одного. Она припомнила бы дюжину или две причин, почему ей следует забыть о любых мыслях о слове "свобода" и просто продолжать существовать, а не жить.
Оставаться сестрой Сомертона, невестой Паркера, Снегурочкой. Провести лето в предсвадебных хлопотах, распаковывая серебряные щипцы для салата, выбирая карточки для приглашений, посещая примерки свадебного платья, организовывая свадьбу Тейт - Уэстбрук так, чтобы она стала сенсацией года.
Вся в шелках цвета слоновой кости, в алансонских кружевах, она пройдет роскошный обряд венчания, после чего ее деликатно уложат в постель. А затем Шелби проведет жизнь, посещая и устраивая приемы, три раза в неделю с благотворительными целями торгуя в больничном магазине подарков, закрывая глаза на маленькие шалости Паркера с доступными женщинами, выпивая после ужина самую капельку сверх нормы… и тихо сходя с ума.
Поэтому Шелби не раздумывала. Не планировала. Почти совсем.
В основном она действовала.
Через пять дней после благотворительного бала Шелби завела Сьюзи в свою спальню и распахнула двери просторной гардеробной, оборудованной вращающимися висячими кронштейнами, где хватило бы платьев, обуви, шляп и сумочек, чтобы укомплектовать большой магазин одежды высшего качества, и попросила служанку упаковать для нее какие-нибудь "нормальные" вещи.
Сьюзи Хелфрич вошла в гардеробную, остановилась, наморщила свой курносый нос и посмотрела на хозяйку.
- Простите, но какие именно?
- Нормальные, Сьюзи, - повторила Шелби, взмахнув рукой, а потом указала на джинсовую юбку своей горничной, розовый летний свитерок и потертые белые спортивные туфли. - Нормальные, Как у тебя, Сьюзи. Вещи, которые носят в… ну, словом, в маленьком городке.
Сьюзи оглядела одежду, висящую на плечиках с утолщенными мягкими концами, и покачала головой.
- У вас ничего такого нет, мисс Тейт. Дважды в год вы одеваетесь в Нью-Йорке и Париже. Нор… м-м… большинство людей покупает одежду в торговых центрах и на распродажах. У вас очень красивые вещи, но нет ничего такого, что я надела бы в своем городе или где-то еще.
Плечи Шелби поникли, как у принцессы, мечтавшей стать Золушкой.
- Значит, нет? Ладно, тогда давай извлечем все возможное из того, что есть, хорошо?
- У меня есть рубашка, которую я в прошлом году купила в "Ти Джей Максе", - с готовностью отозвалась Сьюзи, вытаскивая бледно-зеленый костюм от Донны Каран и критически осматривая его. - Вполне возможно, кто-то купил что-то вроде этого. И Пэтти О’Бойл, моя подруга в Восточном Вапанекене, находит кучу фирменной одежды на распродажах в Рединге.
Шелби одобрительно кивнула Сьюзи, хотя та и говорила на чужом языке. "Ти Джей Макс" - что же это такое?
- - Вот и прекрасно. Начнем с Донны Каран. Мне нужны юбки, несколько брючных костюмов от Армани и подходящие блузки. Ты все подберешь. Чтобы хватило на… три недели или около того. Затем туфли и другие аксессуары. Ты упакуешь все это для меня? Мои чемоданы в кладовке.
- Вы собираетесь в путешествие? - спросила Сьюзи, нажав на кнопку, которая привела в движение кронштейны, и оценивающе оглядывая проплывавшую перед ней одежду. - Это хорошо.
Шелби уже рылась в ящиках, встроенных в одну из стен гардеробной, и вытаскивала из них груды шелкового белья.
- Да, очень хорошо, Сьюзи. И это наш с тобой маленький секрет, договорились? Я… мне просто необходимо уехать на несколько недель, пока свадебные приготовления не начались всерьез. Брат постарается отговорить меня от этого, поэтому я просто соберусь и уеду. После этого передашь ему мою записку.
- С вами все в порядке, мисс Тейт? - спросила Сьюзи, когда что-то из белья выпало из рук Шелби и скользнуло на пол. - Это, конечно, не мое дело, но вид у вас расстроенный. Может, вы с мистером Уэстбруком поссорились или что-то еще?
- Ха! С Паркером? Да он никогда не ссорится, Сьюзи. - Шелби наклонилась, чтобы поднять деликатные детали туалета. - О, он может нахмуриться и спросить меня, хорошо ли спала, потому что кажусь немного не в себе. Но ссориться со мной? Нет, Сьюзи, ничего подобного я не представляю.
- Вот это да! - Молодая девушка встряхнула головой так, что забранные в хвост волосы ударили ее по спине. - Мои мама и папа, бывало, здорово ругались. Но потом всегда мирились, шли куда-нибудь поужинать, а потом запирались в спальне до позднего утра следующего дня. Помню, я слышала, как они смеются за стеной. Мама объяснила мне, что мужья и жены обязательно ссорятся, это естественно и вовсе не значит, что они не любят друг друга.
Сьюзи прислонилась к стене гардеробной, сморгнув внезапные слезы.
- Они очень любили друг друга, мисс Тейт. Без нее от папы осталась половина.
Шелби смотрела на молодую женщину не в силах вымолвить ни слова. Ее родители никогда не ссорились. Они иногда дискутировали, но очень негромко, словно сквозь зубы. Казалось, родители проверяли, у кого воля сильнее, после чего отец обычно отправлялся в свой клуб, а мать - к очередному любовнику. Смерть в авиакатастрофе была единственным их совместным деянием с тех пор, как они зачали Шелби.
- Я завидую тебе, Сьюзи, - сказала она, проходя мимо девушки, чтобы бросить белье на кровать. - Я соберу туалетные принадлежности, хорошо? И помни, это наш маленький секрет.
Шелби добавила еще один полный чемодан к тому, что упаковала Сьюзи, ибо ей казалось немыслимым путешествовать меньше чем с пятью чемоданами. Она поздравила себя с тем, что обошлась без изысканного, сделанного на заказ кофра, который обычно брала в поездки, продолжавшиеся дольше нескольких дней.
Нервничая, Шелби все же вовремя спустилась к ужину и выдержала три перемены блюд, несмотря на затеянную братом и Джереми небольшую ссору из-за того, что Сомертон предпочитал почти не прожаренный бифштекс.
- Это варварство, - поморщился Джереми. - Однажды, Сомертон, ты войдешь в дом сопя, виляя хвостом, а изо рта у тебя будет торчать какая-нибудь дичь со свернутой шеей. Вегетарианство - вот единственно здоровый образ жизни.