Талантливый фотограф Оливия Мэки привыкла смотреть на мир через объектив камеры, увязая в противоречиях реальной жизни, которые, смешиваясь с творческими вымыслами, кажутся неразрешимыми. Она мечется между надоевшей работой и собственным бизнесом, между давно разошедшимися родителями и двумя религиями… Новый знакомый, чертовски обаятельный красавчик Алекс Кеннеди, по слухам, совершенно не интересуется девушками, да и Оливия, в прошлом пережившая горькое разочарование, не намерена снова обжигаться. Впрочем, отношения с Алексом могут сложиться, если осознать, что сохранить любовь подчас важнее, чем обрести себя…
Содержание:
Глава 1 1
Глава 2 5
Глава 3 9
Глава 4 13
Глава 5 16
Глава 6 18
Глава 7 23
Глава 8 27
Глава 9 31
Глава 10 34
Глава 11 38
Глава 12 41
Глава 13 44
Глава 14 47
Глава 15 50
Глава 16 53
Глава 17 57
Глава 18 61
Глава 19 65
Глава 20 69
Глава 21 72
Примечания 74
Меган Харт
Голые
Эта книга не была бы написана без постоянной поддержки моих родных и друзей. Спасибо всем вам. Особая признательность The Bootsquad за ободрение и мотивацию продолжать работу, когда было бы гораздо легче играть в симуляторы. Также благодарю свою лучшую подругу навек Лори, которая продолжает убеждать меня не бросать писательскую деятельность, потому что ей хочется читать все новые и новые книги. И наконец, спасибо всем, кто спрашивал меня, будет ли отдельный роман об Алексе Кеннеди, – эта книга для всех вас.
Я могла бы писать, не слушая музыку во время работы, но я рада, что не должна этого делать. Вот неполный список того, что составляло мой плей-лист в период написания "Голых". Если вам понравятся эти песни, пожалуйста, поддержите артистов, приобретя альбомы с их музыкой.
Джастин Кинг, Reach You; Келли Кларксон, My Life Would Suck without You; Лорна Валлингс, Taste; Hinder, Better Than Me; Staind, Everything Changes; Сара Бареллис, Gravity; Том Уэйтс, Hope I Don’t Fall in Love with You.
Глава 1
– Алексу не нравятся девушки, – будто предупреждая, сообщил Патрик.
Краешком глаза я продолжала рассматривать незнакомца, мысленно помещая его в кадр ежегодной вечеринки Патрика по случаю Рождества и Хануки. Алекс был прелестнее, чем букеты вдохновленных Мартой Стюарт пуансеттий и сверкающие китайские фонарики, – впрочем, как и все присутствующие здесь мужчины. В друзьях у Патрика водились самые сногсшибательные парни, которых я когда-либо видела. Серьезно, это сборище напоминало съезд потрясающе сексуальных мужиков! После предостережения Патрика я снова взглянула на Алекса, уже более внимательно – главным образом для того, чтобы немного поддразнить хозяина вечеринки. Его было так легко вывести из состояния равновесия!
– Так это его имя?
Патрик тихо неодобрительно фыркнул:
– Да, это его имя.
– Алекс… как?
– Кеннеди, – ответствовал Патрик. – Но он не из…
– Поняла.
Я прижала губы к краю бокала, нагрев его. Густой, пряный аромат красного вина носился под моими ноздрями. Я могла бы посмаковать этот восхитительный вкус на кончике языка, но все же не сделала и глотка.
– Так ему не нравятся девушки, да?
Патрик скривил губы и скрестил руки на груди.
– Да. Господи, Оливия, прекрати пялиться на его задницу!
Я неодобрительно подняла бровь, передразнивая выражение лица Патрика. Это была моя старая привычка, я вечно копировала приятеля, зная, что это бесит его до чертиков. Похоже, и этим вечером мне удалось довести Патрика до нужной кондиции.
– Зачем еще ты приглашаешь меня на свои вечеринки, как не для того, чтобы пялиться на мужские задницы?
Патрик обиженно пыхтел, дулся и хмурился – правда, недолго, до того момента, как он, должно быть, вспомнил нечто, вызвавшее вокруг его рта напряженные складки. Потом друг не без усилий придал лицу безразличную гладкость, и его пристальный взгляд проследовал за моим через столовую и дверной проем. Алекс стоял спиной к нам, опершись одной рукой на каминную полку в гостиной. В другой руке он сжимал стакан "Гиннесса". Алекс держал пиво все то время, что я наблюдала за ним, но мне так и не удалось заметить, чтобы он сделал хотя бы глоток.
– И ты чувствуешь особую потребность указать мне на его ориентацию… почему? – Я пригубила вино и с подозрением уставилась на Патрика.
Тот пожал плечами:
– Просто хотел удостовериться, что ты знаешь об этом.
Я огляделась, заметив полдюжины мужчин, лихо справлявшихся с закусками и напитками без помощи хозяина, потом снова посмотрела через дверной проем в гостиную, где еще дюжина мужчин или болтала, или танцевала, или флиртовала. Девяносто девять процентов присутствующих были геями, а представители оставшегося процента подумывали о том, чтобы влиться в гомосексуальные ряды.
– Полагаю, я и без того знаю достаточно, чтобы даже не мечтать о возможности потрахаться на одной из твоих вечеринок, Патрик.
И прежде, чем я успела отпустить еще парочку язвительных комментариев, пара сильных мускулистых рук крепко обхватила меня сзади за талию, и чей-то упругий живот прижался к моей спине.
– Давай сбежим отсюда вместе и посмотрим, сколько времени пройдет прежде, чем он заметит, что мы удрали, – произнес низкий голос прямо мне в ухо.
Я вывернулась из объятий, не сумев удержаться от смеха, когда растительность на чьем-то лице пощекотала мочку моего уха, и обернулась.
– Патрик, а ты не сказал мне, что пригласил на свою вечеринку Билли Ди Уильямса ! О, погоди-ка… Билли Ди никогда не надел бы такой свитер! Здорово, Тедди!
– Эй, подруга, не смей потешаться над этим свитером! Мама Макдональд прислала мне сей выдающийся предмет одежды, и ее мальчик Патрик получил точно такой же. – Тедди задорно подмигнул Патрику. – Разница в том, что я – настоящий мужчина, и у меня хватает смелости носить его.
Меня заключили в объятия, стиснули, поцеловали и похлопали по попке – все это было проделано в мгновение ока, после чего Тедди перешел дальше, чтобы обрушить те же знаки внимания на хозяина вечера. Патрик, все еще дувшийся, сильно ударил здоровяка Тедди и даже отпихнул его, но тот лишь рассмеялся и взлохматил волосы друга. Патрик нахмурился и пригладил взъерошенную шевелюру, но вскоре сменил гнев на милость и позволил Тедди чмокнуть себя в щеку.
Я покачала бокалом, жестом показав на Патрика:
– Он пытается уговорить меня не пялиться на задницу.
– Что-о-о? А я-то думал, мы все собрались здесь, чтобы пялиться на мужские задницы!
Тедди потряс своей пятой точкой, я – своей, мы столкнулись задами и залились тем видом смеха, что обычно привносит нотки разудалого веселья в праздничную атмосферу. Патрик наблюдал за нами, снова скрестив руки на груди и подняв бровь. Покачав головой, он с укоризной бросил:
– Простите меня за то, что пытаюсь быть другом!
Мы с Патриком дружили довольно давно. Когда-то, много лет назад, нас даже связывало нечто большее. Патрик думал, что общее прошлое дает ему право настырно опекать меня, и я позволяла ему это, потому что… ну хорошо, потому что просто обожала его. А еще потому, что в моей жизни никогда не было слишком много любви, и мне не хотелось отказываться хотя бы от маленькой ее порции.
Тем не менее нынешнее проявление заботы казалось чрезмерным даже для Патрика. Мы с Тедди озадаченно переглянулись. Я пожала плечами.
– Сгоняю-ка я на кухню, принесу еще вина, мои милашки, – вызвался Тедди. – Вам что-нибудь прихватить?
– У меня все есть. – Я приподняла свой бокал, все еще наполовину полный.
Патрик отрицательно покачал головой. Мы вместе проследили, как Тедди пробирается через толпу. Только когда он оказался вне пределов слышимости, я обернулась к бывшему бойфренду:
– Патрик, если ты пытаешься сказать не в самой деликатной форме, что трахал того незнакомого мне парня…
Резкий, отрывистый хрип, слетевший с уст Патрика, настолько отличался от его обычного смеха, что от изумления я потеряла дар речи. Друг решительно тряхнул головой:
– О нет! Только не его!
От меня не укрылось смущение, с которым Патрик поспешил отвести взгляд. Этот жест дал понять гораздо больше, чем если бы кто-то рассказал мне всю историю – тут, очевидно, слова были не нужны. Черт! Здесь даже не требовалось много наблюдать, чтобы прояснить ситуацию.
Усмешка сбежала с моего лица. Патрик никогда не делал тайны из своей личной жизни, и я слышала больше историй о мужчинах, с которыми он спал, чем хотела. Патрик был не из тех, кого отвергают – по крайней мере, такие казусы случались с ним нечасто. Сейчас мне оставалось лишь наблюдать, как краска заливает лицо друга, медленно подползая к его прекрасным высоким скулам.
Я снова бросила взгляд через всю комнату, в направлении Алекса Кеннеди.
– Он бортанул тебя?
– Тсс! – зашипел Патрик, хотя музыка и болтовня звучали так громко, что никто не мог нечаянно нас подслушать.
– Ничего себе!
Губы Патрика сжались еще крепче.
– Да замолчи ты, наконец!
Я в который раз посмотрела на Алекса Кеннеди, который все еще стоял в гостиной, опершись рукой на каминную доску. Теперь я заметила отутюженные стрелки на его черных брюках, обратила внимание на то, как аккуратно мягкий черный вязаный свитер облегает его широкие плечи и узкую талию. Что и говорить, этот Алекс умел носить одежду, впрочем, как и остальные мужчины, присутствующие здесь. Издали я могла видеть его темные глаза и длинноватые светло-каштановые волосы, которые выглядели так, будто он много раз проводил по ним рукой – или только что скатился с кровати. Чтобы выглядеть хорошо, подобные волосы требуют множества средств и усилий, и его шевелюра не была исключением. У меня возникло ощущение, будто красота черт Алекса сильно преувеличена, и на самом деле он не был таким уж прекрасным. Нет, объект моего изучения был, безусловно, очень мил, но, если бы Патрик не прицепился с этим своим "не смей даже смотреть", я бы, вероятно, взглянула на Алекса один раз, может быть, другой, но никогда не обратила бы на него внимание снова.
– Как так вышло, что я никогда прежде его не встречала?
– Он не здешний, – ответил Патрик.
Я опять оглянулась на мужчину, которого, повинуясь столь отчаянному желанию приятеля, мне стоило игнорировать. Алекс, казалось, был увлечен разговором с одним из друзей Патрика, их лица были напряжены и серьезны. Эти двое явно не заигрывали. Стоявший напротив Алекса человек гневно пил, его горло интенсивно работало.
Мне не нужно было поднимать руки, соединять большой палец одной руки с большим пальцем другой, а указательный – с указательным, чтобы изобразить границу фотографии, композицию которой уже мысленно составляла. Мое сознание делало это автоматически в то же самое время, когда наполнялось подробностями истории двух незнакомцев. Вспышка, щелчок… Я не захватила свою фотокамеру, но все же могла представить этот снимок. В уме я вставила Алекса в кадр – чуть сместив от центра и немного не в фокусе.
Проворчав что-то себе под нос, Патрик пихнул меня локтем в бок:
– Оливия!
Я снова взглянула на него.
– Перестань быть этакой наседкой, Патрик! Ты думаешь, я – идиотка?
Он нахмурился:
– Нет. Я не думаю, что ты – идиотка. Я просто не хочу…
Именно сейчас, в самый неподходящий момент, вернулся Тедди, и предостережение Патрика скрылось за натужной, неестественной улыбкой. Я тут же узнала ее, да и один взгляд в его глаза сказал о многом. Я не видела чего-то подобного довольно давно, но реакция друга была мне отлично знакома. Патрик что-то скрывал.
Тедди бросил руку на плечи Патрика и притянул друга ближе, прижавшись к его щеке.
– Пойдем-ка. Поднос с сыром опустошили, и у нас почти не осталось вина. Двинем на кухню, милый, и я дам тебе небольшое угощение.
До появления в своей жизни Тедди Патрик никогда не оставался ни с кем дольше, чем со мной. Несмотря на это, а возможно, как раз из-за этого, я обожала Тедди. Я знала, что Патрик любит его, хотя почти никогда не говорит об этом. И потому, что я любила Патрика, мне очень хотелось видеть его счастливым.
Мрачный взгляд Патрика вновь пронзил пространство комнаты, метнувшись в сторону Алекса и обратно, ко мне. Я подумала, что друг мог бы рассказать и побольше, но вместо этого он лишь покачал головой и позволил Тедди увести себя. Ну а я… я бросила еще один вожделенный взгляд на очень аппетитную, просто превосходную задницу Алекса Кеннеди.
– Ливви! Веселых праздников! – раздался совсем рядом голос Джеральда, еще одного друга Патрика и человека, который уже не раз позировал мне.
Я сделала несколько портретов для портфолио Джеральда, а он взамен согласился на использование этих снимков в фотобанках, которые требовались для моего бизнеса по графическому дизайну.
– Когда же ты соберешься сделать еще несколько моих фото, а?
– Когда ты сможешь приступить?
Джеральд усмехнулся, обнажив идеальные белые зубы, и расплылся в обольстительной улыбке, обычно свойственной гетеросексуалам – к числу которых, увы, не относился.
– Только свистни, явлюсь по первому твоему зову.
Мы поболтали несколько минут о том о сем, после чего Джеральд сгреб меня в охапку, сжал в объятиях, поцеловал – и поспешил бросить, отправившись на поиски более интересного собеседника, какого-нибудь обладателя члена. Ничего страшного, я вполне обходилась одна. Чтобы чувствовать себя здесь как дома, мне совершенно не требовалось заботливое квохтанье Патрика: я знала большинство его друзей. Некоторые из недавних знакомых смотрели на меня с любопытством – как на пережиток прошлого, женщину, с которой Патрик был перед тем, как сменил ориентацию, – и все-таки были достаточно дружелюбны. Конечно, этому благостному настрою весьма способствовало потребленное спиртное. Ну а те друзья, что знали нас с Патриком еще по колледжу, искренне смеялись, вспоминая славные времена, когда мы были парой. Старые приятели с удовольствием предавались ностальгии – без плохо скрываемой вспышки жалости, которая так часто мелькала в глазах нынешних друзей Патрика, геев. И этому тоже немало помогала выпивка.
С бокалом в руке я пробралась к шведскому столу, чтобы нагрузить свою тарелку всевозможными деликатесами. Порезанные квадратиками индийские лепешки наан соединились с острым хумусом, кубики сыра окунулись в клюквенно-медовую горчицу, рядом на тарелке устроились несколько фиолетовых виноградин, все еще державшихся на стебле. Что и говорить, Патрик и Тедди знали толк в вечеринках, и даже в субботу после Дня благодарения в моем желудке оставалось место для аппетитных закусок, которые они обычно подавали. Я размышляла, что же попробовать – ломтики ростбифа с кровью, лежавшие рядом с покрытыми хрустящей корочкой французскими булочками, или из желания сохранить тонкую талию – земляничный салат с грецкими орехами, когда легкий хлопок по плечу заставил меня обернуться.
– Эй, подруга!
Я замерла с булочкой в руке, хлеб завис на полпути к моей тарелке. Соседку Патрика, Надю, я прекрасно знала. Она вечно в лепешку готова была расшибиться, лишь бы мне угодить, хотя явных причин для проявления такого радушия не было. Каждый раз я думала, что навязчивые попытки Нади подружиться объяснялись не симпатией ко мне, а каким-то ее интересом, и сегодняшний вечер только подтвердил эти подозрения.
– Мне бы хотелось познакомить тебя с Карлосом. Моим бойфрендом. – Прелестная улыбка красовалась на лице Нади. Оно было самым обыкновенным, ничем не примечательным, но в подобные моменты меня так и тянуло ее сфотографировать. Удивительно, как одна улыбка могла преобразить человека!
– Очень приятно, – пробормотал Карлос, скосив глаза на вкуснющие закуски, но рука Нади держала его прямо-таки железной хваткой, не давая возможности схватить хоть кусочек.
– Рада с вами познакомиться, Карлос.
Надя устремила на нас двоих выжидающий взор. Мы с Карлосом бегло, оценивающе осмотрели друг друга, его темные глаза пробежали по моему лицу и встретились с моим пристальным взглядом. Карлос оглянулся на Надю, цепко державшую его под руку. Ее кожа казалась прямо-таки белой на фоне смуглости бойфренда. Думаю, мы с ним отлично понимали, чего хотела Надя, но никто из нас не собирался ей потакать.
…Я не осознавала себя чернокожей до второго класса. О, конечно, я всегда понимала, что моя кожа темнее, чем у моих родителей и братьев. Да и черты моего лица были другими. Близкие никогда не скрывали, что меня удочерили, и мы праздновали не только мой день рождения, но и дату, в которую я стала частью их семьи. Я никогда не чувствовала себя обделенной вниманием, скорее наоборот, меня купали в любви. Холили и лелеяли. Даже баловали – двое братьев намного старше меня и родители, которые, как я узнала позже, пытались своей чрезмерной заботой компенсировать то обстоятельство, что их брак трещал по швам.
Я всегда считала себя особенной, но до второго класса совершенно не понимала, что… другая, не такая, как окружающие.
Дезире Джонсон перешла в мою школу в Ардморе из какого-то учебного заведения, расположенного ближе к бедной части Филадельфии. На голове Дезире красовались сотни крошечных косичек, заплетенных прямо от линии роста волос и закрепленных у концов пластмассовыми заколками. Она носила футболки с блестящими золотистыми надписями и спортивные штаны из мягкого велюра, а кроссовки казались потрясающе белыми и просто огромными для размера ее ноги. Дезире была другой, не похожей на остальных, и мы все в изумлении уставились на это чудо, вошедшее в наш класс.
Тем утром учительница, мисс Диппольд, объявила, что у нас появилась новенькая, не преминув заметить, как важно по-доброму относиться к новым ученикам, особенно тем, кто кажется "не таким, как все". Мисс Диппольд прочитала нам рассказ о Зике, пони с полосками, который оказался вовсе и не пони, а зеброй. Даже во втором классе я сразу уловила мораль истории и угадала, чем она закончится.