Стоит ли сомневаться, что рядом с Сарой стоял Алекс, их рты были разинуты, а глаза уже вываливались из орбит. Сначала Сара рассеянно переводила взгляд с моего соседа на меня, а потом зыркнула так, как делала обычно, когда думала, что я от нее что-то скрываю. Подруга очнулась первой.
– Спасибо, Лив, но я уже нашла нечто подобное.
– К вашим услугам, – отозвался Алекс через некоторое время, оправившись от потрясения. – Хотя у меня и не такой большой.
Грубо загоготав, Сара вздернула вверх большой палец:
– Мне нравится этот парень!
Я так и стояла перед ним, зажав гигантский резиновый пенис в кулаке, и не могла придумать, что бы такого сказать – поостроумнее и потолковее.
– Привет, Алекс.
Сара медленно окинула его взглядом с головы до ног.
– Добрый день, Алекс, обладатель гигантского члена.
Рукой, не занятой псевдочленом, я похлопала себя по лбу:
– Благодарю тебя, моя деликатная Сара.
Алекса, казалось, совсем не смущал подтекст, с которым мы его обсуждали. Он протянул Саре руку:
– Алекс Кеннеди.
– Сара Рот. – Она кокетливо похлопала ресничками своему новому знакомому, и тот засмеялся.
– Приятно познакомиться, Сара. – Алекс взглянул на меня. – Я принес тебе чек, плату за наем.
Брови Сары вскинулись вверх, исчезнув где-то в линии ее волос.
– Наем?
– Помнишь, я говорила тебе, что у меня появился жилец?
Она громко прыснула:
– Угу. Но ты опустила некоторые важные детали.
Я вдруг осознала, что по-прежнему сжимаю дилдо мертвой хваткой, так крепко, будто собираюсь придушить анаконду. Другого места для игрушки не нашлось, и я положила ее на стол, уютно устроив среди рулонов ткани. Потом мы втроем задумчиво уставились на эту картину.
– Просто позорище, – констатировала Сара, с минуту помолчав. Она схватила резиновый член, убрала ткани, а потом прикрепила его присосками к поверхности стола.
– Вот так. Намного лучше.
И все мы снова воззрились на находку.
Алекс смущенно покашлял:
– Разве это… мм… не впечатляюще?
Сара щелкнула по дилдо пальцем, заставив его раскачиваться подобно метроному.
– Что ж, слушай, мне пора бежать, – засобиралась она. – Развлекайтесь, ребятишки. Лив, мне нужно сгонять в хозяйственный.
– Тебе не стоит уходить, – встрял Алекс. – Только не из-за меня!
Но Сара осталась глуха к его уговорам.
– Черт возьми, нет! Я действительно собиралась заглянуть в хозяйственный. Мне позарез нужен гвоздевой пистолет. Кроме того, у меня планы.
– Какие еще планы? – с подозрением спросила я. – Ты не упоминала ни о каких планах.
Сара показала на свой телефон.
– До прихода сюда у меня их и не было, зато теперь появились. К тому же теперь у тебя есть компания. Алекс. – Ухмыльнувшись, она еще раз окинула его внимательным, явно оценивающим взором. – Он наверняка поможет тебе что-нибудь приколотить. Пока-пока, ребятишки. Лив, я позвоню тебе позже. Алекс, рада была познакомиться. Надеюсь увидеть тебя снова.
– Я тоже, – отозвался он и, проследив, как Сара направилась к выходу, обернулся ко мне с немного ошарашенным видом. – Чувствую себя так, будто меня переехал паровой каток.
Я засмеялась:
– Такова уж Сара!
– Чек здесь. – Алекс вручил мне конверт, который я убрала в карман. Потом оглядел комнату: – Замечательное место.
А я и забыла, что он никогда прежде не был в моей студии.
– Спасибо. Именно поэтому я его и купила.
– Прекрасно тебя понимаю. – Он оглянулся на меня через плечо. – У тебя дар видеть потенциал в обычных, казалось бы, вещах, Оливия.
Комплимент искренне тронул меня.
– Благодарю тебя.
Алекс улыбнулся:
– Кстати, мне звонил Патрик.
– Правда?
Улыбка Алекса превратилась в кривую усмешку.
– Да. Очевидно, мне стоит тебя избегать?
– Похоже на то. – Что-то в его голосе и выражении лица насторожило меня, дало понять, что произошло нечто странное. – И что же он сказал?
– Гм… – Алекс выглядел смущенным. – Много разной дряни.
– И… что же ответил ему ты?
– Я ответил, что он – придурок, и послал куда подальше.
Я удивленно вскинула бровь, но почувствовала, что он говорит правду.
– Ничего себе!
Алекс нахмурился:
– Слушай, я – не собственность Патрика. Черт, и ты – не его собственность, ведь так?
– Конечно.
Он пожал плечами.
– И я действительно не нуждаюсь в том, чтобы кто-то указывал мне, что я должен делать. Не важно, для моего собственного проклятого блага или нет.
– Так он посоветовал тебе не общаться со мной ради твоего же собственного блага? – Я сложила руки на груди. – Вау!
Алекс снова недоуменно пожал плечами, но посмотрел на меня гораздо мягче, чем прозвучали его последние слова.
– Не переживай об этом. Думаю, он все понял.
Я крепко обхватила себя, сжав за локти.
– Он злился из-за того, что мы с тобой проводим вместе так много времени. Думает, что мы становимся лучшими друзьями навек или что-то в этом роде.
Это не выглядело правильным: говорить о Патрике в компании огромного розового пениса, болтавшегося между нами. Я рывком отлепила его от поверхности стола и убрала в комод, стоявший вдоль стены. Пока я всем этим занималась, Алекс хранил молчание. Повисла неловкость, и я повернулась к нему спиной, притворившись, будто ищу что-то в одном из ящиков.
– А что за история связывает вас двоих? – вдруг тихо спросил Алекс. По-прежнему не оборачиваясь, я могла представить цвет его темных глаз. Серых, а не карих, как мне сначала показалось.
– Не думаю, что у меня есть какая-то история.
– Оливия, – серьезно возразил Алекс, – у каждого есть своя история.
– Мы с Патриком когда-то были парой. – Я решила изложить краткую версию произошедшего.
– Эту часть я уже знаю.
Я прикусила губу изнутри.
– Это было много лет назад. Ну, разумеется, давно. До того, как он стал геем.
Алекс наклонил голову, оценивающе глядя на меня.
– А ты не думаешь, что он всегда был "голубым"?
– Нет, я… – Признаться, Алекс на мгновение меня озадачил. – Знаешь, а ты прав. Я предполагала это раньше, до того, как он сменил ориентацию. Точнее, до того, как он открыто объявил об этом. Мы встречались, когда Патрик пытался быть гетеросексуалом. Ну что – так понятнее?
Алекса, похоже, совсем не смущал мой резкий тон.
– А сейчас? Кто вы друг другу сейчас?
Я вздохнула:
– Сейчас… не знаю, кто мы. Друзья, наверное.
С уст Алекса слетел скептический смешок, потом он с преувеличенным восторгом огляделся вокруг:
– И, возвращаясь к предыдущей теме… милая студия.
– Ты уже это говорил.
– Знаю.
Я засмеялась. Мне было так легко смеяться с Алексом… Было легко забыть об этом обсуждении Патрика, которое я не горела желанием продолжать.
– Тут пока такой беспорядок! Сара приходила, чтобы помочь мне декорировать помещение.
– А я прогнал ее прочь! Мне так жаль! – Он положил руку на сердце и придал лицу страдальческое выражение.
– О, не стоит чувствовать себя неловко! Теперь, раз уж ты здесь, я могу использовать тебя на всю катушку. У меня есть целая тонна хлама, который нужно оттащить на помойку, – с усмешкой сказала я. – Без Сары я не могу взяться за оформление студии, зато вполне в моих силах покрасить стены водоэмульсионкой против плесени и освободить от рухляди заднюю комнату.
– Так тебе нужна рабочая сила? – скептически спросил Алекс. Он похрустел суставами пальцев и покрутил головой, разминая шею. Потом попрыгал с ноги на ногу. – Мужественный экземпляр, правда?
Я фыркнула:
– О да, мужественный! Потому что я, очевидно, ярая сторонница гендерных стереотипов.
Мне не удалось объяснить смысл долгого изучающего взгляда Алекса и последовавшей за ним полуулыбки. Я снова позабавила своего соседа, но не могла понять чем. И тоже пристально взглянула на него.
– А ты не слишком-то настроен на работу, не так ли? Что, боишься руки замарать?
– Нет, мэм. При случае я даже могу пользоваться электроинструментами.
Я снова пренебрежительно фыркнула:
– Уверена, что можешь!
Алекс бросил язвительный взгляд на ящик, в который я запрятала резиновый пенис.
– А я уверен, что ты можешь пользоваться вот тем чудовищем!
Мы дружно покатились со смеху, и наше общение снова показалось в высшей степени легким, лишенным ненужных условностей. Вдоволь нахихикавшись, я сделала глубокий вздох. Алекс посмотрел на меня, его темно-серые глаза горели.
– В чем дело? – спросила я, пытаясь понять, что кроется за этим внимательным взглядом.
– Патрик – кретин.
Я немного нахмурилась, не желая возвращаться к мрачному настроению.
– Это его право. Как, впрочем, и каждого.
Алекс прыснул:
– Черт, точно, так и есть!
В общении со мной Алекс всегда был милым – даже супермилым, со всех сторон милым, но я прекрасно знала, что он может поступать жестоко, причинять боль. Я видела это своими глазами. Впрочем, это было не мое дело. Я старалась оценивать людей по тому, как и что они делали для меня, а не для кого-то еще.
– Пойдем! Я хочу покрасить это помещение к концу дня, чтобы по возвращении Сары мы могли бы повесить шторы. Поверь мне, если не успеем все закончить вовремя, она надерет мне задницу!
– Она – маленький тиран, да? – Алекс прошел за мной в кладовку и, оглядев фронт работ, тихо присвистнул: – Круто!
Я посмотрела на деревянные полки, сконструированные из толстых сарайных балок и тяжелых, гладко оструганных досок. Высота полок достигала десяти футов, они висели на равном расстоянии от пола до крыши со скатами. Когда-то эти полки использовались для хранения экипировки и оборудования пожарной части, но сейчас большинство из них были пустыми или заваленными беспорядочным хламом всего, что требовалось в студии или что никак не удавалось пристроить в моем жизненном пространстве снизу.
– Эта комната досталась мне при покупке здания. Когда дом был выставлен на торги, риелтор даже не хотела показывать эту кладовую. Похоже, прямо перед тем, как этот этаж превратили в жилое помещение, финансовые дела прежнего владельца пошли из рук вон плохо. Все здесь было залито водой и засыпано битым стеклом. Когда я впервые поднялась сюда, обнаружила тут мертвую птицу.
– Удивительно, и почему же риелтор не захотела продемонстрировать тебе это чудо?
Кажется, в компании Алекса я смеялась чаще, чем когда-либо еще.
– Верно. Что ж, я заставила ее показать мне эту комнату, ведь потратить такую немаленькую сумму на покупку двух квартир, даже с возможностью в будущем сдавать жилье, было весьма опрометчиво. Вариант казался не слишком заманчивым, скорее плохим.
– А ты не привыкла выбирать плохие варианты.
Я мельком взглянула на него.
– Думаю, мы оба можем признать, что мне случается выбирать не самое лучшее.
– Но этого нельзя сказать о покупке дома. – Алекс закинул голову, чтобы посмотреть наверх, на крышу, где четырехфутовые балки удерживали вес черепицы. – Здорово! Итак, с чего мы начнем?
– Сначала я хочу покрыть кирпичи герметиком и покрасить стены студии. Начать тут все с нуля, основательно подготовиться к декорированию.
– Превосходно.
– Знаешь, ты не должен помогать мне возиться с мусором. – Я легонько подтолкнула Алекса локтем, показав ему на ведра с герметиком и краской, щетки и большие тряпки. – Ты, должно быть, привык к чему-то более изысканному.
– Нет.
Я вручила ему щетку.
– И почему же мне так трудно в это поверить?
– Потому что я так чертовски мил, – отозвался Алекс с серьезным, искренним лицом. – И очарователен.
Я похлопала своей кистью для краски по его груди.
– Так и есть.
– Поверишь или нет, Оливия, – сказал Алекс, выходя за мной из задней комнаты и, подобно мне, неся ведро и щетку, – но мое хваленое очарование может быть серьезным неудобством.
– Что, правда? Как так? – Я помедлила, обводя взглядом комнату и решая, с какого места лучше начать работу. У меня было несколько ведер прозрачного герметизирующего состава и несколько жестяных банок темно-золотистой краски, которую я выбрала для стен студии. Пол, представлявший собой поцарапанные и потертые деревянные доски, не сильно пострадал бы от пятен краски. Но я знала, что какое-то время у меня не будет денег на новую полировку пола, поэтому бросила в одном из углов тряпку.
– С одной стороны, все вокруг думают, что у тебя уже есть планы, – хотя на самом деле их нет, – поэтому редко куда-нибудь приглашают. – Алекс поставил ведро с герметиком на пол у торцевой стены, между высокими, от пола до потолка, окнами. – Это раздражает.
Я расстелила тряпку и открыла банку с краской.
– О, неужели? Наверное, я должна поддержать тебя, когда ты плачешь от обиды?
Он громко расхохотался:
– Я что, настолько жалок?
– Отчасти – да. – В моем тоне прозвучало нечто противоположное.
Я выпрямилась, наблюдая, как Алекс нагнулся, чтобы открыть ведро. Он рывком закатал рукава к локтям, и я внимательно, с почтением окинула взглядом его предплечья. По сравнению с моим помощником, руки которого вдвое превосходили в обхвате мои, я выглядела слишком мелкой. Напрягшиеся сухожилия под его кожей показались мне весьма сексуальными.
Я стояла и смотрела, как Алекс поднял тяжелое ведро и нагнулся, чтобы налить часть герметизирующего состава в низкий поддон, а потом погрузил в него валик. И да, я снова уставилась на его задницу – только, ради всего святого, не говорите мне, как это глупо: забыть обо всем на свете, с вожделением глядя на прекрасную "пятую точку".
Я налила краску в собственный поддон и опустила туда свой валик.
– Так почему же я тебе не верю?
– Это все проклятая репутация международного плейбоя, – усмехнулся Алекс, посмотрев на меня через плечо. – Я подумал, что мне стоит стать плейбоем отечественного разлива.
– И как, это работает?
– Не слишком хорошо, – признал он и стал покрывать кирпичную стену слоем герметика. – Определенно это не так экзотично.
Я снова не смогла удержаться от смеха и с наслаждением дала волю эмоциям, констатировав:
– У каждого свои таланты.
Некоторое время мы красили стены в непринужденной, без неловкости, тишине. В комнате стало жарче. Я обернулась, чтобы спросить Алекса, не желает ли он выпить чего-нибудь холодного, и резко остановилась, потеряв дар речи от того, что увидела.
Алекс приподнял край своей рубашки, чтобы вытереть лицо. Обнажившийся живот был твердым, упругим, с одной-единственной линией волос, тянущейся от пупка за пояс его низко посаженных джинсов. Его пупок казался таким совершенством, что я невольно задумалась: как впадина в плоти может быть столь превосходной, просто идеальной?
– Не двигайся, – сказала я.
В моей голове уже возник готовый снимок. Все, что мне требовалось, – претворить замысел в жизнь. Я вытерла руки о заднюю часть своих джинсов, совершенно не заботясь о том, оставляю ли на одежде следы краски, и потянулась к камере, лежавшей на комоде у стены. Алекс, неожиданно послушный, застыл на месте, его рубашка все еще была задрана, лицо – обернуто ко мне, одно бедро – приподнято.
Я смотрела на Алекса через безопасный барьер моего видоискателя, рассматривая его как объект съемки, а не как обольстительного мужчину. Алекс стоял в лучах света, струившихся из окон по обе стороны от него. А я не могла отвязаться от мысли о том, как однажды уже видела Алекса, разделенного пополам тенью.
– Поверни лицо.
Он подчинился. Мне не удалось добиться того же эффекта, для этого в комнате было слишком светло, но мне удалось запечатлеть динамику его движений серией стремительных щелчков камерой. Фотографии получились смазанными. Но мне было все равно.
– Просто офигительно! – пробормотала я, краем уха услышав, как Алекс издал низкий, гортанный звук. Но я была так увлечена ощущением, которое пыталась запечатлеть с помощью камеры, что просто не обратила на это внимания.
Я придвинулась ближе, осознавая, как мое расположение может изменить снимок. Щелкнула. Подвинулась. Снова сменила положение, щелкнула. Я не прерывалась, чтобы посмотреть фотографии на цифровом экране, – не хотела, чтобы то, что получилось, мешало тому, что все еще стояло перед мысленным взором. Не сейчас.
– Приподними опять свою рубашку. Вытри лицо.
Получилось не так хорошо, как было в первый раз.
Алекс очень стеснялся. Я подошла еще ближе, пристально глядя на него.
– Нет. Сними ее совсем.
Теперь я не могла притворяться, что не слышала, как он издал какой-то звук. Алекс вздрогнул. Я думала, что герой моей фотосессии откажется, но он закинул руку за плечо, чтобы подхватить рубашку на спине, потом дернул ее вверх и стянул через голову. Алекс на мгновение сжал рубашку в руках и бросил ее на пол.
– Великолепно. – Я схватила один из стульев от обеденного гарнитура, с оборванным сиденьем и пыльным деревянным каркасом. И подтащила его к окну, с левой стороны от Алекса. – Сядь.
Он рассмеялся своим низким, гортанным смехом, но не стал протестовать. Зажав камеру в одной руке, другой я принялась мягко двигать Алекса по направлению к свету. Все такой же сговорчивый, он послушно двигался, я видела его улыбку, но была сосредоточена на своей задаче.
– У меня появилась идея… это просто… – Я не могла выразить словами. Мне почти никогда это не удавалось. – Наклони подбородок, совсем чуть-чуть… да. Отлично. Оставайся так.
Моя фотокамера стрекотала. Алекс сидел неподвижно. Я сделала еще один снимок и подвинулась к нему, чтобы оказаться ближе. Очень близко.
– От тебя вкусно пахнет. Что это?
– Этот парфюм называется Whip. Я заказал его в "Алхимической лаборатории черного феникса", – медленно, на выдохе, ответил он.
– Приятный аромат.
В первый раз, когда я увидела Алекса, он показался мне очень привлекательным, но я сочла его красоту стандартной. Теперь я вспоминала, как тогда наблюдала за Алексом, которого ублажал другой мужчина, была свидетельницей его оргазма, а потом сама испытала наслаждение, прокручивая эту картину перед мысленным взором. Воспоминания накладывались на ощущение сексуальности Алекса, которое я не в силах была игнорировать. Мне следовало опасаться такой явной чувственности, ведь однажды я уже обожглась этим пламенем – и никогда больше не хотела испытать нечто подобное.
И все же я наклонилась еще ближе. И посмотрела ему прямо в глаза:
– Сделаешь кое-что для меня?
Алекс с усилием глотнул, встретившись со мной взглядом, и шумно выдохнул, ничего не сказав. Лишь кивком головы выразил свое согласие. Меня так и тянуло коснуться его лица, но руки крепко сжимали камеру, надежно удерживая от безумств.
– Ты можешь снять ботинки и носки?
Алекс засмеялся, не нервно, скорее немного удивленно, и наклонился, чтобы выполнить мою просьбу. Потом выпрямился и посмотрел на меня – в этом смелом взгляде сквозили любопытство и предвкушение.
– Превосходно. – Я немного попятилась назад. – Посмотри в окно. Думай о чем-нибудь… сексуальном.
– Чтттооо? – Он запнулся, не в силах удержаться от смеха.