Алекс медленно растянулся в понимающей улыбке:
– Парень?
– Да.
– И что ты хочешь сказать?
Я поманила его пальцем и коснулась влажной кожи.
– Думаю, пришло время пересмотреть свое мнение на этот счет.
– Да?
Я кивнула и поцеловала Алекса, выдохнув у его губ:
– Да…
Он обвил меня руками и крепко прижал к себе.
– А что насчет "любимой девушки"? Это определение тоже теперь подходит?
– До тех пор, пока ты не будешь произносить его так пренебрежительно. – И я продемонстрировала как, щелкнув пальцами над головой.
Алекс странно посмотрел на меня, его рот приоткрылся, словно желая выпустить еще несколько слов, но я остановила их новым поцелуем. Более откровенным, глубоким. Его руки уже нежно поглаживали мое тело.
– Нас ждет ужин, – прервав поцелуй, напомнила я.
– Будет лучше, если он немножко остынет, – многозначительно заметил Алекс.
– Выходит, ты так ничего ему и не сказала? – спросила Сара сквозь зубы, удерживая зажатые ими гвозди.
Взгромоздившись на приставную лестницу, она ловко орудовала молотком и гвоздевым пистолетом. Я давно уже не волновалась о том, что произойдет, если она упадет.
– Не сказала. – Я чуть больше волновалась о том, что подруга что-то уронит, ведь это "что-то" могло ударить меня прямо по голове.
Сара выстрелила еще одним гвоздем в деревянную рейку, прикрепляя очередной дюйм ткани. Я придержала лестницу в устойчивом положении, пока Сара потянулась вверх, сгибая ткань и поднося к ней новый гвоздь. Подруга взглянула на меня.
– Он ведь говорил тебе, что не будет лгать!
– Все говорят, что не лгут, – возразила я. – И, собственно говоря, дело даже не в этом, потому что я верю ему. Я просто не хочу знать.
Сара слезла с лестницы, которую мы тут же передвинули на шаг в сторону.
– Но ты уже знаешь.
– Знаю.
Подруга приколотила еще несколько складок, сейчас она была непривычно молчаливой. А я-то ожидала, что мы досконально во всем разберемся, самым подробным образом все с ней обсудим!
Снова спуск вниз, потом шаг в сторону – и опять по лестнице наверх. Несколько минут мы работали молча. Но, спустившись в очередной раз, Сара помедлила и вместо того, чтобы снова ринуться по ступенькам, прислонилась к лестнице.
– Он тебе и в самом деле нравится, да? – задумчиво спросила она.
– Нравится. Хочешь чего-нибудь выпить?
Сара кивнула, и мы выхватили по банке колы из маленького холодильника, стоявшего у моего стола. Я принялась потягивать свою колу, а Сара буквально набросилась на газировку, с жадностью, шумно. Поток колы с трудом просочился в ее горло, и подруга рыгнула.
– Класс! – одобрительно прокомментировала я.
– Спасибо. – Она стала перекатывать банку в ладонях взад-вперед. – Так… если ты и без того уже все знаешь, почему просто не спросишь его? Ну, узнаешь ты, что он трахал Патрика. Неужели это так тебя беспокоит?
У меня было несколько дней, чтобы хорошенько переварить информацию, все обмозговать до последней детали. Разжевать. У меня было время, чтобы отмахнуться от этой темы или раздуть ситуацию, затеяв объяснение – и я выбрала "отмахнуться".
– Меня больше расстраивает то, что это был именно Патрик, – пожала плечами я. – Не то чтобы я была девственницей перед тем, как начать встречаться с Алексом, Сара… Я знаю, что у него были любовники. Как и у меня.
Подруга слегка фыркнула:
– Не думаю, что я могла бы смириться с чем-то подобным. Тусить с кем-то, кто дрючил того, с кем я когда-то спала? У меня, конечно, широкие взгляды, но не настолько же!
– Взгляни на ситуацию иначе. Я не думаю, что это случится снова.
– Ты уверена?
– Ну не будет же Патрик такой скотиной! – рассмеялась я, но скорее грустно, делано.
Смех Сары звучал более искренне.
– И это правда!
Мы допили газировку и бросили банки в корзину для мусора. Я замерла на месте, оглядывая комнату, а Сара снова полезла на лестницу. Моя студия постепенно преображалась.
– Дай-ка я сделаю пару снимков. Хочу должным образом запечатлеть процесс ремонта.
Я взяла камеру. Сара принялась позировать.
– Ля, ля, ля…
Я еще не успела стереть фотографии, которые делала последний раз, и, когда я включила камеру, в окне просмотра показался снимок. Мы с Алексом, наш поцелуй, странный ракурс, глубокие тени, размытое движение. Почти ничего не разберешь.
Я внимательно смотрела на фото.
– Неужели это так неправильно с моей стороны – просто хотеть, чтобы у нас все сложилось?
Сара спустилась с лестницы и стиснула меня в своих фирменных объятиях, которые давно следовало запатентовать.
– Нет, зайка. Конечно нет.
– Потому что… Именно этого я и хочу.
Она снова крепко обвила меня руками.
– Тогда, возможно, тебе следует сказать ему, что ты все знаешь. В противном случае эти мысли просто сгрызут тебя изнутри. Изведут.
Я вздохнула:
– Да. Знаю.
Сара сочувственно усмехнулась:
– Если тебе станет от этого легче, признаюсь: кажется, я влюбилась в парня, который трахает женщин за деньги.
– Что-о-о-о? Я даже не знала, что ты с кем-то встречаешься!
– Вот видишь? – констатировала она. – У всех свои проблемы.
Обычно я не возражала против того, чтобы поработать для "Фото Фолкс" в позднюю смену. В обычные, непраздничные дни торговый центр закрывался в девять вечера, и мы прекращали запись клиентов и работу с теми, кто пришел без записи, в восемь, чтобы успеть закончить вовремя. Поздняя смена была хороша тем, что многим было удобно фотографироваться вечером. Значит, число клиентов увеличивалось – как и количество наличности в моем кармане.
Тем не менее сегодня я волновалась. Я не видела Алекса с прошлой ночи, когда он отправился спать вниз, потому что должен был рано вставать. Утром у него была запланирована встреча, и он не хотел меня будить. Без Алекса моя постель казалась пустой, и я плохо спала.
Меня разбудил ранний телефонный звонок от мамы – ежегодное поздравление с днем рождения. Сара уже прислала мне подарочный сертификат айтюнс. Открытки от моих братьев и папы пришли по почте еще на прошлой неделе, и я предполагала, что совсем скоро мне доставят подарок и от мамы.
Оставалось только гадать, что же придумает Алекс.
Но прежде, чем я смогла бы узнать это, пришлось выдержать последний час в компании тяжелого "боевого раскраса" и подбородков на кончиках пальцев. Ну и разумеется, боа из перьев. Я уже спрашивала саму себя, можно ли убить кого-нибудь диадемой.
Наконец, я закончила рабочий день, неплохо заработав. Примчавшись домой, я двинулась на аппетитный запах чеснока вверх по лестнице, к своей квартире.
– А ты хорошо смотришься на моей кухне.
Я повесила пальто и шапку на крючок, взглянув на Алекса, стоявшего на другом конце большой гостиной. На нем красовался фартук с изображением обнаженной леди, хотя на этот раз мой шеф-повар надел его не на голое тело. Ах, какая жалость…
– С днем рождения!
– М-м-м, поцелуй в день рождения, самый лучший!
Мы казались такими масечками, такими сюсюкающими котиками… Мы были именно такой сентиментальной и нежной парой, частью которой я всегда мечтала быть.
– А как насчет шлепков по попке в день рождения? – Подойдя, Алекс сжал мои ягодицы.
– Для тебя или для меня?
Алекс засмеялся:
– Выбирай ты. Это твой день рождения.
– Я подумаю об этом. – Я хитро усмехнулась и позволила ему потискать себя еще несколько минут.
– Между прочим, тебе доставили несколько посылок. Я сложил их на стуле.
– О-о-о, подарки! – Я заметила коробки, одну довольно большую и явно тяжелую, от Amazon.com, и одну намного меньше, на которой был указан обратный адрес моей мамы.
На глазах Алекса я порвала упаковку тяжелой коробки и извлекла оттуда три книги в твердом переплете. Сначала я не заметила, кто их прислал, но, когда глаза сосредоточились на названиях, положила книги обратно в коробку и закрыла ее.
– Они – от Патрика, – сказала я. – "Автостопом по галактике" с продолжением.
Алекс посмотрел на коробку и потупил взор.
– Хорошие книги.
– Он пытается подлизываться ко мне. Кроме того, – недобро объяснила я, – у меня уже есть эти книги, но они находятся в его доме. Так что, по существу, он лишь восполнил мою потерю, потому что так и не вернул мне книги. Подумать только, он присылает обратно подарок, который я ему вручила, но не то, что принадлежит мне!
Срываясь с губ, мои слова сочились кислотой, которая, казалось, вот-вот начнет капать вниз и прожжет пол. Алекс слегка подтолкнул большую коробку пальцем ноги. Я нахмурилась.
– Открой другую, – предложил он.
В коробке, пришедшей от матери, лежала серебряная цепочка – красивая, со звездой Давида в середине. Приложив цепочку к горлу, я раздумывала, хочется ли мне ее носить.
– Ты можешь помочь мне застегнуть?
– Конечно. – Алекс подошел сзади, откинул волосы с моей шеи и щелкнул замком.
Шестиконечная звезда опустилась прямо на впадинку на моей шее. Я коснулась подарка.
– Ну как?
– Прелестно.
Я взглянула на Алекса:
– Так… мне нужно открыть что-нибудь еще?
– Ах, моя маленькая жадина!
– Я такая. – Не было никакого смысла отрицать это. Каждый, кто утверждает, что ему плевать на подарки, просто мелет чепуху.
– Сначала – ужин, – постановил он. – Подарки – после.
Я состроила недовольную гримаску, но ужин источал такие восхитительные ароматы, что сопротивляться было просто невозможно. Алекс приготовил лазанью, салат, чесночный хлеб. Он накрыл мой расшатанный стол красивой скатертью, поставил цветы и мой лучший фарфор, который был не дорогим, но очень симпатичным. И даже зажег свечи.
Мы разговаривали и ужинали. Кормили друг друга, протягивая кусочки на своих вилках. Резали чизкейк с шоколадом "Годива". Так прошел час, минуло еще полчаса, а мы все сидели, ели, смеялись – и никак не могли наговориться.
Глаза Алекса мерцали в блеске свечей.
– У тебя великолепная улыбка.
– Во все тридцать два зуба. – Я провела по ним языком. – Я слишком долго ходила в брекетах!
– Держу пари, ты смотрелась прелестно!
– Пфф… А что насчет тебя? Как ты выглядел, когда был ребенком?
Улыбка Алекса не померкла, но его взгляд тут же стал непроницаемым.
– В детстве я напоминал идиота.
– Уверена, что это не так!
Алекс пожал плечами и встал, чтобы очистить тарелки. Я не стала настаивать на ответе. Наши отношения продолжались месяц – не слишком долго, хотя нам казалось, будто мы знаем друг друга долгие годы. Он и прежде старательно избегал разговоров о своей семье.
Мы вместе загрузили посудомоечную машину и поставили кастрюли замачиваться в раковину. Дурачась, Алекс сдул в мою сторону горстку пузырей. Я в ответ ущипнула его за задницу. А потом, в довершение всего, Алекс схватил меня, когда я запихивала остатки еды в холодильник, повернул к себе и поцеловал.
– Готова к торжественному вручению подарка?
– А разве это был не он? – Я коснулась губами его подбородка.
– Нет.
– Ты лыбишься, как последний болван, Алекс.
Его улыбка стала еще шире.
– Иди-ка сюда, сядь.
Он взял меня за руку, отвел к дивану и усадил.
– Закрой глаза.
– О, это значит, что ты приготовил хороший подарок! – Я захлопала в ладоши и закрыла глаза. Теперь я тоже улыбалась в предвкушении.
Особенно приятно получать подарки, когда их дарит кто-то, умеющий правильно преподнести сюрприз. Алекс немного поддразнил меня этой своей таинственной подготовкой. Он явно тянул время, заставляя сгорать от нетерпения.
– Открой глаза, – наконец-то прошептал Алекс и вложил что-то мне в руки.
Подарок был обернут в красивую бумагу и перевязан ленточкой с бантиком.
– Это все ты сделал?
– Да.
– Сам завернул подарок? – Я коснулась острой как нож складки бумаги и профессионально завязанной ленты. – Есть ли хоть что-нибудь, что ты не умеешь делать?
– Открой.
Я начала медленно разворачивать необычную бумагу, не желая ее порвать, но Алекс со вздохом покачал головой и накрыл свои пальцы моими, заставив безжалостно сорвать упаковку. Через мгновение она уже валялась на полу, а однотонная коричневая коробка стояла на моих коленях. Я сняла ленту, придерживая крышку большим пальцем, и открыла картонную коробку.
Следом точно так же открылся мой рот.
– Что-о-о-о…? Нет. О-о-о-о… нет, тебе не следовало! Ты ведь не купил? Нет, купил. О мой бог!
Алекс купил мне камеру, которую я показывала ему в магазине мистера Каллена. Ту самую драгоценность за пять тысяч долларов, о которой я мечтала несколько лет. Алекс подарил мне мечту.
– Эй… ну не плачь. – Он смахнул слезу с моей щеки, но не успел вытереть остальные, заметив, как у меня перехватило дыхание.
– Я люблю тебя, – сорвалось с моих губ.
Мы замерли на месте, щека к щеке, коробка с камерой лежала между нами. Я не собиралась делать это признание – по крайней мере, не так. Я имела в виду другое: люблю его за то, что он купил мне камеру, точно так же, как можно любить ванильное мороженое или фильмы ужасов. Речь шла не о той любви, которую испытываешь к человеку.
– Я тоже тебя люблю, – сказал Алекс тихо, но прямо мне в ухо, так что у меня не было ни малейшего шанса притвориться, будто я его не слышала.
Я отпрянула.
– Алекс…
– Оливия, – отозвался он, медленно расплываясь в мягкой улыбке.
– Спасибо тебе за камеру.
Мы слились в долгом поцелуе, и мне пришлось откинуться назад, чтобы снова отдышаться.
– Это… изумительно. И слишком много.
– Это не слишком много.
– Это очень дорого, – поправилась я. – Не ожидала ничего подобного.
– А то! – отозвался Алекс с самодовольством заядлого донжуана. – Именно поэтому я и купил это для тебя.
Я коснулась ладонью его щеки.
– Спасибо.
– Не за что.
Нетерпеливый, как ребенок, он склонился над коробкой, чтобы показать мне другие вещицы. Сумку для камеры, шейный ремень. Салфетку для чистки оптики.
– Алекс, – сказала я так тихо, что он пристально посмотрел на меня. – Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
Глава 13
– Я должна рассказать тебе кое-что, о чем не упоминала раньше.
Я отложила камеру в сторону и взяла обе руки Алекса.
Он нахмурился:
– Хорошо.
Затаив дыхание, я размышляла о словах, которые должна была сказать, и о том, как их сказать. Потом догадалась. Встала и подошла к шкафу, стоявшему у стены, открыла один из ящиков. Вытащила оттуда пачку фотографий и вернулась на диван. Я обернулась к Алексу, наши колени соприкоснулись. Я протянула ему фотографии.
Снимки шли не по порядку, но Алекс тщательно просмотрел их все, отобрав те, что показались очень похожими. Он взглянул на фото, изображавшее лежавшего на одеяле младенца, потом – на снимок, который я сделала всего несколько недель назад. И поднял глаза на меня.
– Она похожа на тебя.
– Да. Похожа.
Сощурившись, Алекс снова стал внимательно разглядывать фотографии.
– Ты – и Девон?
Я покачала головой:
– Нет. Я познакомилась с отцом Пиппы в баре, после того как порвала с Патриком. Этот парень утверждал, что на следующий день должен выйти в море. И, хотя я прекрасно понимала, что он вешает мне лапшу на уши, захотелось поверить ему, хотя бы на несколько часов. Это было… тяжелое время в моей жизни. Я нашла Девона и его спутника жизни через агентство по усыновлению. Они хотели ребенка, а я хотела помочь им.
– Даже не знаю, что сказать. – Алекс сложил все фотографии стопкой, но не вернул их мне.
Внутри у меня все упало, желудок сжало спазмом, и теперь съеденный ужин лежал там тяжелым камнем.
– Я просто хотела, чтобы ты знал.
– Она прелестна.
Я повернула голову, чтобы взглянуть на лежавшую на самом верху стопки фотографию, ту, где Пиппа кружилась, и платье развевалось вокруг ее фигурки.
– Да, прелестна. Но она – не моя дочь, Алекс. А я – не ее мать.
Алекс немного подвинулся на диване, и я наконец-то осмелилась поднять на него взгляд.
– Но у тебя есть ее фотографии.
– Девон и Стивен хотели, чтобы Пиппа знала меня. Они считают, что я должна знать ее. Но я – не ее мать. – Глотнув пересохшим горлом, я замерла в ожидании осуждения.
Алекс кивнул:
– Вот это – по-настоящему ценный подарок, который ты преподнесла им. А я подарил всего лишь какую-то камеру!
Я не смогла удержаться от смеха:
– Ага! Поверь, для меня это был лучший выбор.
Он улыбнулся и поцеловал меня.
– Спасибо, что рассказала.
– Я должна была сделать это. Мне не хотелось, чтобы ты узнал об этом позже, потому что тебе в любом случае стало бы об этом известно. Пиппа – не тайна всей моей жизни или что-то вроде того. И если когда-нибудь… ну, я имею в виду… это в конечном счете все равно выплыло бы наружу. То, что она – моя дочь, мой первый ребенок.
Что-то смягчилось в пристальном взгляде Алекса, в линии его рта. Поцелуй на этот раз был долгим – и снова каким-то другим. И, когда Алекс отстранился от меня, выражение его лица казалось более открытым, чем когда-либо прежде.
– Я рад, что ты рассказала мне.
Я глубоко вздохнула:
– Моей семье трудно было смириться с этим. Отец и его жена до сих пор старательно избегают темы ребенка. Один из моих братьев притворяется, что ничего не знает, у другого с женой – проблемы с зачатием, так что парни относятся к тому, что у меня есть дочь, достаточно спокойно. Но моя мать…
Алекс ждал, пока я продолжу, не подгоняя меня.
– Она ненавидит то, что я сделала. Просто ненавидит.
– Потому что ты отдала дочь?
– Ты думаешь, что женщина, которая сама усыновила ребенка, проявит понимание в этом вопросе? – Я покачала головой, все еще ощущая горечь грустных воспоминаний.
– Так что же произошло?
На самом деле произошло многое, но для того, чтобы поведать всю историю, нескольких минут мне бы не хватило. К тому же очень не хотелось вдаваться в детали этой тягостной истории.
– Она отреклась от меня на некоторое время. Теперь просто отказывается говорить об этом. Но мы с матерью уже не близки, как было раньше.
– Мне очень жаль, Оливия.
– Мы отдалились не только из-за этого. Есть еще все эти правоверные условности, ортодоксальный иудаизм. С тех пор как мама стала строго следовать предписаниям религии, в ее жизни почти не осталось места для меня.
– Фигово.
– Да. Именно так.
– Я рад, что ты рассказала мне. – Алекс помедлил. – Для тебя это имеет значение?
– Что именно?
– Что я – не еврей.
Я залилась долгим, громким смехом:
– Боже, нет. С чего ты это взял?
Он коснулся моей цепочки кончиком пальца:
– Тебе идет. А я думал, что свечи, пепперони…