И - курить, как только сердце начинало предательски трепыхаться. Как все ранее некурящие женщины, Анна, начав курить, уже через несколько дней просто не могла обходиться без сигарет. Да и отвлекало это немудреное занятие: открыть пачку, вытащить сигарету, щелкнуть зажигалкой, затянуться… Все при деле, а голова после первой затяжки уже не кружилась, наоборот, становилась более ясной и трезвой.
Уезжала из санатория Анна практически здоровая физически, но все еще не отошедшая от своего "внутреннего наркоза". Кстати, уезжать не хотелось: конец апреля был уже почти по-летнему ясен и даже жарок, бытовые заботы не тяготили, а дома… Что такого приятного ждало ее дома? Готовые к отъезду, уже чужие муж и сын? Пустая квартира? Новая работа? Вот разве что работа…
Дома ее, впрочем, ждал сюрприз: вместо готовых к отъезду мужа и сына она обнаружила полупустую, хотя довольно чистую квартиру, девственно пустой холодильник и записку на столе, возле ее любимого места:
"Нам удалось уехать чуть раньше. Прости, что не получилось по-человечески попрощаться. Я забрал часть библиотеки и, естественно, все наши вещи. Напишем, когда окончательно устроимся на новом месте. Шурик тебя целует. Е."
Анна опустилась на стул и тупо перечитала записку еще раза три. Вот так закончились почти девятнадцать лет абсолютно благополучного брака. Почти пустые книжные полки, распахнутые полупустые шкафы, уже успевший осесть на мебели тонкий слой пыли. А она-то готовила себя к еще одному испытанию: долгому прощанию! Снова ошиблась…
Надо надеяться, что Шурику будет хорошо на новом месте. Десятый класс он закончит уже там, в Канаде. Или у них другая система образования? Хотя какая разница, ей об этом вряд ли кто-нибудь что-то сообщит. И писем не будет: Евгений часто говорил про себя, что у него, как у самолета, нет заднего хода. И стоп-крана тоже нет, и никогда не было…
Ну, вот и все. То, что началось несколько месяцев назад сильнейшим приступом боли в любимом углу кухни, там же и закончилось - абсолютным крахом. Еще недавно она считала, что у нее есть все, сейчас отчетливо понимала, что не осталось ничего. И есть только два выхода из этого положения: покончить с собой, причем не откладывать это ни на минуту, или…
Или стиснуть зубы и попытаться жить дальше. В санатории она поняла, что есть многое, кроме работы и забот о семействе. Она свободна, совершенно свободна, к тому же может не беспокоиться ни о работе, ни о деньгах: обещанной зарплаты ей хватит.
А сейчас нужно сходить в магазин, купить что-то на первое время, немножко прибраться в квартире, принять ванну, по которой она истосковалась после общего, не слишком презентабельного душа в санатории. Купить газету с программой телепередач. Лечь спать пораньше…
Анна решительно поднялась с места и медленно, как во сне, опустилась на пол…
Глава четвертая
Мой генерал
Работа в издательстве, к которой Анна приступила, увлекла ее больше, чем она могла предположить. Читать она всегда любила, а тут выяснилось, что у нее помимо врожденной грамотности обнаружились еще и отличное чувство слога и феноменальная память. Рукописи, прошедшие ее редактирование, не нуждались даже в корректуре.
С другой стороны, мемуары оказались вовсе не такой "скучищей", как можно было предположить. Правда, большинство авторов излагали интереснейший материал "шершавым языком плаката", но лишь немногие из них с пеной у рта отстаивали свою авторскую самобытность и право именно на такой стиль изложения. Этих Анна отправляла к старшему редактору, а тот, как правило, значительно дальше, причем после первых двух случаев даже не читал того, что ему передавали.
Зато с другой категорией мемуаристов работать было и легко, и приятно. На стилистическую правку они соглашались безропотно, признавая, что сами "не по этому делу", а по ходу редактирования рукописи припоминали свежие и интересные детали по сюжету, которые только украшали книгу. Подавляющее большинство из них потом забывали, кто так отшлифовал их первоначальное произведение, и все лавры охотно возлагали на свое чело.
Но были и другие, правда, в меньшинстве. Знаменитый, еще не старый генерал авиации, отличившийся в афганском небе, пригласил Анну к себе "на чашку чая", познакомил с женой, молодой красавицей, бывшей балериной, и несколькими близкими друзьями, превознося до небес "редактора от Бога".
Эту же мысль он несколько раз - для пущей доходчивости - повторил самому директору издательства, а тот, в свою очередь горячо поблагодарил жену, которая сосватала ему прекрасный кадр. И кто бы мог подумать!
Инна впоследствии заметно охладела к Анне и звонила все реже и реже. По-видимому, принадлежала к той категории людей, которые предпочитают покровительствовать "сирым и убогим", а не общаться на равных с благополучными и в чем-то талантливыми людьми. Она искренне считала, что свою миссию выполнила, и может заняться чем-нибудь более интересным. И приглашать в гости не спешила.
Оправившись от операции и психологического шока, Анна снова похорошела. Правда, в густых каштановых волосах мелькали серебряные нити, а у глаз появились мелкие морщинки, но кожа по-прежнему поражала нежностью и гладкостью, а фигура - врожденной грацией. Вводить такую женщину в дом… ну, нет. Соперниц Инна не терпела ни в каком качестве.
Заработную плату Анне повысили, а заодно и прозрачно намекнули о возможном карьерном росте. Покупать одежду Анна предпочитала на ближайшем вещевом рынке, но коллеги были уверены, что все ее туалеты - из модных и дорогих бутиков. Есть такой тип женщин, на которых заурядные вещи смотрятся стильно и красиво. А к месту подобранные аксессуары лишь усиливают впечатление элегантности и хорошего вкуса. Конечно, Анна теперь могла себе позволить много больше, чем во времена семейной жизни, но покупала вещи лишь по необходимости, а не из любви к тряпкам и побрякушкам.
Мало кто, а точнее, никто не знал что пришлось пережить их немногословной, всегда ровной и приветливой коллеге в совсем недавнем прошлом. Курила она по-прежнему много, но в издательстве этим грешили практически все, благо сам директор был курящим и драконовских мер по борьбе с никотином не вводил. А вот то, что Анна время от времени украдкой совала под язык таблетку валидола или принимала горошину валерианки, никто не замечал. Как, естественно, не знал и того, что заснуть без снотворного было для Анны практически нереальным, а иногда и с его помощью не получалось.
Считалось, что Анна - разведенная одинокая женщина, каких в любом коллективе достаточно. Коллеги и сочувствовали, и завидовали. Сама себе хозяйка, обслуживать никого не надо, денег на жизнь хватает, на работе ценят. Особо участливые советовали завести какую-нибудь домашнюю живность: собачку, например, или, лучше, кошку. Кошка была лучше собаки только потому, что ее не нужно было выгуливать два раза в день, но и только.
Но Анне - теперь все чаща Анне Васильевне - не хотелось ни собаки, ни кошки. Ни даже канарейки или рыбок. Временами ей хотелось буквально выть от тоски в своей уютной квартирке с прекрасной библиотекой, с новым телевизором, видеомагнитофоном и музыкальным центром. А временами просто не хотелось жить, хотя о таких ее настроениях никто не догадывался: "держать лицо" Анна Васильевна умела. Так что сочувствие коллег закончилось быстро, а зависть не проходила: элегантная, ухоженная, уверенная в себе, все еще красивая женщина явно не нуждалась ни в какой жалости, а просто замечательно устроилась в жизни. Всем бы так.
Были, конечно, и поклонники. Но то ли Анна Васильевна была слишком разборчива, то ли ее не устраивала современная манера ухаживания: напроситься в гости, оглядеться и попытаться тут же затащить хозяйку в постель. Никому в голову не приходило пригласить в театр или в кафе, наконец. И уж совсем разили наповал планы тех, кому приглянулись в одинаковой степени и квартира и хозяйка. Вывод был один: женимся, живем у тебя, мою берлогу сдаем, деньги откладываем на черный день.
Подобные перспективы не рисовали только те ухажеры, которые уже имели в своей квартире законную жену. Эти искали спокойную, неприхотливую любовницу, с которой можно время от времени "отвести душу". К такой роли Анна Васильевна была решительно не готова. Дома посидеть она и одна могла, а если душа жаждала прекрасного, то можно было пойти в театр или на концерт, благо жила в центре и к любому "очагу культуры" могла, при желании, добраться пешком.
Но желание такое возникало нечасто. Всем "творческим" сотрудникам издательства установили компьютеры и Анна Васильевна на удивление быстро освоила новую технику с необходимыми текстовыми программами.
Постепенно появилась и своя клиентура: репутация "редактора от Бога" делала свое дело. На дополнительный заработок Анна Васильевна установила компьютер и дома. А после подключения Интернета проблема проведения досуга перестала существовать, как таковая…
Когда однажды утром Анна вспомнила, что сегодня день ее рождения, причем дата вполне круглая - сорок лет, она слегка удивилась. Как ни банально это звучит, время - действительно лучший лекарь и боль в душе хоть и не ушла, но основательно притупилась, затаилась где-то в глубине.
За два года из Канады от сына пришло только одно письмо, точнее несколько фотографий: Шурик позировал на фоне ухоженного дома, новенькой машины и за клавиатурой компьютера. Вопросов к матери у него, судя по всему, не было, даже традиционного: "Как твои дела?" Евгений не написал ни строчки, впрочем, этого она уже и не ждала.
"Сорок лет - бабий век, - иронично подумала Анна. - Что ж, начинаем красиво стареть, ничего другого все равно не предвидится".
Как удачно, что сегодня неприсутственный день, так что можно благополучно избежать показушной суеты на работе и традиционных подарков в виде огромных мягких игрушек или гжельской посуды, тем более, что она терпеть не могла ни то, ни другое. Да и неформальное застолье ее не манило - пьяных она терпеть не могла, а сама к спиртному была равнодушна. Праздновать юбилей не собиралась, гостей не звала, а просто уехала в Нескучный сад и почти весь день бродила по практически безлюдному парку, который в конце августа был роскошен, но уже с легкими признаками надвигающегося увядания. Совсем как женщина бальзаковского возраста…
На следующий день начальство все-таки поздравило ее: неформально, в собственном кабинете, сообщением о том, что подписан приказ о ее повышении с соответствующей прибавкой к окладу. Главная прелесть повышения заключалась в том, что у нее будет свой отдельный рабочий кабинет. Анна Васильевна с милой улыбкой поблагодарила и пошла осматривать свои новые владения: собственный, ее собственный кабинет!
Теперь ей не придется сидеть рядом с еще одним редактором, Анатолием, который был приятным и остроумным человеком, только, как он сам порой смущенно признавался, "сильный духом": пахло от него к концу дня всем, чем может пахнуть от "нормального мужчины" - потом, несвежими носками и пивом, которое он очень уважал и потреблял в значительных количествах. Что, впрочем, нисколько не мешало ему в работе.
Да, Анатолий был милым человеком, но мысль о том, что теперь они будут находиться в разных помещениях поднимала Анне настроение. Ее новый кабинет был "новым" только для нее, а на деле представлял несколько запущенную шестиметровую комнату, где пахло пылью и почему-то чесноком. Но это были мелочи…
Уже на следующей неделе коллеги потянулись на неформальные экскурсии в стерильно чистую комнатку со светлыми стенами и до блеска сверкающим окном, чуть прикрытым жалюзями золотистого цвета; с уголком отдыха, где уютно разместились журнальный столик и два кресла и с книжными стеллажами, на которых также царил безупречный порядок. Интерьер украшала ваза с композицией из сухоцвета, а в комнате витал аромат хорошего кофе, дорогих сигарет и тонких духов, которые давно уже были неотделимы от образа Анны.
Сама же она выглядела, как рекламная картинка в журнале: "Мудрая женщина - мудрое решение". Но по-прежнему была чуть холодновата, держалась немного отстраненно, и при этом никак не подчеркивала произошедших изменений в ее служебной жизни. Неизменно пунктуальная и доброжелательная Анна Васильевна, с давно приклеенным прозвищем "Царевна-Несмеяна".
Но в один прекрасный день все переменилось. Коллеги с изумлением увидели в глазах Анны Васильевны какой-то новый блеск, она как бы даже помолодела, стала еще больше следить за собой и время от времени вела какие-то таинственные переговоры по телефону, явно не с автором, если судить по выражению лица. Коллектив подумал и сделал правильный вывод: "Наконец нашла себе нормального мужика".
Найти-то нашла, только что понимать под словом "нормальный"? Все началось столь же внезапно, сколь закономерно. На книжной выставке к стенду, возле которого дежурила Анна Васильевна, подошел невысокий, крепко сбитый мужчина, одетый добротно, но неброско: отглаженные брюки, свитер, вычищенные ботинки. Брюнет с карими глазами и по-восточному смуглой кожей.
Он задал какой-то вопрос - она ответила и совершенно незаметно для себя оказалась втянутой в довольно интересную дискуссию о типах мемуаров и свойствах людей, которые эти мемуары пишут. С точки зрения Владимира Николаевича - так представился мужчина - мемуары пишут хорошо только те, кто действительно оказался в гуще событий, а не наблюдал их со стороны.
- Вот вы, например, собираетесь писать мемуары? - огорошил он ее неожиданным вопросом.
Анне Васильевне впервые за долгое время стало смешно. Ей - мемуары? О чем? О разбитом семейном очаге? О нынешней работе или о прежней? Чепуха!
- Но вы по роду работы наверняка встречаетесь со многими знаменитыми людьми, - настойчиво продолжал развивать свою мысль ее собеседник.
- Ну, "многими" - это сильно сказано, - раздумчиво ответила Анна Васильевна, припоминая своих авторов. - Попадаются, конечно, интересные люди… Но писать что-нибудь вроде "Мои встречи…" - увольте.
- Согласен. А написать книгу в соавторстве не хотели бы?
- Я редактор, а не писатель, - уклонилась от прямого ответа Анна Васильевна.
- Зато, как мне говорили, с отменным чувством слога и стиля. Не удивляйтесь, я человек любопытный, задаю много вопросов, обожаю собирать информацию. Как говорится, издержки прежней профессии… Впрочем, я отвлекся. Так как насчет книги?
- Право не знаю, - замялась Анна Васильевна. - Это так необычно…
- Понимаю. Знаете что, у меня есть к вам конкретное предложение. Вы когда освобождаетесь?
- Часа через два.
- Прекрасно. Через два часа я возвращаюсь сюда и мы продолжаем беседу в более подходящей обстановке. Как вам такое предложение?
Анна Васильевна открыла рот, чтобы вежливо и мягко отказаться: она уже устала и мечтала о тихом вечере дома. Но с изумлением услышала, что благодарит за приглашение и ничего против не имеет. Было похоже, что энергичный Владимир Николаевич ее просто загипнотизировал, поскольку и внешне никак не соответствовал ее представлению об интересном мужчине.
Правда, такие энергичные обычно забывают о своих обещаниях через две минуты. Но и тут Анна Васильевна ошиблась. Ровно через два часа возле стенда возник Владимир Николаевич… с тремя гвоздиками в руке. Вот это уже было занятно: цветов "просто так" Анне Васильевне давно не дарили, а если быть честной - не дарили никогда.
Второй сюрприз ждал у выхода из Выставочного центра и был черной "Волгой" с шофером и даже, кажется, спецсигналами. Владимир Николаевич уверенно открыл дверцу и предложил:
- Прошу. Если не возражаете, я знаю тут недалеко один ресторанчик…
- Вы что, партийный босс? - попыталась шуткой скрыть свою растерянность Анна Васильевна.
- Сохрани Боже! Я директор охранного агентства, точнее, его хозяин. К тому - генерал в отставке. Так что обязан держать марку, хотя мне все это уже по рядком осточертело.
- Что - агентство? - поинтересовалась Анна Васильевна, усаживаясь в машину.
- Нет, все эти прибамбасы… Поехали, Димочка. К "Максимычу".
Димочка молча и плавно тронулся с места, и минут через пятнадцать затормозил у свежеотлакированной двери в торце жилого дома. Вывеска, возможно, и была, но Анна Васильевна ее как-то не приметила. Зато внутри - полдюжины столиков, тихая музыка, полумрак и минимум посетителей.
Как только они сели за столик, возле них возник довольно массивный мужчина в белом поварском одеянии:
- Владимир Николаевич! Ну, порадовали! У нас сегодня…
- Максимыч, - довольно бесцеремонно перебил его Владимир Николаевич, - давай сначала выясним, что хочет моя гостья.
- Я не голодна, - попыталась возразить Анна.
Но перед ней уже появилось довольно обширное меню. Отвыкшая от кулинарных изысков, Анна Васильевна даже слегка растерялась, что тут же заметил хозяин.
- Рекомендую телятину по-итальянски. Очень деликатное блюдо.
- Правильно, - поддержал его Владимир Николаевич, - а мне как обычно, сам знаешь. Плюс салатец какой-нибудь и для парня моего… ну, спроси, чего он там хочет.
Только теперь Анна Васильевна заметила, что шофер Димочка сидит в дальнем углу зала, причем так, чтобы видеть шефа.
- Он еще и телохранитель? - пошутила она.
Но Владимир Николаевич шутки не принял.
- Что положено, то положено. Без телохранителя меня подчиненные из офиса не выпустят. А за Димочкой я как за каменной стеной.
- Он и дома вас охраняет?
- Дома у меня жена, - все так же серьезно ответил Владимир Николаевич. - Это будет покруче любого телохранителя.
Анна не стала комментировать эту реплику. Что ж, мужик достаточно ясно и вполне тактично дал ей понять, что женат. Значит, по крайней мере, не будет лишнего вранья, если…
Встреча прошла исключительно приятно. Говорили, в основном, о той книге, которую Владимир Николаевич собирался написать, да времени катастрофически не хватало. А набросков, черновиков, архивных материалов - целая коробка. Вот если бы Анна Васильевна согласилась посмотреть…
- Не бесплатно, конечно, - поторопился добавить Владимир Николаевич. - За нормальные, правильные деньги. Собственно говоря, там все есть, нужно только свести воедино, литературно изложить. Строго между нами: я когда-то предотвратил покушение на Горбачева. Об этом пока практически никто не знает, хотя слухи ходили и ходят. А мне все известно, так сказать, изнутри…
- Вы… служили в КГБ? - с изумлением спросила Анна Васильевна.
Не то, чтобы она боялась этой организации: Бог миловал, сталкиваться лично и даже косвенно не приходилось. Но как и все законопослушные граждане почему-то ощущала легкий холодок в спине при упоминании этой аббревиатуры. Генетический страх, не иначе.
Владимир Николаевич кивнул.
- Да, только после прихода этих, с позволения сказать, демократов, пришлось уйти в отставку. А потом с коллегами-единомышленниками создали охранное агентство. Одно из лучших в Москве, кстати. Если не в России.