Торговые поселения до римского нашествия
Возрождение греческого западного колониального мира в IV веке до н. э. вдохнуло новую жизнь в такие порты, как Алонай (Бенидорм) и Акра Левке (Аликанте). Возможно, все это произошло в конце V века.
Тот факт, что южная часть полуострова пережила сильное греческое влияние, доказывает импорт аттической и южноитальянской керамики. Греческая коммерческая деятельность на юге закончилась незадолго до 1-й Пунической войны (264–261 гг. до н. э.), и на всей южной части полуострова доминировали карфагеняне. Однако в результате этой войны карфагеняне потеряли власть над массилиотами и иберами. Позже, в 237 году до н. э., Гамилькар высадился на полуострове, и карфагенские владения были восстановлены по мере его продвижения к мысу Нао и разрушения Гемероскопея. Гамилькар построил военную крепость у Акра Левке, и Новый Карфаген стал центром Пунической войны.
Целая серия небольших скрытых запасов, подобных тем, которые найдены в Честе, Могоне и Монтго, датируется периодом, когда греческая торговля была затруднена карфагенским нашествием.
Мирный договор 226 года между Карфагеном и Римом определил сферы влияния к югу и северу от мыса Нао. Но ни одна из сторон не выполняла условий пакта, и римский союз с Сагунтом спровоцировал поход Ганнибала, с которого началась 2-я Пуническая война. По дороге в Италию Ганнибал захватил значительную территорию к северу от Эбро (между 218-м и 201 годом до н. э.).
Разрушение большей части греческих колоний в результате этой борьбы и романизация остальной территории окончательно разрушила торговые отношения между Грецией и Иберией.
Отношения между колонистами и местным населением
Чтобы понять характер колониальных поселений на полуострове и влияния, которое они оказывали на коренное население, надо принимать во внимание тот факт, что единственным такого рода поселением, подвергшимся археологическим раскопкам, является Эмпорий. Идентификация Кипселы (возможно, с предполагаемым выше Ульястретом) увеличила бы число известных колониальных поселений до двух.
Колонии Италии и Сицилии представляли собой деревни с сельскохозяйственной экономикой. Значение колоний зависело от их размера и плодородия земли, что подразумевало их расширение. Это достигалось за счет местного населения, которое, ввиду своей малочисленности, легко подчинялось греческому влиянию. Обработка земли, торговля и ремесленное производство постоянно расширялись, что способствовало развитию местного производства и торговли.
Поверх доисторических городищ в Южной Сицилии была основана целая серия поселений, которые представляли собой культурные центры. Они поддерживали тесную связь с побережьем и, в свою очередь, являлись источником товарообмена с внутренними территориями. Это были уже не примитивные доисторические деревни, а настоящие греческие неополисы, объединявшие различные народы.
Поселения в заливе Лиона имели весьма отличный от всех характер. Массилия, окруженный горами порт, ощущала недостаток плодородной земли. Возделывание винограда и олив не могло обеспечить достаточные ресурсы для существования города. Местные находки архаического периода редки и свидетельствуют о недостаточной заинтересованности массилиотов в обработке земли и территориальном расширении. С другой стороны, целая серия поселений в радиусе 10–15 км от побережья указывает на стремление Массилии захватить контроль над торговыми путями оловом Роны - Саоны.
В античные времена олово производили в двух западных точках: Корнуолле в Англии и в нижнем течении Луары во Франции. Металл из Корнуолла доходил до материка через Ла-Манш и низовья Сены. Затем олово из Корнуолла и устья Луары перевозилось кораблями через Викс и Верхнюю Бургундию в долину Роны - Саоны, главный путь в Марсель и Средиземноморье.
Заинтересованность Массилии в Лангедоке была небольшой и ограничивалась поиском рынков сбыта для местного вина. Таким образом, с одной стороны, существовали официальные колонии, а с другой - греческие поселения в Провансе, недалеко от культивируемых равнин Нарбонна, цель которых заключалась в торговле с местным населением.
Этот тип коммерческих отношений необходимо принимать во внимание при изучении контактов между греками и местными иберами.
Каталония. "Неаполис" ("Новый Город", "Новый Полис") Эмпорий был простым торговым поселением, отношения которого с местным населением были далеки от добрососедских. Эта колония не обладала большим населением и не пользовалась сельскохозяйственной экономической автономией. Ее виноделие и выращивание злаковых культур, как предметов местной торговли, не могли обеспечить процветание Эмпория. Это достигалось импортом товаров (в конце VI века), а также интенсивной прямой торговлей импортной афинской керамикой (в течение V века). Масштабы этой торговли превосходили даже торговлю Массилии.
Во внутренних территориях не известно ни одного греческого поселения, что могло бы свидетельствовать о территориальной экспансии Эмпория. В конце V века местные города индицетов в радиусе 50 км демонстрируют очень низкий процент греческих товаров. То же самое можно сказать и о прибрежных городах Барселоны, находившихся далеко от сферы влияния Эмпория.
Короче говоря, экономический эффект от таких торговых поселений для местного населения был весьма незначительным. Вместе с тем с их помощью осуществлялась повседневная торговля и поддерживались контакты с местным населением, что способствовало его материальному прогрессу.
Как в области искусства, так и в других отношениях местное население мало почерпнуло у каталонских торговых центров. В данном регионе не было местного искусства, которое можно было бы сравнить с искусством Юга и Юго-Востока. Здесь полностью отсутствуют великолепно исполненные скульптуры, которые создавались под влиянием произведений греческих мастеров, завезенных в Эмпорий. Можно говорить лишь об определенном влиянии на производство керамики, для изготовления которой под влиянием контактов с колонистами индицеты стали пользоваться гончарным кругом. Некоторое подражание прослеживается в размерах керамики и простоте декоративной росписи, заимствованных в Ионии и Фокее. В Каталонии местные гончарные мастерские не существовали до III–II веков до н. э. Римские письменные источники также указывают на влияние, оказываемое колонистами на текстильное производство и специализацию нескольких местных центров на производстве льняных изделий. Ввиду бедности каталонских поселений и их кладбищ мы лишены каких-либо других свидетельств подобного влияния на местную материальную культуру.
Ответ на загадку происхождения богатства Эмпория нужно искать в типах его монет и их широком распространении по всему полуострову. Когда в первой половине V века до н. э. Эмпорий стал экономически независим от Массилии, он начал чеканить свою собственную валюту, используя для этой цели массилиотскую драхму. Начиная с 330 года город стал выпускать свой собственный тип драхмы, на которой по-гречески было написано "Эмпорий". На аверсе была изображена голова Аре-тузы, скопированная с сиракузских монет. С оборотной стороны изображалась лошадь, а над ней летящая виктория карфагенского типа. Предположительно эти монеты были отчеканены из серебра, доставленного из Картахены и Андалузии и предназначенного изначально для вербовки наемников, которые должны были участвовать в сицилийских кампаниях карфагенян.
Отсюда можно сделать вывод, что Эмпорий был в дружеских отношениях с Карфагеном. Это предположение подтверждает и тот факт, что Ганнибал обошел этот город по пути в Италию, чтобы сохранить дружеские отношения с центром, имевшие жизненно важное значение для его армии.
Эмпорий процветал благодаря морской торговле с Карфагеном, который поставлял ему металл, и этим можно объяснить нежелание города расширяться во внутренние территории. В этот период Карфаген торговал с Аттикой. У Афин и Карфагена был общий соперник - Сиракузы. Такой общий экономический интерес Карфагека и Афин частично можно объяснить существованием Эмюрия. Он находился в центре всех событий полуострова и по своей сути являлся заграничным складом Афин.
Испанский Левант, долина Эбро и Юго-Восток. Предметы греческой керамики конца V и IV века нередко находят на территории всего побережья Иберии. Расиус такой торговли редко превышает 50 км во внутренних территориях. Количество найденных фрагментов греческой керамики в местных поселениях на берегу Испанского Леванта и в долине нижнего Эбро весьма ограниченно. Более того, иберы считали их предметами роскоши и даже чинили, что свидетельствует о том, насколько ценными считались эти керамические предметы. Иберийские надписи на этих предметах также говорят о том, что их высоко ценили и берегли.
Редкие находки греческой керамики свидетельствуют о том, что греческие прибрежные поселения были торговыми центрами для бартерного обмена и не стремились к территориальной экспансии путем создания центров проживания. Возникавшие на такой основе отношения должны были быть простыми и дружелюбными. У Вильярикоса известно местное кладбище, в могилах которого среди большого разнообразия предметов есть греческие и пунические артефакты. Однако само греческое портовое поселение неизвестно.
Группа иберийских поселений и кладбищ V и IV веков до н. э., имеющих черты сильного эллинского влияния, отмечает греческий торговый путь по внутренним территориям до Тартесса через Юго-Восток. Именно эта территория дает наиболее яркое подтверждение греческого проникновения в культурную, экономическую и религиозную сферы жизни местного населения. Этот путь следует принимать во внимание в его связи с центрами металлургического производства Андалузии. Вдоль него расположены рудники Сьер-ра-Морены, а на побережье он начинается от Гемероскопея и Вильярикоса. Другой путь начинался в Акра Левке, проходил через Альбасете, Баласоте и Вильякаррильо и заканчивался в Линаресе (Хаэн). Еще один путь соединял Эльче с Редованом, Ориуэлой, Мурсией и Картахеной. К этому надо добавить путь, соединявший Мурсию, Арчену, Караваку, Галеру и Басу и доходивший до Гвадикса. И наконец, еще один путь от Вильярикоса через Уэркаль-Оверу доходил до Басы, пересекая центр торговых путей со Сьерра-Мореной.
В этом регионе найдено наибольшее число иберийских скульптур, отмеченных явным эллинским влиянием. В более ранний период именно таким путем кармонские изделия из слоновой кости и предметы из Алиседы (Эстремадура) попали туда, если, конечно, они прибыли по наземному маршруту.
Местное население этого региона вскоре научилось имитировать формы и роспись импортной керамики, как греческого, так и финикийско-пунического происхождения. Окаймленная керамика Кармоны, Галеры и других городов должна считаться восточным товаром финикийско-киприотского круга, ее формы не имеют ничего общего с предметами из Карфагена и Северной Африки.
В противоположность этому большое разнообразие форм и стилей росписи керамики с юго-востока полуострова в большей степени напоминают греческие товары, которые они имитируют.
Финикийские и пунические портовые поселения носили такой же характер, что и греческие. Их положение было еще более благоприятным благодаря близости важных рудников и торговых областей, находившихся под их контролем. Пошлины и подорожные налоги, монополия андалузской торговли с ее рыбными и засолочными областями указывают на сравнительно высокий материальный уровень жизни населения.
Позже мы детально рассмотрим проблемы, связанные с влиянием греков и финикийцев на формирование иберийского искусства. Из-за их исключительно торгового характера мы мало что знаем о стиле жизни и земледелии этих портовых поселений. Греки привнесли культивирование винограда и олив, а финикийцы оказали огромное влияние на изготовление богатых изделий из полихромных материалов. Влияние классических религиозных верований на духовную жизнь иберов можно сравнить с аналогичными их проявлениями в Великой Греции и на Сицилии. Народы южной части полуострова строили святилища, в которых молились божествам Восточного Средиземноморья.
Короче говоря, изучение этнического и культурного субстрата иберийского мира с учетом вклада финикийских и греческих колонистов позволяет начиная с V–IV веков до н. э. обозначать населявший его народ конкретным именем "иберы".
Глава 4 НАРОД
ОБРАЗ ЖИЗНИ
Общие качества
Для того чтобы представить себе внешний облик иберов и их образ жизни, следует обратиться к предметам материальной и художественной культуры, а также к свидетельствам классических текстов. Это единственные надежные источники, так как обычай кремирования лишил нас возможности реконструировать физический вид иберов по останкам скелетов. Следует, однако, помнить, что скульптуры могут быть идеализированы, рисунки схематичны, а письменные описания одной группы людей не могут быть применены к другой. Да и описание одного человека не может быть отнесено ко всем остальным жителям данной местности.
По портретным произведениям иберийского искусства можно предположить, что иберы во многом походили на тех, кто проживает в этом районе сейчас. Это были стройные люди, с тонкими чертами лица. Однако с точки зрения римлян они выглядели "странными и дикими". От цивилизованного грека мужественный и суровый испанец отличался длинными, неопрятными волосами и хриплым голосом. Иберийская фонетика мало подходила для римского произношения.
Контакты с колонистами, вероятно, сгладили их грубый облик и сделали более дружелюбными. Ливий, говоря о людях побережья, подчеркивает, что они были непоседливы и любили приключения. Полибий сравнивает иберов и африканцев, привыкших к трудностям, с менее выносливыми галльскими кельтами.
Неравномерное распределение плодородных земель частично отразилось на характере и образе жизни иберов. В противоположность греческим и финикийским торговым поселениям турдетаны никогда не составляли серьезную проблему для римлян, в то время как кантабры севера стали последней народностью полуострова, которых им пришлось усмирять.
Лозунгом покорителей полуострова всегда было: "Мир и земля". Именно этими словами римлянин Гальба заманил лузитанов в ловушку в 150 году до н. э. Они выдвинули только одно требование, доведенное до римского сената испанским посольством. Когда Семпроний Гракх перераспределил земли среди местного населения, основная проблема была решена, однако недовольство сохранялось и требовало радикальных реформ. Как следствие, возрос бандитизм.
При рассмотрении этой социально-экономической проблемы следует учитывать врожденное иберийское свободолюбие, племенной индивидуализм и жестокие обычаи. Римлянам с гораздо большим трудом удавалось усмирять бандитов Сьерра-Морены, чем земледельцев Контестании или землевладельцев Турдетании. В анналах римского покорения Испании есть много рассказов о том, с каким уважением римляне относились к храбрости местного населения. Бронза Асколи повествует о героических подвигах испанцев, сражавшихся вдали от родной земли.
Испанские народы умели ценить и правильно воспринимать доброе отношение. Умеренная политика Ганнибала и таких римлян, как Сципион, Тиберий Гракх и Серторий, принесла больше пользы, чем их военные победы. Хорошее отношение и лесть Сципиона по отношению к илергетским царькам Индибилу и Мандонию позволили ему заручиться их дружбой. Серторий, использовав свободолюбивый характер иберов, "превратил крупные банды в организованную армию".
Образ жизни
Описания древних текстов, а также археологические находки позволяют нам воссоздать некоторые черты образа жизни иберов. Мужчины в деревнях уходили из дома на рассвете, работали на полях и возвращались уже в сумерках. Между тем поэт мечтал о Риме, когда наблюдал за хворостом, который горит в ладно сложенных очагах.
Сельчане редко надевали тогу, но она была добротной и рассчитанной на многие годы. В центре дома, состоявшего из одной или двух комнат, находился очаг, его огонь создавал уют. Многоугольные или квадратные по форме, возведенные на каменном фундаменте стены из сырца или глины заканчивались крышей из веток. Фактически это были обычные хижины. Наличие каменных скамеек в захоронениях позволяет предположить, что они также использовались и в домах. На рисунке с фрагмента вазы из Лирии и на черепке из Альосы можно видеть фигуру человека, сидящего на стуле. Огромные троны под балдахинами Дамы из Эль-Серро-де-лос-Сантос и Дамы из Вердолая, должно быть, принадлежали божествам или жрецам.
Сводчатые ниши и полки на стенах, возможно, служили шкафами, а соломенный тюфяк на досках или ветвях, несомненно, предназначался для отдыха после работы.
Рис. 3. Расписной фрагмент вазы из Лирии. Женщина, сидящая на стуле с высокой спинкой
Повозки, плуги, ярмо для пары быков или мулов, фермерские и плотницкие инструменты, такие, как серпы, косы, тесла, ножницы для стрижки скота, грабли, топоры, кирки, пилы, ножи, гвозди и молотки, иллюстрируют хозяйственный уклад жизни в деревнях.
Рис. 4. Флейтист из сцены, показанной на рис. 5
Кроме изображения сцен повседневной жизни, эти рисунки говорят о разносторонности интересов иберов.
Росписи на вазах показывают людей, занимающихся различными видами спорта и охотой, используя для этого силки и ловушки. Размахивающие дротиками всадники, преследующие вепрей, ловля рыбы в озерах с помощью лесы и крючка, охота на оленя посредством его загона в сети или метания копья - все это свидетельствует о том, что это был умелый и энергичный народ.
Такой же или даже больший энтузиазм прослеживается в религиозных или праздничных сценах. Музыкантов, играющих на флейтах или других инструментах, можно видеть на расписных вазах из Лирии.
Рис. 5. Процессия взявшихся за руки женщин (фрагмент расписного калафа из Лирии)
Процессии с танцами и под музыку следуют к святилищам. Люди, взявшись за руки, формируют круги и раскачиваются из стороны в сторону в соответствии с древней средиземноморской традицией. По своему спонтанному характеру сцена, запечатленная на вазе из Лирии, скорее напоминает народный, чем священный танец, а два воина, танцующие лицом к лицу под звуки флейты и тубы, вероятнее всего, исполняют магический религиозный акт искупительного пожертвования либо церемониальные похоронные игры.
