Ферфакс осадил Йорк, но маркиз Ньюкасл, человек не имевший военных способностей, но абсолютно преданный королю, повел свои силы на выручку горожанам, а несколько позднее, летом, взял верх над Ферфаксами при Эдуолтон-Мур. На стороне парламента выступили теперь и крестьяне, вооруженные серпами или дубинками. В боях они несли самые тяжелые потери. После этого поражения "круглоголовых" единственным плацдармом парламента на севере остался Гулль. Губернатор Скарборо Хью Чолмли, видный член парламента, покинул ряды его сторонников, приведя свои войска в стан короля и сдав город. Губернатор Гулля Готам, доселе твердый сторонник "круглоголовых", последовал его примеру и перешел в ряды своих недавних врагов - отчасти под влиянием речей одного из своих пленников, лорда Дигби, но в основном, конечно, под впечатлением от успехов короля. Полтора года назад, когда захват королем хранившихся в Гулле боеприпасов и снаряжения мог сыграть решающую роль, Готаму легко бы удалось склонить город на сторону Карла. Но за прошедшее время жители Гулля укрепились в своем намерении поддерживать парламент, и они не изменили своим взглядам. Губернатора и его сына арестовали и морем отправили в Лондон. Между тем и в центральных графствах роялисты добились успеха. Сторонники короля Гастингсы взяли верх в Лестершире, Кавендиши - в Линкольншире. Роялисты захватили Линкольн после острой схватки возле Гейнсборо, когда столкнулись войска Чарльза Кавендиша и полковника Кромвеля, впервые возглавившего им лично набранный и обученный отряд кавалерии. В сражении при Гейнсборо Чарльз Кавендиш потерпел поражение и был убит, но это не помешало "кавалерам" овладеть Линкольном.
Карл I имел определенные полководческие способности. Он не обладал стратегическим мышлением и быстротой действия - качествами, необходимыми гениальному военачальнику, но умел разбираться в деталях военных операций, мог оценить общую ситуацию и отличался смелостью в бою. С начала 1643 г. он стал склоняться в пользу генерального наступления на Лондон. Король планировал, что Гоптон с запада, Ньюкасл с севера, а он сам из Оксфорда выступят в направлении Лондона и, соединившись, разгромят мятежную столицу. До середины лета 1643 г. ход кампании, как казалось, благоприятствовал осуществлению этого решительного плана; но у короля не было ни ресурсов, ни власти для того, чтобы провести столь крупную комбинацию. Тяжелые бои на западе стоили ему лучших приверженцев. Маленькая армия Гоптона упорно двигалась на восток через Гемпшир и Сассекс, но встречала сильное сопротивление, тогда как роялистские войска на западе Англии, которые должны были поддержать ее, довольствовались тем, что пытались блокировать Плимут, но столь неудачно, что даже не могли воспрепятствовать вылазкам гарнизона города, преданного парламенту. Всего лишь один-единственный верный парламенту город на территории в целом роялистски настроенной области затруднял королю набор местных войск для крупной кампании. Никто не смог отговорить маркиза Ньюкасла от атаки на Гулль. Он хотел взять город с суши, так как сильные приливы не позволяли построить плавучий бон, чтобы отрезать порт от моря. Без его поддержки надеяться на успешный поход на столицу не приходилось. Королева и некоторые наиболее горячие советники настаивали на наступлении на Лондон без чьей-либо помощи. Но почему атаковать надо было именно Лондон? Глостер был единственным бастионом, оставшимся у парламента на территории между Бристолем и Йорком. Его падение открыло бы реку Северн для прохода роялистских флотилий и барж с военными грузами, а также объединило бы поддерживавшие короля Оксфордшир и западные графства с роялистским Уэльсом. В итоге король, пребывавший в зените военных успехов, решил осадить Глостер. Возможно, он был прав.
Англичане упрямы, и часто их больше волновало то, что непосредственно их затрагивало, чем то, что происходило в соседних графствах. Кроме того, губернатор Массей, как считалось на основании данных им серьезных обещаний, был готов перейти на сторону Карла. Вот почему 5 августа 1643 г. войска короля начали окружать Глостер.
Тем временем в Лондоне лидер парламента Джон Пим, душа и сердце "круглоголовых", оказался в трудном положении. Пока что ситуация складывалась не в пользу парламента и надежды на то, что она улучшится, не было. В качестве главы правительства Пим был обязан собирать деньги на все менее популярную войну, используя при этом методы, столь же мало соответствующие защищаемым им принципам, как и те, к которым прибегал Карл в борьбе против шотландцев в 1640 г. Среди используемых им средств были принудительные займы и прямое налогообложение чуть ли не всех граждан. В столице заметно усилились роялистские настроения. Многие требовали прекращения войны. Совет Сити не отступал от своих позиций, но и мнение роялистов уже приходилось принимать во внимание. Однажды в тюрьме оказалось сразу семьдесят купцов, отказавшихся платить налоги, которые они считали незаконными. В другом случае у Вестминстера собралось несколько сотен женщин, требовавших заключения мира. Когда к ним подъехали вооруженные всадники, женщины попытались вытащить их из седел. "Бросим эту собаку, Пима, в Темзу!" - кричали они. Тогда солдаты обнажили сабли и начали плашмя хлестать ими женщин. Несчастных еще долго преследовали, и многие из них получили ранения, прежде чем смогли убежать. Палата лордов, состоявшая в то время менее чем из двадцати пэров, вынесла резолюцию, в решительном тоне призывавшую начать мирные переговоры. Палата общин, собравшись в непривычно малом составе, незначительным большинством голосов была вынуждена согласиться с предложением пэров. Больной раком Пим доживал последние дни. Его знаменитый коллега, Гемпден, умер от ран в начале года после стычки с кавалерией Руперта. Судьба горько посмеялась над Пимом: единственной наградой ему за противостояние произволу короны стал крах всего его дела. Смерть приближалась к нему в обстановке, близкой к катастрофе. Оставшийся неустрашимым, он стойко выдержал все трудности и в последние месяцы жизни смог даже склонить чашу весов в пользу парламента. Все влияние пуритан в Лондоне было мобилизовано для противостояния попыткам добиться мира. Проповедники обрушили на паству всю силу своего убеждения, воинствующие толпы осаждали Вестминстер. Палата общин отменила свою примиренческую резолюцию и потребовала снятия осады с Глостера.
Главнокомандующий силами парламента граф Эссекс уже утратил доверие как военачальник; кроме того, его подозревали в политическом бессилии. Будучи верным избранному им делу парламента, он стремился к мирному урегулированию конфликта с короной. Его план, при всем том, что имел серьезную цель, выглядел фантастическим. Он предлагал, чтобы король удалился от своей армии и занял позицию августейшего нейтралитета, тогда как "кавалеры" и "круглоголовые" сошлись бы равными силами, пешими и конными и с одинаковым числом пушек, в назначенном месте и бились бы до тех пор, пока Бог не вынесет свое решение, которое должны будут принять все. То было по сути завуалированное предложение мира. Однако вместо этого ему было приказано идти на выручку Глостеру. Он согласился, возможно, втайне надеясь остановить гражданскую войну. Лондонская милиция выступила в путь, преисполненная решимости. На улицах ликующие толпы провожали покидающую город армию. Стремление взять верх над королем снова охватило большую часть населения столицы.
В Глостере губернатор Массей не оправдал надежд короля. Пуритане не дали ему ни малейшей возможности совершить измену. Когда Карл потребовал сдачи города, к нему явились в качестве парламентеров два джентльмена, сообщив, что "они могут подчиниться требованиям Его Величества только тогда, когда таковые будут переданы им через обе палаты парламента". Едва покинув лагерь короля, они прикрепили к своим головным уборам оранжевые кокарды армии Эссекса, что было сочтено высшим проявлением неприличия. В то время военное искусство в Англии находилось на очень низком уровне, и методы ведения осады не дали требуемого результата. По сравнению с крупномасштабными, заранее спланированными операциями позднейших времен осады в годы гражданской войны были неэффективны и примитивны. Как правило, несколько артиллерийских батарей, слабо обеспеченных порохом и ядрами, пытались проделать брешь в городской стене, после чего в бой вступала пехота, вооруженная саблями и мушкетами. Все это продолжалось до тех пор, пока у осажденных не заканчивалось продовольствие или же они из страха перед грабежами не шли на капитуляцию. Королевские генералы под Глостером действовали примерно таким же образом, и все усилия Карла захватить город не увенчались успехом. Вскоре появились и оранжевые кокарды: в начале сентября 1643 г. подошли армия Эссекса и лондонская милиция, что создало угрозу для Карла. Ему ничего не оставалось, как снять осаду и отступить в Оксфорд.
Эссекс с триумфом вступил в Глостер, но очень скоро выяснилось, что в городе не хватает боеприпасов и продовольствия. К тому же он столкнулся с новой угрозой: теперь между городом и столицей стояли роялистские войска. Обе армии направились к Лондону и 20 сентября 1643 г. сошлись в битве у городка Ньюбери в Беркшире. Сражение было долгим и жестоким. Уже не в первый раз кавалерия Руперта разбила противника, но не смогла сломить сопротивления лондонских пикейщиков и мушкетеров. Каждая сторона потеряла около трети войск; у роялистов погибло немало известных людей. Среди них оказался и лорд Фокленд, уже давно искавший смерчи, чтобы не видеть ужасов гражданской войны, выносить которые он больше не мог. Исход битвы оставался неясным до наступления темноты. Эссекс приготовился к тому, чтобы возобновить ее на рассвете, но король отступил, оставшись без пороха. Он был удручен потерей многих личных друзей. Теперь для "круглоголовых" дорога на Лондон была открыта.
План действий короля провалился. Тем не менее кампания 1643 г. складывалась для него благоприятно. Он получил контроль над значительной частью Англии. Его войска в целом превосходили по своим боевым качествам "круглоголовых". Позиции, утраченные им в начале войны, были частично восстановлены. Многие сторонники парламента начали постепенно переходить в королевский лагерь. Все видели, что соперники мало в чем уступают друг другу. В умы людей, оказавшихся по разные стороны баррикад, стали закрадываться мысли о мире. Но не об этом думал Пим: он обратил взгляд на Шотландию. Предоставляя союзникам крупные денежные средства, он побудил шотландскую армию, численностью примерно 11 тысяч человек, вмешаться в английский конфликт. Двадцать пятого сентября 1643 г. руководимый им парламент подписал договор с шотландцами, получивший название "Торжественная Лига и Ковенант". По сути это был договор о военном союзе, имевший целью продолжение войны и выдержанный в стиле заявления о религиозных убеждениях. Восьмого декабря Пим умер, так и не дождавшись успеха, но и не сломленный неудачами. Он поступился своими личными делами ради общественных интересов, и его поместье обанкротилось бы, если бы парламент в знак выражения скорби и благодарности не оплатил его долги. Он остается самым знаменитым из "старых парламентариев", человеком, который более других потрудился для установления в Англии конституционной монархии - такого государственного устройства, которое прекрасно функционирует и по сей день.
Л. Ранке дал Пиму высокую оценку. "Он обладал талантами, - пишет историк, - созданными для времени революций: он был способен как потрясти или уничтожить существующие институты, так и учредить новые; он был решителен, когда надо было принять твердые меры и изобретателен, когда вставал вопрос о том, чтобы найти подручные средства для их осуществления; дерзок в своих проектах, но практичен в их исполнении, одновременно активен и неуступчив, смел и осторожен, последователен и гибок, внимателен к своим друзьям и лишен внимания к тем, против чьих прав воевал. В Пиме есть нечто от Сиейеса и Мирабо ; он один из величайших революционных вождей, известных истории. Люди, подобные ему, своими действиями расшатывают вековые устои общества, но, однако, в целом история развивается не на тех принципах, которые они закладывают".
Зимой 1643–1644 гг. наступило затишье. Карл I ободрился, получив помощь от Людовика XIII, брата своей жены, который после смерти всесильного министра Ришелье в декабре 1642 г. укрепил свою власть, и от короля Дании. Граф Ормонд заключил в Ирландии перемирие с католиками, которые оставались верны Карлу, несмотря на памятные всем жестокости англичан. В лагере роялистов даже подумывали о том, чтобы привлечь на свою сторону ирландских папистов, и слухи об этом немало повредили делу короля. Но прекращение боевых действий в Ирландии позволило перебросить в Англию полки ирландских протестантов и другие королевские части, сыгравшие впоследствии заметную роль в войне. Карл так и не распустил парламент, который воевал с ним, потому что этим он нарушил бы закон 1641 г., делавший его фактически постоянным, и много других законов, уважаемых его сторонниками. Ввиду этого он объявил о том, что парламент в Вестминстере более не является независимым, и созвал в Оксфорде контрпарламент, пригласив туда всех, кто добровольно оставил легитимный орган или был из него исключен. На призыв короля откликнулись многие: 22 января 1644 г. в Оксфорде собралось восемьдесят три пэра и сто семьдесят пять членов палаты общин.
Но все успехи Карла блекли на фоне прибытия в Англию шотландской армии, состоявшей из 18 тысяч пехотинцев и 3 тысяч всадников, которая перешла Твид в январе 1644 г. За эту помощь лондонский парламент платил ежемесячно 31 тысячу фунтов, а также обеспечивал солдатам экипировку. Помимо денег, в некотором смысле наемные шотландские войска планировали получить и другую цену. Они стремились с корнем вырвать епископат и силой навязать Англии пресвитерианскую систему церковного управления - заметные перемены, особенно если вспомнить, что лишь шестью годами раньше Карл и архиепископ Лод пытались внедрить в Шотландии англиканское церковное устройство. Теперь шотландцы уже не защищали свои религиозные свободы - они стремились заставить английскую нацию, превосходящую их как численно, так и силой, принять их идеи. Перспективы перед честолюбивыми шотландцами открывались заманчивые: в их распоряжении были две страны; их пригласили в более богатое королевство, чем их собственное. Они служили не только собственным интересам, но и Всевышнему, и им была обещана за это не только плата наличными, но и гарантия спасения души. Справедливости ради нужно сказать, что Эдинбургская ассамблея, склонившаяся в пользу такой политики, вовсе не отражала мнения большинства.
Глава XVII. МАРСТОН-МУР И НЕЙЗБИ
В начале 1644 г. король контролировал большую часть страны и имел собственный парламент, заседавший в Оксфорде. Казалось, что совсем скоро он одержит победу над своими противниками. Но вторжение шотландцев стало тем решающим фактором, который изменил баланс сил в стране. По мере продвижения на юг они захватили роялистские графства на севере и взяли штурмом Ньюкасл. Шотландские уполномоченные прибыли в Лондон с тремя основными целями: во-первых, добиться установления в Англии пресвитерианского церковного устройства; во-вторых, получить возможность влиять на управление Англией посредством Комитета обоих королевств, создание которого было предусмотрено договором "Священной Лиги и Ковенанта", причем влиять не только на ход войны, но и на осуществление общей политики; в-третьих, поддержать монархию. Они много говорили о величии и святости королевской власти и противодействовали республиканским тенденциям, потому что хотели видеть на английском троне шотландскую династию.
Положение парламентской партии было трудным: раздавались голоса, протестующие против соглашений с шотландцами. Налогоплательщикам не нравилось то, что на содержание шотландской армии тратятся такие большие деньги. Остатки палаты лордов сопротивлялись плану создания Комитета как нарушающему их конституционные права. Им отвечали, что войну нужно вести объединенными усилиями двух стран. Но наиболее серьезные разногласия касались религиозных вопросов. В этот момент выдвинулся Оливер Кромвель. Он был членом палаты общин от Кембриджа и считался лучшим офицером парламентской армии, хотя и не занимал высоких постов. В самое трудное для "круглоголовых" время он во главе своих войск одержал триумфальную победу над роялистами под Гейнсборо. В отношении дисциплины и боевых качеств его полк, как считалось, превосходил все другие формирования, как королевские, так и парламентские. Игнорировать его мнение было невозможно. Заставить его замолчать -. тоже. В течение 1644 г. Кромвель стремительно поднялся на вершину власти. Это объяснялось как его победами на поле боя, так и его сопротивлением пресвитерианам и шотландцам. Он провозглашал свободу совести для всех, за исключением папистов и приверженцев епископальной церкви. Все протестанты видели в нем своего защитника.
Когда объединенная Вестминстерская ассамблея английских и шотландских богословов горячо обсуждала серьезные вопросы церковного управления, между пресвитерианами и индепендентами, или, как их еще называли, конгрегационалистами, произошел глубокий раскол. Индепенденты составляли всего седьмую часть Ассамблеи, но пользовались влиянием в армии. Они отрицали все формы рукоположения, характерные для традиционной церкви, так как считали их пережитками епископальной системы. Целью Реформации они видели возвращение к первоначальному институту независимых церквей. Индепенденты с меньшей, чем пресвитериане, строгостью относились к церковной дисциплине, но считали, что каждый член конгрегации должен быть нравственным и что судьей в этом вопросе должна быть сама конгрегация. Пресвитерианские порядки ужасали их так же, как епископат. У индепендентов были свои священники, но они не имели никакой духовной власти в отличие от их англиканских или пресвитерианских коллег. Индепендентские конгрегации стали рассадником экстремистских политических взглядов. Шотландские богословы были шокированы взглядами индепендентов практически близкими к идеям духовной анархии, но ни они, ни пресвитериане не могли позволить себе ссориться с Кромвелем и его индепендентами, пока роялисты не были подавлены. Шотландцы предпочитали, чтобы их армия глубоко проникла на территорию Англии и приняла участие в боевых действиях - а потом можно будет разобраться с этим "несогласным братством" так, как оно того заслуживает. Не в первый и не в последний раз богословы полагались насилу оружия, и в конечном итоге именно союз англиканской и пресвитерианской церквей, направленный против их общего врага, индепендентов, восстановил в Англии монархию и государственную церковь.