– В понедельник утром я вернусь, мы сможем встретиться в перерыве на ланч.
– Мой разговор с тобой не терпит отлагательства, – таинственно сообщил ей Крис на ухо. Он тоже заметил любопытную старушку.
Секунду поколебавшись, Николь решила, что проще сейчас отпустить такси и уехать отсюда поскорее. А по дороге она придумает, как ей избавиться от назойливого спутника. Извинившись перед шофером, она быстро нырнула на заднее сиденье спортивной машины Леонетти, где уже лежали ее сумки.
– Пересядь вперед, там тебе будет удобнее. – Крис уверенно взял ее за локоть и открыл перед ней дверцу.
Николь становилось все труднее сохранять ледяное самообладание. Прикосновение этого мужчины действовало на нее безотказно. Сознание того, что сейчас она снова окажется с ним в замкнутом пространстве, снова будет дышать его запахом, чувствуя каждой клеточкой своего тела его близость, заставило ее сжаться в комок.
– Пристегнись! – скомандовал тот и сел за руль. – Угадай, что я сейчас сделаю? – Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой.
– Не смей! – вырвалось у Николь. Она резко отвернулась.
– Значит, ты угадала правильно. Но не будем радовать любопытных соседей зрелищем нашего поцелуя. – Крис засмеялся и включил зажигание.
Николь из-под ресниц оглядела его элегантный кремовый летний костюм, который, пожалуй, больше других шел ему. Видимо, успел только заехать в свой городской особняк и переодеться. В распахнутом вороте виднелась его загорелая шея. Она вспомнила, как целовала его тело ночью, и ее бросило в жар.
Чтобы не подвергать себя искушению, Николь отвернулась к окну и задумалась. Если Крис не поехал от нее в Бэверли-Хиллз, то, возможно, она ошиблась, когда решила, что он устроил ей прошлой ночью ловушку. Привыкнув к бесконечным интригам Форбса, она, к сожалению, приобрела определенную манию, и теперь ей всюду мерещились коварные ловушки. Во всяком случае, пока Леонетти рядом, ее босс не сможет узнать о событии прошлой ночи. Вряд ли тот успел в такую рань побеседовать на интимные темы с Мэри Форбс. А в понедельник Эрик обязательно улетит в Лондон, и она получит отсрочку на неделю. Теперь надо срочно обдумать, как и где ей удобнее всего пересесть на другой транспорт.
– А тебе очень идет розовый костюм. Не думал, что блондинкам так подходит этот цвет.
– Во-первых, не розовый, а кремовый, – сухо поправила его Николь и только тут поняла, что, не сговариваясь, они оделись сегодня почти одинаково.
Что касается ее самой, то она, занятая более важными мыслями, выбрала костюм машинально. Ей вспомнилось, что в средние века рыцари считали своим долгом носить на рукавах шарфы, цвет которых соответствовал цвету платьев их возлюбленных. Но то было в средние века, во времена благородных мужей и томных серенад под балконами. А теперь век деловых прагматичных людей, которые собирают компромат на своих конкурентов и ни перед чем не останавливаются ради собственной выгоды.
– Надеюсь, ты познакомишь меня со своей тетушкой. Кстати, как ее зовут? Николь молчала.
– Ты сегодня такая красивая, только холодная. Хочешь, я растоплю твой ледяной панцирь поцелуем? – спросил Крис, когда они остановились в потоке машин перед красным сигналом светофора.
– Ты слишком самонадеян, – ответила Николь, чувствуя, что от ее ледяного панциря итак скоро ничего не останется, кроме мокрого места. – Высади меня, пожалуйста, у вокзала. Я поеду электричкой. – Она крепко сжала губы, боясь расплакаться от беспомощности.
– Понимаю, ты очень хочешь избавиться от меня, но тебе это не удастся. Нам надо поговорить. Остановимся у ближайшего загородного кафе, посидим, позавтракаем. Ужином ты позднего гостя так и не покормила, а утренний кусок пиццы для меня, что слону дробина. – Голос Криса звучал чуть насмешливо, но спокойно и решительно. Он больше не смеялся.
– Хорошо, – устало согласилась Николь.
– Расскажи мне о своей тетушке, – попросил Крис.
– Кэти Андерсон уже за семьдесят, но держится она молодцом, – неохотно начала Николь.
– Ты говорила, что твоя мать умерла не так давно, Кэти ее сестра?
– Да, старшая.
Николь попыталась вспомнить, когда это она успела рассказать Леонетти о своей матери. Во время пребывания у него в доме вроде и возможности для такого разговора не было. И почему его так заинтересовала тетушка Кэти Андерсон?
– Твой отец, насколько я помню, жив, – продолжал расспрашивать ее Крис.
Господи, разве я упоминала и об отце? Удивление Николь возросло.
– Да, он живет в Италии.
– Работает?
– Собирается продать свое дело партнеру и уйти на покой. Мы переписываемся. – Николь охватило раздражение. – Что ты еще хочешь узнать? Много лет назад он развелся с моей матерью и уехал в Италию, где женился на итальянке и народил кучу детей.
Поймав на себе пристальный взгляд Криса, она отвернулась. Машина уже выехала из центральной части города на шоссе, в этот ранний час воскресного утра еще не забитое транспортом. За окном мелькали придорожные кусты олеандров, цветущие апельсиновые рощицы, пальмы. Встречный ветер доносил пряные ароматы. Николь постаралась унять вспыхнувшее раздражение.
– Ты часто видишься с отцом? – спросил, помолчав, Крис.
– Нет. – Она резко обернулась к нему. – Почему ты расспрашиваешь меня о моих родных? Какое тебе до них дело? – Расскажи лучше, как чувствует себя твоя мать, и почему ты оставляешь маленькую дочь с чужими людьми?
– Спасибо, маме стало лучше. Через несколько дней я смогу забрать ее домой, наняв медсестру, а Джуди – воспитательницу. Тебя я расспрашиваю, потому что мне интересно узнать хоть что-то о твоей жизни.
– Полагаю, твои агенты хорошо поработали и доставили не только мою фотографию, на которой я, по твоим словам, мало на себя похожа. Ни про мать, ни про отца я тебе ничего не рассказывала.
– А разве ты в компании Форбса не собирала информацию обо мне? Николь прикусила губу.
– Все это отвратительно, но я выполняла поручение своего руководства. В этом не было ничего личного, лишь деловая необходимость.
– Сейчас ты повторила слова Форбса. Не забывай, что нам пришлось пойти на это, защищаясь от его наезда. Думаю, тебе надо уйти из компании этого скользкого типа.
– Из-за тебя мне и так предстоит потерять работу. После того, что произошло… этой ночью, Эрик конечно же уволит меня. Заметив, что я сижу в твоей машине, возле его загородного дома, он тут же обвинил меня в предательстве интересов нашей фирмы. Тогда это были лишь его подозрения, но теперь он колебаться не станет.
– Не думаешь ли ты, что я собираюсь делиться с ним впечатлениями о прошлой ночи? За кого ты меня принимаешь?!
От возмущения Крис резко затормозил, и Николь бросило вперед, но ремень безопасности спас ее от повторного столкновения с лобовым стеклом машины.
– Извини, я не то имела в виду… – пробормотала она испуганно.
– Ты меня тоже извини, я погорячился. Могу тебя заверить, что в моей фирме не принято бороться с конкурентами грязными средствами, которыми пользуется Форбс. Ты наверняка в курсе его делишек, интриг. Уходи от него!
– Конечно, теперь придется, хотя мне очень нравилась моя работа. Ну, если не считать сбора информации… Однако прежде чем покидать прежнюю, я должна найти новую работу. Иначе мне не на что будет жить. У меня, как тебе, должно быть, известно, нет капитала.
– Переходи работать в нашу фирму. Такие юристы, как ты, нам нужны.
Николь с надеждой робко посмотрела на него. Крис, похоже, говорил серьезно. Сердце ее радостно забилось при одной мысли, что они будут работать вместе. Но необходимость, в случае ее согласия, постоянного общения с ним вызвала у нее тревогу.
– Спасибо за деловое предложение. Я могу подумать?
– Даю тебе целые сутки на размышление! – Изобразил Крис невероятную щедрость.
– Только не надо на меня давить! Натерпелась я этого от Эрика, хватит!
Они помолчали, думая каждый о своем.
– А семья у тетушки есть? – снова спросил Крис, возвращаясь к прежней теме.
– Есть, – сухо ответила Николь и поджала губы, недовольная продолжением беседы о ее родственниках.
– Большая?
– Большая. Не пропусти, пожалуйста, съезд на дорогу, ведущую в Энсино, – предупредила Николь, пытаясь отвлечь его от бесконечных расспросов. – Видишь, вон там впереди указатель?
Крис промолчал, словно не слышал ее, и лихо промчался мимо.
– Ты забыл свернуть! – воскликнула Николь. – Мы едем не туда, вернись!
– Да привезу я тебя к тетушке, не волнуйся. Часом раньше, часом позже, какая разница? Сейчас мы заедем в одно уютное кафе на берегу моря.
Николь закрыла глаза и откинула голову.
– Что с тобой? Тебе плохо? – забеспокоился Крис.
– Считаю до десяти.
– Зачем?
– Чтобы успокоиться и не поколотить тебя. Ты словно Форбс, все время командуешь, распоряжаешься мной, как… как своей собственностью. Я хотела поехать к своей тетушке на такси, ты не дал мне этого сделать. Я просила высадить меня у вокзала, чтобы добраться электричкой, этого ты тоже мне не позволил. Я обещала Кэти, что приеду к ним рано утром, но ты везешь меня на взморье.
– Напрасно сердишься, я не собирался тобой командовать. Просто хотелось побыть вдвоем, посидеть на берегу моря. У меня все время съедает работа, обязанности и не остается даже часа, чтобы расслабиться, отдохнуть. Когда-то я часто бывал в том месте, куда тебя везу, оно мне очень нравится. Несколько сельских домиков, рыбачьи лодки, кафе, где всегда можно заказать свежую рыбу, чудесный пляж и мало народу. Там не появляются звезды Голливуда, не отдыхают миллионеры. Так что можно посидеть, подумать или поговорить с приятной собеседницей. – Он лукаво посмотрел на Николь. – По-моему, тебе должно там понравиться. Мы уже совсем рядом.
– Ты меня совсем не слушаешь. Ведь сказала уже, что мне срочно нужно попасть в Энсино.
– Я слышал, Николь.
Он остановил машину и обернулся к ней.
– Мне нужно хоть немного побыть с тобой здесь, – серьезно сказал Крис и посмотрел ей в глаза.
Сердце Николь забилось быстрее, ее охватило непонятное волнение. Чтобы скрыть свое состояние, она отвернулась.
– Хорошо, я согласна, поехали.
– А мы уже на месте. Машину оставим здесь и спустимся к берегу.
Николь вышла на свежий воздух и зажмурилась от яркого солнечного света, брызнувшего ей в глаза. Приставив ко лбу ладонь, она разглядела внизу на фоне морской синевы красный тент летнего кафе. Пейзаж показался ей настолько очаровательным, что она невольно шагнула в ту сторону. Крис догнал ее, взял за руку и повел по довольно крутой тропинке вниз.
Морской бриз ерошил волосы Криса, когда он появился с подносом, уставленным разнообразными дарами моря, и опустил его на столик перед Николь. Она с тайным удовольствием разглядывала его стройную фигуру, наблюдала за его удивительно пластичной походкой. И невольно вспоминалась прошлая ночь… Внутри у нее сладко заныло, а щеки окрасились ярким румянцем.
– Я взял все, что у них было, чтобы ты попробовала и знала, что выбирать в следующий раз. Потом выпьем кофе и немного погуляем по пляжу. Идет?
– Идет, – смущенно согласилась Николь, переводя взгляд на содержимое подноса. Единственно, что она узнала среди всей кулинарной роскоши, это были запеченные креветки и мидии. Всего остального ей не то, что пробовать, даже видеть раньше не доводилось.
– В воскресные дни мы приезжали сюда на ланч всей семьей, – вспоминал Крис, составляя с подноса тарелки и соусники. – Я был тогда еще маленьким. Мы оставались здесь до вечера. Купались, играли, возились в песке. Вон как те ребятишки.
Поглядывая на детей, развлекающихся на пляже, Николь остановила внимание на маленькой девочке, напомнившей ей Джуди, и на мальчике, чуть постарше Джонни. Они играли большим пляжным мячом желто-красного цвета. Мальчик старался метнуть его прямо малышке в руки, а та подбрасывала, куда попало, и парнишке приходилось то и дело вылавливать мяч из воды. Он так отважно бросался за ним в море, что Николь залюбовалась им.
На секунду она представила, что это играют Джуди и Джонни, а они с Крисом любовно наблюдают за детьми. Кажется, я опять перегреваюсь, подумала Николь и уткнулась взглядом в тарелку с креветками под белым соусом, которые так и таяли во рту.
– Интересно, какой ты была в детстве… – произнес задумчиво Крис.
– Обычным ребенком, ничего выдающегося собой не представляла. Возможно, стала более замкнутой после ухода отца из семьи.
– Наверное, твое недоверие к мужчинам возникло именно тогда, – предположил ее спутник так, словно разговаривал сам с собой.
– Мне кажется, ты должен больше заниматься своей дочерью, – взволнованно заговорила Николь, подчиняясь возникшему в ней импульсу. – Она нуждается в твоем обществе, потому что любит тебя. Бабушка ей тоже необходима, но ты ей нужен больше. Твое постоянное отсутствие плохо сказывается на ней, девочка чувствует себя заброшенной, и в душе тоскует, пойми!
Николь уличила себя в том, что невольно рассказывает ему о том, что самой пришлось пережить в далеком детстве, когда из ее жизни исчез отец.
Крис внимательно посмотрел на нее, словно прочитал мысли, потом отвернулся и стал наблюдать за играющими детьми.
– Знаешь, о чем я сейчас подумал? – оживленно заговорил он, снова поворачиваясь к ней. – А не купить ли мне здесь домик? Поселюсь с матерью и Джуди. До города недалеко. Городской особняк и дом матери продам, будет на что выкупить акции нашей фирмы. – Он допил кофе.
– Ты хотел прогуляться по пляжу? Так идем, а то я и к ланчу не попаду в дом Кэти, – сказала Николь, которой уже не сиделось на месте от нетерпения поскорее добраться к сыну.
Сняв обувь и носки, они прошли по белому песку к самой воде и с наслаждением зашлепали по ней вдоль кромки с белой полосой пенного прибоя. В какой-то момент рядом с ними кинулся в воду мальчик, спасая в очередной раз мяч, брошенный неловкими ручками девочки, и брызги полетели в лицо Николь, шедшей впереди. Непроизвольно она отвернулась и уткнулась головой Крису в грудь. Он легко прижал ее к себе, и они замерли, переполненные ощущением волнующей близости.
– Ты любишь детей? – тихо спросил Крис. Этот вопрос застал Николь врасплох, в этот момент она думала совсем о другом, уютно устроившись в его объятиях.
– Мне нравятся такие, как твоя Джуди, например. Возможно потому, что у нас с ней много общего. У нее богатое воображение, любящее сердце. Она очень талантливая девочка.
– Ты ей тоже понравилась, – отозвался Крис. – Она мне сама сказала.
– Правда? – растроганно пробормотала Николь.
Крис поцеловал ее волосы.
– Смотри-ка, твои волосы быстро впитали в себя запахи моря и стали чуть солоноватыми.
Если бы не Джонни, Николь согласилась бы стоять здесь вот так, под защитой рук Криса, целую вечность.
– Ты не хочешь рассказать мне о своем сыне, Николь? – неожиданно спросил Крис.
Она на секунду замерла, а потом отпрянула и, не глядя на него, торопливо пошла обратно.
Глава 8
Вокруг все сверкало и переливалось под ярким солнцем, шумел прибой, и весело смеялись дети, но ничего больше не видела вокруг себя Николь. Злые слезы застилали ей глаза, из каких-то глубин ее души поднималась яростная темная сила.
Как он посмел?! Как он посмел?! Твердила она про себя, оступаясь и чуть не падая, потому что не разбирала дороги. Только напоровшись на Острый камешек, она поняла, что пляж остался позади, и остановилась.
А что он, собственно, посмел? Она ведь ждала этого момента, когда помощник Криса докопается до ее прошлого и наверняка узнает о существовании Джонни. Это страх заставлял ее скрывать сына, вначале от убийц его отца, а потом от работодателей, которые предпочитают не брать на работу матерей-одиночек. Чего сейчас ей бояться? И сколько можно продолжать жить без сына?
Николь отряхнула песок и обулась. Подоспевший Крис протянул ей согнутую руку для опоры, но она сделала вид, что не заметила его любезности. Испытывая неловкость, она, не глядя на Криса, продолжала стоять.
– Пойдем, – тихо предложил он.
Все так же, опустив глаза, она послушно пошла за ним. Внутри нагревшейся на солнце машины было нечем дышать. И после легкой прохлады, которую приносил ветер с моря, Николь мгновенно покрылась испариной. После пережитого взрыва эмоций она чувствовала слабость и тошноту. Не хватало только, чтобы в таком виде меня увидел сын, подумала Николь.
Крис поспешил включить зажигание, и вскоре они уже ехали по шоссе в обратном направлении. В открытые окна врывался встречный поток воздуха, он нес прохладу, и Николь с облегчением вздохнула полной грудью. Ей было неловко перед Леонетти за свое поведение, но почему-то и чувство досады на него не проходило. Неужели она настолько замкнулась в своем одиночестве, что любая попытка проникнуть в ее жизнь вызывала в ней яростный протест?
– По-моему, твоя агентура работает лучше, чем у Форбса, – холодно заявила Николь.
– Ошибаешься, я случайно увидел фотографию в твоей тумбочке. Ты не успела до конца задвинуть ящик, когда прятала ее, – ответил Крис, за внешним спокойствием которого чувствовалось огромное напряжение. – Оказалось, что я, да, может, и никто в этом городе, за исключением твоей тетушки, ничего не знал о тебе. Ты была замужем и развелась?
– Мой муж… умер.
– Правда?
– Нет. Его убили.
Машина замедлила ход, и вскоре Крис остановился, съехав на обочину в тени раскидистой магнолии.
– Расскажи, если тебе не очень больно вспоминать об этом, – попросил он.
– Прошло уже больше четырех лет, – с трудом начала Николь, а потом ее словно прорвало. – Мой муж, Армен Григорян, был одним из трех Верховных судей в суде третьей инстанции. Точнее, Главным судьей. Я там стажировалась после окончания юридического колледжа и входила в штат его сотрудников. Как правило, в суде третьей инстанции рассматривались дела об убийствах, связанные с организованной преступностью в экономической сфере. – Слова Николь лились сплошным потоком, как будто она долго ждала, когда сможет извергнуть из себя все то, о чем долго молчала.
Крис молчал, внимательно слушая ее.