– Да, я знаю все это, но где-то глубоко внутри вас живет убеждение, что вы не заслуживаете того внимания, той лести, которые выпадают на вашу долю. Вы боитесь, что вас разоблачат и тогда все сразу кончится. – Он снова улыбнулся. – Я делю кокаинистов на пять категорий: те, кто употребляет наркотик от случая к случаю, по привычке, в компании, в стрессовых ситуациях и, наконец, те, у кого зависимость от кокаина перешла в тяжелую форму. Между первыми четырьмя категориями и последней существует большое различие, потому что многие из тех, кого я отношу к этим четырем, могут никогда не стать законченными наркоманами. Дело в том, что кокаин не вызывает столь сильного физического привыкания, как, например, героин, и человек, злоупотребляющий им, может последовательно проходить несколько стадий или же стать наркоманом после первого употребления кокаина. Те, кто принимает наркотик от случая к случаю, чтобы не выделяться среди других, могут никогда не попасть от него в зависимость. Однако тот, кто употребляет кокаин по привычке, как правило, делает это не ради забавы. Он применяет его периодически, чтобы справиться с тем, что сам считает трудной ситуацией в повседневной деятельности. Он делает это ради прилива энергии, а не ради вызываемой им эйфории. Разумеется, если он будет продолжать в том же духе в течение достаточно долгого времени, у него может выработаться сильное пристрастие к наркотику.
– Если я верно вас поняла, вы причисляете меня к тем, кто принимает кокаин время от времени?
Он кивнул:
– Да, вначале было именно так. Но не стоит скрывать от себя правду, Лейси. Теперь вы стали законченной наркоманкой.
– Мне все же трудно принять вашу теорию на свой счет. Правда, я всегда считала, что своим успехом в жизни обязана невероятному везению, и порой меня охватывало беспокойство: что со мной станется, если вдруг удача мне изменит?
– Это тоже часть вашей проблемы, как вы сами видите. Из того немногого, что мне о вас известно, я могу заключить, что удача лишь в незначительной мере способствовала вашему успеху. Например, вам досталась нужная роль в нужное время. Но ведь вы необычайно талантливы, Лейси, и к тому же очень красивы. По моему суждению, вы употребляете кокаин, чтобы поддержать в себе падающее самоуважение. Ваше мнение о себе никогда не соответствовало вашему успеху у публики. Вы всегда на виду, и страх провала стал для вас постоянным и самодовлеющим. И любой ваш успех всегда превышает вашу самооценку. Наше воспитание отчасти несет за это ответственность. Нам с детства внушают, что мы должны всегда и везде оказываться победителями, быть на высоте в любом деле. – Ноа внимательно смотрел на актрису. – У меня не было времени вникнуть поглубже в ваше прошлое, однако я припоминаю, что читал в одной статье, будто бы вы довольно рано начали сниматься в кино.
Лейси пожала плечами:
– Боюсь, моя история не слишком оригинальна, доктор Брекинридж. Полагаю, можно назвать случай с моей мамой типичным. Я родилась в графстве Орэндж и была единственным ребенком в семье. Мой отец владел небольшой винной лавкой и работал с утра до ночи. Первое воспоминание, сохранившееся у меня от детства, – мама, листающая журналы о кино. Насколько мне известно, она прочитывала их все от корки до корки. Ничего другого она не читала. Когда мне было около семи лет, отец назвал меня "подающей надежды красавицей". С этого момента мама стала словно одержимой. Она в свое время мечтала стать актрисой, но забеременела и вынуждена была выйти замуж за моего отца. Она горько сожалела об этом и вечно пилила отца за то, что тот стал помехой ее артистической карьере. В конце концов она бросила его. Мне тогда исполнилось десять лет, и мама перенесла свои честолюбивые планы на меня. Уверена, что подобную историю вам приходилось выслушивать множество раз. Целыми днями мы обивали пороги актерских агентств. Мама работала по вечерам официанткой, а днем ходила вместе со мной к разным агентам.
– Должно быть, вам пришлось нелегко, – сказал Брекинридж сочувственно. – А как обстояло дело с учебой?
– Да так, мало-помалу, – пожала плечами Лейси. – Помню, нам время от времени приходилось переезжать, чтобы избежать наскоков со стороны школьного руководства. Мне еще повезло, что учеба давалась сравнительно легко. Обычно я справлялась со всеми школьными заданиями…
– Опять это слово: "везение". Если то, о чем вы мне рассказали, правда, то вы были необычайно способным ребенком. Но оставим это. Когда вы начали сниматься в кино? Я не помню, чтобы вы приобрели известность как актриса еще в детстве.
– Вы правы. Некоторое время я работала фотомоделью, участвовала в коммерческих передачах и сыграла несколько второстепенных ролей. Свою первую настоящую роль я получила, когда мне уже исполнилось семнадцать лет.
– А когда ваша мать принялась за вас, было всего десять? Видимо, ее оказалось не так-то легко обескуражить.
– Думаю, ничто на свете не могло бы ее обескуражить.
– Насколько я помню, после вашей первой большой роли в кино последовал стремительный взлет?
– Да, в двадцать лет я стала звездой.
– А ваша мать? Наверное, она порадовалась за вас?
– Не совсем. О, конечно, мама была счастлива, однако она никогда не могла успокоиться на достигнутом. Она всегда ожидала от меня большего, хотела, чтобы я жила на пределе своих возможностей. – Лейси нахмурилась. – Видите ли, я еще ни разу не получала "Оскара". Однажды я вошла в число претендентов, однако меня обошли. Впрочем, я сомневаюсь, что даже это могло бы ее удовлетворить. – Она вздохнула. – Мама умерла почти два года назад, примерно в то же самое время, когда я порвала со своим третьим мужем.
– И как раз тогда вы и начали употреблять кокаин? – спросил Ноа как бы невзначай.
– Да, вскоре после этого.
– Как это произошло?
– Съемки были в самом разгаре. Мой предыдущий фильм имел не слишком большой успех в прокате, и я твердо решила на этот раз сыграть лучше. Да и разрыв с мужем был довольно неприятным. – Теперь Лейси избегала его внимательного взгляда. – Я работала до потери сознания – была истощена и физически, и эмоционально. У меня завязался… роман с Куртом Джонсом, который играл в фильме одну из второстепенных ролей. Я была измотана настолько, что даже любовные свидания не доставляли мне никакого удовольствия. Однажды он показал мне только что купленный им кокаин. По его словам, он употреблял его время от времени в течение многих лет. Курт уверял, что это совсем не опасно и дает невообразимый кайф. Я всегда боялась наркотиков, но после смерти мамы стала довольно много пить, правда, все обходилось. К тому же я однажды уже употребляла кокаин, и ощущение было довольно приятным… Я решила, что мне все равно нечего терять. Депрессия и боязнь провала были так сильны, что я не удержалась и сделала пару затяжек. И сразу же почувствовала себя на высоте. Меня переполняла энергия. Казалось, что весь мир лежит у моих ног, а секс был просто фантастическим.
– Итак, вы стали прибегать к кокаину каждый день по ходу съемок?
Наконец-то Лейси подняла на него глаза. На сей раз в них не было удивления.
– Совершенно точно. Я уверенно справлялась с любыми эпизодами, и мне казалось, что я никогда еще так хорошо не играла. Фильм прошел в прокате на ура.
– А после этого вы продолжали принимать наркотики?
– Да. Это придавало мне силы и храбрости, в которых я так нуждалась.
– Но вам постоянно приходилось увеличивать дозу и частоту употребления?
Она снова отвела взгляд, кивнула с хмурым видом.
– И каждый раз, когда вслед за эйфорией наступала ломка, вас охватывала тоска и апатия, и вы чувствовали себя все хуже и хуже?
– Да, у меня возникало отчаянное желание вдохнуть еще, и чаще всего мне не удавалось его побороть. Я пробовала водку, пробовала валиум, но ничто не помогало мне справиться с ломкой – только новая доза кокаина.
– В последний раз на съемках вы уже не могли владеть собой?
Лейси вздрогнула, обхватила руками колени, лицо ее омрачилось при одном воспоминании о случившемся.
– Это было ужасно, доктор. В первый же день я поняла, что не в силах выдержать нагрузки, не вдохнув несколько доз кокаина – с промежутком в пару часов или около того. У меня даже стала развиваться паранойя: мне казалось, что все на съемочной площадке смотрят в мою сторону и перешептываются за моей спиной. Я дошла до такого состояния, что просто не могла работать!
Он кивнул:
– Довольно типичный случай. Вы перешли черту, Лейси, и у вас выработалось сильное пристрастие к наркотику. – Он бросил взгляд на часы. – Ладно, на сегодня достаточно. Через несколько минут меня ждет другой пациент. – И хотел было подняться с места.
– Погодите, доктор! – Она подалась вперед. – Что теперь со мной будет?
– Что ж, самый тяжелый этап, связанный с отвыканием от наркотика, вы уже прошли. Кстати, вам он дался куда легче, чем это бывает в большинстве случаев. Но, отвечая на ваш вопрос, скажу, что мы будем проводить сеансы терапии ежедневно, а если понадобится, то и два-три раза в день.
– И это все?
– Нет, ни в коей мере, – ответил Ноа с улыбкой. – Еще несколько дней вас будут держать на транквилизаторах. Кроме того, я попрошу вас завести для себя то, что я называю "Записной книжкой кокаиниста".
Она отпрянула.
– "Записная книжка кокаиниста"! Что это такое?
– Это своего рода журнал, предназначенный для ежедневных записей. Он должен стать для вас постоянным спутником – не только пока вы находитесь здесь, но и после выписки. Однако необходимо, чтобы вы начали вести его прямо сейчас и таким образом успели бы к нему привыкнуть. Он станет для вас, если угодно, залогом безопасности. Сам по себе журнал служит нескольким целям. Прежде всего я хочу, чтобы вы вернулись в свое прошлое, к тому моменту, когда вы впервые начали употреблять кокаин. Перечислите причины, которые заставили вас к нему прибегнуть, опишите те ощущения, которые вы при этом испытывали, и то, что чувствовали впоследствии. Будьте предельно откровенны и честны с собой. Никто, кроме меня, не прочтет написанного вами без вашего желания. Затем в течение ближайших нескольких дней доведите свою исповедь до настоящего момента. И еще начните заполнять параллельно две графы, одна из них – "Положительные последствия употребления кокаина", а другая – "Отрицательные последствия". Например, в одну графу внесите уверенность в себе, а в другую – повышенную возбудимость. В одну – огромное удовольствие от секса, а в другую – крайне неприятную и болезненную ломку. Вам понятна сама идея?
Лейси только кивнула в ответ, явно заинтригованная.
– Вероятно, вам все это кажется слишком примитивным, однако, можете мне поверить, метод срабатывает. Как я уже сказал, вы будете продолжать вести журнал и когда покинете наши стены. Тогда всякий раз, как только возникнет тяга к кокаину, вам останется только заглянуть в графу, где перечислены отрицательные последствия, и это скорее всего заставит вас вовремя остановиться и призадуматься. Куда бы вы ни отправились, повсюду берите с собой этот дневник. Пожалуй, лучше всего подойдет обычная записная книжка, которую легко носить в дамской сумочке. Помимо этого, я время от времени буду давать вам поручения. Для начала я прошу изложить на бумаге подробно, день за днем, что для вас значит быть наркоманкой и какое влияние, по вашему мнению, это оказывает на окружающих. Ваш курс лечения включает в себя и множество других методов. Со временем вы узнаете их все. К примеру, договорная система, побратимство, – он усмехнулся, – даже шантаж.
Она испуганно взглянула на врача:
– Шантаж?
– Да. Вы можете написать письмо, адресованное мне или любому другому психотерапевту, если уж на то пошло. В этом письме вы признаетесь, что злоупотребляли кокаином или в каком-нибудь другом своем проступке, которого искренне стыдитесь. Письмо оставите у меня и дадите согласие на регулярные анализы. Если в результате их выяснится, что вы прибегали к кокаину, то я буду вправе переслать ваше письмо газетчикам. Или, что еще действеннее, вы лишитесь части ваших драгоценностей. Они будут проданы, а выручка пойдет на благотворительные цели.
– О нет! – Лейси энергично замотала головой. – Я ни за что и никогда на это не пойду!
Ноа выругался про себя. Он совершил ошибку, ошибку, которую на его месте не допустил бы ни один мало-мальски уважающий себя врач.
– Извините меня, Лейси. Я говорил не думая.
– Надеюсь, вы это не всерьез? – В ее голосе звучали слезы.
– Нет, Лейси, – отозвался Ноа мягко. – Кроме того, ни с письмом, ни с вашими драгоценностями никто ничего не станет делать без вашего согласия.
Она судорожно вздохнула.
– Могу себе представить, что вы обо мне думаете, доктор. Мол, цепляется за такие пустяки, как драгоценности! Я-то понимаю, в чем тут дело. Я уже была пару раз у психоаналитика, и он объяснил мне, что они для меня значат. Спасительную соломинку.
– Выбросьте это из головы. Все мы нуждаемся в спасительной соломинке того или иного рода, – сказал Брекинридж невпопад. – Не вернуться ли вам к себе в палату? Попытайтесь немного отдохнуть. Завтра мы продолжим наш разговор.
Как только за Лейси закрылась дверь, Ноа выругался вслух. Куда же делось ваше знаменитое умение найти подход к пациентам, доктор? Сейчас вы оказались явно не на высоте!
Рем попытался улыбнуться доктору Брекинриджу, но улыбка больше походила на гримасу. Ему не хотелось ни с кем говорить – скорее уж поплакаться кому-нибудь в жилетку. Он чувствовал себя слабым, как новорожденный ребенок. Вот уже два дня подряд его беспрестанно рвало, желудок отказывался принимать любую пищу. Кожа зудела, и он чесался до тех пор, пока не выступала кровь. Воображаемые змеи и пиявки то появлялись, то исчезали у него в постели. Стоило ему погрузиться в сон от усталости, как он тут же просыпался с криком, замиравшим у него в горле.
Это был не первый из пережитых им приступов белой горячки, но еще никогда Рем не чувствовал себя настолько скверно. Ему казалось чудом уже то, что он вообще остался в живых.
Рем умоляюще взглянул на Ноа:
– Надеюсь, худшее уже позади, док?
– Судя по всему, да, однако время от времени вас еще будут мучить судороги и позывы на рвоту, а возможно, и повторяющиеся ночные кошмары. Вы помните медицинский осмотр, который прошли вчера?
– Довольно смутно.
– Вы в плохой форме, мистер Ремингтон. Ваша печень разрушена до такой степени, что я удивляюсь, как вы еще живы. Еще один такой запой, и вы покойник. Уже одного этого соображения должно быть достаточно для вас, чтобы бросить пить.
– Знаю. Когда я в последний раз лежал в больнице, доктор предупреждал меня, что если я не остановлюсь, то могу сыграть в ящик.
– Однако вы этого не сделали.
– Я пытался. Но у меня не получилось.
– На этот раз должно получиться.
Рем помолчал.
– Вчера вечером вы ввели мне антабус, доктор?
– Да.
– Я сразу это понял. Мне и раньше приходилось иметь дело с антабусом, и никогда в жизни я не чувствовал себя так плохо.
Ноа чуть-чуть улыбнулся.
– Но ведь сейчас вы не испытываете никакой тяги к спиртному?
– Бог ты мой, конечно, нет! – По телу Рема пробежала сильная дрожь. – Но мне казалось, что в таких местах его уже не применяют. Помнится, один врач как-то сказал мне, что антабус служит лишь подсобным средством.
– На некоторое время он вышел из моды, это правда. Но многие из нас, врачей, стали использовать его снова. Антабус выдержал проверку временем, так как применяется вот уже тридцать пять лет. И все это время он был полезным орудием в борьбе с алкоголизмом. Что же до выражения: "антабус служит лишь подсобным средством", то оно совершенно нелепо. Любое средство терапии, даже гипсовая повязка на сломанной ноге, может быть названо подсобным. Но вы уклоняетесь от сути вопроса, мистер Ремингтон. – Ноа бросил на него серьезный взгляд. – Вы – алкоголик. Это первое, что вы должны признать, если надеетесь на успех лечения.
– О, я-то понимаю, что я – алкоголик, док. – Рем пожал плечами. – Но спиртное – единственное, что помогает мне продержаться в течение дня. Каждого дня. И каждой ночи.
– Нам придется выработать для вас новый стиль жизни, мистер Ремингтон, – отозвался Ноа живо. – Такой, что позволит вам существовать без алкоголя после того, как вы выйдете отсюда.
– Как я могу поменять свой стиль жизни, док? – Голос Рема был полон муки. – Всю свою жизнь я только и делал, что снимался в кино. Теперь я уже больше не звезда, меня не приглашают даже на самые ничтожные роли.
– Есть много других людей, чья карьера подошла к концу, однако они умудряются обходиться без алкоголя или наркотиков.
– Я совсем не то, что другие люди, док! – Рем в сердцах ударил себя кулаком в грудь. – Я слишком долго находился на вершине славы и теперь чувствую себя обделенным. Я хочу вернуть себе прежнюю известность. Без нее я все равно что куча дерьма.
– Ну что ж, вряд ли вы приблизитесь к цели, если запоями сведете себя в могилу.
Рем уже хотел было признаться доктору в истинной причине, по которой он оказался здесь, но вовремя прикусил язык. Если бы он проговорился, что обратился в Клинику в надежде привлечь таким образом внимание какого-нибудь продюсера, то его скорее всего вышвырнули бы отсюда без лишних разговоров. Вместо этого он сказал:
– Знаете, что мне порой приходило в голову? Когда только начали делать порнографические фильмы, я подумывал, не сняться ли в каких-нибудь из них. Конечно, все они – дрянь, но ведь кино есть кино, черт побери, и за участие в порнухе платят хорошие бабки. И хотите знать, почему я отказался от этой мысли? Из-за возраста и слишком частых запоев. Мне это было уже не по силам.
– Еще одна веская причина для того, чтобы остановиться. Или вы предпочитаете умереть?
– Порой я задаюсь вопросом, не стало бы это для меня лучшим выходом, – проговорил Рем с горечью.
– Завтра мы переведем вас из отделения детоксикации. Это поможет вам почувствовать себя лучше.
Внезапно у Рема начался приступ кашля. Он едва не задохнулся. Потом появились позывы на рвоту. Ноа протянул ему судно, однако ничего так и не вышло. Мука была нестерпимой; за последнее время его так часто рвало, что мышцы желудка отчаянно болели. Наконец он перестал тужиться, глаза его слезились. Ноа помог Рему добраться до койки и прилечь.
– Попробуем дать вам немного поесть. Помимо всего прочего, вы страдаете от истощения организма.
– Поесть! – простонал Рем. – Чтобы потом меня опять вырвало?
– Мы больше не станем вводить вам антабус. И кормить начнем с чего-нибудь полегче. – Ноа усмехнулся. – Например, с детского питания.
– Детское питание! – снова простонал Рем. – Ну и хорош же я, раз снова превращаюсь в младенца! Я-то привык жить на бифштексах с жареным картофелем.
– Когда-нибудь дойдет и до этого. А пока что будем действовать постепенно.