В первой книге Стефани поручено крайне ответственное задание: отыскать Джо Морелли, полицейского, обвиняемого в убийстве, а по совместительству совершенно неотразимого мужчину и настоящего мачо. Это дело не сулило бы особых хлопот, если бы не осложнялось тем, что когда-то этот самый Морелли сумел воспользоваться наивностью и неопытностью новоиспеченного детектива. Причем не один раз... Впрочем, находчивости и изобретательности мисс Плам не занимать, а неиссякающий оптимизм и безграничное чувство юмора всегда выручают ее из множества дурацких и нелепых ситуаций, в которые она почему-то все время попадает.
Джанет Иванович
Разок за деньги или
Деньги всему начало
Стефани Плам – 1
Джанет Иванович "Разок за деньги или деньги всему начало", 2009
Оригинальное название : Janet Evanovich "One for the Money ", 1994
Перевод: Karmenn
Редактирование: Фиби
Перевод осуществлен на сайте
Принять участие в работе Лиги переводчиков
Аннотация
Бывшая продавщица дамского белья Стефани Плам переквалифицировалась в агента по ловле сбежавших из-под залога. Первым ее заданием стала поимка Морелли, полицейского, обвиняемого в убийстве, и, по совместительству, ее бывшего возлюбленного. История принимает угрожающий характер, когда Стефани привлекает внимание боксера-психопата Бенито Рамиреза.
1
Существуют мужчины, которые входят в жизнь женщины и портят ее безвозвратно. Со мной это проделывал Джозеф Морелли, ну, не то, чтобы окончательно и бесповоротно, но периодически.
Мы с Морелли родились и выросли в рабочих кварталах Трентона, части города, именуемой Бург (Город). Домишки здесь стоят тесно. Дворики маловаты. Машины сплошь американские. Жители - большей частью выходцы из Италии с достаточной долей затесавшихся среди них потомков венгров и немцев. Это хорошее место для покупки пиццы кальзоне и игры в лотереи. И если уж довелось поселиться в Трентоне, то это прекрасное место обзавестись семьей.
Будучи ребенком, я обычно не играла с Джозефом Морелли. Он жил в двух кварталах от нас и был старше на два года.
- Держись подальше от этих мальчишек Морелли, - предостерегала меня мама. - Они сумасшедшие. Я слышала, какие вещи они проделывают с девочками, когда застают их одних.
- Какие вещи? - спрашивала я с жадным любопытством.
- Ты не захочешь знать, - отвечала моя мама. - Ужасные вещи. Очень нехорошие вещи.
С этого момента я взирала на Джозефа Морелли со смесью ужаса и острого любопытства, граничащего с благоговением. Двумя неделями позже, я, шестилетка с трясущимися коленками и сжимающимся от страха желудком, проследовала за Морелли в гараж его папаши, соблазненная обещанием поучиться новой игре.
Заброшенный гараж Морелли ютился в отдалении на краю их владений. Внутри он представлял собой жалкое зрелище, освещенное единственным лучиком света, пробивавшимся сквозь закопченное от грязи окно. Пахло там затхлой плесенью, бесполезным хламом и емкостями из-под использованного моторного масла. Не предназначенный быть домом для машин семейства Морелли, гараж служил иным целям. Старик Морелли использовал гараж для порки своих сыновей, его отпрыски использовали гараж для выяснения отношений с помощью кулаков, а Джозеф Морелли завел меня, Стефани Плам, сюда, чтобы поиграть в поезд.
- Как эта игра называется? - спросила я Джозефа Морелли.
- Чух-чух, - сказал он, опустившись на карачки и ползая между моих ног, голова его оказалась под моей коротенькой розовой юбочкой. - Ты – туннель, а я – поезд.
Полагаю, это кое-что говорит о моем характере. Что я не особенно прислушиваюсь к добрым советам. Или что я от природы страдаю излишним любопытством. Или, может, дело в склонности к мятежу, в скуке или в происках судьбы. В любом случае, это была единичная сделка и страшное разочарование, с той поры мне приходилось быть только туннелем, тогда как в действительности я хотела стать поездом.
Десятью годами позже Джо Морелли все еще жил в двух кварталах от меня. Он вырос большим и опасным, вызывая предвкушение темной страсти в одно мгновение и вкус шоколада, тающего во рту, в другое. Грудь его украшала татуировка в виде орла. У него была походка, демонстрирующая твердую задницу и узкие бедра, и репутация, что он имеет быстрые руки и ловкие пальцы.
Моя лучшая подруга, Мери Лу Мольнар, говорила, что, по слухам, у Морелли язык как у ящерицы.
- Ну и дела! И что это должно значить? - спросила я.
- Только не позволяй ему застать тебя одну, иначе сразу поймешь. Стоит тебе хоть раз ему попасться … и все. Ты приговорена.
Со времен эпизода с поездом я не видела часто Морелли. И полагала, что он расширил свой репертуар сексуальных изысканий. Я широко раскрыла глаза и, надеясь на худшее, придвинулась к Мери Лу поближе.
- Ты не о веревках же говоришь, не так ли?
- Я говорю о похоти! Если он тебя захочет, ты обречена. Этот парень неотразим.
Не считая эпизода в шестилетнем возрасте с лапаньем меня сами-знаете-кем, я была недотрогой. Хранила себя для замужества или, по крайней мере, для колледжа.
- Я девственница, - сказала я, как будто это было новостью. - Я уверена, он не путается с девственницами.
- Он специализируется на девственницах! Легкими прикосновениями кончиков пальцев он превращает девственниц в слюнявую кашу.
Двумя неделями позже Джо Морелли зашел в булочную "Тэсти Пэстри" (Вкусная Выпечка) на Гамильтон-авеню, где я работала ежедневно после школы. Он купил шоколадные канолли, сообщил мне, что записался во флот и очаровал меня настолько, что я скинула трусики спустя четыре минуты после закрытия булочной на полу среди шкафов, полных шоколадных эклеров.
В следующий раз я увидела его, будучи тремя годами старше. Я была на пути в магазин, управляя папашиным "бьюиком", когда заметила стоявшего перед входом в мясную лавку Джиовичинни Морелли. Я дала полный газ восьмицилиндровому двигателю, перепрыгнула бордюр и припечатала Морелли сзади, ударив правым бампером. Остановив машину, я вылезла оценить ущерб.
- Ничего не разбилось?
Он растянулся на мостовой, глядя вверх мне под юбку.
- Моя нога.
- Хорошо, - сказала я.
Затем повернулась, залезла в "бьюик", и отправилась своей дорогой.
Я оцениваю данный инцидент как временное помешательство и хотела бы сказать в свою защиту, что с тех пор никого не давила.
* * * * *
В зимние месяцы ветер рассекал по Гамильтон-авеню, завывая в круглых оконцах, гоняя мусор вдоль тротуаров и мимо витрин магазинов. Летом воздух стоял тих и прозрачен, неповоротливый от влаги, насыщенный углеводородами. Он скользил над горячим цементом и плавил дорожную смолу. Стрекотали цикады, воняли мусорные контейнеры, и над полями для софтбола по всему штату вечно стояла пыльная дымка. Полагаю, все это являлось неотъемлемой частью великого приключения под названием "жизнь в Нью-Джерси".
Этим утром я решила проигнорировать известный факт, что в августе от озона запросто может перехватить горло, и поехала в своей "мазде миата" с открытым верхом. Воздушный кондиционер работал во всю мощь, я подпевала Полу Саймону, мои каштановые волосы до плеч закручивались вокруг лица неистовыми локонами и кудряшками, мои вездесущие голубые очи спрятались за крутыми очками "оуклиз", а нога легко жала на газ
В этот воскресный день у меня было свидание с кастрюлей жаркого в доме моих родителей. Я остановилась на светофоре и, взглянув в зеркало заднего вида, выругалась, когда увидела Ленни Грабера за две машины позади меня в желтом седане. Я прислонилась лбом к рулевому колесу. Черт. С Грабером мы ходили в школу в старших классах. Был он придурком тогда, остался придурком и сейчас. К несчастью, придурком, облеченным властью. Я задержала платеж за "мазду", а Грабер работал на контору, конфискующую тачки за неуплату.
Шесть месяцев назад, когда покупала машину, я прекрасно смотрелась со своей новой квартирой и сезонными билетами на "Рейнжерс". А потом бум ! Очутилась на мели. Нет денег. Нет больше первоклассного кредитования.
Я еще раз проверила зеркало, стиснула зубы и рванула вверх ручной тормоз. Ленни был как дым. Когда хочешь поймать его, он испаряется, поэтому нельзя было упустить единственную благоприятную возможность договориться о сделке. Я вылезла из машины, попросив прощения у мужчин, торчащих между нами, и проследовала назад к Граберу.
- Стефани Плам, – сказал Грабер, изображая полноту счастья и фальшивое изумление. - Какая радость.
Я положила руки на капот и наклонилась к открытому окну.
- Ленни, я собираюсь к родителям на обед. Ты ведь не заберешь мою машину, пока я буду у родителей, не так ли? Имей в виду, это будет настоящая низость.
- Я очень низкий парень, Стеф. Именно поэтому я так здорово справляюсь с этой работой. Я способен на многое.
Загорелся зеленый свет, и водитель позади Грабера нажал на гудок.
- Может, заключим сделку, - предложила я Граберу.
- В сделку входит твое раздевание догола?
У меня перед глазами возникло видение, как я хватаю его за нос и откручиваю в стиле "Трех бездельников" (комедийный сериал 1934-1958гг. – Прим.пер.), пока он не завизжит, как свинья. Проблема в том, что пришлось бы к нему прикоснуться. Лучше ограничиться более умеренным подходом.
- Позволь подержать машину до вечера, и я сама отведу ее на стоянку с первыми лучами солнца.
- Ни за что, - сказал Грабер. - Ты чертова плутовка. Я гонялся за этой машиной пять дней.
- Ну, так один день погоды не сделает.
- Жду от тебя благодарности, понимаешь, о чем я?
Меня почти стошнило.
- Забудь. Бери машину. Фактически, ты мог бы забрать ее уже сейчас. Прогуляюсь до родителей пешком.
Взгляд Грабера застрял на моей груди. У меня второй размер. Респектабельный, но далеко не огромный при моих пяти футах семи дюймах. На мне были шорты из черного спандекса и широкая трикотажная футболка. Этот наряд нельзя было назвать соблазнительным, но Ленни влюблено таращился.
Его улыбка была столь широка, что демонстрировала отсутствие коренного зуба. - Думаю, что мог бы подождать до завтра. Помимо прочего, мы же вместе ходили в школу.
- Ну да. - Лучшее, что я смогла выдавить из себя.
Пятью минутами позже я уже поворачивала с Гамильтон на Рузвельт. За два квартала от родительского дома я ощутила, как знакомое чувство долга засасывает меня, тянет в сердце Бурга. Это было сообщество больших семейств. Здесь царила безопасность наравне с любовью, стабильностью и уютом ритуалов. Часы на приборной панели показывали, что я на семь минут опоздала, а желание завопить подсказало, что я дома.
Я припарковалась у обочины и посмотрела на узкий двухквартирный в два этажа дом с передним крыльцом, покрытым жалюзи и алюминиевым навесом. Половина Пламов была желтой, как на протяжении всех сорока лет своего существования, с крышей, покрытой коричневой кровельной дранкой. Сбоку цементное крыльцо обрамляли кусты калины, а во всю длину крыльца примостилась красная герань. Это были основательные апартаменты. Впереди гостиная, столовая посередине, кухня сзади. Наверху три спальни и ванная. Это было небольшое опрятное жилище с кухонными запахами, заставленное мебелью, со всем необходимым для жизни комфортом.
Наша соседка, миссис Маркович, которая жила на социальное пособие и могла себе позволить только краску с распродажи, выкрасила свою половину в зеленый цвет лайма.
Моя матушка уже стояла в проеме двери.
- Стефани, - заявила она. - Что ты сидишь там в машине? Опоздаешь на обед. Ты знаешь, как отец ненавидит есть поздно. Картошка остынет. Жаркое пересохнет.
Пища в Бурге – самое важное. Луна вертится вокруг Земли, Земля вращается вокруг Солнца, а Бург – вокруг кастрюли с жарким. Сколько я себя помню, жизнь моих родителей была под контролем пятифунтовых кусков мясного рулета, доведенных до совершенства к шести часам.
Бабуля Мазур стояла в двух футах позади матери.
- Я достану себе парочку таких, - сказала она, сверля взглядом мои шорты. - У меня еще довольно красивые ноги, знаешь ли. - Она подняла юбку и посмотрела вниз на свои коленки. - Что скажешь? Думаешь, я буду хорошо смотреться в этих байкерских штучках?
Коленки бабули Мазур были похожи на дверные ручки. В свое время она была красоткой, но годы превратили ее в жердь с обвисшей кожей. Однако, если она хотела носить мотоциклетные шорты, подумала я, ей следует это сделать. Как я себе представляла, это одно из многих преимуществ, что мы живем в Нью-Джерси - даже старые леди могли позволить себе выглядеть чудаковато.
Мой отец хрюкнул от отвращения из кухни, где нарезал мясо.
- Байкерские шорты, - пробормотал он, громко шлепнув себя ладонью по лбу. - Ну и ну!
Два года назад, когда забитые жиром артерии послали дедулю Мазур на большое свиное жаркое на небе, бабуля переселилась к родителям и уже не двинулась с места. Мой отец принял это со стоицизмом выходца из Старого Света вкупе с бестактностью ворчуна.
Помнится, как он рассказывал мне историю о собаке, которая была у него в детстве. История гласила, что это был самый уродливый, старый и безмозглый пес в мире. У него было недержание мочи, и он поливал все вокруг, где бы не находился. Зубы его сгнили, кости были повреждены артритом, а огромные опухоли шли по всему туловищу под кожей. Однажды дедуля Плам отвел пса за гараж и пристрелил. Полагаю, что временами отец грезил о подобном конце для моей бабули Мазур.
- Тебе следует носить платье, - сказала мне матушка, неся зеленые бобы и политый сметаной лук на стол. - Тебе тридцать лет, а ты все еще одеваешься в одежки для девчонок-хиппи. Как же ты сможешь отловить хорошего парня в этом?
- Мне не нужен парень. У меня уже был один, и мне это не понравилось.
- Это потому что твой муж был лошадиной задницей, - заявила бабуля Мазур.
Я согласилась. Мой экс-супруг оказался лошадиной задницей. Особенно когда я поймала его на месте преступления на обеденном столе с Джойс Барнхардт.
- Я слышала, мальчик Лоретты Базик ушел от своей жены, - сказала моя матушка. - Ты его помнишь? Рональда Базика?
Я знала, куда она клонит, и не хотела идти на поводу.
- Я не собираюсь связываться с Рональдом Базиком, - ответила я ей. - Даже не думай об этом.
- А что с ним не так?
Рональд Базик был мясником. У него была лысина и огромный живот, подозреваю, что покажусь снобом, но трудно думать о романтике по отношению к мужчине, который проводит свои дни, набивая потрохами куриные задницы.
Моя матушка вмешалась снова.
- Хорошо, а что насчет Берни Кунца? Я видела Берни в химчистке, и он как бы между прочим спрашивал о тебе. Думаю, он интересуется тобой. Я могла бы пригласить его на кофе с пирожными.
С моим везением, наверно, моя мать уже пригласила Берни, и в сей момент он огибает квартал, швыряясь "Тик Таком".
- Не хочу говорить о Берни, - заявила я. - Мне нужно кое-что тебе сказать. У меня плохие новости . . .
Мне было страшно, поэтому я оттягивала момент как могла.
Матушка закрыла рукой рот.
- Ты нашла шишку в груди!
Никто в нашей семье никогда не обнаруживал опухоль в груди, но моя матушка была всегда на страже.
- Моя грудь в порядке. Проблемы с работой.
- Что с твоей работой?
- У меня ее нет. Меня уволили.
- Уволили! - вторила она, резко вздохнув. - Как это могло случиться? Такая хорошая работа. Ты так любила эту работу.
Продавала я дамское белье со скидкой у Е.Е.Мартина, к тому же в Ньюарке , что точно не являлось процветающим местом в этом Садовом Штате (прозвище штата Нью Джерси - Прим. пер.). По правде говоря, это моей матушке нравилась такая работа. Она представлялась ей гламурной, когда на самом деле я в большинстве своем торговалась о цене на трикотажные нейлоновые трусы. E.E. Мартин точно не "Секрет Виктории" (известная фирма, производящая женское белье – Прим.пер.) .
- Я бы не переживала, - сказала матушка. - Для продавцов дамского белья всегда найдется работа.
- Для продавцов дамского белья работы нет.
Особенно для тех, кто работал у E.E. Мартина. То, что мне платили жалованье у E.E. Мартина, делало меня не более привлекательной, чем прокаженную. E.E. Мартин сэкономил, не подмазав кое-кого этой зимой, и, как результат, его участие в воровской шайке предали огласке. Генерального директора обвинили в нелегальном бизнесе, Фирму E.E. Мартина продали Балдикотт Инк., и не моя вина, что я попала под чистку рядов.
- Я не работаю уже полгода.
- Полгода! А я даже не знала! Твоя собственная мать не знает, что ты оказалась на улице?
- Я - не на улице. У меня случаются временные заработки. Ведение документации и всякий хлам.
И неуклонное скатывание на дно. Я зарегистрировалась в каждом кадровом агентстве в большей части Трентона и с религиозным фанатизмом читала колонки объявлений о работе. Я не была разборчивой, начиная от телефонных уговоров и кончая сиделкой для собак, но мое будущее не выглядело обнадеживающим. Я была слишком квалифицированной для начального уровня, а для менеджмента у меня не было достаточного опыта.
Мой отец подцепил вилкой следующий кусок жаркого и положил на тарелку. Он работал на почтовое ведомство и предпочел рано уйти в отставку. Сейчас он водил такси время от времени.
- Я видел вчера твоего кузена Винни, - сказал папаша. - Он ищет кого-нибудь вести документацию. Тебе следует ему позвонить.
О такой карьере я только и мечтала – подшивать бумаги для Винни. Из всей моей родни его я не любила больше всех. Винни был червяком, сексуальным маньяком, собачьим дерьмом.
- Сколько он платит? - спросила я.
Папаша пожал плечами.
- Должно быть, минимальную ставку.
Прекрасно. Совершенная позиция для того, кто уже на грани отчаяния. Тухлый босс, тухлая работа, тухлая зарплата. Возможностей чувствовать к себе жалость у меня имеется неисчерпаемое количество.
- А самое лучшее, что это рядом, - сказала матушка. - Ты сможешь каждый день приходить домой на ланч.
Я беспомощно кивнула, подумав, что скорее воткну себе иголку в глаз.
* * * * *
Солнце косо светило сквозь щель между занавесками в моей спальне, кондиционер в окне гостиной зловеще жужжал, предвещая еще одно жаркое утро, а сияющий голубыми цифрами цифровой дисплей радиочасов сказал мне, что уже 9 часов. День начался без меня.