Люди Севера стараются не пропустить его первый робкий сигнал о том, что долгая полярная ночь идет на спад, и задолго до него поднимаются на возвышение и пристально всматриваются в темноту.
Так встречали этот сигнал Мария и Василий… Знак последней в их жизни весны.
Непроходимые поля
В 1736 году река Оленек вскрылась лишь 21 июня. До самого августа лед стоял в море вплотную к берегам. Суровая зимовка не прошла бесследно для здоровья многих участников экспедиции. Заболел цингой и Василий Прончищев. 3 августа дубель-шлюпка "Якутск", наконец, смогла выйти в море.
Как отмечалось в судовом журнале, "с великою опасностью" экспедиция пробиралась на запад. В устье реки Анабар путешественники сделали остановку "для осмотра горы той, в которой руда".
13 августа судно прошло мимо группы островов, им Прончищев дал название - острова Петра.
Чем дальше на север - тем больше плавающих льдин, тем толще и крепче "стоячий лед", тем медленнее двигалась дубель-шлюпка.
Конечно, ни Мария, ни Василий не могли знать, что пройдет немного времени, и этот видимый таймырский берег и бухта в нем будут названы их именами.
18 августа, продвигаясь вдоль кромки льда, судно прошло залив Фаддея. Он весь был покрыт неподвижным толстым льдом.
19 августа "Якутск" достиг островов Самуила, которые спустя два столетия будут переименованы в острова Комсомольской правды.
Опустился густой туман. А когда после полудня он рассеялся, путешественники увидели непроходимые ледяные поля.
Двигаться дальше было невозможно. Ледяной плен мог погубить судно. Страдающий от болезни Прончищев сумел подняться и собрать у себя в каюте совет.
Все понимали: дальше пути нет. Если не повернуть назад - верная гибель.
Так, на широте 77029', в самой северной точке, достигнутой Великой Северной экспедицией, было принято решение: возвращаться…
Стерегущий изгнанник
Любовь - всегда испытание. И рядом с радостью любви движется тень несчастья. Так вблизи Хрустальной Сиверсии кружит отверженный волк, - продолжил рассказ Николай.
- Отверженный волк? - переспросил я. - Говорят, если рождается волчонок с серебристой шерстью и темным пятнышком, мать-волчица сразу распознает "мету изгнанника". Чтобы не навлечь гибель всего потомства, она уносит прочь этого волчонка, едва он начинает скалить зубы. Четыре полных луны волчица прикармливает маленького изгнанника, а потом оставляет одного в тундре. И тогда лишь луна да полярная сова покровительствуют ему, становятся небесными матерями. Если волчонок не погибнет в первые ночи, белая сова приводит его к месту, где растет сиверсия. Там всегда много леммингов. Они любят поедать цветы. Волчонок сам ловит леммингов, а иногда сова убивает для него зверьков. Немногие из отверженных становятся взрослыми. Но, даже если волчонок выживает в одиночестве и превращается в матерого зверя, он никогда не примыкает к стае сородичей. И стая не принимает серебристого волка с метой одиночества, ведь за ним всегда идут беда и гибель. Вот и рыщет всю жизнь по тундре отверженный - ищет Хрустальную Сиверсию.
- Зачем? - удивился я.
Старик молча покачал головой, на какое-то мгновение застыл, а потом продолжил:
- Этого, кроме самых мудрых шаманов, никто не знает. А они о таком не любят говорить… Волк с метой изгнанника считает луну и сову двумя своими небесными матерями-волчицами: желтой и белой. Говорят, если появился в округе отверженный, можно иногда услышать, как воют в небе луна и сова. Будто две матери-волчицы ищут на земле детеныша, помеченного неласковой судьбой. И в эти часы печали непознанной любви рождается самый редкий цветок тундры - Хрустальная Сиверсия. Одинокий цветок, не знающий любви солнца, появляется, когда полярная ночь еще не сложила свои черно-звездные крылья. Может, для того и распускается Хрустальная Сиверсия, чтобы поддержать одиноких, заблудившихся, отверженных, усталых…
Под песню ветра
Николай внезапно умолк. Я взглянул на его прищуренные глаза, на отрешенное выражение лица и понял: сейчас задавать вопросы бесполезно. Его уже нет рядом со мной в избушке. Мыслями он блуждает далеко в ночной тундре. И, кто знает, может, под вой небесных волчиц, под взглядом отверженного волка ищет среди снегов Хрустальную Сиверсию.
Я решил не беспокоить старика. Смотрел на огонь в печи и пытался понять смысл туманной и неясной легенды. Мне казалось, я смутно ощущаю какую-то связь ее с Марией и Василием Прончищевыми.
Хрустальная Сиверсия… полярная ночь… серебристый волк-изгнанник… две его небесные матери…
Ощущал - и никак не мог до конца понять эту связь!
А может, не стоит искать тайный, глубинный смысл легенды? Он сам раскроется рано или поздно. Без стука и спроса войдет в эту избу, прижмется к теплой печи, и станут вдруг понятными и легенда, и явь, и их тонкие загадочные связи и переплетения.
А пока надо, как Николай, слушать песню арктического ветра… Слушать, как две небесные волчицы - луна и сова - оплакивают отверженного волка, не познавшего любовь.
Вместе и навсегда
Все хуже становилось Василию, и Мария теперь не отходила от него. Корабль с трудом пробивал себе дорогу сквозь льды. Теперь командовал судном штурман Семен Челюскин. 23 августа "Якутск" подошел к Хатангскому заливу. Вначале путешественники хотели устроить зимовье на его побережье.
На разведку местности отправилось несколько матросов. Но вскоре они вернулись и сообщили: нет на берегу человеческого жилья, а самое главное - очень мало плавника. Значит, не из чего строить избы, нечем согреваться в полярной ночи.
Было принято решение возвращаться на старое зимовье в устье реки Оленек.
Путь до Оленекского залива недолог, но в реку дубель-шлюпка войти не смогла. Мешал сильный встречный ветер с юга. Он гнал высокие волны и раскачивал обледеневший корабль.
Люди, измученные холодом, усталостью, болезнями, с трудом передвигались. Но опытные путешественники знали: главное теперь - не переставать ощущать холод, усталость и боль. Без них ты уже во власти смерти - облегчительницы страданий.
29 августа умер Василий Прончищев.
Лишь 2 сентября "Якутску" удалось войти в реку, когда смилостивился и затих ветер. С опущенным флагом судно подошло к месту зимовья.
6 сентября 1736 года Василий Прончищев был похоронен неподалеку от Усть-Оленека, на небольшой возвышенности.
Несмотря на уговоры команды, Мария не покидала могилу. Здесь через пять дней она и скончалась - тихо, в одиночестве, под плач метели. Похоронили ее рядом с Василием…
Наверное, не стоит спорить и гадать - умерла она от тоски по любимому или от болезни. Важно, что ушли они вместе, и уже никто, ничто и никогда не сможет их разлучить.
Конец пути - начало воспоминаний
Час обещания солнечного света… Час надежды на солнечный свет… Он наступает в конце полярной ночи. Вначале этот едва уловимый знак подают звезды. Они бледнеют, и кажется, их свет едва теплится. Дунь посильней ветер Арктики - они угаснут.
Но проходят минуты, и звезды снова разгораются. Словно кто-то во Вселенной подбавил жару в великой космической топке.
Дыхание тундры в "час обещания солнечного света" становится другим, как и звуки живой природы Заполярья. Это время особой чуткой тишины, когда за сотни километров можно услышать летящих на север птиц, ворчание медвежонка в берлоге, писк лемминга, взмах крыльев полярной совы.
И хочется в такие минуты мыслями беседовать со звездами о будущем, о прошлом Земли с теми, кто ожидал здесь много лет назад "час обещания солнечного света".
Я встречал едва уловимые знаки прихода весны на берегу бухты, что носит имена Марии и Василия Прончищевых.
Сильные, красивые чувства и поступки всегда рождали легенды…
Я нашел Хрустальную Сиверсию!..
Лепестки сказочно-таинственной таймырской розы были прозрачно-голубого цвета. Казалось, сквозь них можно разглядеть звезды.
Волшебное видение?
Начало новой легенды?
Показалось в ночной темноте?
Нет, я верил, что она есть - и отыскал!
Рядом с волшебным цветком в вечной мерзлоте были процарапаны едва различимые слова: "Не срывайте! Ради них. Ради всех!"
Кого имел в виду неведомый автор - Марию и Василия Прончищевых? Всех влюбленных?
Кто и когда нацарапал ножом слова? Мой знакомый Валера? Влюбленные и романтики давних времен?
Вечная мерзлота десятилетиями хранит борозды и глубокие царапины…
Нет никого рядом. Некому ответить мне. Только слышно, как кружит по тундре серебристый волк с отметиной одиночества и льет свою песню-печаль на цветок любви. И подпевают ему две небесные волчицы - желтая луна да белая сова…
Это знамение! Значит, кому-то скоро уходить в вечное ледяное одиночество?
Я не тронул Хрустальную Сиверсию.
Пусть и другие увидят ее живой. Больше встреч с ней - больше любви.
Пусть остается Хрустальная Сиверсия там, где ей положено цвести.
Мария и Василий поймут это.
И ничто не сломит наших крыльев
Я уверен, что если мы обратим внимание на силы,
свойственные самой природе, и попробуем работать заодно
с ними, а не против них, то найдем вернейший и легчайший
способ достижения полюса.
Фритьоф Нансен
Где они?
(Из записок французского инженера-аэронавта Анри Лашамбра)
В воскресенье, 11 июля 1997 г., из порта "Вирго" на Шпицбергене поднялся аэростат "Omen" ("Орел"), унося в своей лодке Андрэ, Стриндберга и Френкеля, смелых исследователей, отправившихся покорить Северный полюс. Во всех газетах и журналах сейчас же появились различные статьи по этому поводу: одни предсказывали успех, другие высказывали более пессимистические взгляды, словом, каждый судил об этой необыкновенной экспедиции со своей точки зрения.
Первая часть этого смелого предприятия выполнена, и теперь встает страшный вопрос: Где они?
По-прежнему шли различные толки. Между тем, около середины августа сделалось известным, что один из почтовых голубей, принадлежащих экспедиции Андрэ, был убит 22 июля матросом рыбачьего судна "Alken", между Северным мысом Шпицбергена и Семью Островами около 80 градусов северной широты.
Этот голубь нес депешу, которая была передана слишком поздно, месяц спустя, когда китоловное судно "Alken" вернулось в Гаммерфест. Она состояла в следующем:
"13 июля, 12 ч. 30 м. пополудни, 82,2 градусов северной широты, 15,5 градусов восточной долготы. Идем на восток 10 градусов на юг. На аэростате все благополучно. Это третья депеша голубиной почтой.
Андрэ".
Итак, Андрэ пустил трех голубей менее чем за три дня, и аэростат прошел за это время около 300 километров, что можно объяснить тем, что во второй день не было ветра.
С тех пор не было получено сколь-нибудь вероятного известия. Много шума наделала телеграмма из Красноярска в Сибири о том, что 14 сентября в Енисейской губернии в течение нескольких минут видели шар, принадлежащий, как предполагают, Андрэ.
Эта телеграмма была очень неопределенна. Если предположить, что аэростат более шестидесяти дней держался в воздухе, что еще можно допустить, то для того, чтобы достигнуть этого места, он должен был пролететь более 1000 километров над населенными странами, оставаясь незамеченным, что является крайне сомнительным. С другой стороны, Андрэ не пролетел бы такого большого расстояния над страной, где сообщения относительно легки и где бы он мог быть в полной безопасности, не спустившись на землю и не остановившись на время.
Но нельзя терять надежды, зная характер этих редких людей, смело идущих навстречу неизвестности из желания приподнять завесу, скрывающую от смертных эти таинственные области, нельзя отчаиваться, прочитав рассказ о чудесном путешествии Нансена и его спутников.
Разве Андрэ не покровительствовали до сих пор счастье и случай? Разве он в своей карьере аэронавта не избежал опасных крушений, в которых погибли бы другие?
Будем надеяться, что счастливая звезда его не оставит и что судьба, покровительствующая смелым, скоро вернет к нам с победой этих трех достойных удивления ученых.
Начало экспедиции было, впрочем, очень трудным: всевозможного рода препятствия, дурная погода, а в особенности неблагоприятные ветры заставили храбрых путешественников дважды приниматься за нее раньше, чем они могли покинуть землю и полететь по направлению к этому недостижимому полюсу, отыскание которого стоило уже жизни стольким знаменитым ученым…"
Голубь, роза и лед
Более трех десятилетий люди, интересующиеся арктическими исследованиями, вспоминая об Андрэ и его экспедиции, задавали вопрос, прозвучавший в записках Лашамбра: "Где они?"
До 1930 года ответа не было. И потому возникало множество предположений и даже мистических слухов. Особенно усердствовали журналисты.
Отгадку тайны исчезновения экспедиции пытались найти в прошлом, в биографии Соломона Августа Андрэ. Родился будущий путешественник и воздухоплаватель 18 октября 1854 года в небольшом шведском городке. Его отец, владелец аптеки, рассчитывал, что сын продолжит дело. Но вышло по-иному. В школе мальчик увлекся книгами о Севере, о путешествиях, воздухоплавании и творениями Жюля Верна. А роман "Пять недель на воздушном шаре" стал буквально его настольной книгой.
Получив инженерное образование, Андрэ некоторое время работал на заводе механиком, а затем отправился за границу набираться опыта. В Германии и Франции он знакомился с новыми достижениями науки и техники, а еще встречался с путешественниками, побывавшими за Полярным кругом.
В Париже одна его знакомая, то ли в шутку, то ли всерьез, предсказала будущему воздухоплавателю: "Много будет тайн вокруг тебя, но самой большой из них станет твоя смерть… Голубь, роза и лед - вот символы этой тайны".
Наверное, молодой инженер не придал значения предсказаниям парижской знакомой. А если бы и отнесся всерьез - разве что-нибудь изменилось бы в его судьбе?
Вскоре после возвращения на родину он стал профессором "чистой и прикладной физики" в технической школе. А в 1882 году принял участие в метеорологической экспедиции на Шпицберген. Там Андрэ провел около года, возглавляя опыты, связанные с атмосферным электричеством. Суровый архипелаг покорил его неброской северной красотой. Именно на этой земле у молодого ученого появилась дерзкая исследовательская программа.
Его работа в Арктике была замечена и одобрена в научных кругах Швеции. Молодого исследователя назначают главным инженером Бюро привилегий и одновременно приглашают преподавать в Стокгольмскую техническую школу.
Но для Андрэ теперь все это - лишь этапы на пути к сокровенной мечте: достигнуть Северного полюса на воздушном шаре.
Он делает инженерные расчеты и консультируется с учеными, изучает историю освоения Арктики и воздухоплавания, ищет сторонников своей идеи и средства на экспедицию, встречается с опытными полярниками.
Наконец, в 1892 году Андрэ получает от Шведской академии и фонда "В память Л. Гьерта" деньги на постройку воздушного шара и проведение научных исследований.
Через год он совершает свой первый самостоятельный полет из Стокгольма. Начало было удачным. Но вот третье путешествие на воздушном шаре едва не закончилось его гибелью. На Балтийском море произошло крушение: аэростат упал на камни. Сам испытатель отделался незначительными ушибами.
Но эта беда не сломила исследователя. Андрэ остался непоколебим в стремлении покорить Северный полюс. В 1895 году он защищает в академии наук свой проект экспедиции. Полет на аэростате, по его замыслу, должен начаться со Шпицбергена.
Проводы и прибытие
(Из записок Анри Лашамбра)
Июнь 1896 г…я приезжаю в Готенбург, где меня принимает капитан Андрэ, брат исследователя, и, хотя я очень устал, от сорокачасового путешествия по железной дороге и на пароходе, я раньше всего отправляюсь на "Virgo" (экспедиционный корабль), который приютил меня на несколько месяцев и приведет в северные страны.
Андрэ удачно выбрал судно для своего путешествия; нагрузкой его руководил его брат.
При моем прибытии работа идет с лихорадочной деятельностью, и почти невозможно себе представить, какая масса предметов помещается на этом небольшом пароходе в триста тонн…
У нас отборный экипаж, состоящий почти исключительно из молодых техников, студентов политехнической школы в Стокгольме и офицеров, поступивших простыми матросами для того, чтобы принять только участие в экспедиции. Видно, что у нас не будет недостатка ни в отважных, смелых моряках, ни в ученых…
Воскресенье, 7 июня… Прощание очень трогательно, и волнение, которое охватывает всех присутствующих и душит меня самого, достигает своего высшего напряжения, когда ровно в десять часов посреди благоговейной тишины раздается сигнал к отъезду.
"Virgo" медленно отчаливает.
Тогда энтузиазм становится неописуемым. Четырехкратное громкое "ура" вырывается из всех взволнованных грудей…
…вокруг нашего парохода, вышедшего уже из гавани, образуется целый кортеж лодок.
Около сотни судов провожает нас. С некоторых нас приветствуют музыкой… Те, которые не имеют пароходов, идут вдоль набережной. Это настоящее море людей…
Солнце сияет; небо также как будто принарядилось и своим видом ободряет смелых путешественников, отправляющихся на исследование Северного полюса…
Вот мы наконец в открытом море.
…16 июня, полдень. С сегодняшнего утра мы плывем вдоль берегов Шпицбергена… Пароход идет медленно посреди плавающих льдин, которые каждую минуту грозят затереть нас. Нужна вся опытность нашего капитана и бдительность рулевого, чтобы избежать катастрофы.
Лоцман занимает наблюдательный пост и указывает свободные проходы.
Мы видим массу птиц, китов, пускавших в воздухе громадную струю воды, тюленей и т. п.
…"Virgo" остановился, и офицеры совещаются; мы находимся под 76 градусом северной широты, и нам осталось пройти еще немного, чтобы достигнуть Ледяного Фиорда, где мы должны отдохнуть раньше, чем отправимся в Норск-Оарну.
Направо горы, покрытые вечным снегом; прямо - непроходимый, сплошной лед. Остается свободный проход у берегов, но капитан не знает глубины моря; он ищет в своих картах: подождем!..
Среда, 17 июня, под 77 градусом северной широты…
В девять часов утра мы с нескрываемым удовольствием сходим на землю. Андрэ, Экгольм и Стриндберг выносят свои инструменты, устанавливают их и определяют отклонение магнитной стрелки.