- Костылин, отставить! - закричал Степанов, чувствуя, как на его голове шевелятся волосы.
Но было уже поздно. С визгом дикой кошки Зинаида Михайловна накинулась на Костылина, обняла его руками и ногами и вцепилась зубами ему в ухо. Костылин, которого угораздило снять с головы шлем и совершенно не ожидавший нападения, заверещал и закружился на месте.
- Отставить! - кричал Степанов, с ужасом смотрящий на все это. - Отставить! Кому говорю?
Остальные милиционеры смотрели, но не двигались с места.
Наконец Костылину удалось скинуть с себя Зинаиду Михайловну. Она упала на землю, и между нею и Костылиным тут же встал Эрнст Степанович. Губы его дрожали, но он все же гневно сжимал кулаки.
- Это же нападение на сотрудника! - кричал тем временем Костылин. - Да я сейчас!
Он схватил у кого-то из бойцов автомат и уже собрался передернуть затвор, но тут на него уже навалились свои.
- Паша! - кричали ребята. - Успокойся! Чего ты в самом деле?
Автомат у Костылина отняли. Тот стоял красный и потный. Даже не ругался матом, только что-то невнятно бормотал.
- Уведите его! - приказал Степанов.
- Вы за это ответите! - тут же подлетел к нему Эрнст Степанович. - Вы за это ответите! Как ваша фамилия?
- Я вам назову свою фамилию, и звание, и все, что полагается, когда вы оденетесь и предъявите мне свой паспорт! - закричал Степанов.
Атмосфера стремительно накалялась.
Но тут из-за леса появился новый отряд. Высоченные омоновцы - каждый метра по два, вели группу довольно тщедушных мужичков. Мужички были полуодетые и потрепанные, но, в отличие от нудистов, счастливые.
- Голубых ведут! - шепнул один из милиционеров Степанову.
- Ой, мамочки! - донесся голос одного из прибывших пленников. - И здесь мальчики! Да какие все милые! Ой, я прям не могу! И мужчины тоже! Ой! Класс! Ну почему меня там прямо на берегу не оттащили? Вот ты? Блондинчик!
- Я тебе сейчас дам, блондинчик! - рявкнул один из омоновцев на говорившего. - Сейчас получишь дубинкой по ребрам, не то запоешь.
- Ой, дай! Я тебя умоляю! Дай! Побольнее! Прошу! Сделай мне больно! Коля, ну Колян! Давай! Избей меня дубинкой, а потом оттымей во все!
И говоривший бросился к омоновцу со сложенными для поцелуя губами. Омоновец побледнел и отбежал в сторону. Его товарищ с трудом удержал автоматом любвеобильного молодого человека.
- Куда ты, Коля? - кричал тот. - Коленька! Я сейчас расплачусь. Вась, ну почему он не хочет меня?
Его друзья тоже смотрели на омоновцев с вожделением. Когда их задерживали, они были по-настоящему счастливы и продолжали оставаться счастливыми в плену.
Когда же голубые увидели перед собой толпу нудистов, среди которых было немало мужчин, глаза у них разгорелись, как у котов, увидевших полную миску сметаны.
- Ой, нас к ним ведут, да? - заговорили они, не веря своему счастью. - Надо же? Мы об этом так мечтали. Втайне. А зачем? Нас будут бить или пороть? По голым ягодицам? Ой, как здорово!
Голубых было немного, человек пятнадцать. Но все они вели себя очень вызывающе. Улыбались, строили глазки.
Степанов вздрогнул, когда один из них попался ему на глаза и подмигнул.
- Красавчик!
- Куда вы их? - закричал Степанов. - Зачем сюда? На трамвай их! Быстрее.
- Не надо нас на трамвай! - разом зашумели голубые. - Мы не хотим. Дяденька, оставь нас здесь!
Нудисты с жалостью смотрели на омоновцев.
- А их-то сердечных за что? - спросила Зинаида Михайловна. - Они-то вам чем помешали? Живут себе и живут. Никого не трогают.
Все вокруг опять стали возмущаться.
- Граждане! - попытался утихомирить их Степанов. - Ну что вы кричите? Как вам не стыдно? С вами же дети! Какой вы им пример показываете?
Это привело нудистов в ярость:
- Мы им плохой пример показываем? А разве не вы отнимаете у них веру в справедливость? Разве не вы нарушаете Конституцию Российской Федерации?
- Нарушаю Конституцию? - растерялся Степанов. - Где же в ней сказано, что надо голыми ходить?
- Ой, я тоже хочу голеньким ходить! - закричал тот парень, который приставал к Коле. - Это так пикантно! Так возбуждает!
И он стал стаскивать с себя джинсы и плавки.
- Этих увести обратно! - закричал Степанов. - С ними будем работать отдельно!
Голубые стали протестовать, но их все же увели.
- Так как, будем одеваться? - обратился Степанов к нудистам.
- Нет! - хором ответили те. - Не будем.
- В знак протеста! - заявила Зинаида Михайловна. - И объявляем голодовку!
Ее тут же поддержали.
- Голодовку! - закричали нудисты.
- Этого только не хватало! - схватился за голову Степанов. - Хотя пусть себе голодают! Как бы их одеть, пока товарищ полковник не прибыл?
И он стал уговаривать людей одеться. Те отказывались наотрез. Устав стоять, люди стали садиться на землю.
Время шло. Солнце уже стояло высоко, и когда прибыл Ватрушин, ничего не изменилось.
- Доложить обстановку. Каков у нас расклад сил? - тут же спросил Ватрушин у Степанова. - Нашел Магистра?
- Никак нет!
Глаза Ватрушина тут же налились кровью:
- Так чем же ты тут, мать твою перемать, занимался все это время?
- Так они это… - Степанов шмыгнул носом и прошептал полковнику в ухо: - Отказываются.
- Не понял.
- Отказываются одеваться. Протестуют. - Степанов хихикнул.
- Протестуют? Против чего?
- Против насилия.
- Разве таковое имело место быть? - нахмурился полковник.
- Никак нет. Насилия не было. Все прошло очень мирно.
- Да? - недоверчиво спросил Ватрушин.
- Ну, почти мирно, - потупил голову Степанов.
- Доложить!
- Есть! Сопротивления при задержании граждане отдыхающие не оказывали, но пострадал Костылин.
- Вот как? И что же с ним произошло?
- На него было совершено нападение одной гражданкой.
- Вооруженное?
- Нет. Она на него без оружия напала. Но нанесла тяжелую физическую и психологическую травму.
- Каким образом?
- Она, - Степанов хихикнул, - она его укусила.
- Укусила?
- Ну да. За ухо.
- Безобразие! - воскликнул полковник и тоже хихикнул. Потом улыбка мигом сошла с его лица, и Ватрушин вновь стал серьезным. - Ладно, черт с ним, с Костылиным. Ты мне вот что скажи, почему до сих пор не задержан Магистр, то есть гражданин Арсентьев?
- Так они одеваться отказываются, товарищ полковник!
- При чем тут это? Пусть себе остаются голыми, - полковник в этот момент глянул на нудистов, к группе которых подвел его Степанов. - Тьфу ты, господи! Срам-то какой!
Он покраснел и поспешил отвернуться.
- Вот и я говорю, срам! - поддержал его Степанов.
- Ты давай не отнекивайся, - полковник закрыл фуражкой почти пол-лица, - а Магистра найди.
- Слушаюсь, товарищ полковник! - крикнул Степанов и побежал к нудистам, но, не дойдя до них метров двадцать, он вдруг решил кое-что поменять в своих действиях. - Нет, я сначала с теми поговорю, которых увели. Их меньше. Что, если Магистр находится среди них? Чего я время на этих голожопиков терять буду?
И он повернул на восток.
В это самое время в среде так называемых голожопиков тоже шла оживленная дискуссия. Эрнст Степанович и Зинаида Михайловна, единодушно и безоговорочно воспринимаемые как вожди сопротивления, собрали вокруг себя весь имеющийся на острове актив клуба. Они сбились в кружок, остальные соратники окружили их так, чтобы хотя бы отчасти закрыть от милиционеров. Внешне нудисты походили на стадо моржей, вокруг которого бродят белые медведи.
- Итак, друзья! - тихо начал Эрнст Степанович, стараясь, чтобы его губы при этом двигались как можно меньше и незаметнее. - Мы должны обсудить дальнейшую тактику наших действий. Согласны?
- Согласны, - тихо ответили ему активисты движения за натуральный образ жизни.
- Я думаю, что голосовать сейчас нет смысла.
- Разумеется, - тихо сказал профессор исторического факультета, читающий курс истории античного мира, Иван Германович Корешков. - Приказывайте, и мы пойдем под вашим знаменем хоть на Голгофу.
- Надеюсь, до этого не дойдет, - прошептал Эрнст Степанович. - В первую очередь мы должны выяснить, чего, собственно говоря, добивается от нас власть. Тут у нас сомнений быть не может. Власть от нас хочет одного. Она хочет, чтобы мы что?
- Что?
- Чтобы мы оделись. Вот что! А значит?
- Значит?
- Значит, мы ни в коем случае не должны этого делать. Наша нагота - наше главное оружие. Как только мы оденемся, мы лишимся этого оружия, и власть с нами тут же расправится. Нас вывезут с нашего острова. И мы сюда уже больше никогда не вернемся. Допустим мы это?
- Нет! - с убежденностью фанатиков воскликнули нудисты. - Это наша земля, и мы никому ее не отдадим.
- Значит, - подвел итог командир голого общества, - не одеваемся ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах.
- Но с нами дети! - воскликнула одна дама в больших круглых очках и соломенной шляпке. Ее звали Наталья Андреевна Курмышева. Когда она была одета, то работала учительницей труда в Черноборской гимназии номер два, поэтому все ее мысли всегда были в первую очередь о детях. - Что, если эти люди станут с ними плохо обращаться?
- Детей защитим! - убежденно сказал Эрнст Степанович. - Но в то же время мы должны им показать пример стойкости и мужества. Пусть знают, что их родители могут не только говорить о правах человека, но и, если понадобится, отстаивать их с оружием в руках. Неужели мы будем выглядеть в их глазах трусами? Естественно, голодовка на детей не распространяется. И вам, Наталья Андреевна, поручается приготовить им завтрак и накормить. Теперь следующее! Это очень важно, дорогие соратники и единомышленники.
Слушатели внимательно прислушались к тому, что им говорил предводитель.
- Следующим нашим шагом должно быть полное отсутствие какой-либо договоренности с властью.
- Что это значит? - спросила Зинаида Михайловна.
- Это значит, что мы должны напрочь отвергать и все остальные требования наших мучителей. В этом должна быть наша позиция. Главное для нас сейчас - выигрыш во времени. Первый бой мы выиграли. Не оделись. Это наша победа.
- Но ведь Безумнов давно грозился окружить нас колючей проволокой и оставить на острове до зимы! - вдруг тихо всхлипнула молоденькая девушка. - Что, если они именно это собираются с нами сделать? Я не хочу тут оставаться до снегов. Я домой хочу, к маме.
- Чушь! - отрезал президент. - Этого не может быть. Не сей панику в наших рядах, Катя! А не то я тебя отшлепаю.
Катя Корсакова была его племянницей, и поэтому Эрнст Степанович мог позволить с ней такую строгость.
- Если бы они хотели сделать так, то не требовали бы одеться, - сказал профессор Корешков.
- Верно! - обрадовался Эрнст Степанович. - Абсолютно верно!
- Да, да, - закивали все остальные. После слов Кати они несколько приуныли, но после предположения профессора сразу повеселели.
- Они хотят только одного, - продолжал президент, - поставить нас на учет, одеть и выселить с острова. Так что приготовьтесь к долгой борьбе. Главное - не выполнять их требования и приказы. Стрелять они все равно не начнут.
- А если они нас повезут в таком виде? - опять спросила Катя.
- Этого они тоже не сделают. Что они, идиоты, что ли? Да это для них же будет позор на весь мир. В конце концов, у нас правовое государство!
Последняя фраза энтузиазма не вызвала. Кое-кто даже усмехнулся.
- А вы как думали? - Эрнст Степанович даже повысил голос. - Вам оно само явится? Нет, дорогие мои! Правовое государство мы должны создавать сами, своими собственными руками. В долгой и упорной борьбе. И вот сейчас как раз этот момент наступил. Никто нам не запретит жить так, как мы этого хотим!
Пламенная речь президента воодушевила слушателей. И даже кое-кто из охранников внимательно слушал, что говорит странный человек с одухотворенным лицом. И все представители голого общества решили бороться сколько хватит сил.
СЛОЖНАЯ ЗАДАЧА
Толик Круглов думал целый час о том, каким образом он может убить сразу троих взрослых людей, которые не сделали ему ничего плохого. Даже от этих мыслей его трясло от страха. Он прекрасно понимал, что это преступление. Но он также понимал, что если не выполнит приказ Магистра, то ему тоже не жить. Толик был неглуп. И вчера он увидел, как Магистр переступил ту черту, за которой начались настоящие преступления. Начали гибнуть люди. В будущем же они будут гибнуть тысячами. Что Юрию Даю какой-то Толик? Пусть даже и бывший муж его любовницы. Этот факт скорее приближает его к расправе, нежели отдаляет. Поэтому Толик понял, что не выполнить приказ Магистра он не сможет. И поэтому он думал. Думал, но так ничего и не надумал. Задача казалась ему совершенно невыполнимой. Наконец идея все-таки появилась.
- Может быть, их утопить? - спросил он сам себя.
А что? Мысль казалась очень даже неплохой. Подвал был хорошо забетонирован, и если напустить в него воды, то находящиеся в нем люди потонут, как котята в ведре. Вот только каким образом пустить в подвал воду?
Толик пошел в сад, достал садовый шланг, воткнул его в кран с водой и стал тянуть его к подвальному окну. Как назло, шланг оказался слишком коротким. Он не доставал до подвального окна каких-то два метра. Толик заметался по саду.
- Что же делать?
Он опять побежал в чулан и стал там искать другой шланг. Толик помнил, что был еще один шланг. Старый, потрескавшийся, но длинный. Шланг лежал под ворохом старых лопат. Он был в два раза длиннее, чем новый. Толик дрожащими руками вставил его в кран и осторожно, боясь порвать, потянул к подвалу. Шланг достал до подвального оконца. Толик вставил его в окно и побежал к крану.
- Что за дерьмо? - воскликнула Марина, увидев, как из окна свесилась черная кишка.
Через две секунды из кишки полилась вода. Струя сначала была тонкая и грязная. Сыщики поднялись и с удивлением начали смотреть на то, как льется вода. Они были в недоумении.
- Это что, вместо обеда? - спросила Азарова.
- Нет, - ответила Вера. - Это любезные хозяева предлагают нам принять душ. Как мило с их стороны.
Струя усилилась, а потом забила с настоящей силой.
- Нас топят, - тихо сказала Марина. - Ой, мамочка!
Ник побежал к окну, подпрыгнул и схватил конец шланга рукой и когда вновь оказался на полу, стал быстро тянуть его к себе. Он весь вымок, но продолжал тянуть.
- Быстрее! - наконец выкрикнул он.
Первой опомнилась Вера. Она бросилась ему на помощь и тоже стала тянуть шланг в подвал. Затем к ним присоединилась Марина. Прошло, наверно, секунд пять, прежде чем шланг перестал тянуться, тогда они навалились на него втроем и потянули к полу.
Толик как раз в этот момент садился в машину. Он решил, что дело сделал, а смотреть на то, как будут умирать несчастные, у него не было сил, ни физических, ни нравственных. В зеркало заднего обзора он увидел, как шланг вдруг стал двигаться, а потом натянулся. Круглов выскочил из машины и бросился к шлангу. Но было уже поздно. Шланг вырвался из крана и, словно змея, пополз в подвал. Две секунды, и вот его хвост исчез в окошке. Из крана продолжала бить вода. Только теперь она заливала не подвал, а сад.
- Проклятье! - плюнул Толик.
Его план провалился. Но в ту же секунду он придумал новый способ расправы с пленниками. Им даже овладело что-то похожее на азарт.
- Значит, тонуть не желаем? - ехидно спросил он. - Тогда я вас как тараканов.
Он зашел в сарай и стал выволакивать из него мешки с цементом, которые у него остались там еще со строительства дома. Круглов выволок пять мешков и стал заваливать ими подвальное окошко.
- Эй ты, мужик! - раздался из подвала звонкий девичий голос. - Ты чего там опять придумал?
Круглов ничего не ответил.
- Чего молчишь? Может, договоримся?
Это Азарова попыталась наладить с тюремщиком диалог. Толик опять ничего не ответил. Только пыхтел от напряжения. В подвале становилось все темнее и темнее.
- Что он задумал? - спросила Вера.
Марина пожала плечами.
- Не нравится мне это, - сказал Ник и ногой стал волновать воду, которой в подвале теперь было по щиколотку.
- Эй, там! - закричала Марина. - Что вам надо? Объясните хотя бы, чего вы хотите?
И в этот раз ей никто не ответил. Только с гулким стуком упал последний мешок и прикрыл последний лучик света. В подвале стало темно, как в могиле. Сыщики инстинктивно прильнули друг к другу.
- Подзалетели, - прошептала Марина.
- Не такие зажимали, - усмехнулась Вера.
Ник как обычно оставил свое мнение при себе.
Забаррикадировав окно, Толик побежал в дом. Судорожно пыхтя, он пробрался на кухню.
- Вот он, - сказал он и подбежал к здоровенному газовому баллону, который был присоединен к плите, обнял его, словно ребенка, с трудом поднял с пола и попытался вытащить его из кухни, забыв при этом отсоединить его от резинового шланга. Шланг остановил его, и Толик упал на спину вместе с баллоном.
- Черт! - выругался Толик.
Некоторое время он валялся на полу, словно перевернутая черепаха. Затем он догадался отложить баллон в сторону, поднялся на ноги, закрутил кран и на баллоне, и только после этого отсоединил шланг от плиты.
Когда он выбрался из дома, то пошел в этот раз к углу дома. Здесь он поставил баллон рядом с короткой трубой, которая торчала из бетонного пола. Это была вентиляционная труба, ведущая в подвал. Толик затолкал конец шланга в трубу, затем затолкал туда же всякой дряни, что под руку попалась, для того чтобы газ шел только в подвал, и открыл кран. Радостно улыбнулся:
- Ну, сейчас мы посмотрим, как вы запоете!
Некоторое время он стоял и прислушивался. Затем из подвала раздались тихие звуки, в которых можно было угадать человеческий кашель.
- Вот и запели, - удовлетворенно заметил Толик, и что-то похожее на совесть зашевелилось в его душе.
Но он быстро заглушил в себе голос совести и побежал к машине. Сел в нее и поехал прочь от дома, будучи в полной уверенности, что выполнил задание Магистра и реабилитировал себя в его глазах.
Круглов выехал со двора, проехался по улице и свернул за угол, чтобы выехать на трассу. Как раз в тот момент, когда он заворачивал, в той стороне, где остался его дом, раздался оглушительный взрыв и к небу взметнулся столб пламени…
Первой почувствовала запах бытового газа Вера.
- Неужели? - воскликнула она. - Разве такое возможно?
- О чем ты? - спросила Марина.
- Ты ничего не ощущаешь?
- Во рту сухо, - ответила Азарова.
Ник кашлянул.
- Они пустили газ! - Вера сжала кулаки. - Серьезные ребята.
- И что теперь делать? - заикаясь, спросила Марина и закашлялась.
Дышать становилось все труднее и труднее.
- Только одно, - сказала Вера Грач. - Ник, дай зажигалку, пожалуйста. Быстрее!