– Вы действительно прекрасны в этом платье. Вам оно удивительно идет. Точно подходит под цвет глаз, прямо фантастика, – сказал он как-то сухо. Самое странное, что при этом он смотрел прямо пред собой, а не в мои прекрасные серо-голубые глаза. Откуда ему знать, какого они цвета? Мне стало не по себе, потому что расслабленное сознание сразу начало выстраивать версии: он знает, какие они, потому что они ему нравятся! Ну, мои глаза. И я вся в придачу.
В этот миг он повернулся ко мне – и я поняла, что значит любовь с первого взгляда. Это происходит совершенно не так, как мы привыкли думать: вот идут себе не знакомые друг с другом люди по дороге, встречаются взглядами и – бац! – между ними вспыхивает любовь до гроба. Чушь. Любовь с первого взгляда – это когда ты уже знаешь человека, восхищаешься им и мечтаешь о нем, а потом в одно прекрасное мгновение взгляды ваши встречаются – и ты понимаешь, что он чувствует то же самое.
Мы молчали и смотрели друг на друга.
Я боялась шевелиться, дышать и даже думать.
Вместо меня это все и даже больше сделала его жена. Юлия неожиданно возникла перед нами, чтобы развеять магию этого взгляда одним простым предложением:
– Мне скучно. Когда уже веселье начнется? Ты не хочешь их поторопить? Все-таки, начальник какой-никакой.
Евгений Петрович неловко поднялся, тихо сказал:
– Извините, Яна, – взял под локоть свою жену и отправился, очевидно, "торопить", и еще долго были слышны ее недовольные визги, пробивающиеся сквозь музыку.
Я разыскала Машку – она уже сидела вместе со своими коллегами из отдела, мое место было за их столиком, и я его, наконец, заняла. Все мне бурно обрадовались и начали нахваливать мою неземную красоту в новом платье (пиарщики, что с них возьмешь, у них сплошь гиперболы да метафоры). Сосед слева, остроумный и веселый завотделом Павел тут же начал за мной ухаживать. А сидящая справа Машка пристала с расспросами:
– Ты где была? Я тебя искала, искала, да так и не нашла.
– Да так, – неопределенно отмахнулась я.
Подруга не смирилась с расплывчатым ответом и попыталась докопаться до истины, но тут очень вовремя начался вечер, и ведущий бодро прокричал в микрофон свое традиционное "Дамы и господа!"
Все шло своим чередом – песни, танцы, цирк, еда и шампанское. Особенно шампанское, потому что меня ничего, кроме него, особенно не интересовало. Разве что Женя. Но я не могла думать о нем определенно, желая его или мечтая, чтобы он был рядом. Я просто думала: "Женя", и эта мысль жила во мне неотъемлемо, как часть меня – как мое сердце, или мое сознание, или я сама…
А вот о его жене я думала вполне определенно. Определенно, я ее ненавидела всеми фибрами души, хотя и совершенно не понимала, что такое эти самые "фибры". А когда под зажигательные ритмы Бони-М народ пустился в пляс, а Юлия – впереди планеты всей, я начала думать о ней совсем плохо. Благодаря выпитому в неприличных количествах шампанскому я даже начала желать ей зла, что мне совершенно несвойственно. Я подумала: "Хоть бы ты упала и сломала ногу, зараза!"
Вдруг по залу пронесся громкий визг: "А-а-а-а!", и на танцполе началась суета.
– Что случилось? – спросила я у Машки, которая, конечно, тут же ринулась разузнавать подробности происшествия и только что вернулась к нам за стол.
– Да царица Юлия на пол грохнулась, встать не может – скорую вызвали.
– Ужас, – сказала я равнодушно. Хотя, конечно, странно, что мои недобрые мысли реализовались.
– Но она хоть жить будет? – спросил со страхом Павел. Меньше всего ему хотелось, чтобы вечеринку сейчас прервали – он столько над ней трудился!
– Да что ей станется. Скорее всего, просто ушиблась, дышит, злится, как обычно. Евгений Петрович настоял, чтобы вечер не прерывали. Он ее на диванчик отнес в ожидании врачей, – Маша отчиталась и предложила: – А давайте теперь потанцуем, что ли?
Вот какой циничный сегодня мир – все, как один (даже я!) поднялись из-за стола и отправились выплясывать. А что? На то и новогодний корпоратив, чтобы от души веселиться!
А спустя три сумасшедших танца Машка опять ушла за новой порцией информации. Вернулась и прокричала мне в ухо:
– Перелом левой голени!
– Что? – не поняла я.
– Да ногу, говорю, Юлька сломала! Врач из скорой сказал – перелом голени! Левой!
И тут до меня дошло.
Это. Я. Виновата.
Вернулась за стол, выпила еще шампанского и стала думать, вспоминая весь сегодняшний вечер, а также события последних дней.
И то, что я вспоминала, мне совершенно не нравилось.
Вернее, нравилось до поры до времени, пока не началось осознанное вредительство. Ну, как "осознанное родительство", только наоборот.
Итак, что мы имеем? Папа к нам почти вернулся – и он захотел это сделать сразу же, как только я об этом подумала. Алексей проявил внимание – как только я пожелала. И даже появление Насти (и Ирочки в фойе!), и еще – о боже! Сломанная нога Юлии!
Все, все происходило немедленно, как только я начинала этого хотеть. Мне стало страшно и любопытно одновременно. Ради чистоты эксперимента я пожелала устриц.
Через минуту появился официант с блюдом, на которых были разложены морские деликатесы.
– Оба-на, устрицы! Ничего себе! Их же в меню не было! – поразился Павел.
Официант недоуменно посмотрел на него:
– Уносить?
– Здрасьте, вот еще скажете. Ставьте на стол, раз принесли!
Устрицы мне были не нужны. Тогда я продолжила эксперимент и подумала: "Пусть Паша польет устрицы шампанским". Я принялась хладнокровно наблюдать, как под изумленными взглядами коллег Павел начать поливать моллюсков их своего бокала, при этом сам себе удивляясь.
Я стремительно трезвела и сидела, оцепенев, на своем стуле, боясь еще чего-то пожелать. Совершенно очевидно, что мне на голову свалилась проблема в виде какой-то необъяснимой силы, или дара, или еще черт знает чего, но от "этого" необходимо было срочно избавиться. Я взяла сумочку, тихо пробралась к гардеробу, оделась, взяла такси возле отеля и поехала домой, чтобы не натворить еще какой беды.
– Яна! Ты чего так быстро вернулась? – удивилась мама, открывая дверь. Даже не сострила по поводу моего раннего прибытия. Наверное, действительно расстроилась.
– Да голова ужасно разболелась. Я и так достаточно развлеклась. Пойду прилягу.
И даже уже расположившись в своей безопасной постели, я боялась своих мыслей. Возможность мгновенной реализации желаний – страшная вещь, хуже любого оружия и любой стихии. Совершенно непонятно, почему столько романтичных сказок и других прекрасных историй наворочено вокруг всевозможных волшебных колец и ламп, цветиков-семицветиков и прочих вещей, дарящих людям возможность без труда получать задуманное. На самом деле в этой возможности таится не счастье, а чудовище.
Также неясно, почему эта беда со мной приключилась. Но срочно нужно было что-то предпринимать. И что же?! Направляться к врачу? К психиатру? Или к колдунам каким-то обратиться? К парапсихологам? Я никогда не верила во всю эту ерунду. Неужели теперь придется идти к шарлатанам и рассказывать, что со мной происходит?!
В конце концов, лишь под утро я забылась тяжелым сном. К счастью, во время вечерних размышлений умудрилась не сдвинуть Землю с ее траектории и не наслать разрушительный тайфун на врагов родной страны. Потому что в утренних новостях ничего такого не было (я специально телевизор включила, чтобы новостную программу посмотреть).
Но эксперимент осторожно продолжила. "Хочу сырников на завтрак", – подумала безобидное.
Однако, вопреки ожиданиям, они меня не ждали.
– А где сырники? – удивившись их отсутствию, спросила я у бабушки – она, по обыкновению, уже хлопотала на кухне.
– И тебе с добрым утром, – ответила бабушка. – А ты их не заказывала, вот их и нет. Вон есть паштет печеночный – сделай себе бутербродик, яблочко возьми. А сырников нет, к сожалению. Но, если хочешь, – я мигом сделаю!
– Да нет, не хочу, – почему-то немного разочарованно протянула я, обняла бабушку и сказала: – Спасибо за паштет!
Была суббота, и я весь день упражнялась дома в попытках сотворить из воздуха кресло, цветок и кусок метеорита. Ничего не получалось. Ни одна моя мечта (даже такая страстная, как получить телефонный звонок от Жени) не сбывалась. Даже такая простая, как "хочу, чтобы пошел снег". Ну что может быть проще, чем снег в конце декабря? И все-таки, нечегошеньки у меня не выходило. Волшебная сила была утеряна. Это должно было меня утешить, но не утешило. Потому что я так и не получила ответ на вопрос: "Что же это было?"
Глава 5
Новый год наступил, и мы встретили его тихо и радостно – снова всей семьей. Папа постепенно, в течение нескольких дней, полностью перебрался к нам. Мама была на удивление ласковой, бабушка вообще боялась лишнее слово сказать, чтобы не спугнуть удивительную идиллию между "молодоженами", как она называла теперь маму с папой. Я лишних вопросов не задавала, – это дело мамы, выяснять отношения. Я же была рада и тому, что папа теперь с нами. И, что важно, – теперь он гулял с Жужей в плохую погоду, а не я.
Праздники закончились, и пора было выходить на работу. История на вечеринке с моей временной всесильностью постепенно забывалась, и я решила пока что никому об этом не рассказывать. Может, так на меня повлияли звезды в тот день – мало ли, что могло случиться. Я не верю в волшебство, мистику и прочую ерунду, однако знаю и то, что наш мир до конца не изучен. Когда-то и электромагнитное поле казалось вымыслом, а землю считали плоской. Так что "происшествие", как я назвала про себя то, что со мной произошло, сможет быть вполне объяснимым с точки зрения науки лет эдак через триста. Или даже раньше. В любом случае, пока что нужно расслабиться и жить дальше. А вот если "происшествие" повторится снова, нужно будет куда-то обращаться за помощью. Но уж точно не к колдунам. В какую-то научную лабораторию, например…
Я думала об этом, пока ехала в метро, и принятое решение насчет лаборатории пока что меня удовлетворило. Настроение улучшалось с каждой минутой. Все-таки, есть своя прелесть в возвращении к трудовым будням после долгого отдыха. Я опять встречу приятных мне людей, погружусь в работу, и, главное – снова увижу Женю.
Он уже был в офисе, когда я пришла. Едва успела снять пальто, как дверь кабинета генерального директора отворилась, и Евгений Петрович возник на пороге, широко улыбаясь мне.
– С добрым утром, Яна!
– С добрым утром! – эхом отозвалась я. Только-только повесив пальто в шкаф, я еще не успела спрятаться на своем островке безопасности – за письменным столом, монитором, принтером – за всей своей секретарской баррикадой… И стояла, беззащитная, посреди приемной, безвольно опустив руки вдоль тела и глядя прямо в глаза мужчине моей мечты. Отчаянно хотелось выяснить – был ли правдой этот наш взгляд, это мгновенное притяжение, которое мы оба (я уверена!) ощутили две недели назад в "Скай Плаза"? Или это наваждение тоже случилось по вине какого-то непонятного чародейства?
Он смотрел на меня молча, лишь улыбка дрожала в уголках губ. И я снова испытала это! Невидимая сила притяжения снова возникла между нами. Мы все еще сопротивлялись ей. Как же, директор и секретарша – что может быть банальнее? И у него – жена… Все эти образы проносились мимо, как космический мусор, а мы удерживали друг друга взглядом в нашем, только нашем гравитационном поле, понимая, что сейчас произошло. Не было ничего сделано, не было сказано ни слова. Но мы признались друг другу в любви, – такой сильной, что слова были бы просто лишними.
Евгений сделал шаг мне навстречу.
– Яна.
И тут я запаниковала. Как мне теперь к нему обращаться?! "Женя"? Слишком фамильярно для рабочей обстановки. "Евгений Петрович"? Кошмар, мы ведь не в девятнадцатом веке!
– Евгений… – сказала я и замолчала.
Он подошел совсем близко – опасно близко! И произнес тихо:
– Вот на этом вполне естественно сейчас остановиться. Можешь называть меня просто Евгением? Без Петровича? А то я себя каким-то стариком чувствую, – счастливо засмеялся он.
– Ладно,… Евгений! – засмеялась я.
Он протянул ладонь ко мне – и я вложила в нее свою руку.
– Нам нужно поговорить, Яна. Давай поговорим?
– Давайте, – согласилась я. Перейти на "ты" все же не смогла. Видно, Евгения это тоже смутило, и он смешно сморщил нос. Меня затопила волна нежности – никогда не видела у него этих жестов, таких… домашних, что ли…
Пока мысли не завели меня слишком далеко, я с осторожным сожалением забрала свою руку и, наконец, спряталась на своем рабочем месте.
А он взял свободный стул, присел на безопасном расстоянии – по другую сторону моего стола – и сказал:
– Ты ведь понимаешь, что нравишься мне, правда? Очень нравишься. Давно… И хочу, чтобы ты это знала. Уже две недели хочу об этом сказать…с тех пор, как понял, что ты… ты тоже…
Он вопросительно посмотрел на меня.
– Да, – тихо ответила я. – Я тоже…
Женя потер свой лоб, словно его терзали какие-то раздумья, и помолчал. Я тоже молчала: кто же в здравом рассудке попытается прервать такую хорошую речь?!
Но она быстро закончилась:
– Пока что я ничего не могу тебе предложить. Но скоро все изменится. Ты подожди немного, хорошо?
И он быстро взял мою ладонь, безвольно покоящуюся на столе, поднес к своим губам и поцеловал кончики пальцев. А потом бережно вернул мою руку снова на стол. И улыбнулся.
Меня словно обдало жаром на минуту. Как теперь можно работать, когда вокруг поют соловьи, цветут розы и светит солнце?! Однако телефонный звонок вернул меня к действительности, и мне пришлось ответить, а затем переключить звонок на кабинет директора:
– Это вас, – с сожалением произнесла я.
Он вздохнул, прошептал одними губами: "Спасибо!", и скрылся за дверью кабинета.
Весь день я работала в каком-то исступлении – словно внутри меня завелся моторчик, и я не могла остановиться. Кода заходила в кабинет Евгения, и наши взгляды встречались – то лишь усилием воли заставляла себя отвести глаза в сторону. Я боялась, что кто-то посторонний поймает этот взгляд, и сразу все поймет – словно застал нас за чем-то в высшей степени неприличным…
Алексей вел себя, как обычно – вот он уж точно пал жертвой наваждения! Мы, как всегда, перебрасывались какими-то ничего не значащими шуточками, и между нами снова довольно быстро восстановилось прежнее деловое приятное взаимопонимание.
После обеда Евгений уехал, но неожиданно в офисе появился Гришин, и со словами: "Не ждали? А я вот решил снова заняться бизнесом!" опять занял свой кабинет. Мне это очень, очень не понравилось. Тем более, что пришлось снова выполнять его поручения – искать другой кабинет для Алексея, потому что Гришин намеревался снова воцариться в компании. Он тут же развил кипучую деятельность, возмущался, что "все идет не так", и требовал от всех отделов полного отчета за предыдущий год.
Машка вытащила меня на перекур в зимний сад на крыше нашего офисного центра. Хоть я и не курю, но зимний сад люблю. Тем более, в нем такая мощная система кондиционирования, что любой дым рассеивается почти моментально. Я сварила кофе, мы взяли чашки и поднялись на один этаж по лестнице. Едва пристроившись на скамейке под большой пальмой, Маша нервно закурила и начала изливать душу:
– Представляешь, этот Константин заставил меня поднимать все архивы. Почему меня? Есть же отдел кадров! Это не моя работа, вообще. Я институт управления закончила, между прочим!
– А что именно вы ищете? – осторожно поинтересовалась я, отпив свой остывающий кофе. Все-таки, температура в зимнем саду была низковата. Как бы наши пальмы не позамерзали.
– Да какую-то ерунду двадцатилетней давности, – отмахнулась рукой Маша. – У нас, оказывается, все бухгалтерские книги хранятся в кладовке со времен царя Гороха. Ну, то есть с момента основания фирмы.
– А почему не в бухгалтерии? – недоуменно спросила я. – И вообще, почему не бухгалтерия этим занимается?
– Да черт его знает! Он вообще сказал, чтобы я помалкивала. Что нужно ему принести все книги за девяносто пятый – девяносто седьмой годы. Сам бы и рылся в своей кладовой!
– Почему, кстати, сам их не ищет? Если они так важны? – продолжала недоумевать я.
– Почему, почему! Ты же знаешь нашего Костю! У него страсть к аккуратности на грани патологии. Думаю, психиатрам тут есть над чем поработать… А ты в кладовке архивной была?
– Была. Я сама документы в архивы и складываю, – уверенно сказала я. – Вроде все там в порядке было, когда последний раз заглядывала.
– Ты про комнату рядом с серверной? Так это не тот архив. Рядом с серверной – архив с двухтысячного года. А за бытовкой, – где уборщицы хранят свои принадлежности, химию всякую, – есть еще одна комнатка, без окон, без дверей. Не, ну с дверью, конечно. Там всякое барахло кучей свалено, даже не представляю, кто такое устроил! Наверное, старый завхоз во время переезда в двухтысячном!
– Маша, не отвлекайся на завхоза, он давно уволился, – давай ближе к кладовке, – попыталась я вернуть Маше нить беседы.
– Ну да, как же, уволился, – наверняка из-за запоев выгнали! Ну так вот, среди сломанных стульев, древних мониторов размером с холодильник и прочей рухляди есть несколько больших мешков с бумагами. Там все подряд – договора, доверенности, расписки какие-то дурацкие, акты, налоговые… И среди всего этого хлама мне надо найти чертовы бухгалтерские книги. Ты не представляешь, как там пыльно! – пожаловалась Маша.
– А знаешь, что? Давай я тебе помогу, – предложила подруге.
– Да нет, я сама. Костя меня прибьет, если узнает, что я кому-то рассказала.