Примеров таких можно было бы привести много, и все они подтверждают, как затруднена и ненадежна была даже та почтовая связь, которую осуществляли опытные и верные рабы-письмоносцы. Не могло быть полной уверенности, что послание дойдет до адресата: Цицерон не раз упоминает о письмах, которые были ему посланы, но которых он не получал. Трудно было рассчитывать на безусловное сохранение тайны переписки, поэтому, когда речь шла о делах политических, о тонких интригах, применяли условленные шифры. В письме к Аттику Цицерон сообщает псевдонимы, которые он будет использовать вместо подлинных имен, если не будет достаточно уверен в посланцах, с которыми передаст своему другу письмо. "Ты поймешь, - заверяет он своего корреспондента. - Тебя я буду называть Фурием, а себя Лелием" (Там же, XLVI, 5). В эпоху, когда почтовая связь была исключительно частным делом граждан, никто не нес формальной ответственности за то, что письмо или посылка не были вручены адресату. Вдобавок посланец мог быть и не виноват в пропаже корреспонденции, а иногда и сам нес убытки, ведь одной из наиболее частых причин пропажи бывало нападение грабителей или морских разбойников, кораблекрушение и другие несчастья. Случалось, что письма все же доходили до адресата, но настолько поврежденные, намокшие, истрепанные, что их невозможно было прочесть.
Государственную систему почтовой связи - "курсус публикус" - ввел только Октавиан Август. Система эта основывалась, по всей видимости, на образцах, почерпнутых в царстве Птолемеев в Египте. Первым этапом организации почтовой службы стало создание сети почтовых станций на важнейших трассах Римского государства. Персонал этих станций состоял из молодых, сильных рабов, задачей которых было дойти быстрым шагом, а по возможности и бегом до следующей станции и передать корреспонденцию смене - письмоносцам, обязанным в свою очередь доставить ее до ближайшей следующей станции. Эта система заметно напоминала персидскую. Вскоре пеших гонцов заменила конная почта, и соответственно возникли станции двух типов. На одних станциях меняли лошадей или мулов, поэтому там размещались и конюшни, и хранилища для кормов. На других станциях люди, везшие почту, могли отдохнуть и переночевать - там все было оборудовано для ночевок усталых "почтальонов". Между двумя станциями второго типа располагались на дороге семь или восемь станций для смены лошадей.
Если адресат жил в местности, не охваченной сетью станций, то доставить ему корреспонденцию обязаны были тамошние жители на своих подводах, поскольку почта была государственной, а население провинций несло великое множество разнообразных повинностей в пользу государства. (Так, письмо, отправленное из города Мизены неким моряком средиземноморского римского флота, должно было, согласно пометке на обороте листа, при посредничестве одного из воинских начальников в Александрии дойти до Филадельфии в Верхнем Египте.) Все это свидетельствует о том, какого размаха достигла в Римской державе и как хорошо была организована почтовая служба. В нее поистине было вовлечено все население: жители тех мест, где располагались почтовые станции, обязаны были за определенную плату поставлять корм для лошадей и мулов. С одной стороны, это обеспечивало населению постоянный спрос на многие продукты их труда, но, с другой - ставило его в зависимость от недобросовестных чиновников, забиравших корма, не считаясь ни с временем года, ни с положением отдельных хозяйств. В неурожайные годы чиновники не упускали и возможность нажиться путем спекуляций: скупая у населения корма по твердо установленным ценам, они продавали затем овес или ячмень по ценам куда более высоким - за счет снабжения станций. Повинности, которые несли местные жители в пользу государственной почтовой службы, бывали подчас настолько тяжелы, что само слово "ангария", заимствованное из Персии для обозначения организации почтовой связи, стало в эпоху Римской империи синонимом гнета и притеснений.
Как же в те далекие времена, когда все средства коммуникации были еще очень неразвиты, удовлетворяли свою любознательность граждане, интересовавшиеся политическими, общественными и хозяйственными делами, не говоря уже о вечном интересе к семейной и личной жизни - как к собственной, так и к чужой? В этом последнем случае роль "публикаторов" - разгласителей, распространителей новостей исполняли в немалой степени женщины. Они всегда были в контакте между собой, и из одного гинекея в другой переходили - в более или менее искаженном виде - городские новости, слухи и сплетни. Впрочем, от важных дел женщины в классической Греции, особенно в Афинах, были отстранены, и лишь фантазия комедиографов могла вывести на сцену, например, супружеские "забастовки" женщин (как в "Лисистрате" Аристофана), причем разыгрывались сценки и произносились слова, не предназначенные для глаз и ушей женщины, но ведь они и не смотрели комедий в театрах.
Нет никаких данных о том, существовали ли в греческих городах-государствах какие-либо официально принятые формы извещения свободных граждан о важнейших делах и событиях. Сообщения передавались из уст в уста, а сведения издалека доставляли гонцы. В памяти людей остался мужественный вестник-герой, бежавший со всех ног, не щадя себя, из Марафона, чтобы сообщить афинянам о великой победе греков над персами.
Создание в эллинистическом Египте государственной почтовой службы значительно облегчило распространение информации, но об официальном извещении граждан о важнейших событиях у нас нет никаких сведений.
В Риме Цезарь в период своего первого консулата в 59 г. до н. э. "приказал составлять и обнародовать ежедневные отчеты о собраниях сената и народа" ( Светоний. Божественный Юлий, 20). Отдавая подобное распоряжение, Цезарь руководствовался в первую очередь соображениями политическими. Если темы и результаты обсуждения дел на собраниях народа были известны всем, то заседания сената были окутаны тайной, а его постановления не подлежали разглашению. Хранить тайну обязаны были и сами сенаторы, и помогавшие им и сопровождавшие их взрослые сыновья. Никто не должен был знать о ходе заседания и принятых на нем решениях, пока о них не оповещали граждан публично. Однако женщины по свойственному им любопытству иногда принуждали своих сыновей рассказать им, как проходило то или иное заседание сената, и молодые люди оказывались подчас в весьма затруднительном положении. Писатель II в. н. э. Авл Геллий описывает, как мать молодого Папирия настаивала, чтобы сын выдал ей тайны сената. Чтобы избавиться от расспросов чрезмерно любопытной матери, Папирий прибег к ловкому обману, ответив ей, что сенат обсуждал важный вопрос: полезнее ли для государства, чтобы мужчина вступал в брак с двумя женщинами или чтобы женщины имели двух мужей. Среди римских матрон новости распространялись быстро: на следующий день в собрание сенаторов явилась толпа женщин, требуя запретить одной женщине иметь двух мужей. Тогда Папирий объяснил, что ввел свою мать в заблуждение, чтобы не поддаться на ее уговоры и не выдать подлинные тайны заседаний сената. Подобное происшествие заставило принять специальное постановление, запрещавшее приводить на собрания сенаторов молодежь. И вот теперь, в правление Цезаря, с деятельности сената был снят покров секретности. Стараясь создать впечатление, будто он поддерживает демократические настроения в римском обществе, новый консул распорядился публиковать отчеты, в которых могли отразиться интриги и иные "нездоровые отношения", царившие среди тогдашней социальной элиты Римского государства.
Протоколы заседаний сената, называвшиеся "деяниями сената" или "деяниями отцов", вел секретарь - им был, как правило, один из самых молодых сенаторов. При составлении протоколов он пользовался скорописью, или "тироновым письмом" - по имени Тирона, вольноотпущенника Цицерона, изобретателя римской скорописи. В силу упомянутого выше распоряжения Цезаря копию протокола вывешивали в общественном месте. А еще до этого граждан официально оповещали о важнейших делах и событиях посредством альбумов - покрытых белым гипсом табличек, помещенных на стене бывшего царского дворца близ Форума: в этом здании находилась тогда резиденция верховного понтифика - главы всех римских жрецов. Мы не знаем, где вывешивали протоколы заседаний сената, предполагается, что на самом римском Форуме, где собиралось больше всего людей. Вместе с "деяниями сената" до всеобщего сведения доводились официально и отчеты о народных собраниях - "хроника деяний народа". Оригиналы протоколов хранились в государственном архиве или в библиотеках. Впоследствии, в столетия более поздние, те, кто интересовался этими документами, могли с ними ознакомиться и их использовать. Одним из таких "интересующихся" был Тацит, который в своих трудах нередко ссылается на архивные материалы как на источники сообщаемых им известий.
Помимо официально подтвержденной, доведенной до всеобщего сведения информации люди старались раздобыть и информацию дополнительную - у тех, кто имел знакомства среди высших должностных лиц или даже какие-то связи с двором императора. Мы знаем, как трудно было Горацию избавиться от настойчивых расспросов сограждан, ведь в Риме были хорошо осведомлены о его дружбе с Меценатом и о благосклонности к нему самого Октавиана Августа - считалось, что такой человек не мог не знать всех государственных тайн. Когда же поэт клялся, что вовсе не разбирается в положении дел в государстве, на него смотрели как на ловкого, осмотрительного дипломата, умеющего хранить молчание:
Чуть разнесутся в народе какие тревожные слухи,
Всякий, кого я ни встречу, ко мне приступает с вопросом:
"Ну, расскажи нам (тебе, без сомненья, все уж известно,
Ты ведь близок к богам!) - не слыхал ли чего ты о даках?"
"Я? Ничего!" - "Да полно шутить!" - "Клянусь, что ни слова!"
"Ну, а те земли, которые воинам дать обещали,
Где их, в Сицилии или в Италии Цезарь назначил?"
Ежели я поклянусь, что не знаю, - дивятся, и всякий
Скрытным меня человеком с этой минуты считает!
Гораций. Сатиры, II, 6, 50–58
Еще усерднее в собирании и распространении всевозможных слухов и сплетен на любые темы бывали женщины. От одной из таких заядлых сплетниц предостерегает Ювенал в своей сатире, направленной против некоторых женских пороков:
Пусть она лучше поет, чем по городу шляется всюду,
Наглая, в кучки мужчин вмешаться готовая смело,
Или в присутствии мужа ведет разговоры с вождями
(Прямо с похода), глядя им в лицо и совсем не вспотевши.
Этакой все, что на свете случилось, бывает известно:
Знает она, что у серов, а что у фракийцев, секреты
Мачехи, пасынка, кто там влюблен, кто не в меру развратен.
Скажет она, кто вдову обрюхатил и сколько ей сроку,
Как отдается иная жена и с какими словами;
Раньше других она видит комету, опасную царству
Парфян, армян; подберет у ворот все слухи и сплетни,
Или сама сочинит, например, наводненье Нифата,
Хлынувшего на людей и ужасно залившего пашни,
Будто дрожат города, оседает земля, - и болтает
Эта сорока со встречным любым на любом перекрестке.
Ювенал. Сатиры, VI, 398–412
Находились, однако, и такие люди, которые начали на свой страх и риск за определенную плату собирать и распространять всякие новости - большие и малые. Полученные сведения расходились уже в измененной форме, еще больше искажались по пути, рождались слухи, подчас не имевшие ничего общего с действительными событиями. Так, когда Цицерон был наместником в Сицилии, один из его друзей решил известить его обо всем, что делается в Риме, но, вероятно, поручил сбор сведений кому-либо из профессиональных "добывателей новостей". Среди известий, отправленных Цицерону, оказалось поэтому немало совершенно ложных сведений о деятельности Цезаря в Галлии, о его неудачах. Впрочем, самым неожиданным для Цицерона было несомненно известие… о его собственной смерти: в это время в Риме много толковали, будто он был убит в дороге (Письма Марка Туллия Цицерона, CXCI).
Октавиан Август отменил введенный Цезарем обычай публично оповещать римлян о заседаниях и постановлениях сената, но его преемники вновь стали доводить сенатские протоколы до всеобщего сведения граждан. А поскольку политическая роль сената в Римской империи все больше падала, то и сообщения о деятельности "отцов" уже не могли удовлетворить жадных до политических новостей римлян. Люди теперь чаще обменивались сведениями о частной жизни видных особ, слухами о положении дел при дворе и в семье императора. Это также было ценным источником и для историков, наблюдательных ученых, какими были Плиний Старший и Тацит, и просто для любителей всяких занимательных подробностей, например, для Валерия Максима.
Привычную для нас ежедневную прессу заменяли в античной Италии стены домов. Сохранившиеся стенные надписи в Помпеях представляют собой, по существу, мелкие объявления. Касаются они самых разных дел и вопросов - публичных и частных, иногда даже весьма личных, словно кто-то испытывал потребность раскрыть душу "городу и миру", излить принародно свои сокровеннейшие чувства.
Среди надписей, посвященных делам городским, публичным, особенно заметны те, что связаны с агитацией на выборах местных властей. Вот некоторые из таких предвыборных лозунгов:
"Сделайте Пансу эдилом, прошу вас. Он достоин этого".
"Все золотых дел мастера призывают избрать эдилом Гая Куспия Пансу".
"Сатурнин вместе с учениками призывает сделать Гая Куспия Пансу эдилом".
"Цирюльники: в эдилы - Юлия Требия".
"Земледельцы требуют сделать эдилом Марка Казеллия Марцелла".
"Рыбаки, выбирайте эдилом Попидия Руфа".
"Если кто отвергает Квинтия, - тот да усядется рядом с ослом".
Другие надписи извещают о предстоящих гладиаторских боях, об иных популярных зрелищах:
"Труппа гладиаторов эдила Авла Светтия Церта будет сражаться в Помпеях в день перед июньскими календами. Произойдет схватка с дикими зверями. Будет натянут полог (над театром. - Прим. пер. )".
"Этот бой с дикими зверями состоится в пятый день перед сентябрьскими календами, а Феликс сразится с медведями".
"Рустик Манлий - 12 боев, 11 наградных венков".
"…Бои с дикими зверями, атлеты, разбрызгивание воды. Будет натянут полог. Да здравствует Май, первый из горожан!"
В некоторых надписях говорится о делах личных, о радостных и печальных событиях в семье:
"В четвертый день перед августовскими нонами, в субботу, во втором часу вечера родилась девочка".
"Родился Корнелий Сабин".
"Умер Глер на следующий день после нон".
"Марк Виниций Виталис опочил в день перед июльскими нонами, в консульство Африна и Африкана".
На стенах домов в Помпеях не было недостатка и в обычных для нашего времени любовных признаниях:
"Сладчайшей и возлюбленнейшей - привет".
"Марк любит Спендузу".
"Корнелию Елену любит Руф".
"Фонтикул своей рыбоньке - сердечнейший привет".
"Прошу тебя, госпожа, именем Венеры заклинаю - помни обо мне!"
"Получил твое письмо".
"Нехорошо поступаешь, Сарра, оставляешь меня одного".
"Счастье влюбленным! А тот, кто не знает любви, да погибнет. Дважды погибель тому, кто запрещает любить!"
Приведем, наконец, ряд мелких объявлений самого разного характера:
"Здесь проживает Эмилий Целер".
"Аррунций был здесь с Тибуртином".
"Эмилий Фортунату, брату своему, - привет".
"Счастливых вам январей - на многие годы!"
"Горе тебе!"
"Самий Корнелию: повесься".
"Навозник, подойди к стене! Если тебя накроют, понесешь наказание. Берегись!"
"Сено принесли в восьмой день до октябрьских ид".
"Зосим продает сосуды для виноградных выжимок". "Из лавки пропала бронзовая ваза. Если кто возвратит ее, получит 65 сестерциев, а если укажет вора, так что сможем выручить вещь, - 20 сестерциев".
"Если кому-то повстречалась в седьмой день перед декабрьскими календами лошадь со всякой мелкой поклажей, пусть приведет к Квинту Децию Гиляру, вольноотпущеннику Квинта, за Сарненским мостом, в имении Мамиана".
И наконец, обращение к самой стене:
"Я удивляюсь тебе, стена, как могла ты не рухнуть,
А продолжаешь нести надписей столько дрянных".
ПЛАТЕЖНЫЕ СРЕДСТВА И МОНЕТНЫЕ СИСТЕМЫ В ГРЕЦИИ
…Для повседневного обмена должна быть монета, потому что обмен почти неизбежен для ремесленников и всех тех, кому надо выплачивать жалованье, - для наемников, рабов и чужеземных пришельцев. Ради этого надо иметь монету…
Платон. Законы, V, 742 а
В древнейшие времена в Греции, как и повсюду, существовала торговля в форме непосредственного обмена материальными благами. В дальнейшем за товары стали платить кусочками ценных металлов, а на следующем этапе этим кусочкам уже придавали определенную форму: это могли быть бруски или кружочки соответствующего веса. Такие средства платежа были известны и в Египте, и в Месопотамии, и на островах Эгейского моря, и в других странах. Пользовались ими до той поры, пока не начали выпускать, наконец, настоящие монеты с выбитыми на них символами отдельных государств.
Ценность бесформенных кусочков металла, а позднее брусков или кружочков определялась их весом, и это нашло выражение даже в названиях некоторых мер веса и самих греческих и римских монет. Поначалу стоимость платежных средств необходимо было каждый раз заново подтверждать на весах при заключении любой торговой сделки. Лишь когда ценность этих средств платежа, независимо от их формы, стали удостоверять специальным штемпелем на самих монетах, возникла система, близкая к современному денежному обращению.
Греческие монеты