– У тебя настоящий талант. – Джиллиан была поражена его сноровкой.
– Ты упоминала о яслях, – сказал он после паузы. – Это те самые, что при больнице?
Джиллиан кивнула. Она не отрывала глаз от личика Эшли. Веки ребенка набрякли. Казалось, он вот-вот уснет.
– Это хорошие ясли, – она говорила тихо, чтобы не потревожить Эшли, – я отнесла ее туда в месячном возрасте.
– А до тех пор ты была в отпуске?
– Я использовала оплаченный отпуск в первые две недели, потом взяла отпуск за свой счет, а затем вышла на работу. – Джиллиан устало смотрела в пространство. – Наша приемная мама решительно настроена против яслей. Она считает, что мне следует пригласить няню, но мои средства этого не позволяют. Как только мама слышит, что Эшли заболела, она винит ясли. Она называет их ЦПБ – центры передачи болезней.
– Не волнуйся. Ясли при нашей больнице считаются хорошими. Я знаю многих наших сотрудников, кто отдал туда детей. Но могу дать небольшой совет. Не говори маме, что Эшли больна. Воздержись от каламбуров про ЦПБ. Тебе сейчас только чувства вины не хватает.
Джиллиан подняла глаза. Легкая улыбка коснулась уголков ее рта. Глаза Девлина встретили ее взгляд. И задержали его. Ей вдруг показалось, что сердце подскочило к самой гортани, а потом упало куда-то глубоко. Показалось? Или это Девлин Бреннан так посмотрел на нее...
Кровь Джиллиан заструилась быстрее. Она часто встречала подобный взгляд в те три роковых месяца, когда они были вместе.
Девлин был первым мужчиной Джиллиан. Некогда она доверилась ему, отбросив осторожность. Недолгое время она была так счастлива, как только можно быть счастливой.
Их отношения были не просто гармоничным сексом. Вне постели они без устали болтали, смеялись и шутили. Девлин очень уставал на работе, и большую часть свободного времени они проводили в его квартире, где он мог по-настоящему расслабиться. Джиллиан для полного счастья было достаточно просто находиться рядом с ним. Тем не менее, она быстро осознала, что с этой ролью прекрасно справляются и другие женщины. Позже она слышала много больничных сплетен о своих соперницах.
Расставшись с Девлином, она постепенно преодолела муку неудовлетворенного желания. Привыкла превозмогать боль.
Джиллиан резко отпрянула, взяв себя в руки и не давая воспоминаниям и чувствам завладеть ею.
– Девлин, я сейчас уложу Эшли в кроватку. Спасибо тебе за помощь. – Джиллиан осторожно поднялась, чтобы не разбудить спящую девочку. – Извини, что мы навязались тебе со своими болячками. Теперь я справлюсь сама.
– Ха! Другими словами, убирайся, так, что ли?
– Девлин, нам нечего сказать друг другу.
– Неужели?
Она опустила глаза на Эшли, мирно спящую у нее на руках. Для блага ребенка, для собственного блага ей необходимо выпроводить Девлина Бреннана. Если понадобится, она станет злой как собака.
– Когда я вернусь в эту комнату, надеюсь, тебя здесь уже не будет, – отчеканила Джиллиан. В ее голосе больше не звучало ни дружелюбия, ни признательности.
Она отнесла Эшли в спальню, уложила ее в кроватку и довольно долго пробыла там, глядя на спящего ребенка. Когда она наконец вернулась в гостиную, там никого не было. Девлин ушел.
– Хорошо, – сказала Джиллиан вслух. В груди болело, но это, должно быть, от переутомления, а вовсе не от грусти.
Она включила телевизор. На экране появился нарядный кривляка, и она расслабилась. Через некоторое время зазвонил телефон.
– Догадываешься, в чем дело? – раздался в трубке голос Девлина.
– Я только сейчас видела его. Лицо из прошлого. Ланселот Линк. – Джиллиан не могла сдержать смеха. – И как раз подумала о тебе.
– Принимаю как комплимент. – Девлин прокашлялся. – Эшли не проснулась, когда ты уложила ее?
– Нет, она крепко уснула.
– Ей обязательно нужно принять следующую дозу антибиотика в течение шести часов, даже если придется разбудить ее. – Сейчас Девлин говорил как врач. – Если потребуется, надо будет еще раз дать обезболивающее и жаропонижающее.
– Ты меня успокоил. – У Джиллиан вырвался вздох облегчения. – Еще раз спасибо, Дев.
– Нет проблем.
Оба повесили трубки. Беззаботный ответ Девлина все еще звучал в ушах у Джиллиан.
Интересно, почему сейчас все говорят "нет проблем" вместо "пожалуйста"? – задумалась она. У нее нет причин быть недовольной. Упаси Бог, чтобы Девлин когда-нибудь сопоставил очевидные факты, касающиеся Эшли.
Джиллиан представила себе, как все может случиться. Ей, как нежеланному ребенку, это было совсем нетрудно. Девлин придет в ярость, как только узнает, что у него есть дочь. Джиллиан задрожала, вспоминая поведение своего собственного отца, Крейга Сейлора.
Когда его двенадцатилетняя дочь неожиданно возникла на пороге, он разозлился. Даже хуже – он отчетливо дал понять, что ему нет до нее дела. Крейг Сейлор не желал знать Джиллиан и отказался что-либо сделать для нее. Забота о ней, по его мнению, была делом штата Мичиган.
Теперь это воспоминание не причиняло Джиллиан боль, но как вынести вид Эшли, отвергнутой своим отцом? Она слишком любила дочь и не могла допустить, чтобы к ней относились как к досадной оплошности.
Толком не отдохнув, Джиллиан приплелась обратно в спальню Эшли и склонилась над кроваткой. Дочь крепко спала, лежа на спине, ее крошечные пальчики были сжаты в кулачки. История не повторится, пообещала Джиллиан своей дочери и себе самой. У Эшли Джой Морроу есть мать, которой она нужна, которая ее любит и которая всегда будет рядом с ней.
Джиллиан погладила темные кудри Эшли. Она полюбила дочку с того самого мгновения, когда медсестра дала ей в руки новорожденную крошку. Возможно, даже раньше. Одиннадцать месяцев она заботилась о дочке без всякого Девлина Бреннана и будет продолжать в том же духе. Джиллиан смахнула слезы, невольно навернувшиеся ей на глаза.
– Джиллиан, ты умная девочка, – говаривала Долли Синсел. – Никогда не гонись за недостижимым.
Ее страсть к Девлину Бреннану была безумием. По прошествии трех месяцев Джиллиан почувствовала, что его привязанность ослабевает. Она была не в силах ждать, когда он оставит ее, поэтому взяла инициативу в собственные руки и покончила с невыносимой неопределенностью.
Быть любимой Девлином Бреннаном – не для нее. Она не обольщалась. Это наивная двенадцатилетняя Джиллиан мечтала о папе, который пригласит ее в свой дом и в свою жизнь, как только она найдет его. Взрослая Джиллиан не питала иллюзий ни в отношении Девлина, ни в отношении других мужчин.
Глава третья
– Психиатрия на проводе, мечет громы и молнии, – объявила Марта Франклин, засунув голову в крошечный кабинет Джиллиан. – Догадайся, кому поручено принять к исполнению очередное дело.
Джиллиан оторвалась от чтения бумаг и отложила папку.
– Наверное, тебе или Салли.
– Молодец! Сообразительная девочка! – засмеялась Марта. – На самом деле это все твое, включая орущую медсестру на четвертой линии. Скорее! Она очень недовольна.
Джиллиан едва сдержала резкие слова, готовые сорваться с ее губ.
– Психиатры всегда так ведут себя, обращаясь к нам. То, что они не привлекли собственных социальных работников, значит только одно: у них есть пациент, которого они хотят сплавить в другое отделение.
Она нажала кнопку четвертой линии.
– У нас нет необходимого оборудования, чтобы держать в своем отделении хирургического больного! – прокричала ей прямо в ухо старшая медсестра. – Этот пациент должен быть немедленно переведен в хирургию!
– Как к вам попал хирургический больной? – удивилась Джиллиан.
– Мы должны благодарить за это "Скорую помощь". Они доставили его прошлой ночью. – Сестра немного сбавила тон. – Это учащийся колледжа. Он попал в аварию, в результате – перелом таза, ноги и обеих рук. Он лежит на вытяжке и нуждается в таком уходе, который мы в своем отделении просто не в состоянии обеспечить. Предполагается, что наши пациенты – амбулаторные больные, не прикованные к постели. Вам это известно.
– Мм, – неопределенно протянула Джиллиан.
Персонал психиатрического отделения предпочитал обслуживать пациентов, госпитализированных только в связи с душевными расстройствами. В то же время ей было заранее известно, что ответит хирургия: их персонал не в состоянии обеспечить надлежащий уход душевнобольному. Похоже, дело с этим залосчастным пациентом закончится тем, что именно ее и обвинят в пристрастности, идиотизме или в том и другом одновременно.
– На каком основании "Скорая" направила парня в первую очередь к вам? – продолжала выяснять Джиллиан.
На том конце провода немного помолчали.
– Пациенту был поставлен двойной диагноз, – мрачно проговорила медсестра. – До сих пор ему нельзя было провести необходимые процедуры из-за обострения психического заболевания. По словам его соседей, он четыре дня не спал.
– Хирургическое отделение будет сопротивляться, – предупредила Джиллиан.
– Вы обязаны забрать его отсюда, – настаивала сестра, – парнем должны заниматься хирурги.
– Ни в коем случае! – отрезали в хирургии, не успела Джиллиан договорить. – Мы уже наслышаны об этом пациенте. Он в тяжелом маниакальном состоянии, громко поет, ругается, орет и тому подобное. Его переломы – это уже второй вопрос. Мы не можем держать его у себя. Он будет беспокоить остальных пациентов, кроме того, у нас не хватит персонала, чтобы осуществлять за ним непрерывный надзор. Его место в психиатрии.
– А психиатрия настаивает, что его место в хирургическом отделении, – колко заметила Джиллиан. – Они говорят, что у них нет оборудования, чтобы ухаживать за таким пациентом.
– На самом деле это значит, что они просто не хотят за ним ухаживать, – отрубила хирургическая сестра.
Как и подозревала Джиллиан, быстро решить проблему не удалось. Назначенные стажеры поддержали старших медсестер своих отделений. То есть один из них настаивал на переводе, а другой изо всех сил возражал. Джиллиан знала, что дальше следует обратиться с этой проблемой к старшим стажерам обоих отделений, курирующим младших. Она выписала имена этих врачей и, пораженная, уставилась на них, не в силах оторваться. Старшим стажером в хирургии оказался Девлин Бреннан, а в психиатрии – Холл и Кейзел.
Только этого не хватало!
Она несколько раз встречала Холли вместе с Девлином. Дев многократно упоминал Холли в разговорах, возможно, несколько чаще, чем отдавал себе в этом отчет. И каждое слово подтверждало догадку Джиллиан, что именно Холли и была его подлинной любовью. Вероятно, он даже сам себе в этом не признавался. По словам Девлина, дружба связывала его и Холли со студенческих времен, когда их, следуя алфавитному порядку, записали в одну учебную группу.
Дружба! Как бы не так! Как будто мужчина, вроде Девлина, способен ограничить себя простой дружбой с женщиной, подобной Холли. Джиллиан вызвала в воображении образ соперницы. Холли обладала всем, чего не было у Джиллиан. Она была высокой и гибкой красавицей брюнеткой из благополучной богатой семьи. Хуже всего, что Холли была влюблена в Дева. Джиллиан сразу поняла это, как только познакомилась с ней. Чем дольше Джиллиан наблюдала двух так называемых друзей, тем больше крепла ее уверенность.
Джиллиан живо помнила одну ночь двадцать бесконечных месяцев назад. Холли позвонила тогда Девлину, чтобы пригласить сопровождать ее на свадьбу к родственникам в Гросс-Пойнт. Джиллиан лежала рядом с ним обнаженная и слушала, как он балагурил с Холли. Затем он сменил тон на более серьезный. Они обсудили несколько случаев из практики, потом переключились на ностальгические воспоминания о невозвратных временах и об общих знакомых. Беседа продолжалась почти час – и все это прямо при Джиллиан.
Три месяца она пребывала в раю. Очевидно, настало время уйти. Девлин должен достаться Холли, которая его любила и принадлежала к его кругу.
Джиллиан могла себе представить этих двоих на великосветской свадьбе, например в роли жениха и невесты. Сама она никак не вписывалась в недоступное общество Гросс-Пойнта.
В ту ночь после длинного телефонного разговора Джиллиан и пришла к своему решению. Она страстно занималась любовью с Девлином, уже зная, что это в последний раз. На следующий день она объявила ему, что "это ни к чему не приведет", и порвала с ним. С тех пор Джиллиан время от времени интересовалась новостями о Девлине и Холли. К своему удивлению, в ответ она слышала сплетни о Девлине и череде длинноногих, грудастых и глупых блондинок. Куда же подевалась Холли? – удивлялась Джиллиан. Почему хорошенькая леди-доктор не прибрала Девлина к рукам?
И вот теперь задача Джиллиан – сесть и переговорить с Девлином и Холли о пациенте, от которого все отказываются. Предполагалось, что встреча будет неформальной. Ее назначили на пять часов вечера в конференц-зале отделения социального обеспечения.
Джиллиан озабоченно взглянула на часы. Ее рабочий день заканчивался в пять, и нужно было забрать из яслей Эшли. Там прекращали работу ровно в шесть, в то время как совещание грозило затянуться.
В пять пятнадцать никто из врачей не явился, и Джиллиан мерила шагами небольшую комнату, с трудом преодолевая острое желание пошвырять из окна мебель. Когда спустя еще семь минут Девлин и Холли не спеша вошли в конференц-зал с чашками кофе в руках, она уже была готова крушить мебель об их головы.
– Проведем встречу за пятнадцать минут, и ни секундой дольше, – объявила она ледяным тоном. – Пожалуйста, представьте мне данные, необходимые для принятия решения, куда в конечном счете должен быть помещен пациент Эван Вейл.
Девлин и Холли переглянулись.
– Я приветствую тебя, Джиллиан, – протяжно произнес Дев.
– Доктор Бреннан, у нас мало времени, – она постучала по циферблату.
– Джиллиан, нам очень жаль, что мы опоздали, – воскликнула Холли. – Нас неожиданно задержали на заседании...
– А очередь в кафетерии оказалась длиннее, чем вы думали, – едко перебила Джиллиан, глядя на кофейные чашки в их руках. Взгляд ее голубых глаз был настолько красноречив, что Девлин и Холли виновато заерзали на стульях.
– Джиллиан, я никогда не предполагал, что ты способна быть такой мегерой, – заметил Дев, настраиваясь на более легкий тон.
– Доктор Кейзел, почему Эван Вейл не может оставаться в психиатрическом отделении? – сухо спросила Джиллиан, игнорируя слова Девлина.
Холли перечислила все аргументы. Она была настолько любезна, что Джиллиан почувствовала, как возмущение постепенно оставляет ее.
Но Девлин не позволил Джиллиан успокоиться.
– Как Эшли? – спросил он, когда Холли закончила.
Джиллиан ощутила новый прилив ярости. Девлин совсем не подумал о ее ребенке, когда опаздывал на совещание на целых двадцать две минуты. А теперь он имеет наглость спрашивать об Эшли. Что ж! Она сама в последнее время невольно поощряла бесцеремонность Девлина.
После того как Дев обнаружил у Эшли отит, он каждый вечер заходил к ним под предлогом осмотра девочки. Разумеется, было бы бессовестно выставлять за дверь врача.
Визиты, однако, становились все продолжительнее. Прошлым вечером он просидел почти час. Разговор вертелся в основном вокруг прелестной малышки, Джиллиан не могла не поддержать его. Она любила поговорить об Эшли, так как очень гордилась своей дочкой.
– Эшли до сих пор в яслях, потому что я вынуждена была дожидаться, пока вы оба явитесь. Давайте заканчивать с нашим делом, и я наконец смогу освободиться, чтобы забрать ребенка домой.
– Так ты же должна была уйти с работы в пять! – всплеснула руками Холли. – Зачем же назначили встречу так поздно?
Джиллиан подняла брови, но воздержалась от злой реплики, готовой сорваться с губ. Она обратилась к Девлину:
– Почему хирургия не принимает Эвана Вейла, несмотря на его многочисленные переломы?
– Я мог бы напомнить, что этот Вейл – буйный сумасшедший. – Дев встретил и удержал взгляд Джиллиан. – Но не буду этого делать. – Девлин пожал плечами. – Переведем его в наше отделение. Я напишу соответствующий рапорт.
Глаза Джиллиан расширились.
– В самом деле?
И все? Конец спорам? Выход из затянувшейся тупиковой ситуации? То, что Девлин взялся написать рапорт о передаче пациента, избавляло ее от необходимости принять непопулярное решение. Рапорт врача в больнице был чем-то вроде Божьей воли.
Джиллиан наблюдала, как Девлин пишет. Взгляд был прикован к большой и сильной руке, глаза следили за точными движениями длинных пальцев. Зрелище возбудило в Джиллиан легкий трепет желания, и она поспешно отвела глаза.
– Я надеюсь, что ваши сотрудники будут по-прежнему наблюдать этого больного, пока он будет находиться в хирургии? – обратился Девлин к Холли.
– Конечно! Спасибо, Дев.
– Да. Спасибо. – Джиллиан тяжело опустилась на стул. Напряжение во всем ее теле постепенно ослабевало. – Какое облегчение! Хотелось бы, чтобы все споры между отделениями решались так же просто.
– Ха! Путем ожесточенных позиционных войн, – улыбнулся ей Девлин.
– Я захвачу с собой рапорт прямо сейчас, – подытожила Джиллиан, поспешно собрав свои вещи и двигаясь к двери. – Спасибо вам обоим, – добавила она, внезапно сожалея о своей несдержанности. Она подумала было, что следует извиниться, затем решила, что нельзя больше терять ни секунды. Нужно как можно скорее забрать ребенка.
– Мы не должны были задерживаться из-за кофе, – сказала Холли, когда Джиллиан вышла. – Она просто вне себя из-за нашего опоздания, и я не виню ее.
– У рыжих такой темперамент, – Девлин взглянул на дверь, куда вышла Джиллиан, – но обычно в гневе она становится замкнутой.
– Она очень милая, – Холли пристально посмотрела на Девлина, – такая маленькая и женственная. Все сотрудники хвалят ее. Джиллиан Бейли совсем не похожа на прочих твоих женщин.
– Не надо об этом, Холли. Она разведена, у нее ребенок. Ты знаешь, ее брак распался, когда еще не просохли чернила на брачной лицензии.
– Да, я слышала. В ее так называемом браке есть что-то очень сомнительное. Я вижу, ты не можешь оторвать от нее глаз.
– Еще как могу! – проворчал Дев.
– Неужели? Когда она рядом, ты смотришь на нее, как голодающий на изысканный десерт...
– Заткнись, Хол!
– ...который ему нельзя есть, – все-таки закончила мысль Холли. – А почему ты до сих пор не сказал ей о своих чувствах?
– Холли, что я могу сказать? Иди морочь голову кому-нибудь еще. У меня нет времени: вечером встреча.
– То, что ты отказываешься обсуждать твои чувства, еще не значит, что их у тебя нет, – настаивала Холли.
– О, Холли! Какая глубокая мысль! Ты цитируешь Юнга или Адлера?
– Я помню, что в студенческие времена ты ненавидел психиатрию. Тебя интересовали только новые психотропные средства и биохимическая интерпретация душевных расстройств.
– Это до сих пор единственный раздел, который меня интересует. Я не думаю, что можно вылечить пациента одними разговорами. Предпочитаю оперировать.
– Ты рассуждаешь как настоящий хирург. Но твоя эмоциональная закрытость может стоить тебе Джиллиан. Если бы ты в свое время сказал ей о своих чувствах, вероятно, она не ушла бы от тебя. И не надо этой отговорки, что в постели все становилось ясно само собой.
– Хол! Дорогой ты мой проповедник, – усмехнулся Дев. – Мне пора! – И он побежал прочь из конференц-зала, от раздражающих теорий Холли и ее навязчивых советов.