За столом Ксения неустанно присматривалась к Андрею, но он вёл себя совершенно спокойно, выпил с её отцом, нахваливал мамин борщ и успевал заниматься Ванькой, порой даже Ксению опережая. Сынуля восседал на детском стульчике, старинном, которое было найдено папой на чердаке ещё в их первый приезд сюда, ел суп и постоянно приставал к Андрею с какими-то дурацкими вопросами, но Говоров терпеливо отвечал и это терпение Ксению неизменно удивляло. Откуда оно взялось в человеке, который до недавнего времени ничего не знал о детях? У Ксении и то порой этого самого терпения недоставало, а Андрея казалось, Ванька ничем из равновесия вывести не мог.
Ванька, набегавшись за день и проголодавшись, без разговоров съел борщ, выпил компота и теперь сидел и грыз морковку, прислушиваясь к взрослым разговорам. А когда услышал раскаты грома вдалеке, тут же потянулся к матери.
- Мама, гроза!
Ксения вынула его из стульчика и усадила к себе на колени, пригладила его волосы.
- Это не гроза, Ванюш. Это далеко.
- А гром гремит.
- Это далеко. Видишь, солнышко светит.
Ванька посмотрел на небо и зажмурился, а Ксения ненавязчиво уложила его на своих руках. Ребёнок спорить не стал, повозился, устраиваясь поудобнее, и снова принялся грызть морковку.
Андрей улыбнулся, наблюдая за ними.
- Заяц, ты грозы боишься?
Ванька кивнул, продолжая хрустеть.
- Он как Ксюша, - рассмеялась Надежда Александровна. - Она в детстве в шкаф пряталась и Ванюша такой же.
Говоров посмотрел на Ксению и заметил смущённый румянец на её щеках. Понимающе усмехнулся.
- А теперь что же? Шкаф на двоих?
Ксения укоризненно посмотрела на него, а все остальные рассмеялись.
После обеда Михаил Сергеевич прилёг, поддавшись уговорам жены дать отдохнуть больной ноге и не шутить с давлением. А Андрей долго сидел в саду и ждал Ксению. Она укладывала Ваньку спать, из открытого окна спальни доносилось обиженно-возмущённое хныканье, но потом оно стихло. Стало очень тихо, только за забором чьи-то негромкие голоса, лай собак, а над головой пение птиц. Андрей развалился на лавочке, привалившись спиной к стене дома, вытянул ноги и сложил руки на груди. На душе царило необыкновенное спокойствие… И небо голубое-голубое… И снова гром вдалеке.
Ксения вышла на крыльцо и остановилась в нерешительности, глядя на Говорова. Тот повернул голову и улыбнулся.
- Уснул?
Она кивнула и спустилась с крыльца.
- Еле-еле, капризничал.
- Я слышал. - Он поднялся. - Ну что, пойдём?
Ксения на шаг отступила.
- Ку-куда?
Говоров развёл руками.
- Мы же погулять хотели.
Она потаращилась на него, но затем кивнула.
- Хорошо, пойдём. - Подошла к кухонному окну и тихо позвала: - Мама.
Надежда Александровна выглянула и посмотрела на них.
- Мам, мы пойдём… прогуляемся. Пока Ваня спит.
Она кивнула, потом поглядела на небо.
- Гремит…
- Да мы недолго, Надежда Санна, - успокоил её Андрей. - Да и гроза, скорее всего, стороной пройдёт.
Они вышли за калитку и направились в сторону поля. Говоров разглядывал дома, а когда они проходили мимо магазина, спросил:
- Мороженое хочешь?
Ксения покачала головой.
- Ты не любишь мороженое?
- Не знаю, - неопределённо ответила она. - Оно холодное.
Андрей рассмеялся.
- Холодное, - повторил он. - А ты горячее любишь?
Ксении померещился непонятный подтекст в его словах и голосе, и она подозрительно посмотрела.
- Да нет, просто… Я люблю конфеты "Южная ночь". У них внутри мармелад.
Говоров приостановился и внимательно поглядел на неё.
- Знаю такие. Мне их мама в детстве покупала. Их что, до сих пор выпускают?
Ксения рассмеялась.
- Да, представь себе.
- Надо же… купишь, когда в город вернёмся.
Дорога свернула и как-то незаметно превратилась в тропинку. Деревня осталась позади, а впереди только поле. Андрей с Ксенией спустились в небольшой овраг, через него текла мутная речушка, берега которой заросли высокой осокой. Через речушку было перекинуто три брёвнышка, а под ними квакала лягушка. Ксения остановилась у мостика и в щели между брёвнами попыталась квакушку рассмотреть.
- Мне кажется, что ей просто тоскливо, - усмехнулся Андрей.
- Может быть, - улыбнулась Ксения.
- Давай руку.
Она колебалась всего секунду, потом подала ему свою руку и пробежала по мостику. Снова послышался раскат грома, и Ксения повернула голову в ту сторону, а Говоров сильнее сжал её ладонь в своей руке.
- Боишься? Не волнуйся, мы вернёмся до грозы.
Степнова кивнула. Они пошли по полю, причём с тропинки свернули и пошли напрямую. Трава была достаточно высокая, от разноцветных полевых цветов рябило в глазах, солнце жарило вовсю, а вокруг не прекращалось жужжание: пчёлы словно соревновались друг с другом, перелетая от цветка к цветку.
Ксения свою руку осторожно освободила и отошла от Говорова на пару шагов, сорвала цветочек и принялась его разглядывать. Андрей остановился, обернулся назад и принялся осматриваться. Посмотрел на крыши деревенских домов, которые ещё можно было рассмотреть отсюда, с другой стороны тянулись заросли ивняка, а дальше нескончаемое поле.
- Красиво, - восхищённо протянул Говоров.
- Там река, - сказала Ксения и указала рукой в сторону ивняка.
- Очень красиво…
Андрей повернулся и посмотрел на неё. Ксения стояла к нему вполоборота, крутила в руке аленький цветочек и выглядела в этот момент безумно привлекательной. Осанка поистине королевская, прямая спина и гордо расправленные плечи, лёгкий ветерок трепал её волосы и подол лёгкого сарафана, да ещё этот цветок… Девочка с картины.
Андрей оглянулся.
Вот в чём преимущество сельской жизни? В блаженном одиночестве.
- Дойдём до реки?
Ксения кивнула и пошла вперёд.
- А это что?
Она обернулась, а Говоров ткнул пальцем в непонятное кособокое сооружение посреди поля. Степнова пожала плечами.
- Сарай. Папа говорил, что туда иногда сено убирают, от дождя… Хотя, я не очень в курсе.
Говоров ухмыльнулся.
- Круто. Сеновал.
Ксения не ответила и пошла вперёд.
На берегу они провели совсем немного времени, Андрей даже искупаться не успел. Посидели немного на обрывистом берегу, свесив ноги вниз, молча поглядели на воду, а потом в один момент налетел сильный ветер, и небо стремительно потемнело. Ксения настороженно посмотрела на сгущающиеся тучи.
- Что-то мы не рассчитали, - вздохнул Андрей. Легко поднялся на ноги и подал Ксении руку. Она встала и посмотрела на заволновавшуюся потемневшую воду. Оглушительно грянул гром, теперь уже невдалеке, а прямо над их головами, и Ксения затряслась и вцепилась в Андрея. Он приобнял её за плечи и погладил.
- Пойдём, милая. Надо поторопиться.
Ксения настолько разволновалась, что даже на "милую" внимания не обратила. Вцепилась в руку Говорова и постаралась не отставать от него. Постоянно с беспокойством заглядывала ему в лицо, но он был абсолютно спокоен и только поднимал глаза к небу, когда его разрезала кривая молния.
Выйдя на поле, Ксения мысленно попыталась себя успокоить, а заодно просчитать, за сколько они могут добрать до дома… в смысле, добежать. Андрей крепко держал её за руку, и это успокаивало, но только не в те моменты, когда небо, казалось, раскалывалось на части с ужасающим грохотом. Ксения прикидывала в уме, сколько времени у них уйдёт на то, чтобы добежать до мостика… главное, до мостика добежать, а там уж до дома рукой подать… но Андрей вдруг повернул в другую сторону.
- Ты куда? - воскликнула Ксения, перекрикивая ветер, и вот тут с небес хлынул настоящий водопад. Просто стена дождя. Одежда промокла мгновенно, Ксения взвизгнула, когда почувствовала первые тяжёлые капли, а Говоров оглянулся на неё и рассмеялся.
- Бежим скорее! В сарай!
Мокрая трава уже не казалась такой ласковой и манящей, она больно хлестала по голым ногам. Промокшее платье облепило тело, с волос по лицу ручьями стекала вода, а над головой продолжало страшно греметь. У самого входа в сарай, перед скособоченной дверью, Ксения поскользнулась на мокрой траве, громко охнула, а Андрей подхватил её подмышки и втащил внутрь. Захлопнул дверь, и они с Ксенией замерли в тишине и духоте, тяжело дыша. Вода стекала по их телам и одежде, Ксения всё ещё продолжала цепляться за Андрея, за его мокрые руки. Снова громыхнуло, теперь уже снаружи, а она глубоко и прерывисто вздохнула, а от насыщенного запаха свежескошенного сена закружилась голова.
Говоров с трудом перевёл дыхание, наклонил голову и потёрся щекой о Ксюшин лоб, а руки уже начали действовать сами по себе, лихорадочно ощупывали женское податливое тело, задирали мокрый подол сарафана, а потом Андрей подхватил её под ягодицы и прижал к себе. Ксения прерывисто вздохнула и обняла его за шею.
Поцелуй был жадным, Андрей мог думать только о том, какая нежная и прохладная у неё кожа. Но как только он прикасался, под его ладонью её кожа просто раскалялась, появлялся жар, исходящий изнутри. И чем сильнее он Ксению сжимал, тем горячее и податливее становилось её тело. Его пальцы запутались в её мокрых волосах, запрокинул ей голову и углубил поцелуй. И отпустил лишь тогда, когда понял, что ещё чуть-чуть и она начнёт задыхаться.
Ксения с жадностью хватала ртом воздух, отвела со лба мокрые пряди и облизала губы. Осторожно прикоснулась ладошкой к груди Андрея, погладила.
- Ты такой горячий…
У него вырвался тихий стон, хотя на самом деле захотелось выругаться. Сил не было сдерживаться дальше… Вновь подхватил её и сделал несколько шагов к куче сена у стены.
Гроза разошлась не на шутку, ветер завывал, от раскатов грома закладывало уши, а хилые стены сарая, казалось, ходили ходуном под натиском стихии. А всё пространство вокруг было наполнено разными звуками - скрипом балок наверху, шорохом сена, завыванием ветра, бессвязным шёпотом, приглушёнными стонами и тяжёлым мужским дыханием.
Андрей скользнул по губам Ксении языком, она приоткрыла рот, в ожидании очередного глубокого поцелуя, но Говоров отстранился, приподнялся на вытянутых руках и начал двигаться быстрее. И до боли в глазах, борясь с собственным помутнением, вглядывался в Ксюшино лицо, смотрел на её приоткрытые, припухшие от поцелуев губы, заглядывал в её глаза, в которых было пусто и темно от захлёстывающей её страсти, на спутавшиеся волосы, в которых застряли сухие травинки. Одной рукой принялся гладить её бёдра под холодной мокрой тканью сарафана, который он так и не снял с неё.
Стены сарая явственно затряслись, когда небо снова загромыхало, а в окошке под самой крышей сверкнула молния. Рука Андрея дрогнула, и он навалился на Ксению. Навис над ней, ловя её прерывистое дыхание, смешанное с хриплыми стонами, чувствовал, как она судорожно хваталась за него, царапала его спину, другой рукой тянула его за волосы. И она была горячей… боже, какой она была горячей, мягкой, своей, пьяняще-дразнящей…
У Андрея было такое чувство, что он занимается с ней любовью в сотый, тысячный, десятитысячный раз… это была его женщина, и он знал, что и как ей нужно, чувствовал это подкоркой, каким-то шестым потаённым чувством. И понимал, что всё портит, что потом будет ругать себя за это. Ведь всё должно было случиться по-другому. За последние несколько дней он думал и представлял себе их первую близость множество раз. Ему казалось, что придётся соблазнять Ксению, каждым своим прикосновением убеждать и доказывать, что это не ошибка, что для него это не просто так, это серьёзно… Придумывал в каком отеле он снимет шикарный номер и как будет Ксению туда заманивать, снова соблазнять… Что будет шампанское, шёлковые простыни и целая ночь впереди…
А оказывается не нужно ничего шикарного. Нужна была лишь гроза, сено и затмившее рассудок желание. Не для того, чтобы утолить сексуальный голод, а для того, чтобы понять эту женщину, узнать, что ей не нужна его забота, ей нужна его сила. И тогда она станет самой собой, перестанет бояться. И он сможет быть таким, каким он есть, без всякого притворства, и будет не только отдавать, но и получать… получать всё, что она в состоянии ему дать. А это очень много, теперь Андрей это понимал. Ксения готова отдать столько, что нужно иметь много смелости, чтобы этот дар принять и правильно им распорядиться.
И всё-таки когда-нибудь, и скорее всего не раз и не два, он будет корить себя за то, что с собой не справился, что не растянул этот момент, не устроил им маленький праздник, а вместо этого - трясущиеся от нетерпения руки, хриплое дыхание и всенарастающий темп движений. С безумным восторгом воспринимал каждый стон, вырывавшийся у неё, каждый её судорожный вздох, дрожь её тела. Прикоснулся губами к её губам, когда заметил, как она закусила зубками нижнюю губу. Ксения тут же приоткрыла рот, Андрей уверенно раздвинул языком её губы, а когда почувствовал, как она обняла его за шею и рывком подалась навстречу, понял, что она готова подойти к черте и вот тогда он отпустил себя. Закрыл глаза и быстро задвигался, ориентируясь только на её вскрики, а потом резко отодвинулся, чувствуя, как по телу прокатывает долгожданная дрожь, волна за волной. Откатился в сторону, рухнул на сено и наконец, выдохнул. Кровь барабанила в висках, перед глазами жёлтая пелена, а лёгкие, казалось, сейчас взорвутся.
Снаружи шумел дождь, но грома уже не было слышно. Сено шуршало и кололо голую спину, но невозможно было даже пошевелиться, сил не было. Казалось, что каждая минута тянется и тянется, бесконечно.
Потом Андрей всё-таки перевернулся на бок, заодно подтянув джинсы, и прижал Ксению спиной к себе. Её кожа просто горела огнём. Говоров лизнул её в плечо. Так и есть, солоноватый привкус.
Ксения глубоко вздохнула.
- Дождь ещё идёт, - еле слышно прошептала она.
Говоров провёл рукой по её обнажённому бедру, потом по сарафану, собравшемуся складками у неё на животе, затем прикоснулся к её груди. Ксения рукой попыталась прикрыться, Андрея это умилило, и он смачно поцеловал её в щёку. Она заметно расслабилась, прижалась к нему, а голову пристроила на его вытянутой руке. Говоров вытащил из сена травинку и сунул в рот. Пожевал, чувствуя пряный привкус.
- Ксюш, ты не спи.
- Не сплю…
- Вот и хорошо, - вздохнул Андрей. - Ксюш, - снова с удовольствием произнёс он её имя.
Она хихикнула.
- Что?
- Я давно хотел у тебя спросить, да случая подходящего не было. Ты не перескажешь мне содержание той книги? Очень интересно, чем там всё закончилось. Как она называлась? "Необузданный дикарь"? Там вообще о чём?
Степнова фыркнула и уткнулась носом в его руку. Андрей рассмеялся и пощекотал её.
- Что?
- Нежный.
- Что?
- Нежный! Он нежный был, а не необузданный!
- Ах вот как! - Андрей крепче обнял её и задышал ей в ухо. - Значит, ты любишь читать любовные романы?
Ксения лишь плечами пожала, неожиданно ощутив комок в горле.
- Любишь. Любовные романы, конфеты "Южная ночь" и заниматься любовью на сене. А ещё грозы боишься. Просто мечта, а не женщина.
- Чья мечта? - чуть слышно шепнула она.
Андрей на секунду замялся, а потом шепнул в ответ:
- Любого нормального мужика.
ГЛАВА 13
Андрей подал ей руку, и Ксения пробежала по мостику. Точно так же, как и полтора часа назад, только теперь в обратном направлении. Говоров прижал её к себе, опустил голову и поцеловал в шею, а Ксения прислушалась.
- Она больше не квакает.
Андрей поднял голову и посмотрел удивлённо.
- Кто?
- Лягушка. Молчит.
Он тихо рассмеялся.
- Её дождём смыло. Куда-нибудь на юг. Пойдём, ты замёрзла.
Ксения кивнула. Она на самом деле замёрзла. В мокром насквозь платье, на прохладном ветерке, она тут же затряслась. И постоянно облизывала губы, которые щипало после поцелуев. Пока шли по полю, она ещё позволяла Андрею держать её за руку, да и сама за него цеплялась, а когда могла, прижималась, чтобы было теплее, но как только вошли в деревню, сразу отошла от него на пару шагов.
Говоров усмехнулся.
- Боишься сплетен?
- Это деревня, Андрей. Тут даже повода особого не надо, чтобы слухи пошли.
Он сунул руки в карманы джинсов и улыбнулся в сторону.
- Да… зато какое им теперь удовольствие… вон бабулька из окна смотрит, видишь?
- Прекрати! - рассмеялась она.
- А что? Где были всё это время, все мокрые, загадочные… У меня вид загадочный?
- Нет. А как я выгляжу?
- Хочешь, чтобы я дал развёрнутый ответ?
От его тона Ксения начала краснеть, а Говоров снова рассмеялся. У него вообще было на редкость хорошее настроение.
Отец встречал их у калитки. Увидел их, насквозь мокрых, и покачал головой.
- Говорили ведь вам…
Ксения снова облизала губы, а потом выдавила из себя улыбку. Говоров тоже улыбнулся.
- Ничего страшного, Михаил Сергеевич. Промокли немного.
На крыльце прыгал Ванька. Надежда Александровна держала его за руку и не давала спуститься.
- Мама!
- Ты проснулся? - Ксения вбежала по ступенькам крыльца, избегая смотреть матери в глаза. Наклонилась и поцеловала сына в щёку.
- Гроза была, так бухало, - затараторил Ванька. - Бух! И я проснулся.
- Ксюш, всё в порядке?
Ксения широко улыбнулась.
- Конечно, мамуль. Только я замёрзла. Мне в душ надо.
- Иди, иди, я сейчас тебе халат принесу - торопливо проговорила Надежда Александровна, а Ванька потянулся к Андрею, который как раз поднялся на крыльцо. Говоров взял его на руки, а мальчик погладил его по волосам.
- Мокрый, - рассмеялся он.
- Зато ты такой тёплый, - Андрей защекотал его, а когда Ванька залился счастливым смехом, поцеловал его в щёку. Но потом опустил его на пол. - Мне тоже переодеться нужно.
Андрей проскользнул в дом и увидел Ксению, которая стояла у приоткрытой двери маленькой ванной комнатки, в которой умещался только душ и раковина. Смотрела на него выжидательно, и он обернулся и глянул на её родителей. Но они занимались внуком и не выглядели обеспокоенными или настороженными. Андрей снова посмотрел на Ксению и покачал головой. Заметил с каким облегчением она вздохнула, а затем скрылась в ванной.
Но начала его сторониться. Боялась подойти поближе, заговорить, даже просто посмотреть. Андрей наблюдал за Ксенией, а она отпрыгивала от него и тут же уходила. Конечно, он догадывался в чём дело, она боялась, что родители поймут, заметят, а сама, кажется, не понимала, что таким поведением лишь привлекает внимание. Но что-либо сейчас говорить, спорить с ней… он просто решил ей не давать повода волноваться. Обращался к ней лишь по необходимости и ближе чем на три метра не подходил. Держался, так сказать, на пионерском расстоянии.
Снова выглянуло солнышко, а вскоре и жара вернулась. Андрей сидел за столом в саду и играл с Ванькой в детское лото. Михаил Сергеевич вышел из дома с тарелкой пирогов и поставил её на стол, а рядом выставил бутылку домашней наливки и заговорщицки подмигнул Андрею. Тот засмеялся.