И все же, каким-то странным образом, ей удалось расслабиться. Простые правила игры, тепло камина, мерцающие свечи создавали особую атмосферу убежища для двоих. Весь остальной мир был отрезан.
Их разговор плавно переходил от темы к теме. Ничего серьезного, ничего противоречивого. Вдруг Клемми почувствовала, что в этот самый момент она свободна, как никогда. Она может говорить все, что думает, выражать свои мысли свободно и не получать выговор, как это не раз случалось при дворе, когда она видела мрачное молчаливое предупреждение на лице отца, напоминающее о том, что она зашла на запретную территорию.
Ей нравились новые чувственные ощущения, охватывающие все ее тело, жалящие нервы. Ей хотелось познать возбуждение, из-за которого было невозможно усидеть на месте. Она с удовольствием слушала хриплый голос Карима, словно наждачной бумагой царапавший ее кожу, позволяла себе склоняться над доской, якобы для того, чтобы сделать ход, а на самом деле – чтобы вдохнуть запах его тела, кружащий ей голову.
– Пять…
Карим отсчитывал пять "шагов" на ярко-красном поле. Клемми, не отрываясь, следила за его длинными пальцами, покрытыми смуглой кожей, за аккуратными ухоженными ногтями, представляя, что может произойти, если он утратит самообладание. Она настолько погрузилась в свои фантазии, что едва не позволила сладостному стону сорваться с губ.
– Мой ход…
Клемми протянула руку к кубику, лежавшему на игровой доске, и ее рука соприкоснулась с рукой Карима. Электрический разряд быстро достиг ее нервных окончаний, заставляя девушку задохнуться.
– Что?
Темные глаза впились в нее, буквально прожигая кожу.
– Ни… ничего… – Ее голос сорвался, когда она попыталась проглотить ком, застрявший в горле. – Мой ход, – повторила она.
– Подожди!
В этот раз было еще хуже: его сильная теплая рука накрыла ее руку. Клемми тут же хотела отдернуть ее, но вдруг поняла, что не в силах сделать это.
– Нет, пока еще не твой. Я должен…
Его внимание снова сосредоточилось на поле, позволяя ей перевести дух. Клемми растерялась, поняв, что прикосновение Карима затуманило ей голову.
– Я так и думал.
Моргая, она наблюдала за тем, как он переставляет свою фишку на прежнее место и снова считает. Карим передвинул фишку, потом сделал несколько "шагов" назад.
Клемми нахмурилась, проверяя, прав он или нет.
– Это пять, – сказала она.
– А я ошибся и сначала отсчитал шесть. Так что теперь все правильно.
– Ты мог бы этого не делать. – Это буря за окном набрала силу или же в ее ушах гудит кровь? – Я не заметила.
Конечно, не заметила. Она так внимательно смотрела на Карима, на его руки, на полуопущенные веки, что ей было не до игры. Длинные загнутые ресницы отбрасывали тень на оливковую кожу его точеных скул. Клемми наблюдала, как шевелятся его губы, отсчитывая ходы, представляя, каково это – целовать их. Она хотела, чтобы его рот накрыл ее…
– Я не видела…
Ее язык заплетался, и она не была уверена, что он разобрал ее слова.
– Я видел.
Его пристальный взгляд проникал в ее сознание. Кожа Клемми пылала, и она была рада, что в полумраке это незаметно.
– И если бы я не исправился, это было бы нечестно.
Он говорил об этом, словно о смертном грехе.
– Значит, ты – человек чести.
Взгляд, который Карим бросил на нее, трепетом отозвался в позвоночнике. Это были вызов и согласие, вместе взятые. "Не вздумай сомневаться", – увидела она в его глазах. И не сомневалась. Как она могла? Однако Клемми предчувствовала приближение опасности, которая грозила отразиться на ее будущем.
Она снова ощутила холод, пробирающий ее до костей, и никакой огонь не мог избавить от него. Клемми заставила себя отвести глаза и сосредоточиться на игре. Вверх по лестнице, вниз по змее… прямо и…
– Я выиграла!
Ее охватила опасная смесь дикого биения сердца и томления, которого девушка до сих пор не испытывала.
– Ты выиграла… – Карим признал поражение и тем самым свел ее триумф на нет, оставляя только холод, усилившийся от его очередного мимолетного взгляда на циферблат часов. – Сыграем в другую игру?
– Нет, спасибо, я устала.
Это была правда. Огонь в ее крови погас, затушенный горьким разочарованием. Опустошенная и потерянная Клемми была выжата как лимон. Она хотела позволить себе саркастическое замечание, что-то насчет пряток. Но не смогла.
Карим же, взглянув на экран мобильного телефона, поднялся и стал убирать доску и фишки в коробку. Состояние Клемми походило на американские горки: то вверх, к мыслям о том, что Карим знает о ее чувствах и разделяет их, то прямиком вниз, когда он бросал взгляд на часы.
Расслабленный приятный вечер – вернее, расслабленный и приятный для нее, а для Карима, скорее всего, нудный и затянувшийся, коротать который пришлось, играя в глупые игры и развлекая Клемми, – подошел к концу. Ее отпустили, а его мысли теперь были где-то далеко. Ему не надо было напоминать, что он желает одного – убраться отсюда и наконец передать ее жениху. Об этом кричало каждое его движение.
Клемми валилась с ног. Была выдохшейся, словно шарик, из которого выпустили воздух. Но мысль о том, что надо подняться в ледяную комнату, ей совсем не нравилась. Карим засуетился, стал перетаскивать подушки с дивана на пол.
– Что ты делаешь?
– Постель для тебя. – Он указал на диван. – И для меня. – В этот раз Карим указал на подушки, сваленные у его ног. – Если только в твои планы не входит смерть от холода.
– Н… нет, не входит, – смутилась Клемми.
– Не совсем удобно, но что поделаешь. Я принесу одеяла.
Она, конечно, очень устала, но сомневалась, что ей удастся заснуть. Клемми размышляла над этим, когда спустя несколько минут лежала, закутавшись в одеяла, которые Карим принес из спальни. Ей было удобно, однако в ее голове свирепствовал ураган.
Действовал ли Карим из лучших побуждений или же решил устроиться поближе, чтобы проследить за ней на случай, если она решится на побег? Она замерзла бы насмерть, если бы по глупости пошла на это: ночная рубашка до колен, которую Клемми натянула в ванной, от холода точно не защищала. Девушка поворочалась, устраиваясь поудобнее на старом диване. Она никак не могла понять Карима. То он заботился о ней, то давал понять, что его интересует только миссия, которая, по его мнению, была крайне важной.
Клемми бросила взгляд на кресло, в котором сидел Карим, на его могучую фигуру. Теперь, когда они погасили свечи из соображений безопасности, единственным источником света был огонь в камине, в который добавили дров, чтобы хватило на ночь. Руки Карима лежали на коленях, он подался вперед, к огню. Как жестоко судьба подшутила над ней!
У Клемми свело желудок. Их уединение подходит к концу. Как только взойдет солнце, он найдет способ переставить ее машину, и они уедут. До встречи с Каримом будущее вызывало у нее мало энтузиазма, а идея политического брака, лишенного любви, была мрачнее грозовой тучи. Теперь же ей придется увидеть, как, доставив невесту в Растаан, Карим навсегда исчезнет из ее жизни. Это было невыносимо. Как получилось, что он стал дорог ей за столь короткое время?
"Забудь его!" – приказала себе Клемми. Она натянула одеяло на голову, прикусив губу. Она не сможет забыть Карима. А он просто развернется и уйдет. Дело сделано. Долг выполнен. Он даже не оглянется.
Каким-то непостижимым образом ей удалось уснуть, но во сне она видела мелькающие тени и темные фигуры, преследующие ее. Клемми бежала, звала Карима, но он был далеко впереди. Всегда впереди. Как бы быстро она ни бежала, он был быстрее, даже если шел шагом. Отец и шейх Анкхары догоняли ее, приближались с каждой секундой.
– Нет… – Ей хотелось убежать от них, но они были уже близко. – Нет! Нет!
– Клементина…
Кто-то ее догнал, схватил. Теперь ее держали за руки, трясли…
– Клементина!
Голос был знаком, она узнала его… Клемми села, широко раскрыв глаза и уставившись на темную фигуру человека, которого только что видела во сне. Он и раньше ей снился, только она никогда не видела его лица. Теперь он был рядом, сидел на полу у дивана. Его руки легонько касались ее плеч, но тепло, исходящее от них, прожигало кожу. Карим был без свитера и брюк, его точеное тело прикрывали лишь белая футболка и боксеры. Клемми едва могла разглядеть черты его лица, но темные озера глаз притягивали ее так, что она не могла оторвать взгляд.
Карим был очень близко. Она едва дышала, в горле встал ком.
– Что случилось?
– Я… я напугалась. Анкхара…
Черт! Натворил же он дел. Карим был зол на себя. Теперь ей снятся кошмары. Он это понял по тому, как Клементина стонала и вертелась во сне, разбудив его. Ей снился шейх, который отправил за ними своих агентов. Они попытаются предотвратить свадьбу любой ценой.
– Все в порядке.
Догадывается ли она, какой эффект оказывают на него ее испуганные глаза? Как он мог поверить, что она дикая безрассудная девчонка, в голове у которой одни вечеринки? Так о ней говорили. Интересно, почему она приехала именно сюда. Карим понятия не имел, в чем причина, но что-то скрывалось под маской безрассудства. Возможно, дело было в этом Гарри. Кто он такой?
– Клементина, все в порядке, ты в безопасности.
И она будет в безопасности, пока он отвечает за нее. Карим мысленно дал слово: он сделает все, чтобы она благополучно добралась до Растаана, даже если это будет последнее, что он сделает. Он не позволил себе заострить внимание на том, что обещание он дал самой Клементине и оно не имеет отношения к долгу перед семьей Набила.
– К… Клемми… – Ее голос был хрипловатым, дыхание оставалось сбитым, и это щекотало его нервы.
– Что?
– Клемми, – повторила она чуть громче. – Мои друзья зовут меня Клемми.
– Вот кем мы приходимся друг другу? Друзьями?
Борьба с сексуальным голодом, который вспыхнул с новой силой, исказила вопрос, сделала его грубым. Настроение девушки мгновенно изменилось. Она нахмурилась, прикусила нижнюю губу и после короткой паузы пожала плечами. Карим не смог распознать ее реакцию – не с теми запретными мыслями, что витали у него в голове, заставляя пылать от желания. Клементина была так близко, что он наслаждался дразнящим ароматом ее тела. Хлопковые боксеры едва скрывали, если вообще скрывали, болезненную твердость, вызванную этими мыслями.
– Как скажешь, – пробормотала она. – В конце концов, кем еще мы можем быть?
– Ты права конечно же. – Карим медленно кивнул. Затем, заметив, как она дрожит, нахмурился. – Залезай под одеяло, тебе надо поспать.
Она с вызовом посмотрела на него:
– Я не хочу спать. Боюсь закрыть глаза. Все вернется.
– Тебе необходимо отдохнуть…
А ему надо убираться к чертям, подальше от Клементины, прежде чем он накинется на нее, одержимый безумной страстью.
– Ты меня не обнимешь?
Этого Карим никак не ожидал.
– Клемми… – Его голос был глубоким и низким, и только когда он произнес имя, то понял, что назвал ее так, как она просила.
Розовый язычок девушки скользнул по губам, оставляя влажный блестящий след и сводя его с ума. Голод охватил Карима, вынуждая его стиснуть зубы и простонать.
– Пожалуйста, обними меня. Побудь со мной, пока я не засну, – попросила она.
Клемми откинула одеяло и подвинулась, освобождая место для Карима. Это движение открыло его взору ее стройные длинные ноги, и у него пересохло во рту. Он попытался объяснить, что это сумасшествие, что это неправильно, но у него пропал голос, а Клемми снова заговорила, приняв молчание за согласие:
– Я не засну, если тебя не будет рядом. К тому же тебе на полу, наверное, очень холодно без одежды.
Ему было холодно. Невзирая на камин. Его тело стремилось к теплу, под одеяла. Но еще больше – в ее объятия.
– Пожалуйста. – Ее нежный голос отнял у него последние силы.
Глава 7
– Если ты пообещаешь, что сейчас же заснешь.
– Обещаю.
"Это будут адские муки", – подумал Карим, умещаясь на маленьком пространстве, которое Клемми оставила ему. Ад – это не вечные муки и демоны, терзающие тебя. Ад – это уютное гнездышко на крошечном диване с женщиной, обладать которой рвется каждая клеточка твоего тела, но прикасаться к которой запрещено. Ему оставалось только молиться, чтобы она действительно быстро заснула.
– И как, скажи на милость, я могу заснуть, если ты сидишь, словно палку проглотил? – прошептала Клемми. Тепло ее дыхания коснулось его кожи.
– Здесь нет места…
– Я подвинусь.
Еще одно легкое движение, и нарастающий жар дошел до точки кипения. Черт возьми, неужели она и вправду столь наивна или – его сердце замерло, чтобы спустя пару секунд гулко забиться, – она делает это намеренно?
– Спи! – прорычал Карим, касаясь губами шелковистых волос, упавших ему на лицо. – Спи…
Клемми позволила себе устроиться на его груди. Как тут уснуть? Ее тело окончательно проснулось, а сердце бешено колотилось. Сила рук, обхвативших ее, была успокаивающей и одновременно возбуждающей. Жар его тела вызывал томление, пульсирующее между ног.
Это было сексуальное желание, изнуряющее, сводящее с ума. Вот что значит хотеть мужчину…
Клемми изнемогала. Она запустила руку под футболку Карима и ощутила бешеный ритм его сердца, гладкость его кожи, затем замерла на мгновение и настороженно приподняла голову. Она не ожидала почувствовать твердые грубые полосы, пересекающие его мощный торс.
– Что это?
– Клемми…
Она уловила предупреждение в голосе Карима, но проигнорировала его. Ее пальцы скользнули дальше и едва коснулись напрягшейся плоти внизу его живота. Понимание того, что это означает, отозвалось в ее теле. Теперь Клемми отступать не собиралась: она прикоснулась к чему-то сокровенному, к потаенной части Карима.
– Что не так?
Она потянула за футболку, задирая ее, и замерла.
– Черт побери, Клемми…
Пробормотав проклятие, Карим резко развернулся и схватил ее за запястья. Но от нее не ускользнуло ничего. Даже в полумраке были четко видны шрамы, рассекавшие бронзовую кожу.
– Что случилось? Когда?
Они только недавно перестали болеть. Шрамы были розовыми, они были свежими.
– Как? – допытывалась Клемми.
Он не собирался отвечать – она поняла это по тому, как плотно сжимался его по-мужски красивый рот, как гуляли желваки. Она уже видела такое напряжение на лице Карима. Когда он рассказывал о брате, о его гибели. Шрамы были связаны с этим событием – Клемми не сомневалась. Ему не надо было ничего говорить. Она все прочитала на его лице.
Карим встретил ее взгляд, в его глазах Клемми увидела вызов. Он чуть ослабил хватку, позволяя ей высвободиться, и она осторожно провела пальцами по изуродованной коже.
– Что случилось с твоим братом? То есть я знаю, что он погиб в автокатастрофе, но… ты был там, не так ли?
– Я ехал в другой машине, позади него. – Казалось, Кариму трудно говорить. – Рази хотел встретиться с женщиной, не с той, на которой должен был жениться. Поэтому он отказался от охраны, но я не мог позволить ему ехать совсем без защиты. Я следовал за ним. – Он долго молчал. – Я совершил ошибку, позволив ему увидеть меня в зеркала. Он увеличил скорость, чтобы оторваться. И не вписался в поворот… К тому времени, когда я догнал его, машина уже была охвачена огнем.
– И ты попытался вытащить его.
Это было скорее утверждение, чем вопрос. Она не сомневалась, что именно так появились у него шрамы.
– Я…
Карим забыл, что он собирался сказать, когда Клемми прижалась губами к его груди. Она мысленно представила себе его попытки спасти брата, тот ужас, который охватил его при виде машины, охваченной пламенем. Покрывая поцелуями длинный шрам, Клемми сознавала, какой смелостью надо обладать, чтобы получить его.
– Клементина…
Ее имя он произнес очень тихо, и она едва его расслышала. Клемми была растеряна, одурманена мужчиной, его запахом. Ее язык прошелся по рубцам, пробуя на вкус слегка солоноватую кожу. Она заметила, что его сердце стало биться громче и чаще. Ее собственное сердце тоже гулко забилось, ощущения нарастали, пульсировали между ног. Клемми хотелось прижаться к Кариму, потеряться в нем.
Она поняла, что это и есть сексуальный голод. То, что испытывала сейчас Клемми, подсказывало ей, что она недооценивала его силу, его дикий потенциал. Стены гостиной растворились в темноте, редкие потрескивания поленьев едва доносились до ее ушей. Были только она и он… Мужчина, который заставил ее почувствовать себя женщиной.
– Клемми!
Протест или поражение – она не знала, что означает его хриплый выкрик. Карим запустил руки ей в волосы и притянул ее лицо к себе.
Атмосфера изменилась в мгновение ока. Она не была теплой, или нежной, или дружелюбной. Она была темной и опасной. Черты лица Карима были словно высечены из камня, рот плотно сжат, руки, сжимающие ее лицо, были словно отлиты из металла. А эрекция – словно раскаленная сталь, клеймящая ее.
– Черт тебя подери, женщина! – пробормотал Карим.
Язык Карима разжал мягкость ее губ и ворвался в ее рот.
Их губы, их языки перемешались. Все, что Клемми знала об отношениях между мужчиной и женщиной, о сексуальном интересе и возбуждении, стерлось из ее памяти в один взрывной миг. Поцелуй Карима не был похож ни на неуклюжие соблазняющие поцелуи, ни даже на напористые, которые дарили ей парни в колледже. В этом поцелуе не было ничего мальчишеского. Это был поцелуй взрослого мужчины, пробуждающий голод. В нем крылась такая сила, такой жар, что Клемми могла сравнить его только с вулканом. Это был поцелуй мужчины, который знает, чего хочет, и намеревается получить это. Карим хотел ее.
Голова Клемми кружилась, утрачивая способность думать, унося ее в темноту ночи. Где-то под расплавленной лавой страсти, доводящей ее кровь до кипения, зарождалась тревожная мысль: она не должна допустить это, надо оттолкнуть Карима, сказать "нет". Но все заглушала безрассудная жажда его прикосновений, отвергая любые попытки Клемми усмирить предательское тело.
Это было дико и неконтролируемо, первобытно и экстремально, но именно этого хотела Клемми. Ей был нужен Карим. Его поцелуи, горячие сумасшедшие губы. Его ласки, обжигающие нежную плоть между ее ног, доходящие до талии, бедер. Затем он переместился выше, к ноющим грудям, к затвердевшим соскам, томящимся по его прикосновениям.
Он обладал ею…
Вдруг Клемми осознала, что ее скромная ночная рубашка была не такой уж скромной. Она не стала преградой для его ищущих пальцев. Рубашка была задрана выше талии, а голые ноги Клемми переплелись с ногами Карима. Прикосновение его разгоряченного тела было сродни купанию в жидком огне. Она хотела прижаться к нему, целовать его, чувствовать его – все одновременно.
– Карим… – прошептала она, почти касаясь его губами.
Язык Клемми дотронулся до волосков на его груди, и мягкие электрические импульсы пробежали по ее позвоночнику.
Карим что-то пробормотал на незнакомом ей языке и легонько прикусил зубами кожу на ее шее. Потом внезапным движением хищника он завладел ее грудями, которые так соблазнительно открылись его взору. Клемми громко застонала, податливо откинула голову назад. Ее глаза были закрыты, но она безошибочно нашла губы Карима и получила поцелуй, которого ждала, в котором нуждалась.