Рейчел, конечно, обижалась, а Ралф нет. Он понимал, что такие взаимоотношения необходимы ребенку. Тем более, что собственные семьи не могли их ему дать. Родители Рейчел жили в Сиднее, а его давно умерли. Мама в тридцать лет от рака груди, который обнаружили слишком поздно, чтобы спасти ее. А отец погиб во время наводнения десять лет назад.
Чарли был добр с Эриком. Всегда охотно уделял ему время, выслушивал все его просьбы и пожелания, помогал, чем мог. Он пользовался абсолютным доверием мальчика. Глядя на них, Ралф всегда сожалел, что в последние годы не смог наладить с сыном такой же контакт. Значит, придется снова завоевывать его любовь. Он только не знал, как ему преодолеть стену отчуждения, которую его сын выстроил вокруг себя.
Ралф постучал по двери. Чарли и Эрик вздрогнули от его неожиданного появления и подняли головы от шахматной доски. В глазах бухгалтера застыл немой вопрос, в глазах мальчика - беспокойство.
- Прошу прощения, что прерываю вас, но я хотел бы поговорить с Эриком. Ты не оставишь нас на некоторое время, Чарли?
- Нет проблем. - Чарли повернулся к мальчику. - Без меня ничего на доске не трогай. Мы закончим чуть попозже, если ты захочешь.
- Хорошо, - вздохнул Эрик. Он смирился, но с явной неохотой.
Чарли ушел. Ралф занял освободившийся стул, желая сесть поближе к сыну.
- Как дела в школе? - мягко спросил он.
Мальчик насторожился.
- А у нее ты спрашивал?
- Ты имеешь в виду Лорну?
Эрик кивнул.
- Я спросил, все ли в порядке.
- И что она ответила?
- Нет проблем. Сказала, что ей все нравится. А тебе, Эрик, нравится работать с Лорной?
Мальчик пожал плечами. Он заметно расслабился, когда понял, что Лорна не стала на него жаловаться.
- Она не плохая, - нехотя признал он.
- Я заметил, что ты не очень-то с ней дружишь. Знаешь, довольно нелегко приехать на новое место, где все чужие. Так же, когда ты ездишь в Сидней. Гораздо легче, если люди хорошо к тебе относятся, хорошо тебя принимают.
- Но это не значит, что тебе нравится это место, - заспорил Эрик. - Мне, например, не нравится Сидней.
- Ты думаешь, Лорне здесь тоже не нравится?
Мальчик нахмурился.
- Я не знаю. Я думаю, она ненавидит это место. Как мама. Но не показывает, - добавил он, вздохнув. - Пока, во всяком случае.
- Почему как мама, Эрик? - осторожно спросил Ралф.
- Она выглядит так же.
- Нет, не правда.
- Она одевается как мама. И она красивая.
- На свете много красивых женщин, которые носят модную одежду. Но в душе они все разные, - начал объяснять Ралф. Теперь слова, сказанные Лорной, приобретали для него новый смысл. - Разве ты не видишь разницы, Эрик?
- Может быть, - пробормотал он.
- Должна быть какая-то разница, - настаивал Ралф.
- Ну, она никогда не сердится, - медленно подтвердил мальчик. - И ей нравится Айви, Она не унижает ее и не обзывает.
Как Рейчел, подумал Стьюарт. Его жена проявляла расистские наклонности, хотя он сам был резко против этого.
- И она никогда не выгоняет Джерико, даже если он немного хулиганит. - Здесь Эрик даже улыбнулся. - Поэтому он и занимается. С удовольствием. Как и я. Он сам мне признался.
- Значит, Лорна хорошо справляется со своей работой.
- Наверное, - мальчик снова пожал плечами.
- Ты не должен судить о Лорне по своей маме сынок. Это нечестно.
- Наверно, нет, - неохотно согласился Эрик.
- Что из того, что делала мама, как ты опасаешься, могла бы сделать Лорна? Чем ты напуган?
Тяжелый обвиняющий взгляд.
- Ты знаешь.
- Нет, я не знаю.
- Она тебя тоже била. И кричала. Я сам слышал.
Великий Боже! Он даже не представлял, что Эрику известно о приступах раздражения его матери. Они всегда выясняли отношения за плотно закрытыми дверями, чаще всего в их собственной спальне, когда их ребенок уже должен был спать. Иногда, очень редко она срывалась при сыне: И, тем не менее, Ралф продолжал думать, что надежно защитил Эрика от самого худшего. Оказывается, ребенку тоже доставалось.
- Почему ты не рассказывал мне, сынок?
- Ты же позволял делать это с собой и ничего не предпринимал.
Но это не одно и то же! Впрочем, какой сын не стремится быть похожим на своего отца, перенимая тот же тип поведения? Сердце Ралфа обливалось кровью от жалости к своему мальчику. Маленький мужчина, он старался поступать как взрослый при столкновении с истериками и безумием матери.
- Так ты просто сносил побои и молчал? - спросил Ралф.
Эрик кивнул. Его глазенки были полны невысказанного страдания.
- Мне очень жаль, сынок. Я не знал, что она так поступала с тобой. Конечно, мужчина не смеет ударить женщину. Но я сумел бы настоять, чтобы мама вернулась в Сидней, если бы знал, что она тебя бьет.
- Она бы заставила меня поехать вместе с ней, - выпалил Эрик.
- Я бы не позволил.
- Она сказала, что заберет… и попыталась… в тот день, когда разбился самолет. - Слезы хлынули в три ручья. - Она пыталась заставить меня поехать вместе с ней, но я вырвался, убежал и спрятался так, что она не могла меня найти. Она кричала, что заберет меня в любом случае, потому что она - моя мама.
- Нет… - Это был скорее стон, чем отрицание.
Слезы продолжали капать.
- Я рад, что она умерла, - яростно всхлипнул Эрик. - Я хотел, чтобы она уехала и не вернулась. Когда она взлетела, я пожелал, чтобы самолет приземлился где-нибудь на другом краю света… и поте… потерялся… и… - слезы душили мальчика. Его личико сморщилось.
Ралф почувствовал вину перед сыном за то, что тому пришлось пережить за последний год. И уважение. Его ребенок стоически терпел страдания, страхи и беззащитность. Не колеблясь ни минуты, Ралф протянул руки и посадил Эрика к себе на колени. Он обнял его, прижал к себе и успокаивал, пока со слезами выходила та тяжесть, что мальчик носил столько времени в себе.
- Все в порядке, сынок, - шептал он. - Поплачь, тебе станет легче. Когда больно, можно поплакать. Но ты не должен думать, что виноват в маминой смерти. Случилось то, что должно было случиться. На этом самолете мог полететь я. Или Тони. Кто бы ни поднялся в воздух в тот день, все бы погибли. Никто же не знал о повреждении двигателя.
- Но мое желание исполнилось, - рыдал Эрик.
- Нет, это не так. Ты хотел, чтобы мама улетела на другой конец света. Ты не хотел, чтобы самолет разбился, - настаивал Ралф. - Не хотел, чтобы мама умерла. На самом деле ты просто хотел, чтобы прекратилось все плохое.
Эрик качнул головой.
Ралф понял, что мальчик прислушивается к его словам. И продолжал. Он рассказывал сыну о своих чувствах. Смерть Рейчел была для него и горем, и облегчением одновременно. Его виной и его болью.
- Ты рад, что тебя больше никто не бьет и не обижает, ведь так? Но, Эрик, я знаю, что ты также расстроен из-за маминой смерти, как и я. Конечно, было бы лучше, если бы мы могли изменить то, что с нами случилось, и попробовать сделать маму счастливее. Мне очень жаль, сынок, что я не смог сделать этого для тебя. Я просто не знал как…
Постоянные разногласия. Все, что он пытался сделать… уступки, на которые шел, компромиссы… все напрасно. Надежды, что они их преодолеют, не было.
- Это не твоя вина, Эрик, что мама сердилась и обижала нас. Она была очень несчастна сама по себе. В своей душе. Она нуждалась в помощи, которую мы не могли ей оказать. Ей тоже не нравилось, что…
Интересно, как далеко заходят воспоминания его сына? Когда начались его страдания? Два года назад… три? Ралф не решался спросить. Возможно, более поздние воспоминания стерли более ранние.
- Ее болезнь была в голове, Эрик, - Ралф попытался объяснить. - Так, как будто все ее мысли и чувства спутаны в клубок, а она не в силах его распутать. Но сердцем она любила тебя. И я знаю, что ты тоже любил маму. Потому что она все-таки была твоей мамой, уже не важно какой. Ты должен простить ее за все плохое, потому что на самом деле она не хотела причинять тебе боль. Она просто не могла помочь самой себе. И, я уверен, ей бы хотелось, чтобы ты, ее сын, помнил только хорошее. Поэтому постарайся сделать это, сынок. Ты сам почувствуешь себя лучше.
Всхлипывания мало помалу перешли в жалобную икоту. Эрик поднял заплаканное личико от влажной рубашки отца. Его глаза все еще молили об утешении.
- Пап, а могут дедушка и бабушка забрать меня у тебя?
Так вот почему после смерти Рейчел он отказывался ездить в Сидней. Значит, не только прошлое мучило его. Будущее тоже.
- Нет, не могут, Эрик, - уверенно заявил Ралф. - Твой дом здесь. Даже если я умру, он останется твоим домом, вместе с Шарлоттой и с Чарли, и со всеми, кто живет на станции. Твой дом всегда будет здесь, пока ты сам этого хочешь.
- Но ты ведь не собираешься умирать, правда, пап? - с тревогой спросил мальчик.
- Надеюсь, я проживу еще долго, - улыбнулся Ралф. - Я хотел бы дожить до того момента, когда ты начнешь управлять Санвиллом. Если, конечно, захочешь.
Эрик улыбнулся в ответ. - Конечно, хочу. Я хочу быть таким, как ты.
- Э, нет… - Ралф потрепал сына за подбородок. - Разве я еще не сказал тебе, что не бывает двух совершенно одинаковых людей? Я полагаю, ты будешь гораздо умнее меня. Времена меняются. И тебе легче приспособиться к этим переменам.
Мальчик улыбнулся еще шире.
- Чарли сказал, что я все быстро схватываю.
- Значит, ты должен продолжать учиться. Из тебя выйдет толк. Только не увлекайся своими занятиями настолько, чтобы забыть о людях, - Ралф обменялся с сыном серьезным мужским взглядом. - Ты сам знаешь, как больно, если к тебе относятся несправедливо. Постарайся не поступать так же с другими, сынок.
Эрик кивнул. Что-то похожее на стыд мелькнуло в его глазах.
- Ты имеешь в виду Лорну?
- Я имею в виду всех. Поступай с людьми честно, пока ты уверен, что они того заслуживают. Хорошо?
- А что, если они окажутся нехорошими?
- Тогда приди и поговори со мной об этом. Мы вместе придумаем, как лучше поступить. Думаю, ты и я… нам давно следовало поговорить о маме. И мне действительно жаль, сынок. Может, ты еще что-то хочешь рассказать о ней?
Ободренный тем, что можно наконец открыться, Эрик стремился найти облегчение от всех секретов, что так долго его беспокоили. Разговор с сыном занял у Ралфа много времени. Им нужно было восстановить доверие, уважение и любовь, которые так важны для близких людей.
Ралф подумал, что только благодаря Лорне он смог заставить себя посмотреть правде в глаза. Она поступила как очень мудрая женщина. Но не следует забывать, что ей тоже не легко пришлось в жизни. Конечно, он хотел ее. Но нельзя бередить ноющие душевные раны. Это не честно. А Ралф хотел быть честен с Лорной.
8
Лорна долго стояла под душем. Она надеялась, что горячие сильные струи смоют ее напряжение. Минут через сорок она будет сидеть рядом с Ралфом Стьюартом за одним столом. Она будет смотреть на него, чувствовать его запах, его силу и будет мечтать.
Сегодня вечером.
Справится ли она?
Лорна хотела, очень хотела последовать своим инстинктам. Хотела верить, что поступает правильно. Все будет хорошо. Их ждет счастливый финал.
Сексуальная связь перерастет в нечто большее. Со временем они разделят и нечто более важное, чем постель. Они найдут друг друга и обретут душевную гармонию. Лорна хотела, чтобы, несмотря на трудное начало, их отношения стали бы действительно близкими. Чтобы они поддерживали друг друга, заботились друг о друге. Чтобы они были счастливы.
Но заглядывать так далеко еще за линией старта рискованно. Нельзя знать, как сложатся ее отношения с другим мужчиной после печального опыта с Бартоном. Хотя, может, не стоит переживать в данном случае. Ралф постоянно живет в Санвилле. Он у всех на виду. Он надежный сам по себе. И постоянство его жизни Лорна находила очень привлекательным. Возможно, именно здесь ей удастся, что называется, пустить корни. Осторожность или безоговорочное доверие… Что в этой ситуации ее друг, а что враг? Допустим, Ралф ищет лишь сексуального удовлетворения. Конечно, секс между ними может быть восхитительным, но девушка хотела большего. А если ее надежды не оправдаются… Ну что ж, она может уехать в любое время. В конце концов, контрактом она не связана. Другими обязательствами тоже. Не заставляй меня платить… Слова Ралфа не выходили у нее из головы. Лорна думала над их глубинным смыслом, пока выключала кран, пока вытирала себя полотенцем. Раны, нанесенные его браком, еще не зарубцевались. Бог свидетель, я старался, - в этом возгласе смешалось все: и утрата иллюзий, и отчаяние от собственного бессилия, и безысходность. Его душа страдала до сих пор. Раны, оставленные Бартоном, у Лорны уже почти зарубцевались. А у Ралфа остался ребенок - живое напоминание о боли.
Несмотря на все ее аргументы, не так-то легко преодолеть предубеждение Стьюарта к городским жителям. Суровые уроки жизни оставляют слишком глубокие следы. После Бартона девушка и близко не подошла бы к наркоману. А уж о том, чтобы впустить его в свою жизнь, и речи нет.
Лорна вздрогнула. Воспоминания о Бартоне были ей неприятны. Он никогда не считался с ее мнением, не обращал внимания на ее пожелания. Он всегда поступал так, как хотел сам. И эти поступки были порой ужасны. Другое дело - Ралф. "Я буду уважать любое твое решение"… Стьюарт всегда относился к ней с уважением. Даже сегодня днем. Выслушал ее с должным вниманием. И вел себя благоразумно во всем. Только в одном не сдержался. Страсть на миг возобладала над разумом.
Лорна вздохнула. Она чувствовала свое тело под шелковым пеньюаром. Тело, ждущее любви. Любви, а не просто секса, напомнила себе девушка. Она затянула поясок потуже. Напряжение не отступало. Предвкушение удовольствия, осуществление надежд - какие сладостные муки терзали ее тело!
Она выбирала, что надеть к ужину, когда раздался стук в дверь. Очень уверенный стук. Ее сердце тревожно забилось. Ралф не может прийти прямо сейчас. Мысли Лорны разбегались в разные стороны. Еще не настало время ужина. Еще слишком рано, чтобы…
Девушка осторожно подошла к двери и приоткрыла ее ровно настолько, чтобы узнать гостя. В конце концов, она не одета. За дверью стоял Ралф. У Лорны закружилась голова. Расстояние между ними стало физически ощутимым. Его синие глаза, непривычно теплые и ласковые, смотрели на нее в упор.
- Я просто хотел поблагодарить тебя за Эрика, - сказал Ралф.
Глубокий тембр его голоса пронзил Лорну как молния.
Девушка пришла в замешательство. Ее мысли были слишком далеки от сына Ралфа. Она призвала на помощь самообладание. Разумеется, мальчик для Ралфа гораздо важнее, чем она сама. Стьюарт еще не переоделся к ужину. Скорее всего, все это время он проговорил с сыном. Значит, ее откровенный разговор насчет Эрика, возымел действие.
- Ты не мог бы объяснить, Ралф? - спросила она.
- Полагаю, следовало бы. Можно мне войти на минуту, Лорна?
Ситуация создавалась критическая. Вот он, шанс узнать про его семью. Но если она скажет, что не совсем одета, Ралф может передумать. В таком случае, осторожность непозволительна. Лорна приняла решение. Она хотела, очень хотела знать, что творится в голове у Стьюарта. Девушка открыла дверь, приглашая его войти, и плотно закрыла ее. Предстоящий разговор не должен выйти за пределы ее комнаты.
Лорна повернулась и увидела потрясенное лицо Ральфа. Он не мог оторвать от нее глаз. Его взгляд скользнул по водопаду кудрей, перетянутых резинкой на макушке. Лорна всегда поднимала волосы, когда принимала душ. Влажные завитушки свободно свисали вокруг ее лица и шеи. Они тоже привлекли его внимание. Затем его взгляд спустился ниже, к тонкому шелку пеньюара, облегающему обнаженное тело, туго завязанному поясу, который подчеркивал полноту груди и изгиб бедер.
Лорна даже представить не могла, что его озабоченность проблемами сына испарится с такой быстротой. Она стояла молча, не в силах пошевелиться. Страсть разгоралась в ней с новой силой. По коже побежали мурашки, соски свернулись в тугие бутоны, проступая сквозь тонкую ткань…
Ралф резко дернул головой и виновато заморгал. Его скулы слегка порозовели.
- Извини. Я не знал, что ты не одета… - Он развел руками.
- Расскажи мне об Эрике, - попросила Лорна. Она понимала, что Ралф волнуется, но не могла позволить ему отступить. Глубокий вздох. Стьюарт пытался собраться с мыслями и обрести самообладание. Он кивнул, пересек комнату и остановился возле стеклянной двери, ведущей на веранду. Прошло несколько минут напряженного молчания. Потом Лорна увидела, как распрямились его плечи.
- Странно… - задумчиво протянул Ралф - Если бы я привез ту гувернантку, которую выбрал, то, возможно, никогда бы не узнал о сыне, о том, что он чувствовал все это время. До и после смерти матери.
Лорна понимала, что не стоит его торопить, поэтому воздержалась от расспросов. Она стояла тихо, боясь спугнуть тайну, которая начинала ей открываться.
- Но я привез тебя… похожую на Рейчел… и не похожую. Опыт позволил тебе правильно разгадать то, что кроется за поведением детей.
Здесь Лорна не выдержала. Ее всегда ранило сравнение с Рейчел. А сейчас особенно.
- Ты говорил, что я не похожа на твою жену.
Ралф покачал головой.
- Нет, не похожа. Но что-то общее есть в стиле… в классе…
Клеймо горожанки!.
- …Ты, как Эрик выразился…красивая. - Мужчина лукаво улыбнулся. - В понимании мальчишки, конечно. А для меня ты потрясающе прекрасна.
Сердце Лорны учащенно забилось. Горячая волна обожгла щеки. Бартон постоянно говорил такие слова. Она обычно гнала их от себя как ненужную лесть. Лесть, приятную на слух, но лишенную содержания. Девушка не хотела, чтобы Ралф Стьюарт льстил ей. Она хотела слышать правду, а. лучше видеть ее в его глазах. Ралф глубоко вздохнул.
- Ты была права. Эрика, действительно били. Я не знал. Рейчел… была несколько неуравновешенна последние пару лет перед гибелью. Я думал, что она срывалась только на мне, но, - оказывается, на Эрике тоже.
Шарлотта знала об этом, подумала про себя Лорна. Или, по крайней мере, подозревала. Но почему тогда тетя Ралфа не рассказала ему об этом? Почему не вмешалась, если знала, что с ребенком плохо обращаются? Хотя, с другой стороны, неизвестно, как все обернулось бы, если бы Шарлотта не стала молчать. Порой приходится идти и на такие жертвы.
- Вот почему, Лорна, мой сын был настроен так враждебно по отношению к тебе, - извиняясь, сказал Ралф. - Он глубоко переживал прошлое. Но теперь, надеюсь, все изменится. Насколько это возможно на данном этапе. Он ведь неплохой парень… - Я никогда и не сомневалась, Ралф, - поддержала Лорна. - Я думаю, он станет отличным человеком, у которого будет правильная цель в жизни и опора.
- Да.
Лорна уловила нотки гордости и любви к мальчику. Это тронуло ее до глубины души. Девушка не сомневалась, что Ралф был хорошим, заботливым отцом, одним из тех, кто сделает все возможное для собственного сына. Ему пришлось пройти через ад в браке, когда все усилия направлялись на то, чтобы защитить Эрика от безумства его матери.